Муж, а не учитель

Ло Бинхэ никогда не забудет той ночи. Ужасающей, настолько страшной, что руки непроизвольно трясутся от одних воспоминаний. Идти туда было ошибкой. Пытаться подчинить себе Синьмо, наплевав на все учения и наставления Мэнмо – незрелой глупостью. Сродне той, что он совершал во время своего обучения на Цинцзин, неправильно стирая одежды Учителя, от чего они портились, или же подавая ему слишком пресную еду. Учитель конечно съедал ее, не сказав ни слова, но погрустневшие глаза и небрежное спокойствие и отрешенность говорили, что ему не понравилось. Вот только ни одна ошибка в годы его обучения не заканчивалась так, как та. Его учитель не умирал на его руках из-за испорченных дорогих одежд, только обреченно вздыхал и приказывал принести новые. За испорченные одежды ему грозили лишь переписывания свитков, стоя на руках, но никак не остывающее тело и осколки Сюя. Его учитель не умирал, когда съедал что-то пресное и безвкусное. Только тихо вздыхал, словно привык к совершенно иным вкусам. Он никогда не ругал Бинхэ за отсутствие специй. Это уже он сам пытался сделать лучше, давая пробовать бессчётное количество вариаций каш Нин Инъин. Но тогда его учитель погиб из-за его ошибки. Его учитель, благородный сильный заклинатель, справлявшийся с любыми бедами на своем пути, спас его – несмышленого и глупого мальчишку. Спас, пожертвовав собой, зная о его демонической крови. Его учитель, что ненавидел его больше всего, доказав это собственноручно скинув в Демоническую Бездну, умер, чтобы жил он. Бинхэ никогда не отблагодарить его за это. Его учитель не принимал дорогие подарки, которые не могли оплатить ему за это. Он лишь называл его зверенышем и подзывал к себе, чтоб приласкать. Его учитель не желал слушать никакие речи, над которыми Бинхэ мог сидеть ночами. Он мягко гладил его по пушистым волосам, призывая расслабиться и забыть все, как страшный сон. Но как можно забыть смерть любимого учителя? Как можно думать, что все это – страшный сон, если на Сюя под определенным углом видны следы трещин? Как можно забыть, если тело дорогого тебе человека все еще фантомно находится в твоих руках, если пальцы помнят, как сжимали одежды дворца Хуаньхуа? - О чем ты задумался, Бинхэ? Голос Учителя бархатистый. В ночной тишине, прерываемой разве что стрекотом сверчков бамбуковых зарослей, он кажется тихим и хриплым. Настолько, что кажется, что учитель простужен. Что он вот-вот разойдется кашлем, а Бинхэ должен будет подать теплой воды из невысокого кувшина со стола, чтобы успокоить его. Руки уже непроизвольно тянутся к нему, когда учитель снова зовет его: - Бинхэ. – уже куда строже. Шэнь Цинцю не нравится, когда ученик ведет себя так. Когда витает где-то далеко-далеко, куда знает дорогу лишь он один, но выглядит при этом промокшим щенком. Сжавшись в огромный комок, он беспрекословно выполняет каждую просьбу мужа. А глаза, то и дело напряженно задерживаясь на фигуре мужчины, источают такую грусть и вину, словно их можно вот так ощутить, потрогать кончиком пальца. Шэнь Цинцю знает, о чем думает его бывший ученик в такие моменты. Что ж, нельзя сказать, что это воспоминание не отзывается в его душе уколом печали. Все же, умирать не очень приятно, да? А умирать второй раз, борясь за жизнь как впервые, тем более. Но это было его решение. Спасти напуганного и обиженного мальчика, коим тогда был Бинхэ. Отсрочить его мучения хотя бы на время, чтобы он мог вздохнуть спокойно, мог спать, не тронутый всем тем, что пробуждает Синьмо. Он сам выбрал такой путь, и совершенно точно не для того, чтобы теперь его уже муж сожалел о нем. - Неужели этот Бинхэ хочет предаваться невеселым мыслям вместо того, чтобы разделить время со своим мужем? Шэнь Цинцю называли коварным. Да и он сам поддерживал репутацию хладнокровного манипулятора и интриганта, но чтобы вот так! Нечестно завоевывать внимание мужа, протягивая к нему свои руки, призывая к объятиям. Шэнь Цинцю никогда не славился любвеобильностью или тягой к какой-либо ласке. Скорее даже наоборот. Но то, как он, словно кот, выпрашивает любви у своего мужа – по скромному мнению Бинхэ – выглядит до дрожи мило. Бинхэ не умеет сопротивляться такому Учителю. Он подходит ближе, прикладывает руки к раскрытым ладоням учителя и тянет на себя. В последнее время у них совершенно не было времени только для них двоих. Беспорядки в Царстве Демонов участились, восстания вспыхивали с незавидной регулярностью в разных его частях. Бинхэ пропадал там, иногда даже не имея сил на возвращение в мир людей, а если и приходил в бамбуковую хижину, то только чтобы прижаться во сне к теплому телу. У Шэнь Цинцю дела обстояли не лучше. Совсем скоро ему предстояло набрать на свой пик новых учеников – старшие скоро покинут школу. Может, станут прославлеными заклинателями или еще кем, но факт остается фактом – пик Цинцзин опустеет. А этого допускать не стоит. Но по счастливому стечению обстоятельств, этим вечером они оба свободны. Поэтому Бинхэ подхватывает учителя на руки, словно он не один из сильнейших заклинателей, глава пика хребта Цанцюн, а малолетняя девица. Он аккуратно несет его на руках до купальни. Раньше Шэнь Цинцю возмущался. Где это видано чтоб взрослого мужчину таскал его же ученик?! Но теперь просто смирился. Сколько бы он не отчитывал Бинхэ, сколько бы не объяснял, что не нуждается в бесконечной опеке и защите, тот не унимался. Мыл его, готовил и расчесывал волосы. Занимался тем, чем обычно занимаются слуги, но никак не заклинатели или Демонические цари. Бинхэ обижался, лил слезы. Делал все, чтобы учитель позволял за собой ухаживать. И в конечном итоге добился своего. Теперь Шэнь Цинцю расслабляется, стоит ему оказаться в горячей воде. Он откидывает голову, отдавая свое тело в полное распоряжение мужа. Называть Бинхэ учеником ему неловко. Шэнь Цинцю поддается на каждую манипуляцию Бинхэ – он привстает, чтобы тот натер его спину, наклоняет голову, чтоб тому было удобнее промыть волосы. Шэнь Цинцю нравится, что можно вот так лежать в бочке, наполненной горячей водой, вдыхать аромат горящих благовоний и просто наслаждаться. Бинхэ мурчит себе под нос незамысловатую мелодию, в которой узнается песня, игравшая в день их свадьбы. Кажется, что бывший ученик никогда так и не сможет свыкнуться с мыслью, что теперь любимый учитель – его муж. Шэнь Цинцю слегка поворачивает голову, чтобы лучше рассмотреть его лицо. И без того слишком пушистые обычно, теперь волосы ученика вьются, придавая образу прилежного и старательного ученика, который Бинхэ всеми силами сохраняет в глазах учителя и глав других пиков, большей правдоподобности. Лицо его действительно больше походит на юношеское – горящие глаза, отсутствие взрослой остроты, которая только-только начала вырисовываться. Но тело… Тело ученика, которое он всегда оголяет, когда купает учителя, почему-то именно сейчас выглядит очень и очень горячо. Словно пар исходит не от воды, а от него. Шэнь Цинцю закусывает губу и спешно отворачивается. Не хватало еще, чтоб Бинхэ заметил его таким. Но выходит слишком поздно. Бинхэ, пусть и не сказав ни слова, принимается смывать следы мыльного корня с его бедер, незамысловато дотрагиваясь до их внутренней стороны. Широкая ладонь осторожно ведет к тазовым косточкам, словно совершенно не замечая, как дергается член Шэнь Цинцю в ответ на его действия. - Если этот учитель чего-то хочет, ему стоит лишь попросить. – негромко говорит Бинхэ прямо в покрасневшее ушко Цинцю. Он оглаживает его тело, пересчитывая ребра, но не предпринимает никаких других действий. - Единственное, чего сейчас хочет этот учитель, так это того, чтобы Бинхэ перестал его так называть. – он говорит это на выдохе, подаваясь всем телом на ласки, но рука Бинхэ нервно одергивается от его тела. Но он успевает поймать ее и положить на прежнее место, после чего немного обреченным голосом говорит: - Этот Шэнь хочет, чтобы Бинхэ звал его мужем, когда мы наедине и Бинхэ заботится о нем. Бинхэ чуть увереннее принимается поглаживать тело мужа. Он задевает соски, когда поднимает руки к шее и ключицам, сжимает кожу на бедрах. Но кроме этого не делает абсолютно ничего. Оригинальный Бингэ не любил ласки. Шэнь Юань помнит, как писал огромный комментарий с пожеланиями всего самого ужасного Самолету, когда впервые прочитал его постельную сцену. Конечно, потом стало капельку лучше, словно тот действительно прислушивался к мнению тех, кто платил деньги за все то, что он там черкал на страницах ворда. Бинхэ, которого воспитал он, отличался от оригинала. Он был действительно нежным. Настолько, что мог часами доводить мужа, что мог изматывать его даже не приступив к самому главному. Оба Бинхэ были невероятно выносливы. Оба Бинхэ были нетерпеливы. Но только тот, который был в этой версии, в версии которую создал Шэнь Юань, действительно любил того, с кем делил постель. - Неужели это все, чего хочет муж? – голос Бинхэ отдает неподдельной радостью и озорством. Он наслаждается тем, как выгибается Шэнь Цинцю на встречу прикосновениям. - Бинхэ… - Что, муж? Бинхэ начинает действовать чуть активнее, сжимает и покручивает меж пальцев горошины сосков, чуть оттягивает их. Он прижимает голову к сгибу чужой шеи, вдыхая его запах. Запах тела, смешанный с ароматом мыльного корня. Запах его мужа, его Шэнь Цинцю. - Пожалуйста, Бинхэ. – тихо скулит Шэнь Цинцю, прекрасно осознавая, что его услышат. Он чуть дергает бедрами, призывая дотронутся до его члена. Бинхэ тянется за поцелуем, на который ему отвечают с неприкрытым удовольствием. Ладонь сама тянется к чужому члену, сжимает его, а губы ловят стон облегчения. Кажется, самое время чтобы отнести мужа в кровать. Бамбуковая хижина кажется маленькой, совсем непохожей на все те дома, что стоят на других пиках. Но когда тебя достают из горячей воды, подхватывая на руки и, не переставая целовать, несут куда-то – здание кажется огромным. Бинхэ аккуратно поддерживает его под поясницу, поглаживая свободной рукой спину и волосы. Он привык, что Шэнь Цинцю может обвить его всеми руками и ногами, может целовать его, забывая как дышать, словно он не глава пика одной из прославленных заклинательских школ, а любящая жена. Словно он действительно без ума от своего Бинхэ. Положить Шэнь Цинцю на постель оказывается нереальной задачей. Он всеми силами цепляется за плечи, сцепляет ноги на чужой талии и совершенно не хочет отпускать. Тогда Бинхэ действует так, как тот не ожидает. Переворачивается и сам падает спиной на простыни. Цинцю сдавлено шипит, не успев убрать из-под него ноги, но Бинхэ опережает все его недовольства – подтягивает ближе к лицу и смотрит снизу-вверх в глаза. Любуется. Завороженно осматривает чуть помутненные глаза и яркий румянец на щеках, сползающий к самой груди. Ло Бинхэ знает, как заставить учителя забыть обо всем. Он помнит, как они попробовали подобное впервые. Как смущался его учитель, как пытался объяснить, что он хочет от него. В конечном итоге вразумительного ответа Бинхэ не получил. Зато в его руки легла похабная книга. Ожидать, что нечто подобное есть у учителя не приходилось, поэтому несколько минут они простояли в полной тишине. Цинцю уже хотел было вырвать книжонку из чужих рук и уйти, когда Бинхэ поймал его руку и легонько поцеловал ее тыльную сторону. «Этот ученик никогда не думал, что учитель когда-нибудь попросит его о подобном.» - слова, которые тогда сказал Бинхэ заставили учителя залиться краской пуще прежнего. А после Шэнь Цинцю вновь и вновь оказывался на лице у Бинхэ. Ему нравилось то, как старательно его муж доставляет ему удовольствие, а Бинхэ нравились реакции Цинцю. Обычно собранный и отстраненный, во время близости тот становился слишком чувствительным. Как сейчас. Ло Бинхэ чуть надавливает на поясницу, заставляя Шэнь Цинцю прогнуться, и опускает на собственный язык. Он вылизывает учителя, даже не пытаясь проникнуть внутрь пальцами или языком, но его мужа ведет. Тот сжимает бедра вокруг его головы, поддается на стимуляции сам, пускает выбившиеся из тугого хвоста пряди между пальцами. Он стонет, откидывая голову назад, когда Бинхэ все же проталкивает язык внутрь и чуть надкусывает мышцы. Легонько, почти не ощутимо, но от этого разряд кажется только сильнее. Шэнь Цинцю ведет от того, как приятно ему от действий Бинхэ. А того ведет от реакций чужого тела. Заклинатели славятся своей грациозностью и легкостью – об этом известно даже маленьким детям. Но сейчас грация учителя ощущается слишком сильно. Он поджимает пальцы на ногах, когда Бинхэ достает язык и размашисто лижет. Он стонет особенно громко, когда Бинхэ проталкивает внутрь сразу несколько пальцев. Он выгибается в пояснице и практически падает грудью на тело ученика, когда тот хватает его за член и начинает двигать рукой в такт собственных движений. Ло Бинхэ любит доводить собственного учителя. Любит, когда он просит его не останавливаться, когда он сам проявляет инициативу и говорит, что любит его. Но больше всего ему нравится, когда учитель кончает. Как он выкрикивает его имя, сжимаясь так сильно, что мышцы от перенапряжения начинают трястись. Как он хватает его за руку, чтобы чувствовать хоть что-то реальное и не потерять сознание. После такого за учителем нужно следить больше обычного. Такой Шэнь Цинцю просит воды и отнести его в воду. Такой Шэнь Цинцю хочет, чтобы от него не отходили ни на шаг. Такой Шэнь Цинцю хочет, чтобы вечер никогда не заканчивался. А еще такой Шэнь Цинцю хочет, чтобы когда Бинхэ спрашивал, что ему нужно, тот называл его «мужем», а не «учителем». Потому что таким вещам он точно его не учил!