«твои глаза ведь не горят, а были ярче фонаря. говорили, что нельзя, и ты остался в этом ложе…»
Сегодня уже тридцать первое декабря.
Мико смотрится в зеркале, со всех сторон осматривая себя, чтобы не допустить какой-либо неидеальности в своем образе. Она безумно волновалась перед предстоящей встречей с матерью и боялась, что что-то произойдет не так. Мысли так и кричали ей о том, что нужно восстановить их отношения. И этот стресс так давил, что появлялась ненавязчивая боль в висках. Порывшись в карманах, она достала пачку сигарет. Зажигалки не было. «Гадство, и ее прозевала, » — с раздражением подумала Яэ, оглядываясь вокруг. В комнате находилась Кокоми, которая спокойно читала журнал об истории. Похоже, изучает стратегию тех лет. А рядом с Сангономией на столе, точно совпадение, мирно лежала ее зажигалка. Желание курить превышало ее к уважению личного пространства Кокоми. Если так подумать, оно бы в любом случае его превысило. Мико шустро подошла к столу и без зазрения совести взяла зажигалку и подожгла ею сигарету. Сангономия сразу же это заметила и приняла сидячее положение, возмущённо вскинув брови. — Ты… Ты совсем совесть потеряла?! — громко произнесла она, мигом отобрав зажигалку. Она также попыталась отобрать сигарету с губ Яэ, но та удачно увернулась. Ладно, Мико сама подумала о том, что поступила плохо. Но ведь потом про эту зажигалку никто и не вспомнит, даже сама Сангономия. — Это моя зажигалка! — вновь запищала Кокоми. И Яэ вспомнила, за что ненавидела ее. — Предлагаешь мне поджечь сигарету на лампаде твоей матери? — легонько ухмыльнувшись, не думая, произнесла Мико. Ее мысли окунулись в бесконечные волнения и стресс, не позволяли Яэ даже подумать над своими словами. — С ума сошла?! — ужаснулась Сангономия. — Мико, над этим не шутят! В ответ Яэ буркнула что-то ответ и снова усмехнулась. Такси, на котором девушка скоро уедет, прибудет с минуту на минуту. Докурив сигарету и выбросив ее за окно, Мико быстрым шагом направилась к выходу из общежития. Вскоре такси пришло по назначенному адресу. Поездка вышла напряжённой, хотя, это скорее всего Яэ себя накрутила. Мико молча вышла из автомобиля и вдохнула морозный свежий воздух, что, казалось, резал лёгкие. Ее руки трясло, как у больного лихорадкой, и некая тревожность засела у нее в мыслях. Да тут мало кто почувствует облегчение, когда приедет к подъезду, в одной из квартир которой тебя никто не ждёт. Двор за все годы никак не изменился. Вдали видны все те же старые качели, которые скрипят от каждого шороха. Они перестали быть любимыми уже давно, на них никто больше не покачается. Мико с грустью опустила брови, сжав кулаки. В голову лезет ее детский образ с беззаботной улыбкой, с любящей матерью рядом и кучей друзей. Ну, что ж, она ожидала того, что старый двор обязательно вернёт ей воспоминания прошлых лет и подарит тяжёлое чувство ностальгии. Квартира матери находилась на четвертом этаже. Мико нехотя поднималась по ступенькам. Она чувствовала во всем себе огромный беспорядок. Мысли о том, что она может разочаровать мать, чуть ли не сводили с ума. Яэ хотела было прилепиться к другой, совершенно посторонней мысли и думать только о ней, но ничего в голову не приходило. Эи. Именно она первая одолела мысли о встрече. Перед глазами сразу же всплыла сегодняшняя картина: смущённая Райден после неожиданного прикосновения губ Мико. Точнее, ей казалось, что она смущена, потому что румянец присутствовал! Хотя, возможно, румянец всё-таки был от холода, так как на улице тогда стоял достаточно сильный мороз. Но все же. Эи выглядела смущённой. И Мико, наверное, отдала бы все на свете, чтобы снова посмотреть на это личико. Уголки вдруг приподнялись в теплой улыбке. Эи не приходила на две последние пары. Интересно, с ней все в порядке? Мико вдруг почувствовала себя заметно расслабленной. Вот Яэ уже стоит перед той самой дверью, которую раньше видела каждый день. Девушка не думала, что один лишь ее вид расковыряет старые раны. В подъезде стояла сырая вонь, а на стенах уродливо светились всякие «философские» цитаты. Несмотря на всю их глупость, Мико прочла несколько, чтобы как-то усмирить свое беспокойство. Скоро она выдохнула и, продолжая размышлять, нажала на звонок, слушая старую мелодию. Сразу послышались шаги по ту сторону двери, и Мико машинально захотела сбежать, будто в детских играх, но она стояла на месте. Её ноги тряслись, как осиный лист, но она оставалась неподвижной. Вскоре дверь открыла ухоженная женщина лет тридцати пяти. Ее вид заставил брови Яэ изогнуться в домике. Все те же синие глаза, слегка загорелая кожа, светлые волосы завязанные в пучок на затылке, обветренные губы, обмазанные красной помадой. Мама… Она даже бровью не повела, взглянув на Яэ, что очень задело девушку. Между ними повисло молчание. Напряжённое и неловкое. То молчание, которое обычно вставало, когда Яэ делала что-то не то. Чуть-чуть помявшись, Мико первая сделала шаг и приобняла напротив стоящую женщину. Ее пальцы немного стискивали рубашку матери, словно та вот-вот исчезнет. Мама тоже обняла, но Яэ сразу догадалась, что она это сделала только из-за вежливости. — Яэ, — сразу послышался под ухом недовольный тон, подействовавший на Мико, как полицейский электрошокер, — от тебя сигаретами так и тянет. Ты что, так и не бросила? Мико закусила губу, с досадой опустив взгляд. — Прости, — прошептала Яэ. — Прости, пожалуйста, я брошу, обещаю. — Ну, ну, чего ты так. Тебе же давно не семнадцать или меньше, чтобы я тебя ругала, — светловолосая похлопала дочь по спине и вошла обратно в квартиру, призывая ту за собой. Мико с детским удивлением взглянула на маму. Она не верила своим ушам. В ее взгляде даже блеснул лёгкий огонек надежды. От неожиданной улыбки заболели сухие обкусанные губы, но Яэ было не до боли. Она шустро прошла в квартиру, закрыв за собой двери. Следующие полчаса Мико рассказывала о студенческой жизни. О ненависти к вахтерше, о надоедливом Аято, о «душнилке»-Кокоми. Мать что-то отвечала, комментировала и задавала вопросы, и Яэ, кажется, нравился такой разговор и уютная атмосфера. Мико также жаловалась на город, качество колледжа и общежития. Яэ не желала говорить с матерью об Эи, особенно о том, какая у них дружба, поэтому она усердно молчала о ней, как и о Макото. Мама резала мясо для салата и слушала девушку. Яэ даже затронула тему о курении и том, как отчаянно она пыталась бросить эту зависимость, но ничего не получалось. — Нужно было сразу же выгонять эту Сайгу, — вдруг буркнула она, грозно фыркнув. В правом ухе вдруг зазвенело, и Мико невольно зажмурилась, прижав ладонь к виску. — Сайгу? — повторила она, словно пытаясь вспомнить что-то важное. Точно, именно это имя она выкрикивала в одном из кошмаров. — Ты ее не помнишь? — с неким недоверием поинтересовалась женщина, повернувшись к Мико. Она держала в руке нож, испачканный в куриной крови. И Яэ все вспомнила.* * *
Мико не знала, как познакомилась с Сайгу. Они просто дружили, вот и всё, виделись каждый день и обсуждали каждого встречного человека. Сайгу воспитала ту Яэ, которая может видеть мир без розовых очков и умеет постоять за себя. Этим она и не нравилась матери. Мико уже в четырнадцать лет (в этом возрасте она и познакомилась с Сайгу) стала неудобной, перестала поддаваться контролю и все больше и больше разочаровывала мать. А Яэ просто хотелось немного свободы, ничего более. Ей не хотелось каждый день склоняться над тетрадками и учебниками, скучающе вздыхать и следовать вызубренным правилам. Она желала быть как Сайгу: жить ради себя, а не ради других. — Почему ты привела эту… Сайгу сюда?! — вдруг вскрикнула мать, наблюдая за тем, как Сайгу и Мико проходят мимо кухни. Сайгу за два года дружбы впервые зашла в гости к Мико. Яэ, как аквариумная рыбка, то открывала, то закрывала рот, не зная тех слов, которые отлично бы вписались в оправдание. — Я хотела познакомиться с вами, мисс, — Сайгу опустила ладонь на плечо Яэ, тем самым успокаивая подругу. Беловласая выглядела враждебно, — Мико положительно о Вас отзывалась, но… — Сайгу оглядела женщину с головы до ног. Ей хотелось высказать все неприятные и неприличные слова в адрес матери Мико, но она держалась. Потому что ситуация и так раскаленная, —… но походу она солгала. Мать Мико всегда было легко разозлить, она была вспыльчивой и «легковоспламеняющейся». Тем более она не терпела оскорбления в свою сторону. Это сказалось и здесь. Женщина быстро схватилась за нож, сразу сжав его, и напала на Сайгу. Она бы полоснула по животу беловласой, но на пути тут же встала Мико, которая оттолкнула подругу от летящего на него холодного лезвия. От боли в руке Яэ вскрикнула и упала на колени, кусая губы, дабы сдержать плач. Сайгу тут же начала искать аптечку, одновременно вызывая скорую, пока женщина в шокированном состоянии глядела на кровавую руку дочери. С того дня остался большой шрам на руке, который Мико особо и не замечала, так как он светился на стороне локтя, в слепой зоне руки.— Откуда шрам на… эм… твоей руке? — Удар чем-то ровным и острым, похоже, ножом
… И Мико бы дальше жила спокойно, не вспоминая о шраме и прошлых несчастьях, пока о них не напомнила Эи. Мама же окончательно разрушила брешь между Яэ и воспоминаниями о Сайгу.* * *
— Помню… Я помню, мама. — Да? Такой раздражающей девушкой была. — Но она не заслуживает твоего гнева! — вдруг произнесла Мико, прожигая скатерть печальным взглядом, пропитанным болью. — Пойми, Сайгу никогда не была тебе хорошей подругой! То и делала, что грубила всем, так ещё и тебя этому научила, — хмуро ответила женщина, продолжив резать курицу для салата. Этот звук ломающихся под лезвием ножа костей мертвой птицы раздавался по всей комнате и навязчиво заставлял Мико представить, что это ломаются не птичьи кости, а кости Сайгу, если бы Яэ вовремя бы не оттолкнула её. — Ты была лучше до знакомства с ней. Дышать становится тяжело, мысли словно стягивают горло, как плотный шарф. Мико от злости ударила по поверхности стола и нахмурилась, бросая враждебный взгляд на мать. Яэ никогда не нравилось, когда кто-то плохо отзывался о Сайгу, не зная настоящую ее натуру. — Она научила меня свободе! С тобой я только сходила с ума! — внезапно зарычала она, резко вставая из-за стола. Дыхание участилось от злости. Мико хотела взять себя под контроль, но получалось мало. — Она была отличной подругой! Если бы не она, то!.. Тут Яэ замолчала, словно взвешивая свои слова. Она вновь села на стул. —… меня бы тут не было, — тихо произнесла Мико, вложив в эти слова всю боль и горечь, которые она переживала все это время, пребывая в общежитии, колледже, да и в общем городе без поддержки и опоры. Мать подходит к Мико и, замахнувшись, впечатывает ей пощечину. Щека постепенно начинает гореть ярким пламенем, чувствовались неприятные пощипывания, заставившие скривиться, но Яэ уже привыкла. Боль не достойна ее мыслей и размышлений на данный момент. — Да как ты смеешь такое говорить?! — кричит мать. Яэ хмурится и брезгливо морщится только из-за того, что капли слюны с ее губ попадают прямо на неё. Женщина хватает дочь за плечи и заставляет ее смотреть прямо в глаза. — Да это если бы не я, то тебя бы не было! А ты то и делала, что разочаровывала меня! Мико молчала. Ей казалось, будто она вот-вот даст слабину и расплачется… Но ей нельзя. Ей никогда было нельзя плакать. Иначе мать снова разозлится… — Сайгу только жизнь твою рушила! — эти слова ужалили Яэ в самое сердце. — У тебя бы все получалось, если бы не она! — Нет, мам, ты ошибаешься, — в ответ зашипела Мико, скидывая с плеч влажные руки матери и вставая со стула. — Сайгу никак не могла разрушить мою жизнь. Этим занималась ты, вечно загоняя меня в рамки. Яэ краем глаза заметила свирепый оскал матери, полный ненависти, заставивший Мико вздрогнуть. В груди начинает разливаться разочарование. Сильное и глубокое разочарование, которого она так боялась с самого начала. — Вон отсюда, — произнесла женщина, а затем, злостно взглянув на Яэ, повторила, только громче. — Вон, я сказала! Яэ не нужно было повторять, ведь она и без слов хотела уйти отсюда. Здесь ей больше не место. В этом городе ей нигде нет места. Мико наспех надела куртку с шапкой и вышла на лестничную клетку. Нижняя губа девушки слегка дрожала от набегающих слез. Ей не удалось их сдержать, да и не хотелось. Теперь Яэ не должна думать о том, что она может разочаровать мать. Она больше не под ее контролем. И думая об этом, Мико слабо улыбалась, хоть и перед глазами все плыло из-за слез.