Мать с детства учила её покоряться и соответствовать чужим ожиданиям. Нужно быть тихой, как мышка, проникающая в амбар за пропитанием. Если не вовремя пискнуть или слишком громко пробежать, останешься в лучшем случае без зерна, в худшем – закончишь в лапах кровожадного кота. Этих милейших мурчащих охотников любили все, а вот грызунов презирали и травили. Хорош тот дом, где есть полдюжины котов, но горе тому, в котором завелась хоть одна мышь. И никто не понимал, что первые невозможны без вторых, иначе настанет голод. Нужен баланс: семейству кошачьих необходимы грызуны так же, как мужчинам – женщины.
Но в этот страшный век всё сложилось иначе. Мальчишки забивали палками или топили чёрных котят, хотя те были поистине прекрасными созданиями, мужчины же – сжигали неугодных женщин.
– Аннет, прикрой платком волосы, сейчас же! – восклицала старушка-мать, протягивая дочери грязную тряпицу.
– Зачем, матушка? На улице стоит такой зной…
– Живее, дочка! У соседки пропало молоко, её ребёнок может погибнуть.
– Но причём здесь мои волосы?
– Твои волосы прекрасней шелка. Неужели ты не видишь взгляды её мужа? Ты слишком красива для этих мест. Мало ли что придёт ему в голову? Снимешь платок – лишишься своей. Обвинят ещё в… – следующее слово она произносила шёпотом, богобоязненно крестясь.
– Но я не колдунья, мама!
– Замолчи! Не произноси этого слова! – женщина наотмашь бьёт девчушку по щеке, а после прижимает к себе обожжённую руку, кривясь.
– Матушка, тебе больно? – девочка вмиг забывает о сопротивлении и собственной боли, кидаясь к матери.
– Нет, нет… Эта боль – мой дар. Это уродство… оно… Твой отец благословил меня им.
– Но как уродством можно благословить? Оно отвратительно!
– Тише, тише! Иначе твоя подруга, Писада Эйра, услышит. Как же ей повезло родиться некрасивой! Её лицо – это поцелуй божий.
– Но, мама, она ведь останется одна, никто не возьмёт дурнушку замуж.
– Лучше быть старой девой, чем пеплом. Когда подрастешь – поймешь. Уродство – преимущество для женщины.
– А для мужчины?
– Мужчины редко мирятся с ним. Особенно без ласковой девушки рядом.
– Я не хочу быть с уродом…
– Тогда выбери себе красавца. Но пускай защищает тебя. – женщина горько улыбнулась, – Каким бы он ни был с тобой, пусть только бережёт и…
Но девочка уже не слушала. Её отвлекло жалобное мяуканье и гогот соседских мальчишек. Гадкие сорванцы загнали на дерево котёнка, чёрного, как уголь. Тот не просто кричал – плакал. Сердце Аннет затрепетало: она знала, что с ним сделают эти подлецы. Знала… И ей так не хотелось этого, что сама того не осознав, она начала молиться, но вовсе не тому, кому следовало бы.
Вдруг небо почернело. Впервые за несколько дней началась гроза. Матери загнали сыновей домой, а девочка приманила котёнка куском хлеба, завернула в столь ненавистный платок и унесла подальше от глаз, в подвал.
Там они бок о бок и проводили дни и ночи, за ними последовали недели, месяцы, годы… Играя с новым питомцем, Аннет забывала обо всём: о наглом брате, об уродливой завистнице-соседке, об угасающей матери и о новом местном жителе – создателе диковинных, но таких пугающих масок.
И вот она выросла. И связала свою судьбу с ним. В сознании летали обрывки материнских фраз…
Тогда выбери себе красавца. Но пускай защищает тебя.
С
андор, действительно, был красив. Очень… Все местные девки пытались обратить его взор на себя, но тот остановился на ней – чаровнице Аннет. И он поистине берёг своё сокровище. Никто не мог коснуться его маленькой прелести даже взглядом. Мужчина ревновал возлюбленную и к питомцу, изредка отходя того палкой, пока девушка не видела. Молодые люди были удивительно гармоничной парой, но лишь внешне. А наружность, как известно, обманчива.
Каким бы он ни был с тобой, пусть только бережёт…
Этот человек обладал красивым лицом – маской, подобной тем, что он создавал в своей мастерской. Но каждая маска скрывает под собой нечто отвратное, иначе бы её не натянули. С
андор был жесток не только с котом, но и с его хозяйкой. Особенно злили его её чудесные шёлковые волосы. Однажды в пылу ссоры он отсёк их ножом и кинул в огонь, пообещав, что Аннет станет следующей, если не покорится. И ему легко бы было это устроить, сославшись на что угодно: от странной гибели её матери до дохнувшего у соседей скота в неурожайный год.
Эта боль – мой дар. Это уродство… оно…
Твой отец благословил меня им.
Медлить было нельзя. Не нужно ей дожидаться его благословения. И вот в мастерскую ударяет молния, неся за собой огонь. Девушка слышит крики бывшего возлюбленного, но не торопится помогать. Верный питомец охраняет единственный выход, не давая злу пробраться наружу. Аннет же в это мгновение заваривает особый чай из подножных трав, уничтожая в себе след супруга. Такие, как он, не должны плодиться. Да и если родится девочка… Нет, приносить её в этот жестокий мир нельзя. Ни за что. Женщинам, как и чёрным кошкам, в этом веке не место.
– Уродство – преимущество для женщины.
– А для мужчины?
– Мужчины редко мирятся с ним. Особенно без ласковой девушки рядом.
С
андор, эта грёбаная псина, оказался чрезмерно живучим. Снимая бинты с его изуродованного лица, она улыбалась. Подавая ему зеркало, едва сдерживала истеричный гогот:
– Теперь ты и снаружи такой, как внутри.
Конечно же, мужчина не смог смириться с этим. Её обвинили в колдовстве. Все: соседи, и женщины, и мужчины, и даже её собственный брат совместно с бывшей подругой поддержали его. Суд не стал слушать её оправданий. А она, привязанная к бревну для казни, прекрасно понимала, что Сентфор обречён. Никто из этих людей, если таковыми их можно назвать, не заслуживал даже той грязной тряпицы, которой она покрывала остатки своих некогда прелестных волос.
Ступни обожгло языками пламени. Толпа победоносно заулюлюкала. Вот и всё…
Задыхаясь от гари, окружённые огнём, люди молили о пощаде. Но Господь не слышал их. Он давно ослеп и оглох по милости их деяний. Аннет стояла под дождём, поливавшим лишь её и питомца, свернувшегося на руках и мурлыкавшего.
Вот, что бывает, когда пытаешься сжечь
настоящую ведьму, а не безвинную девушку, неугодную чьему-либо взору…
