В воспоминаниях

— Пускай все останется наваждением, сном. Совсем тихо, почти шёптал Джисон для Минхо, прижимая его к себе как можно крепче. Так, будто бы обнимает его последний раз. Так, как обнимает самое дорогое, что есть в его жизни. Они ничего и не видят, окутанные мраком комнаты. Находясь в полуночной тишине, Джисон лишь слышит тихие всхлипы Минхо и подрагивание плеч. Бессвязная, сбивчивая дыханием речь, вздохи, смешиваемые со слезами. Хотелось крушить, ломать. Кричать, срывая голос, рыдать так сильно, как никогда прежде. Но уже более не в силах. Тяжёлые руки, мягко, но крепко держащие плечи Лино. Чужие прикосновения помогали успокоиться. — Не трогай, у меня руки ледяные. — Твои руки для меня самые тёплые на свете. В прохладном помещении, освещённым лунным сине-голубым светом стояло абсолютное молчание. Чуть колыхалась прозрачная тюль, открытое окно манило ночь. Это спокойствие умиротворяет. Секундный шум колес затихающим эхом раздавался по улице, а резкое свечение проносилось по потолку и стенам, запугивая, и снова уходя прочь. Пахло ночной свежестью, холодным ветром, несколько сладким парфюмом и цветами, подаренными стэй на последнем концерте. Джисон стоял посреди комнаты, держа в руках письмо, запакованное в светло-зелёный, аккуратно сложенный конверт, взятый из букета. Бумага зашелестела, Хан расправил листок. Он начал читать, спустя пару секунд перешёл на еле различимый с тишиной шёпот: “Дорогие Стрей Кидс, вы самые прекрасные люди на Земле. Мы безмерно благодарим вас за всё, что вы делаете для нас и для всего мира. Вы непревзойдённые исполнители. Спасибо, что радуете нас каждый день. Вы изменили и продолжаете изменять многих людей, спасибо, что помогаете нам. Каждый из вас совершенно уникален и неповторим. Вы непросто айдолы, а целый мир для нас. Мы вас любим и желаем, чтобы ваше время никогда не заканчивалось. Спасибо за всё. С любовью, ваши дорогие Стэй.“ На последних словах Джисон застыл, словно парализованный чем-то. Тёмные глаза предательски заблестели, и из них по округлым щекам покатились слёзы. Маленькие капельки солёной воды срывались с подбородка и падали на тонкую бумагу. Аккуратно написанные слова местами тут же расплывались в нечто уже совершенно неясное. Щёки холодели под порывами ночного ветра. Он вытер лицо рукавом и выглянул в окно, смотря со стеклянной высотки вниз на море сияющих огней. Джисон отошёл, закрыл окно и положил письмо рядом с хрустальной вазой, в которую был поставлен букет розовых камелий. Сладостную тишину нарушало только еле слышимое сопение Лино, который уже давно спал на застеленной кровати. Джисон ещё раз укрыл его одеялом и кинул короткий взгляд прежде, чем выйти и оставить наедине только со своими снами.