Праведник и грешник

Ныа никак не может насытиться своим праведником. Ему бы почувствовать себя искусителем, но из них двоих искуситель вовсе не он. Никто бы не поверил, каким ласковым и требовательным может быть Син. Воистину, никогда не узнаешь, что скрыто на душе у монаха. У Сина по щекам разливается румянец, светлая кожа почти прозрачна. Он выглядит абсолютно, совершенно невинным. Син тянется за поцелуями сам, даже если не хватает дыхания. Сам подныривает под руку Ныа, сам вцепляется в него всем телом. И попробуй отпустить - не получится. Отпускать и не хочется, никогда. Син читает молитвы каждый раз, когда видит или слышит что-то непотребное. Син стонет ночами так греховно, так сладко, что Ныа сходит с ума. По утрам он ластится, как котенок. Жмурится от утреннего солнца, нехотя расцепляет объятья. Вечерами в клубе он высматривает тех, кому не нравятся песни его друга Кыа, и расчленяет их взглядом. Суровое выражение на нежном лице кажется удивительно уместным. С каждым днем Ныа хочет его все сильнее. Жадные взгляды Сина подтверждают, что это взаимно. Ныа кормит Сина обедами, приносит ему сок, а хочется принести на блюде себя. Син смотрит так, словно ему все еще мало. Мало подношений, мало обожания Ныа. Ныа боготворил бы его, если бы Син ему этого не запретил. - Ты ведь понимаешь, что я не монах? - спрашивает его Син и продолжает молиться утрами. Солнечный луч очерчивает шепчущие мантры губы, двигающийся кадык, обнаженную грудь. Как только Син закончит, Ныа набросится на него с поцелуями. Он знает, что этого ждут. Син соблазняет его снова и снова.