little chores of warm souls

Утро. Промозглое, серое, без крупицы солнечного света. Утро, холодящее кровь, заставляющее ежиться словно напуганный котенок. Примерно такое утро встречает человека в его самые беспросветные дни, когда синяки под глазами превращают их в две бездонные черные дыры, а горящая на стене гирлянда не просто не вызывает рождественского настроения, не вызывает никаких чувств в принципе. В таком состоянии человек может просуществовать довольно долго. Все зависит от того, насколько скоро проснется от такой же дремы его спаситель. Но когда ты не знаешь, придет ли этот герой или придется спасать себя самому, двигаться вперёд не можешь от слова совсем. Именно в таком состоянии сейчас находится одно маленькое затухшее солнышко. Ну или если быть точнее Пак Джунхи. А если еще точнее, то тот самый мужчина, стоящий в своей квартирке в центре и бесцельно разглядывающий отражение в зеркале над раковиной. Проскальзывающая мысль о том, что самое время побриться, заставляет задуматься о бренности бытия и смысле существования. Но несмотря на терзающие разум размышления о жизни, бритва в руках всё же оказывается, правда не все идет так гладко, как хотелось бы. В какой-то момент пальцы с лезвием соскальзывают, сдирая вместе с короткими волосками раздраженную кожу, и оставляют за собой тонкий красный след, медленно становящийся всё ярче и ярче. — Плевать, — на выдохе шепчет он, безжизненно рассматривая новоиспеченную ранку. Умывание занимает больше рассчитанного времени. В поисках хоть чего-то, напоминающего пластырь, Джунхи отправляется на тихую кухню, где его приветствует немытая гора посуды, раскрытая пачка мармеладных червячков, несуразно лежащая среди крошек на столешнице. Вообще он чистюля. Но похоже не в этот раз. Не найдя в шкафчиках ничего даже отдаленно похожего на пластырь, он тянется поставить кипятиться чайник, но внезапный звонок в дверь разбивает глухую тишину, заставляя мужчину поднять хмурый взгляд. Подходя ко входной двери, он уже знает, кто решил навестить его в столь ранний час. Наверное потому что есть всего лишь один человек, которому это нужно. — Ты же знаешь код. Зачем звонить каждый раз? — со сквозняком Джунхи впускает в квартиру мужчину чуть больше его самого. Двух секунд глаза в глаза вполне хватает для осознания нужды в мягких объятиях. Щека к щеке, не остается ни миллиметра между ними. Их объятия всегда отличаются своей собственной атмосферой. Просто держа друг друга в руках, они выглядят так, словно цепляются за последний спасательный круг, последнее что может вытащить их из серого круговорота промозглой рутины. Следующий за жестом легкий поцелуй в скулу от неожиданного гостя заставляет прикрыть глаза и раствориться в окружающем тепле. — Спасибо. Шепот растворяется где-то на периферии сознания, когда они медленно перетекают от входной двери на кухню. Джунхи все-таки ставит чайник, пока утренний гость, а если быть точнее Сэюн, наконец-то вытирает крошки с несчастного стола, собирая по дороге всю брошенную еду. Хочется сказать, что Джунхи опять запустил всё. И себя в том числе. Уставший и сонный — это тот самый вид Джунхи, которого хочется взять в охапку, завалить на кровать, накрыть тяжелым одеялом, с которым хочется лечь спать, обнимая где-то сбоку, потому что со спины не вариант — во сне ворочается так, что никогда не знаешь в какой позе проснется на этот раз. Но говорить Сэюн не будет. Просто мягко обнимет со спины и даст выговориться самому Джунхи. Новый поцелуй приходится прямо в родинку на выпирающем позвонке. — Я отпросил тебя с работы, — два впервые за это утро широко раскрытых глаза устремляются на Сэюна в поисках подвоха. Как он мог отпросить с работы? А как же сегодняшний отчет? Но искомого подвоха нисколечко нет, — ты в начале года давал мне телефон своего коллеги, Минхо, кажется, и я подумал, что пришло время им воспользоваться. — И что ты ему наплел? Кошка моей соседки умерла, а я подрабатываю в похоронном бюро для котов и не мог ей не помочь? И кем назвался? — Я представился твоим хёном и сказал, что у тебя ужасно сильный жар и ты никак не сможешь присутствовать на рабочем месте как минимум ближайшие два дня. Твой коллега попросил меня приглядеть за тобой и пожелал скорейшего выздоровления. — Никто даже не удивился тому, что у меня из ниоткуда появился хён? — ухмыляется Джун. — Ну вообще-то я всё ещё твой хён. — Мы избавились от официоза еще три года назад: никаких дурацких разделений на старших и младших, — возмущенно хрипит Джунхи, шутливо прожигая Сэюна взглядом, — и ты хорошо помнишь, что ждет тебя, если приспичит обращаться ко мне как к младшему. — Как же это забыть, — искренне смеется мужчина, — ты угрожал тем, что постираешь все мои белые вещи со своими красными! Пока чайник затихает, эти двое искренне смеются, возможно, впервые за последнее время. Когда работы навалом, а на встречи нет совершенно никакой энергии, единственным утешением остаются короткие телефонные разговоры и сообщения, переполненные грустными смайликами и сердечками. В такие периоды кажется, что ты точно пойдешь ко дну вместе со всеми желтыми плачущими колобками и потянешь за собой второго. Недолго думая, Джунхи берет с полки не кофе, а какао и бросает в кружку две ложки с горкой. После недолгих препираний столько же ложек шоколадного порошка отправляется в кружку Сэюна. Приторный аромат, разносящийся по кухне, проникал в легкие, становясь заменой кислороду. Дурацкое ощущение теплоты покрывало с головы до замёрзших пяток. Казалось, что существование и приход того самого спасителя совсем не сказка, ведь вот он, перед тобой. Дрожащими пальцами можно дотронуться до него, провести по его щеке, зарыться в волосы. Ангелы уже не кажутся такими нереальными. — Значит, я смогу провести ближайшие два дня рядом с тобой? Отметим вместе Рождество? — расслабленно спрашивает Джунхи. — Конечно! Я отпросился отовсюду и эти два дня собираюсь посвятить одному тебе. — Как много чести! Одному мне, — на выдохе улыбается фальшивый больной. Приглушенно звонкий смех снова заполняет пространство, сжимая мир до размеров маленькой кухни. А приходящая за ним тишина совершенно не делает этот мир холодным. Наоборот, привносит в него мягкой теплоты и бесконечности мгновения. Внезапное движение с противоположной стороны заставляет Джунхи поднять взгляд с оставшегося шоколада на дне кружки на Сэюна, резко потянувшегося к нему. Кончиками пальцев он, едва касаясь, гладит свежую ранку на подбородке. — Опять не смог нормально побриться? — всё ещё держа пальцы на точеном подбородке, спросил Сэюн, — Мог бы меня дождаться, знаешь же, что я всегда аккуратно. — Откуда ж я должен был знать, что господин аккуратный брадобрей осчастливит меня утренним визитом! — сморщив нос, проговорил Джунхи, перехватывая ладонь Сэюна и переплетая пальцы. Растянув губы в одной из своих ярчайших улыбок, Сэюн не мог отвести взгляда от мужчины напротив. Рядом с ним пасмурная погода за окном казалась совершенной ложью, ведь до самого теплого во вселенной солнца можно дотянуться руками, и оно никаким образом не скрыто тучками. Просидев за столом еще порядка получаса, они с затекшими ногами отправились прямиком в спальню. Договоренность о совместном Рождестве лежала тяжелым грузом на плечах двоих и точно не планировала исчезать, пока они не сходят за едой. Предложение заказать доставку сразу же было отметено неожиданно проснувшимся Джунхи, утверждавшим, что рождественский шоппинг является наилучшим способом поднять праздничное настроение. О толпах людей, снующих тут и там, пытающихся ухватить последний товар по скидке, естественно никто не подумал. Пока Джунхи надевал свою любимую серую толстовку на несколько размеров больше, его пресс получил несколько беспричинных поцелуев. Моментальная мысль: «Хочу поцеловать!», проскользнувшая в голове у обоих мужчин, была услышана и понята. Зарываясь обеими руками в волосы любимого человека, Джунхи лезет первым. Сначала чмокает в уголок и, получая в ответ приоткрытую улыбку, полноценно целует. Джунхи любит вести везде. Его лидерские качества иногда проявляются в самые неожиданные моменты, заставляя его взять и ситуацию, и людей под свой контроль. И он несказанно любит вести в поцелуе. Естественно пока от наслаждения не очнется противоборствующая сторона, которая своими губами может довести до приятных мурашек и подавляемого здравомыслием визга. Отрываясь друг от друга, они дышат так тяжело, будто только что не целовались, а занимались чем-то более серьезным и выматывающим. — Нужно сходить сейчас, — сталкиваясь носом с разомлевшим парнем, произносит Сэюн, — потом будет толпа. Получив на свои слова растянутое «угу», он чмокает Джунхи в мягкую щеку и выходит из комнаты. В следующий раз они предстают друг перед другом уже одетые. Бордовую бини сверху покрывал капюшон той самой серой толстовки, а утепленная кожанка и тяжелые ботинки создавали Джунхи образ парня из дорам, который так и норовит поймать одну из падающих красавиц — с грузом вселенских проблем на плечах и одним из последних самсунгом в руках. Но в его случае красавица — вовсе не красавица, а самый настоящий красавчик, стойко держащийся на ногах, готовый сам поймать Джуна в любой момент, зная о его нелепой неуклюжести и любви неаккуратно присаживаться на асфальт в гололед. Самсунга и вселенских проблем у него тоже, к счастью, нет, но есть беспроводные наушники, огромный вязаный шарф в цвета штормящего моря и яркий блеск в глазах. Один наушник отправляется ко второму своему полноправному владельцу, любимый плейлист включается на рандом, а входная дверь тихо хлопает за двумя всё ещё влюблёнными людьми. Решив, что десятиминутная прогулка до ближайшего торгового центра совершенно не помешает, мужчины отправляются вверх по улице. Мигающие гирлянды и горящие вывески придавали мгновениям волшебства. А в сочетании с музыкой, игравшей в наушниках пары, они создавали ощущение той самой витающей в морозном декабрьском воздухе любви. Прямо как на каком-нибудь из тысяч романтических свиданий, на которых так давно не были Сэюн и Джунхи. Похоже предпраздничная атмосфера, морозящий воздух и выпитое с утра какао, совершенно не скрываясь, способствовали исправлению этой оплошности. — Знаешь, — внезапно прерывает тишину Джунхи, — такое чувство, что мы с тобой сейчас на нашем первом свидании. Вот эта вся романтичная атмосфера, еще и пасмурно… — Не говори, что тебе не нравится! — Я и не говорю, просто грустно становится. Вроде бы мы с тобой только познакомились, а вот уже четыре года встречаемся. Время как будто мимо проходит. — Эй, — тихонько окликает Сэюн, останавливаясь и заставляя Джунхи посмотреть ему в глаза, — всё хорошо! Я люблю тебя и собираюсь провести рядом с тобой ближайшую вечность. Это нормально, что тебе сейчас кажется, будто все проходит мимо. Это просто сильная усталость. Но ты ведь знаешь. Ты можешь не волноваться по этому поводу, ведь в любой момент повернись ко мне и я буду рядом. Был, есть и буду рядом. Грустная улыбка и стеклянные глаза как самый большой из дозволенных показателей чувств. Джунхи жмется близко, боясь потерять. Сэюн держит крепко, стараясь не отпускать. Они снова стоят в своих любимых спасительных объятьях, наплевав на проходящих мимо зевак и другие любопытные глаза. Просто потому что нуждаются друг в друге. — Всё. Пошли, а то ещё замёрзнем, — с вновь поднимающимся положительным настроем шепчет Джунхи. Так они идут до точки назначения, переплетя пальцы у Сэюна в кармане. Большие и теплые карманы — прекрасное преимущество шерстяных пальто, которым грех не воспользоваться. Четыре года в отношениях — немалый срок, который дает целый грузовик бесценного опыта. Например, что идти друг за другом, обнимая со спины, очень неудобно и вовсе не романтично. Или что, прогуливаясь по магазинам, лучше не расходиться в разные отделы, ведь это грозит неминуемым недопониманием или конфликтом. Поэтому, проходя в продуктовый и удивляясь маленькому количеству людей, парни берут тележку и нога в ногу прогулочным шагом направляются в отдел рождественских украшений, завлекающий своей красочностью и неким волшебством ещё метров за сто. Надобность в новых предметах интерьера, конечно, отсутствует, но прийти в канун и не взять ничего — просто верх безнравственности. Поэтому тележка наполняется мелкими черно-синими елочными шарами, двумя статуэтками белых медведей, огромным количеством перламутрового дождика и гирляндой в форме звездочек. Благополучно выйдя из отдела выжимания денег романтиков, Джунхи поворачивает тележку в сторону отдела с алкоголем. — Что будем брать? — останавливаясь, спрашивает Сэюн, — вино, шампанское, соджу? — Думаю, можно взять с расценкой на то, сколько мы будем пить, — присматриваясь к стоящим на полках бутылкам, отвечает Джунхи, — Только сегодня? Или завтра тоже? Или предлагаешь пропить всю сегодняшнюю ночь? Но если третье, то похмельный суп на тебе. — Выбирай ты, мы всё равно давно не сидели. Можешь взять всё что угодно. Кроме клубничного соджу! — Почему? Что тебе сделало безобидное клубничное соджу? — В прошлый раз оно возможно и было бы безобидным, если бы мы не намешали его с другим алкоголем. — Да ладно тебе, все ж нормально было. — Ну если для тебя весь следующий день сидеть вдвоем в обнимку с унитазом — это совершенно нормально и в этом вся романтика, то, пожалуй, я бессилен перед тобой, — подняв руки, говорит Сэюн. — Ты в любом случае бессилен передо мной, — по-доброму морщит нос Джунхи, — Но я тебя понял! Океюшки! Никакого клубничного соджу и туалетной романтики! — улыбается он, оставляя парня с тележкой позади. После восьми минут, Сэюн считал, Джун возвращается к тележке, вываливая по меньшей мере пять различных бутылок и торжественно хлопая по бортикам. — Ты собрался напиться? — с удивленным взглядом Юн обращается к своему светящемуся добытчику алкоголя. По одной только атмосфере, витавшей вокруг него, можно было понять, что этот парень собирается отпустить всё и просто отдохнуть. — Я тебе больше скажу: мы будем напиваться вместе! На самом деле, мы скорее всего даже не напьемся, — Джунхи гримасничает, делая грустные глаза и выпячивая нижнюю губу, — здесь всего-то две банки пива, бутылочка соджу, шампанское на вечер и наше любимое вино. И да, я взял классическое соджу, не вредничай! — Это кто тут еще вредничает! Ладненько, похоже мне придется позвонить Минхо еще раз и торжественно признаться, что теперь мы умираем от высокой температуры вместе и ты не придешь до конца года. — Я не могу так просто бросить своих сотрудников, — с глубоким вздохом говорит Джунхи. — А то есть меня ты можешь так легко бросить, да? Теперь я знаю твоё отношение ко мне, — игриво канючится Сэюн, медленно разворачиваясь между стеллажей. Короткое «Эй! А ну иди сюда!» остается где-то позади тихим шагом уходящего «обиженки». Зато накинувшийся на него Джунхи и беспорядочный поток мягких поцелуев-бабочек Сэюна догоняют. И как бы не отпирался, он сам знает, что его парень не отстанет, пока не увидит улыбки. Но всегда существует еще один проверенный метод. Можно просто взять лицо Джунхи обеими руками и мягко, но глубоко поцеловать. И целовать до тех пор, пока не начнет задыхаться. Ну или пока один из утренних посетителей магазина случайно не наткнется на них, заставляя превратиться в две красные помидорки от смущения. Хотя, это чувство нельзя назвать полноценным или настоящим смущением, ведь скрывать свои отношения, когда они находятся вдвоем, мужчины уже давным-давно отвыкли. Это скорее прорывающееся счастье и смех из-за комичности всей ситуации. Но если бы они еще и засмеялись как два придурка перед этим бедным парнем, чьи глаза и разум только что лишились девственности, было бы слишком жестоко. Поэтому приходится сдерживаться и быстрым шагом уходить из проклятого отдела. Позволить себе рассмеяться они могут только через два ряда, находясь в окружении овощей. Сохраняя позитивный настрой и летающие вокруг искорки искренней любви, мужчины набирают полную тележку продуктов, по дороге решив, что делать будут пасту с морепродуктами. Последней остановкой перед кассой становится холодильник с мороженым. — Мы можем просто взять ведерко от баскин роббинс, разве нет? — с безысходностью во взгляде вопрошает Джунхи — Конечно можем! Но нужно же выбрать вкус, — проговаривает с энтузиазмом рассматривающий баночки Сэюн, — шоколад или карамель? — Каждый раз мы теряем здесь минимум минут двадцать, — со вздохом шепчет Джун, — ты ведь знаешь, что карамель, ангел! На теплое прозвище Сэюн поворачивается со своей самой светлой улыбкой. «Ну точно ангел!» — крутится в голове ее виновника. Но ангел ангелом, а стопориться перед выбором мороженого он явно горазд. — Давай ты возьмешь карамельное и манго, и мы уйдем отсюда? — Хорошо-хорошо, я понял! — кивает Юн, в итоге положив в тележку два розовых ведерка и закинув туда же парочку упаковок фруктового льда. Под тихий смех Джунхи они всё же доходят до касс и, оплачивая покупки, наконец-то покидают этот сумасшедший парк развлечений, замечая, что успели уйти прямо перед нахлынувшей толпой. Медленно проходя по уже изученному пути, мужчины вновь держатся за руки, передавая друг другу тепло. — Я слышу Бэкхёна, — внезапно произносит Джунхи, пока они проходят мимо очередной кофейни. И вправду — из помещения доносится приглушенная мелодия love scene, прерываемая мягким голосом одного из лучших исполнителей мира. По крайней мере, по мнению Джунхи. — Ладно-ладно! Идем, маленький эри, попьём кофе под Бэкхёни, — по доброму выдыхает Сэюн, меняя маршрут в сторону освещенного теплыми лампочками заведения. Заказывая карамельный капучино, Джунхи не может перестать улыбаться. Привычные с детства непопулярность собственных интересов и непонимание со стороны общества оставили свой след уже на сложившейся психике молодого парня. Каждый раз слыша любимую песню в общественном месте, он улыбается, понимая, что любит это не один, чувствуя некую гордость и признание. — Мне очень хочется петь сейчас, — шепчет счастливый фанат на ухо своему парню, допивая остатки остывшего кофе, пока из колонок над барной стойкой доносится love again. — Хочешь пойти домой? — шепотом спрашивает Сэюн, чтобы не нарушить идиллию момента. Получая на свой вопрос утвердительный кивок, он берет свою сумку и встает с нагретого места. За ним медленно плетется Джунхи, тихо напевая под нос каждую строчку хорошо знакомой песни. Спустя еще четверть часа они наконец-то оказываются дома. За закрытыми дверями Джунхи позволяет себе петь в слух, пока они раскладывают продукты по пустым полочкам холодильника. Решение посмотреть фильм перед подготовкой к празднику становится спонтанной мелочью, что привела к тому самому спору любителя романтики и фаната боевиков. И как бы сильна не была их любовь: выбор кино — тот случай, когда ни один не хочет уступать. Что ж, ни третья часть железного человека, ни просмотренный уже раз 15 назови меня своим именем включены не были. Голоса были отданы одному из последних диснеевских мультиков — Луке. Сходить в кино так и не удалось, а свободного времени всё не выдавалось, так что красочная картина о мальчиках-русалках была отправлена в долгий ящик, открываемый как раз в такие моменты жизни. Примерно за 20 минут до конца мультика Сэюн замечает, что сидящий рядом с ним Джунхи плачет. Тихо всхлипывая, он еще крепче обнимает свои коленки и через пелену следит за диалогами главных героев. Что творится у него в голове в этот момент, скорее всего никто так и не узнает. Может он просто проникся этими маленькими мальчиками, а может просто видит в них себя, только в более ярком и сказочном изображении. А ведь просто хочется выйти за пределы осознанно ненужных границ и прокричать силенсио бруно. И стать свободным. Наблюдая эту картину, Сэюн сам чувствует накрывающие грусть и желание спрятаться. Поэтому его рука аккуратно накрывает коленку рядом сидящего парня, а через минуту этот плачущий комочек эмоций уже лежит головой на коленях своего ангела. Пропуская через пальцы слегка вьющиеся волосы, Сэюн сам пускает слезу, когда мальчики на экране расходятся. В итоге во время красочных и должно быть веселых титров оба в открытую плачут, пытаясь отыскать в потемках сознания причину для таких действий. Но так и не наткнувшись ни на что, они успокаивают друг друга мягкими поглаживаниями, окончательно приходя в себя только к финалу черно-белых титров. — Почему? Почему это так грустно? Разве мультики для детей не должны быть веселыми? — тараторит Джунхи, смотря своими покрасневшими и все еще мокрыми глазами проникновенно в душу. — Ну некоторым детям это реально может показаться веселым, — выдыхает Сэюн медленно перебирая вьющиеся шоколадные прядки. — Просто они не поймут того, что понимаем мы. Мы по другому воспринимаем этот мультик, проводим параллели с нашей жизнью, с нами самими. Поэтому вот так ревем. — И ты как всегда прав, — отвечает Джунхи, прикрывая глаза. На время устанавливается ощутимая тишина с плавающими в ней мыслями. Недосказанные слова о трогательности картины и тяжелом восприятии жажды свободы растворяются в тот же миг, когда он резко встает с громкими словами: — Силенсио Бруно! Пошли готовить пасту! Порядком испугавшийся внезапного крика Сэюн начинает смеяться, держась за сердце, но с дивана всё же встает и плетется хвостиком на кухню, так иронично вспоминая бога. Как большой любитель вкусно покушать Джунхи был большим мастером готовки. По крайней мере так считал его парень, буквально боготворивший каждое приготовленное им блюдо с морепродуктами. Стоит сказать, что единственное место, где Сэюн мог есть что-то хоть чуть-чуть связанное с этими морскими гадостями, это дом. А единственным поваром, у кого он мог это есть, был, есть и является Пак Джунхи. Поэтому, в то время как Джун занимается креветками, второй мужчина ставит на огонь кастрюлю со спагетти и старается по минимуму помочь с соусом. Готовка как всегда затягивается на полтора часа из-за звонких поцелуев в щеку и периодических остановок на объятия. Но примерно в семь вечера они перетаскивают стол в гостиную и, уютно расположившись на диване, начинают трапезу. Просто так, сидя в освещенной гирляндами и свечами комнате, в слегка интимной обстановке, они говорят ни о чем и одновременно обо всём. Болтовня иногда прерывается заливистым смехом, например из-за креветки, что выпала из блюда Джунхи и так смачно шлепнулась на диван. Нехватка живого общения друг с другом дает о себе знать, заставляя не отвлекаться ни на секунду. Через пару часов, когда тарелки окончательно пустеют, а бутылка вина уже начинает просвечивать, глупая идея потанцевать возникает в головах у обоих. В колонках начинает играть их самый романтичный плейлист, что они создавали на протяжении долгого времени, сгребая туда все песни, под которые хотели бы покружиться на своей свадьбе. Но свадьба понятие растяжимое, особенно когда вы граждане Кореи, в то время как музыка вечна и присутствует в большинстве моментов жизни. Под the simple things они кружат друг друга в импровизированном вальсе, а под winter falls стоят в объятиях друг друга, медленно перетаптываясь на месте. Так уж вышло, что речь зашла о свадебном танце. Свадьба. Вообще каждый человек задумывается о сием чуде хоть раз в жизни, в особенности когда влюбляется. Джунхи это тоже когда-то затронуло. Примерно через год после начала отношений в голову полезли мысли о будущем их развитии и переходе на новый уровень. С учетом ситуации, читать как гомосексуальность, официальный брак на родине был невозможен. Другие варианты в то время тоже рассматривались, но лучшим выходом из этой ситуации Джунхи нашел просто не заполнять голову подобными мыслями. Ну что они, живут и живут, зачем заморачиваться? Так он думал, пока год назад Сэюн первым не поднял эту тему в разговоре. Как-то так случайно, мимо проходя, упомянул что-то наподобие: «Если б мы играли свадьбу, во что бы мы были одеты?» И вопрос тяжелым грузом осел на хрупкой душе солнечного мужчины. Костюмы? Значит он хотел бы пожениться? Это был тонкий намек на предложение? Но стоило им один раз поговорить глубокой ночью, как всё встало на свои места. Лежа в враскорячку поперек груди Сэюна, Джунхи задал один самых сложных для себя вопросов: «А ты бы хотел пожениться?» Вопрос был обыденным и даже немного рутинным, но почему-то загонял в глубины сознания в поисках ответа. После этого разговора обоим стало ясно, что им вообще на самом деле плевать в браке они или нет и нужно просто жить дальше, а там посмотрим. Но кое-что всё же переменилось: тема свадьбы перестала быть табу. Теперь иногда они обсуждали в какой цветовой гамме сделали бы дресс-код. Обсуждали и желание после обмена кольцами с разбегу прыгнуть в море, и свободные белые рубашки с такими же шортами вместо строгой классики. И то, как на свадьбу соберутся только самые близкие, только семьи и трое самых дорогих сердцу людей. И то, как после красивого празднества на пляже они отправятся в клуб и зажгут танцпол свои сине-черным дуэтом. Так и сейчас, мерно потягивая оставшееся вино, Джунхи спрашивает: — Куда бы ты хотел на медовый месяц? — Ну это смотря из чего выбирать, — начинает рассуждать Сэюн, — если погулять, то, наверное, Европа, что-то типо Франции или Италии. Если же на пляжный отдых, то можно и в какую-нибудь Турцию. Но можно долго не думать и все-таки махнуть в Майами. — Тоже думал о Майами… мы планируем эту поездку еще со времен когда не встречались? — Ага, лет пять уже. С включенного недавно телевизора начинает доносится next level и оба начинают, кривляясь, подпевать девушкам с тв. Незаметно за разговорами наступает полночь. Из-за открытой по европейским традициям ровно в 12 бутылки шампанского они чуть не пропускают этот волшебный миг исполнения желаний. «Хочу каждую секунду быть рядом с ним!» — громко произносит в мыслях Джунхи. «Хочу вместе быть счастливыми!» — шепчет под нос Сэюн. Исполнение желаний штука сложная. Как сама жизнь. Никто не знает когда и сбудется ли вообще. Но сейчас, когда они мирно сопят под горящий телевизор, жизнь может и подождать. Сейчас исполняются их желания. Потому что они наконец-то вместе, наконец-то тихо счастливы. Утро. Такое же промозглое и пасмурное. Но в этот раз, разлепляя ресницы, Джунхи не чувствует вселенской усталости и тяжелой апатии. В этот раз он видит перед собой спокойное лицо спящего рядом Сэюна с размазанным по щеке соусом из-под пасты. И голова как будто становится легче, будто недописанное заявление об увольнении не лежит среди личных документов, словно ровно сутки назад он не смотрел на бритву, как на возможность избавиться от проблем. И говорить, что все его проблемы так сразу улетучились с возвращением в его рутину теплого комочка здравомыслия, совершенно нельзя. Но сейчас стало чуть-чуть легче. Потому что если он сейчас прыгнет в пропасть, за ним прыгнут следом. Царапина на подбородке уже совершенно не чувствуется. И даже висящая над ними гирлянда, что продолжает гореть, начинает приносить ощущение светлого чуда. Наверное, рождественское настроение все же посетило Джунхи. Правда оно чуть-чуть опоздало. Но ему простительно. Его всегда можно подождать.