Противоположности

— Выглядишь шикарно, Анют, — тихо шепчет Таня и целует её в щёку. За плечи приобнимает, пальцами задерживается чуть дольше и поглаживает, снова ближе наклоняется и целует в висок. Камская в зеркало себя придирчиво оглядывает. Уже который раз за вечер, им выходить скоро, а она… Вздыхает. Белое платье сверкает в зеркалах и отливает перламутром. Расшитое кристаллами, шёлковое, просто прекрасное платье с элегантной юбкой в несколько слоёв. Нет, не такой что рыжая Аня бы напоминала бисквит на ножках с вишенкой на макушке, хотя Таня и шутит, называя её различными сладостями- Аня вздыхает и глаза закрывает. Быстро обратно открывает, взгляд по лёгкому макияжу мажет, на открытой шее задерживается, у платья глубокий, но в то же время строгий вырез. На шее дорогое колье сверкает. Руки сокрыты белковыми перчатками, рядом Таня в оттенках чёрного, она ведь так любит свою ахроматическую палитру… Как день и ночь. Белая Аня с огненно-рыжими волосами, аккуратно убранными в строгую причёску — и чёрная Таня с небрежными кудряшками. У Тани шея закрыта воротником-стойкой, а вот руки нет. Кожа к коже, Таня осторожно подбородка Ани касается и невесомо поглаживает. Но не может она. Не может Аня, она среди них всех- — Если не хочешь, ты можешь не идти, — грустнеет Таня, но шепчет и целует кромку уха. Аня криво улыбается. Может. Тогда Таня на вечер пойдёт с очередным эскортом, какой-нибудь смазливый мальчик из очередного эскорт-агентства, а Аня дома останется. Ревновать не будет, нет, к чему там… Аня прятаться будет снова и снова, от чего самой тошно, смотреть на себя больше не может! — Нет, — шепчет Аня и глаза закрывает. — Я пойду с тобой. Кожей чувствует, как Таня мягко улыбается. Им это важно, очень-очень важно. Потому что Таня давно плевала на приличия и правила — она Аню как свою девушку готова была привести на подобные мероприятия и год назад, когда они только познакомились, в той странной кутерьме в одном ещё более странном турецком отеле… Ане страшно было, или нет, не страшно, а вот именно что стрёмно. Она же из обычной семьи, работала то год тут, то там, вон, из отдела кадров уволили за самовольный отпуск. Таня совсем в других кругах вращается, между ними барьером не стало, в конце концов, любимая её просто чудесная… Аня на себя в зеркало поглядывает. Глаза не открывает до конца, только щурится. Но в круги Тани ей входить не хотелось. Сплетни, козни, Ане рассказов хватало, она всё поражалась, как Таня их терпит, а главное, как легко сносит. Раз и отряхнулась, и с высоко поднятой головой дальше идёт. Аня тоже сможет. Если Таня не хочет прятать её в шкаф, то Ане стоит перестать в нём самой прятаться. — Урою любого, кто посмеет на тебя криво взглянуть, — шепчет Таня и поглаживает её по плечам. Каждое прикосновение как ожог, сейчас её пальцы особенно отчётливо ощущаются, все чувства на пределе. Сердце стучит, нет, Аня не боится. Так, пустяки. — Я им быстрее врежу, — криво улыбается любимой Аня. — Верю. Они взглядами в зеркале встречаются. Обе улыбаются. Чёрное и белое. Огонь и лёд. Да, они точно друг другу подходят… Стук. Дверь в гардеробную приоткрывается. — Мам, — Ахмет внутрь не заглядывает, он предпочитает громче говорить, — машина подана. Таня хмыкает и быстро целует Аню в макушку. Губы не трогает, понятное дело, им только следов яркого блеска Ани на чёрных губах Тани не хватало. Помада пудровая, почти не мажет, но Аня всё равно больше любит блески. А Тане всё равно больше нравится оттирать их от себя по утру с хитрой улыбкой, играющей на губах… — Сейчас спустимся, — бросает Таня, и мальчишка уходит. Столько за год изменилось. Как ни странно, изменилось оно ещё в первый месяц, это Аня как будто всё ещё поверить не может. Вон, Катя как заладила Костю мамой звать в первый день, как они дядю Костю с отцом увидели — так ведь и не перестала. Серёже стрёмно, но и он пару раз оговаривался. Ахмет тоже быстро прижился, ему семнадцать оказалось. Он чуть старше Таниных, но поладили хорошо. И раз Микув и Саване работают — к делам пристроили и Ахмета. Забавно ему с новой фамилией, но пацан доволен. Аня в последний раз себя придирчиво в зеркало оглядывает. Платье идеальное, причёска, украшения и макияж — всё ведь безупречное, чего она боится, как броня, какая разница, что все эти важные шишки о ней подумают, раз она на руке Тани будет. — Улыбайся, родная, — шепчет Таня. Аня улыбается. От всегда сердца. И хмыкает. — Какое думаешь у Юры будет завтра лицо, когда это лицо, — она на себя показывает, — будет на первых полосах новостей? Таня глаза закатывает, но посмеивается. — Вот-вот, — смеётся Аня. — Именно такое и будет! — Ты преувеличиваешь- Аня под руку любимую берёт и к двери поворачивает. — Только представь, я уже вижу эти заголовки, — рукой машет, — таинственная незнакомка, укравшая сердце нефтяной магнатки… Они выходят. Заголовки обязательно будут, но Ане до них уже нет никакого дела. *** Бонусом. За часы до выхода. — Микув! На местное телевидение. Саване — проконтролируй газеты. Я хочу, чтобы история была хорошей и чтобы у них были лучшие фотографии. — А я? — А ты, Ахмет, сделаешь эти лучшие фотографии. Парнишка улыбается во все зубы, которые ему вставили. Как удачно пригождается последнее время его хобби.