***
Сегодня я вновь заметила порез на её руке, не заживший, глубокий. Она режется постоянно, я всегда цепляюсь за кровавые линии, на бледных запястьях. А ведь она такая весёлая, и добрая. Что же находится в её голове?***
Звонок. Окончание физики. Кудрявая девушка вылетает из класса, она идёт сзади блондинки. Не хочет тревожить. Голубые глаза блуждают по женскому телу, которое находится в многочисленных прорезах. — Эй! Робин, может зайдёшь сегодня ко мне? Я не могу понять новую тему по биологии, сможешь помочь? — спрашивает через силу, перелагает большие усилия, ведь ей это нужно. — Не вопрос, Мейв. Зайду сегодня. Как раз твой братец, идёт сегодня со Стивом в игровые автоматы. — весело отвечает блондинка, голубые глаза сверкают, так же как и улыбка. — Договорились, тогда жду в любое время. — Мейв Хендерсон быстрым шагом уходит, оборачиваясь на Робин Бакли.***
— Чай? Кофе? — спрашивает кудрявая девушка, она сидит в кресле, и осматривает веснушчатое лицо, озорной мороженщицы. — Биологию. — бросает блондинка. — Не будь душнилой, Роб. — говорит Мейв, и тут же подрывается с места, — Значит, я делаю чай. — она мигом вылетала из своей комнаты. Хендерсон стояла, и пилила взглядом чайник, который давно закипел, но мысли девушки были заняты другим. В голубых глазах бушевало море, будет шторм. Когда мысли в кудрявый голове начали складываться логически, созрел план. Жестокий. Но по её мнению действенный, и такой нужный. В прозрачных кружках оказалась прозрачная вода, но через мгновение она стала приятного, коричневого цвета. Мейв аккуратно несла пойло к себе в комнату, она обожгла себе руки, ойкая поставила его на письменный стол. Лакая чай, девушки разбирали темы по биологии. Робин что-то говорила, но Хендерсон не слушала, она думала когда воплотить свой хитрый план. — Ты меня слушаешь? — недовольно спросила блондинка, она устремила свой злой, но одновременно нежный, взгляд в напарницу. — Порезы на твоих запястьях, из-за чего они? — с сухих уст слетели слова. Мейв их очень долго подбирала, искала правильные, но рот работает быстрее чем мозг, поэтому этот мусор полился прямо на ошарашенную Бакли. — Не понимаю о чём ты говоришь. — звучала она очень убедительно, но быстро бегающие глаза, и то как она начала опускать рукава кофты, выдали её с потрохами. — Роб…просто расскажи, станет легче. Я не могу смотреть на твоё искалеченное тело, и эту прекрасную улыбку, что скрывает боль. — говорила кудрявая, она умоляла, просила объяснить. — Мейв, прости…я… — она не смогла сказать, ведь поток горячих слёз заткнул её, они рассказали вместо неё. Хендерсон затягивает Бакли в медвежьи объятия, нежные. Она аккуратно гладит спину блондинки, прижимаете тело что содрогается, что-то шепчет. — Мне не хватало объятий, прикосновений. — отстраняясь от кудрявой сказала девушка. Мейв лишь молчала, слушала, понимала. Забирала боль блондинки, отправляя её в себя, закрывая в тюрьме под рёбрами, ей тоже было больно. — Именно телесный контакт заполняет мою душевную пустоту, и боль. — блондинка говорила это через ком в горле. Нежные объятия Мейв смогли открыты её душу, вывернуть наизнанку, позволили показать всю боль, что копилась внутри, и иногда вырывалась, после превращалась в шрамы. — Почему ты молчала? — глупо спрашивать такое. Но Хендерсон обожает глупости. — А зачем про это говорить? — с иронией ответила вопросом на вопрос, блондинка. Глаза блестят от слёз. Мейв лишь молча потупляет взгляд на свои согнутые коленки. Она ищет подходящие слова, но ничего не находит. — Можешь не отвечать, Мейв, я понимаю. — выдавливает из себя Робин. Бакли берет руки старшей Хендерсон в свои, оглаживает ладонь, шершавыми пальцами. Приятные мурашки бегали по телу кудрявой, кусались. Теплота тел друг друга согревала души, убирала тревогу, потупляла неприятные чувства, лелеяла. Неожиданно Робин отстранилась от Мейв. Аккуратным, медленным движением переместила руки на пылающие щеки подруги. Высматривая реакцию, она не желала спугнуть, или обидеть. Увидев красноречивый взгляд океанических глаз, что сказал всё сам, она стала действовать. . Пухлые губы блондинки накрывают уста кудрявой. Девушки сливаются в мокром, чувственном поцелуи. Он забирает боль, нету никакого смущения, или мыслей о том, что это неправильно.Ведь всё правильно.
Бакли впервые за несколько месяцев полноценно себя чувствует, будто бы всё это время недоставало какой-то частицы, но поцелуй с старшей Хендерсон отдал её, подарил Робин. Мейв чувствует как в её волосы зарываются руками, и немного оттягивают кудрявые прядки. Тихий стон падает в поцелуй, кажется что его даже не было слышно. Но Робин ловит каждое движение, каждый вдох, и выдох, поэтому отчётливо слышит стон, который ласкает её уши. Нехотя девушки отстраняются, их взгляды встречаются, по телу проходит холодок, который создаёт контраст с тёплой температурой в комнате. — А…я. Прости. — Робин отскакивает от Мейв, осознаёт что сделала, испытывает стыд, но не сожаление. — Тебе не за что извинятся. Мне понравилось. — кудрявая лишь улыбается, на красных щеках появляются ямочки. Блондинка смотрит на улыбку, которая по её мнению ярче всех звёзд мира. Неожиданно для самой себя Робин растягивает губы, и обнажает ряд белых зубов. Ей кажется что порезы на руках не болят, точно также как и душа. Бакли вновь обнимает Хендерсон, они обе нуждались друг в друге. Осознание приходит только сейчас, когда приятный запах духов бьет в нос. — Ты пахнешь ромашками, да и выглядишь точно также. — шепчет Мейв, после слышит нежный смех. — А ты пахнешь блинчиками, с голубикой. А выглядишь как василёк. — точно также шепчет блондинка. Комната наполняется смехом, таким родным, приятным для ушей. Позвать Робин Бакли домой — лучшее решение в жизни Мейв Хендерсон.