Вино и сигареты

Это была созависимость, грубая и высасывающая. Не оставляющая шанса на спасение. Не дающая милости. Не было начала, не существовало конца – только они, отрёкшиеся от всего ради утоления их жажды. Изголодавшиеся по друг другу так, словно их души были связаны красной нитью, самой Судьбой – и никак иначе. Два хищника, запертые в одной клетке. Два пожара, встретившиеся на границе между Адом и Адом. Две ненавидящие девушки, два любящих сердца. Обман. Паутина. Аддикция. Это длится достаточно долго, чтобы они забыли о причинах и последствиях, превращая жизнь в факт, а смерть – в потаённое желание. Хватит пить Кирари игнорирует уже привычную свирепость и смакует терпкое вино, оседающее алой кровью на её губах. Такого же цвета гематомы расцветают на коже Мэри, как напоминание о самом искреннем проявлении любви, и она принимает их с величайшей гордостью. Меня тошнит от дыма Мэри высыпает пепел, похожий на её обожжённые чувства, и подпаливает новую сигарету; свежие шрамы будут гореть на её руках, круглые и неряшливые, составляя на предплечьях созвездия и целые вселенные, – Кирари ласково дополняет их и красит сизой помадой запястья Мэри, как благодарность. Ты остаёшься дома Пронзительное и негромкое, но вмерзающее в вены беспрекословным подчинением. Золото отчаянно стонет в удушающих тисках и растворяется в сумрачной синеве – огоньки вспыхивают всё чаще в темноте дома, а багровая жидкость снова и снова насыщает ядовитый язык. Их поцелуи – это мука и лекарство. Очередное противоборство без победителей и проигравших. Их тела сгорают в жестоких движениях – серый снег оседает на пепелище, усугубляя привязанность, рождая новые привычки. Это уже не страсть и не эмоция – взаимная потребность, безысходная и мрачная. Кожа Мэри чернеет, будто далёкие Галактики, умирающие в космосе. Губы Кирари покрываются расслаивающимися чешуйками – кровь смешивается с алкоголем, теперь неразличимая. Они гниют и разрушаются в бесконечном отрицании, трусливой неготовности. И всё, что они могут сделать, – – это продолжать любить.