***
О том, какие именно слухи были правдой, Пенапью узнал через три дня, когда они все снялись с места и отправились охотничьими тропками на юг. Сначала он подумал, что с бандой путешествует переодетая девушка. В конце концов, все разбойники ходили в надвинутых на глаза капюшонах и вообще не стремились афишировать, кто есть кто. А атаман нет-нет да утащит её от костра в темноту за дом, или руку положит так, что у Пенапью от взгляда на них щеки начинали гореть. А потом разбойники снялись с места. Вторая стоянка была у озера, и Пенапью ужасно захотелось искупаться. В конце концов, он не мылся уже целых пять дней - с последнего трактира - и это была настоящая пытка. Он честно хотел спросить разрешения, но атамана нигде не было видно. Никто принца не останавливал, да и вообще не сторожил. Коня - Милорда - разбойники берегли как зеницу ока. Все время рядом с ним были двое караульных. А на Пенапью вообще перестали обращать внимание. И он помялся немного и пошел к озеру сам. И у воды наткнулся на атамана. Сперва он услышал звуки поцелуев, и ему стало любопытно. Он хотел только краешком глаза на них взглянуть. Подкрался на цыпочках, высунул голову из-за дерева, и увидел. Увидел, в общем, что это была не девушка. Кажется, он очень громко сказал: "Ой!" - и крепко зажмурился. Услышал возню и плеск воды, а потом сдавленный хохот. Сперва атамана, а потом и того, кто был с ним. Пенапью зачем-то закрыл руками зажмуренные глаза. Кое-как развернулся, кажется, в нужном направлении, и наощупь маленькими шажочками пошел обратно в лагерь (или туда где он должен был находиться). Он, конечно же, забыл, что он в лесу, и споткнулся о первый же корень, распластавшись по земле. Чем вызвал ещё один взрыв хохота за спиной, который, впрочем, быстро прервался плеском воды и блаженным стоном.***
Когда атаман вернулся в лагерь, принц сидел тише воды ниже травы, словно испуганный кролик. Не то, чтобы ему было страшно, но было как-то... совестно. Нечего ему было делать у озера, и уж точно не стоило любопытствовать, услышав, что там кто-то есть. Атаман по своему обыкновению вгрызся зубами в жареную птицу - на этот раз в утку. И, недожевав до конца, заговорил, смакуя каждое слово: - Вы, принц, кажется хотели искупаться. Озеро в вашем полном распоряжении. Он засмеялся, и все подхватили, глядя на то, как Пенапью смущённо покраснел, и принялся тереть щёки. - Вы гляньте, атаман смутил нашу пенагонскую розу своим бесстыжим поведением, - прохрипел кто-то из разбойников. - Атаман кого угодно смутит своим бесстыжим поведением, - ответил ему другой, - По нему вообще давно плачут плаха, костёр и дыба. Или что там ещё за растление аристократов полагается? Эй, Олив, ты у нас знаток абидонских законов. Что нашему атаману полагается за его распутное поведение, а? - Полагаю, щипцы, - ответил тот, кого назвали Оливом, - хотя я не уверен. - Ну хватит об этом, - оборвал разговор атаман, - Не видишь? У нашего гостя такой вид, как будто он на нашей казни уже присутствует. Не знаю как вы, а я, по меньшей мере, не собираюсь попадать к ним в руки.***
В ватаге разбойников было пятнадцать человек, включая атамана, но только половина из них могла считаться настоящими бандитами с большой дороги. Остальные были, в основном, артистами, бежавшими от абидонского "правосудия". Олив вот только был юристом, а Мирадонт - врачом. Драться они, впрочем, умели. А кто не умел, того учили остальные. Кого-то из своей шайки атаман подобрал в лесу, где они пытались скрываться, кого-то выкупил у стражи, не очень-то желавшей возиться с арестантами. Те, у кого было преступное прошлое, ничуть не возражали против такого пополнения в рядах - в конце концов, добычи хватало на всех, а шайке сопутствовала удача. Что ещё нужно лихому человеку? Награбленное их атаман делил по справедливости: кто головой рискует, того и добыча. А кто на подхвате - тот пусть спасибо скажет, что сыт и цел. Ну и то, что угроза про пулю в лоб пустой угрозой вовсе не была - тоже играло свою роль. Атаман был человек решительный, слов на ветер не бросал. Пенапью очень скоро узнал обо всем этом благодаря своей обезоруживающей искренности и неустанным расспросам. Он даже предложил разбойникам отправиться в Пенагонию и пообещал королевскую амнистию, но они не согласились. Должно быть, даже не поверили, что такое возможно.***
-Атаман, - спросил принц Пенапью на очередной стоянке в большой подземной пещере, - у вас ведь есть какое-то имя? Очень неудобно называть вас все время "атаман". Было, наверное, уже заполночь, а они ещё с ужина обсуждали пенагонскую литературу и ту сенсацию, которую произвели на читающую публику стихи Патрика, немого воспитанника королевской четы Абидонии. Принц Пенапью был в восторге. Чёрный атаман его восторгов не разделял и - что удивительно - прекрасно аргументировал свою точку зрения. Он наверняка получил достойное образование. - Можете придумать мне имя сами, принц, если так вам будет удобнее. "Атаман" меня вполне устривает. Меня так все называют. - А как... - начал было Пенапью, но передумал спрашивать, как обычно, на полуслове. Вместо этого он сказал: - Хорошо. Я буду называть вас Морган. Атаман усмехнулся. - Какое-нибудь глупое имя из одной из ваших глупых книжек? - И вовсе они не глупые. А имя вам подходит, раз уж вы не хотите назвать настоящее. -Исключительно в целях безопасности, принц. Вам не приходило в голову, что у меня могут быть родные? Семья? Пенапью помрачнел и смутился. - Признаться, нет. Я как-то совсем об этом не думал. Атаман ободряюще хлопнул его по плечу. - Выше нос, принц. Что вы так сразу приуныли? Нету у меня никого. И нежная супруга моя не томится ни в чьём плену, как в этих ваших книжках. Но у семьи моей было доброе имя, и хотя я его слегка и подпортил, ни к чему трепать его попусту. Так что, пусть будет Морган.***
Спустя ещё неделю они добрались, похоже, до южной границы Абидонии. За горным перевалом лежала бескрайняя степь - там начинался Буразойский султанат. - Здесь мы с вами попрощаемся, принц, - заявил Морган, гарцуя верхом на Милорде. Тот не желал признавать седока - слишком он был тяжел, да и к запаху костра и пота избалованный жеребец все никак не хотел привыкать. - Не беспокойтесь, - обнадежил атаман Пенапью, - Мои люди вас не обидят. А маркиз де Пализ согласился заплатить нам кругленькую сумму за то, чтобы героически "спасти" вас из плена. Так что очень скоро вы увидите свою принцессу. Впрочем, не завидую. Говорят, у нее скверный характер. Хуже только у канцлера. Ну что ж. Адьос! Приятно было с вами беседовать, принц. Надеюсь, мы ещё встретимся. Атаман пришпорил коня. Группа всадников направилась вверх по дороге, на перевал, а Пенапью и с ним полдюжины головорезов - остались. Принцу было слегка не по себе, но в целом все складывалось вполне благополучно. Моргану он вполне доверял.