История любви Генри Холмса

Моё тело разбухло. Скоро я совсем не смогу стоять — низ гниёт. Уже не обращаю внимания на реки крови. Привыкла. Ещё немного, и меня выкинут, разделанную в щепу, из этой адской комнаты, как десятки женских тел раньше. Всё закончится скоро. Я чувствую. И только ржавая цепь останется висеть на крюке под потолком. *** Год назад в наш магазинчик зашёл импозантный мужчина. Представился мистеру Эджкому, владельцу небольшой столярной мастерской при нашей лавочке, Генри Холмсом. Оценивающим взглядом прошёлся по выставочным образцам и вдруг остановил взгляд на мне. Кивнул и улыбнулся. Судя по разговору, мистер Холмс был владельцем новой гостиницы. Красив, обаятелен, умён и богат. Мечта! И, самоё невероятное, — я, такая неказистая, чем-то привлекла внимание этого роскошного мужчины. До сих пор помню первое, как бы случайное, прикосновение его руки. Всего год прошёл. Мистер Холмс стал появляться в магазинчике достаточно часто. Неудивительно: заказ большой и разнообразный, а Генри Холмс был и остаётся чрезвычайно внимательным к мелочам. Я мечтала принадлежать ему. Мечты сбываются. Какой странный выверт судьбы: причина моих грез оказался равнодушным монстром, а я — запертой в жутком подвале . Семь месяцев в тайной комнате его отеля. Я помню, как впервые услышала это! Кричала женщина: — Генри, прекрати! Пожалуйста! Я прошу тебя! Я ведь твоя жена. Ты перед алтарем клялся... А Генри молчал. Только после третьего истерзанного тела я поняла почему: как только жены, любовницы, горничные гостиницы попадали в комнату, они тут же переставали быть людьми, превращаясь в объекты исследования или наживы, или развлечения. А чаще — всего вместе. Мистер Холмс всегда умел извлекать пользу из удовольствия. Истинный коммерсант. Самое ужасное не количество крови вокруг, не крики. Страшно, что всё это стало казаться почти нормальным. Наш обычный день. Он принесет очередную женщину, усыплённую хлороформ, разденет, подвесит за руки к цепи и начнет резать по живому, экспериментировать либо с дыбой, либо с ядами, что-то оставит на продажу, сокрушаясь что скелеты в этом году немного упали в цене, остальное — в печь. А я — гниющий предмет мебели, служащий великому хирургу-экспериментатору. Рутина. Только стоять с каждым днём становится сложнее. Мистер Холмс всегда отдавал предпочтение женскому телу. Я знаю, что в его отеле есть и другие тайные комнаты. Точно есть комната- газовая камера, крематорий и зал с виселицей. Но сюда он приносит только самый, на его взгляд, красивый или просто интересный материал. Чаще всего — женщин. А мне приходится стоять и наблюдать, как кровь его жертв стекает на пол. Почему-то она всегда попадает на меня. Я пропитана насквозь. Уже почти не мерзко. Только противно от походя кинутых окровавленных тряпок и ног мистера Холмса, которые он ставит на меня, чтобы не запачкать начищеную до блеска обувь. Скоро я не смогу выдерживать вес взрослого мужчины и развалюсь. Зачем я нужна Генри? Неужели только для того, чтобы инструменты всегда были под рукой? Сегодня он снова несёт тело. Опускает глаза, смотрит на меня и цокает языком: — Совсем ножки прогнили. Дерево все вспучилось из-за влаги. Завтра нужно заказать железные, чтобы надолго. А то где я ещё такую удобную скамеечку найду? Всё-таки мистер Эджком был отличным плотником. А скелетом оказался средненьким. Он гладит меня своими прекрасными руками. Как год назад, проводит крепкой ладонью хирурга по моему деревянному основанию. Кажется, меня всё-таки любят. И заботятся. Мой Генри!