White oleander leaves

Громкая музыка бьёт по барабанным перепонкам. Люди толпятся на танцполе, трутся друг об друга в грязном танце, разливают алкоголь, устраивают драки, перепалки, наслаждаются обществом друг друга. Всё это имеет свой шарм и тёмную эстетику, но не каждый человек готов наслаждаться ею. А вот девушке, сидящей у барной стойки, нравилось находиться здесь и время от времени соблазнительно подмигивать симпатичном бармену. Тот же лишь устало закатывал глаза, говоря, что не сделает ей скидку. Тогда Такемичи огорчённо фыркнет, но через секунду одарит мужчину лисьей ухмылкой. Такемичи Ханагаки — молодая девушка, которой крупно не везёт по жизни. Ходит на нелюбимую работу, ежедневно терпит перепады настроения своего строгого начальника, лезет из кожи вон, но всё никак не может получить столь желанного повышения. Это бесит. Ох, не то слово. Ей не нравится прикладывать столько усилий и не получать достойного поощрения. Лишь ещё большие упрёки и придирки ко всяким мелочам. Босс Такемичи… Как же она его терпеть не может. Чёртов сексист и извращенец. На людях он выставляет себя серьёзным, умным и опрятным мужчиной, что в одно время привлекало девушку, и она даже была его фанаткой. Но чем дольше она работала в компании, тем больше понимала какой же он гандон. Смотрит на неё свысока. Позволяет бросить оскорбительную шутку по поводу того, что женщина не может так хорошо справится с поручением. Выставляет на посмешище перед мужским коллективом. Ханагаки терпит. Ей не нужны проблемы, которые могут возникнуть из-за её длинного языка, но иногда так хочется сказать пару ласковых и нахер уволиться из той компании. Девушка разглядывает отражение цветных огней в своём бокале и хмурится, думая над тем, что ей мешает уйти с работы. Обычный страх, что Такемичи больше никуда не примут. То, что она никому не нужна и останется у разбитого корыта. Ей страшно что-то менять в своей жизни и пробовать новое. Страшно, потому что… Ханагаки качает головой, отгоняя ненужные мысли. Она пришла в клуб, чтобы послушать музыку, насладиться атмосферой и вдоволь напиться, а не думать над своей неуверенностью в себе и страхах. Бедная девочка пережила сегодня не первое в своей жизни, но всё же домогательство со стороны начальника. По телу прошлась резкая дрожь, от воспоминаний, как холодные и шершавые ладони прикасались к чувствительной коже. Закрытые двери, поздний вечер, пустой офис, Такемичи совсем одна с этим ублюдком. Осадок щекочущего и режущего грудь страха остался, и Ханагаки с этим уже ничего не поделает. Хочет забыться этим вечером с помощью алкоголя, сигарет и танцев, но не может. И это раздражает больше всего. Девушка устала думать об этом, не хочет себя накручивать. Потому что завтра ежедневная рутина повторится. Работа, встреча с этим мужчиной и… Такемичи надеется, что вернётся домой в целости и сохранности. В противном случае придётся зарезать этого мудака. Девушка не смогла сдержать весёлой улыбки и задорных смешков, что привлекли внимание бармена. Ханагаки опустила голову на стол, чувствуя приятную прохладу. Боже, как же она устала. Устала от собственной беспомощности и слабости. Уголки глаз щиплет, но Такемичи не плачет. Нет, ни в коем случае. Потому что когда она грустит, то очень сильно нервирует окружающих. Девушка не хочет доставлять ещё больших неприятностей, поэтому сдерживается. — Хах, — испустила она досадный смешок, — и почему в такие моменты я всегда вспоминаю его? Мужчина тяжело вздохнул, готовясь выслушивать очередную историю из далёкой юности гостьи. Он бы сейчас с удовольствием достал сигаретку и закурил, но как жаль, что перерыв не скоро. Бармен разминает затёкшую шею и особо не прислушивается к невнятному бормотанию девушки. Наслышан уже про того самого юношу, который делал Такемичи счастливой каждый день, пока в один момент у паренька не поехала крыша. Или же он давно потерял некоторые извилины в мозгу, и только спустя время показал истинную натуру. Кто знает? Мужчина переводит скучающий взгляд на танцпол и просматривает каждый столик, пока не сталкивается с кромешной темнотой чьих-то пронзительных глаз. Несколько секунд бармен просто смотрел и не мог даже выдохнуть. Никогда раньше он не ощущал такого сильного напора и жажды крови к собственной персоне. Бармен замечает, как мужчина шевелит губами. Он не мог услышать из-за музыки и расстояния, но в сознание красными рваными буквами проносилось слово «убью». Открыв рот, работник судорожно глотает воздух. Руки трясутся от внезапного осознания, а голова идёт кругом. Чёрт-чёрт-чёрт-чёрт-чёрт! Пара сиреневых глаз с ехидством и безразличием оглядывают его с ног до головы. Всё тело… Тело будто пронзают иглы. От кончиков пальцев рук до самых пят. Мужчины в костюмах наклоняются к жуткому гостю, что-то шепча и неотрывно смотря на бармена. Или уже не на него… Тогда на кого? Он опускает взгляд и встречается с голубыми огнями, что игриво сверкают в темноте. Блять, надо валить! Работник в спешке ставит первую попавшуюся бутылку мартини перед ничего не понимающей Ханагаки и спешит в комнату для персонала. Чтобы избежать лишних вопросов он кидает быстрое «за счёт заведения» и убегает. Мужчина не хочет неприятностей на сегодняшний вечер для себя, а вот милая гостья кажись нарвалась на них всем своим обаятельным видом. Он не знает, как и почему она смогла зацепить столь жутких типов, но это уже точно не его проблемы, хотя внутри крутилась надоедливая крупица, царапающая стенки грудной клетки и имя ей «вина». Пусть напьётся этим вечером вдоволь. Да так, чтобы не вспомнила события этой тихой на первый взгляд ночи. Что же на счёт Такемичи, то она уже почувствовала неладное. Кто-то напористо прожигал в ней дыру. Даже оборачиваться, чтобы встретиться с этим наглецом не хочется. Ей всё равно. Она слишком пьяна, чтобы волноваться о пустяках. Да и пустяк ли это вообще? Девушка скрещивает ноги, играясь со своей туфлёй и качая головой под такт музыки. Рассматривает бутылку Rosso и ухмыляется. Она старается игнорировать накрывающее с каждой секундой чувство тревоги. Кусает ногти и пытается отвлечься, но в голове бардак. Накопившиеся мысли и переживания за сегодня, казалось, выплеснулись в одночасье и изматывали без того уставшую Ханагаки. Тихо шипит возникшей тупой боли в голове, массирует виски, чтобы хоть как-то снять напряжение, но ничего не помогает. Взгляд вновь падает на подаренную барменом бутылку мартини, и девушка безцеремонно пьёт с горла, чувствуя, как алкоголь растекается по её шее и груди, пачкая одежду. Не пропадать же добру. И так Такемичи покинул единственный достойный слушатель её душевных терзаний. Сбежал, не дослушав историю до конца. Не сказать, что девушку сильно это задело, но честно сказать стало неприятно. Она хотела поделиться, хотела рассказать о своём горьком опыте, хотела, чтобы её наконец услышали. Поздно, мой шанс быть услышанной давно упущен… А упущен ли? Друзья рядом и всегда готовы поддержать и протянуть руку помощи, но от чего-то Ханагаки страшно воспользоваться их добротой. Страшно, что если они услышат всю историю, то девушку осудят. Осудят так же, как однажды сделала это её мать. С одной стороны, Такемичи говорила себе, что парни не такие. Ребята настолько добрые, что не смогут высказать плохих слов в её адрес. А с другой стороны, девушка считала, что лучше очередной раз промолчать и окунуться в облако дыма от любимого табака, чем как-то менять своё нынешнее положение. Всё нормально. Лучше, чем могло было быть. Ханагаки тяжко выдыхает и вздрагивает от неожиданного касания холодных пальцев по открытой спине. До мозга не сразу дошла вся опасность ситуации и то, что нависающая над девушкой фигура, от которой неимоверно разило выпивкой, не просто по случайности задела Такемичи. Девушка пришла в себя, когда по её заднице бесстыдно шлёпнули. Ярость вмиг охватила Ханагаки, та развернулась к фигуре со словами «что за дела?!» и тут же остолбенела. Начальник… На секунду все оскорбительные слова застряли в глотке горьким комом, но гнев бурлил в крови, вытесняя алкоголь. Девушка замахнулась и ударила своего босса, стирая с его лица глупую и до чёртиков раздражающую самодовольную ухмылку. Такемичи не стала ждать, пока тот очухается и как-то отреагирует на её внезапную атаку. Девушка хватает сумочку и спешит потеряться в толпе, а после и вообще уйти. Она еле как борется с диким желанием запинать этого мудака до смерти, но держится. Зубами скрипит и кулаки сжимает, да так, что длинные ногти вонзаются в кожу. Урод, надо же было снова вечер испортить. Уволюсь. Однозначно… Дорогая, не стоит обманывать себя и тех, кому ты пытаешься это доказать, ведь давно известно, что ты слишком труслива для этого поступка. — Ханагаки, стой! — её хватают за запястье и силой притягивают к себе. Тупая улыбка вернулась и мозолит глаза. Девушка брезгливо фыркает и старается вырваться из захвата, но мужчина держит крепко. Через чур крепко. Рядом находящиеся люди вселяли надежду и уверенности, что сейчас Такемичи никто не тронет. Если её босс захочет зайти дальше, то она позовёт на помощь, но только вот… Услышат ли её? — Оставьте меня в покое, — сквозь зубы цедит она. В синих огнях сверкнула опасная искра, что не вселяла никакого ужаса или дискомфорта. Наоборот, забавляла собеседника. — Вы преследуете меня? Отпустите! — брыкается девушка, но хватка становится всё сильнее. Тупая боль в запястье заставляет Такемичи вскрикнуть. — Ханагаки, прошу, выслушай меня, — мужчина ещё ближе прижимается к девушке. Аромат её духов, ягод и карамели щекочет стенки носа. Он с удовольствием вдыхал бы запах своей подчинённой сегодняшней ночи, наслаждаясь мягкостью кожи и красотой изгибов её тела. — Я не хотел, чтобы так вышло. Просто тот наряд так идёт тебе и… Такемичи не слушает. Ей противен очередной бред про то, как сексуально смотрится на ней офисная одежда, как вкусно пахнут духи, как соблазнительны улыбка и хищный взгляд, как сладок и приятен для слуха её голосок. Бесит. Очередной мужик пытается доказать, что не является омерзительным животным. Мотивы его без скрытого контекста, а планы на сегодняшний вечер в компании Ханагаки чисты, словно лист бумаги. Девушка цокает и, теряя терпение, срывается на крик. — Я не нуждаюсь в компании! Что не понятного в фразе «оставь меня»? Начальник вмиг поменялся в лице. Взгляд стал свирепым, вены на шее вздулись, а от улыбки осталось лишь воспоминание. — Не испытывай меня, — дёргает мужчина Такемичи за руку, да так, что та еле смогла устоять на ногах. — Я пытаюсь извиниться, а ты продолжаешь быть жестокой стервой. Взгляд девушки кричал о том, что она готова убить собеседника в сию же секунду. Набирает полной грудью воздух, чтобы послать нахуй грёбаного мудака и зарядить острым носком туфли по яйцам, как тут же в их спор вмешиваются двое симпатичных мужчин. — По-моему, она ясно сказала тебе отвалить, — обратился к пьяному гостю хмурый парень, загораживая собой Ханагаки. — Проваливай, — тот высокомерно задирает подбородок, открывая обзор на татуировку, что на первый взгляд не вызывает никаких мыслей или чувств. Обычный рисунок на теле, что с того? — Вам нужна компания? — сзади начальника появился ещё один мужчина, что был слегка похож на предыдущего. Лёгкая улыбка придавала его образу дружелюбности и открытости, пока ледяной огонёк не сверкнул в сиреневых глазах. — Мы готовы её составить. Так ведь, Риндо? Казалось бы, вот оно спасение. Сейчас эти парни разберутся с надоедливым ублюдком и Такемичи без каких-либо происшествий сможет добраться домой, но только вот сердце её замерло при виде этого не примечательного рисунка на шее одного из спасителей. Она чувствует, как потеют и трясутся её ладони. В груди не спокойно. Больно. Ханагаки судорожно оглядывается по сторонам в поисках одного знакомого лица, надеясь, что не встретит его. Рвано выдыхает, когда парень перед ней лениво оборачивается, чтобы окинуть оценивающим взглядом, а позже многозначительно хмыкнуть и уйти вслед за братом и их сегодняшней жертвой. Девушка хватается за сумочку и не верит своему счастью. Ей дадут уйти? Так просто? Нет… Нет времени думать об этом. Надо бежать. Казалось, что она вот-вот и проебалась бы окончательно, но видима Госпожа Судьба не так строга к нашей девочке. Хотя… Кого я обманываю? Стоило Такемичи развернуться, как она столкнулась с тем, кого боялась увидеть. Ничего в жизни её так сильно не пугало, как два бездонных омута. Темнота пропасти с каждой секундой поглощает тебя, оставляя тяжёлый осадок, который тугим узлом тянет низ живота. Ноги каменные. Совсем не хотят слушаться. Губы дрожат и Ханагаки хочется кричать от ужаса, но она тихо выдыхает и находит в себе силы улыбнуться напротив стоящему мужчине. Музыка всё так же била по ушам, а голова трещала по швам, но это ничего. Всё будет хорошо. Она выкрутится из данной ситуации. Сбежит и навсегда забудет дорогу в этот ёбанный клуб. Главное сейчас собраться с мыслями и придумать план. Хоть что-нибудь, чтобы спастись. Такемичи открывает рот, но не знает, что сказать. Мысли путаются в голове. Главное улыбаться. — Это Ваши люди? — невинно и так ласково Ханагаки обращается к мужчине, стеснительно убирая выбившуюся тёмную прядь за ухо. — Спасибо, что помогли мне, — она выжидает хоть какой-то реакции, но тот молчит, продолжая неотрывно рассматривать девушку. Будто, заново запоминая её изменившиеся черты лица за столько лет разлуки. Хотя, всё по-прежнему. Кукольные голубые глаза, очаровательный вздёрнутый носик, вишнёвые пухлые губы, длинные кудри, что так сильно пахли чем-то сладким и замазанные тональником веснушки. Раньше каждая частичка, каждый участок тела Такемичи принадлежал ему. Она вся принадлежала ему и только ему. Но что же теперь? Только посмотрите на эту растерянную мордашку, которая упорно делает вид, что видит беловолосого мужчину впервые. От данного представления у Майки поднимается настроение, и губы его растягиваются в еле заметной усмешке. Он подыграет своей любимой Митчи. — Спасибо в карман не положишь, — голос спокойный, холодный, пугающий. Неприятный рой мурашек пробежал по спине девушки. Такемичи не может вынести давления. Паника охватывает её с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Она глупо хлопает глазами и уже хочет задать наивный вопрос «о чём Вы?», но Ханагаки опережают. Мужчина подходит в плотную. Горячее дыхание обжигало бледную девичью кожу. Сама же Такемичи затихла, стараясь лишний раз не провоцировать старого знакомого. Гулкий стук собственного сердца перекрывал звучание музыки, и, кажись, заполнил всё помещение. Каждый мог услышать, как бешено оно стучит. В особенности он. — Сколько ты стоишь? В горле пересохло. Девушка знала, что этот мудак выбросит что-то подобное. Кулаки вновь сжимает, стараясь справится с нахлынувшей яростью. Надо собраться. Нет времени на споры. Если она вновь попадёт в цепкие руки этого типа, то уже никогда не сможет уйти от него. Надо бежать. — Цену обсудим потом. Сейчас мне надо отойти припудрить носик, — и снова милая улыбка. Такая натянутая, фальшивая, от которой сводит скулы. Мужики ведутся на красивые глазки, но Майки может не купится на такую наглую ложь. Чего стоит этому выродку силой затащить Такемичи в VIP-комнату и провести с ней незабываемую ночь. Собеседник кивает в сторону женского туалета и показывает на наручные часы. — Три минуты, — эти слова прозвучали как приговор. Нервный смешок слетел с вишнёвых губ, а в глазах потемнело. Так мало. Что он сделает, если девушка не уложится во времени? Убьёт? Нет времени на гадания своей дальнейшей судьбы. Нельзя терять ни секунды. Ханагаки делает два неуверенных шага назад, не отрывая взгляд от собеседника, будто тот сразу нападёт, как она отвернётся. Разворачивается и чуть ли не бежит до уборной. К горлу подступила рвота, притихшая головная боль дала о себе знать. Она появилась настолько резко, что девушке показалось, будто её ударили чем-то тяжёлым. Ханагаки распихивает народ, забегает в двери и не успевает дойти до кабинки, как её тут же рвёт на пол. Ей плохо. Сил совсем нет, перед глазами всё вертится, и Такемичи чувствует, что вот-вот потеряет сознание. Крупные слёзы скатились по бледным щекам. Под громкие ругательства и пьяный девичий смех, Ханагаки тихо рыдала, свернувшись калачиком на полу. Грёбаная жизнь. Грёбаный клуб. Грёбаные мужики. Грёбаный Манджиро. Запах собственной рвоты и алкоголя бил в нос, заставляя чувство тошноты вернуться. Кто-то подходил к Такемичи, спрашивал об её состоянии, ласково поглаживал кудрявые волосы, но вскоре сдался и ушёл. Потому что девушка была не в состояние что-либо сказать. Потому что Ханагаки знала, ей не помогут. А если эти добрые проходимцы ещё хоть на секунду задержаться, помогая несчастной, то будут пристрелены. Две минуты. Она ничего не успеет сделать за это время. Даже чтобы прийти в себя девушке понадобиться куда больше времени, но Такемичи не сдастся. Находит в себе силы встать и, пошатываясь, дойти до раковины. Набирает в трясущиеся руки холодной воды из-под крана и ополаскивает горло. Глаза трёт, ещё сильнее размазывая тени и тушь. Бьёт по щекам, чтобы окончательно в себя прийти и неотрывно смотрит на отражение в зеркале. Усмехается. — Чего это ты решил вновь появится в моей жизни, а, Майки? — она смеётся. Смех этот истерический и совсем не весёлый. Такемичи как только увидела знак «Бонтен» поняла, что обречена. — Шлюху захотел снять? Да пошёл ты нахуй, — шепчет себе под нос. Убьют ли её? Будут трахать до потери сознания? Пытать самыми извращёнными способами? Или дадут шанс сбежать? Ханагаки, шмыгнув носом, направилась в дальнюю кабинку, надеясь хотя бы там спрятаться от этого монстра. Её колотит. Страшно. Осталось совсем мало времени. В туалете ничего нет. Можно считать девушка сама себя загнала в ловушку. Ей помогут люди, Майки убьёт их. Такемичи попытается выйти из уборной, он пристрелит её. Позвонить Чифую… Он не успеет приехать. Не успеет, но почему-то девушка всё равно копошится в сумочке и достаёт телефон. Чуть ли не роняет его, набирая пароль. Заходит в историю звонков, жмёт на вызов и ждёт. Гудки протяжные, редкие, совсем не торопливые. Они давят на Ханагаки. Сердце бьётся в соответствие гудкам. Спустя какое-то время девушка уже думала сбросить, пока не услышала сонный голос Мацуно. — Мичи? Какого хрена? — как обычно недовольный, немного хриплый и по-особенному нежный. — Чиф, — пищит Такемичи, не находя слов. Что ему сказать? Зачем она ему позвонила? Он всё равно не успеет, — Чифую, — голос дрогнул, а сердце пропустило болезненный удар. — Что случилось? — окончательно проснувшись, выдал парень. Ханагаки услышала шум возни и тихие ругательства. — Где ты? Я сейчас приеду и- — Не надо, — перебила того девушка. Горький ком встал в горле, а слёзы усердно растирали по лицу. — Чиф, знай, что я люблю тебя. Ты самый лучший друг в мире. И передай ребятам, что их я тоже люблю, — она срывается на громкий плачь, но продолжает свою речь. — О-он пришёл з-за мной, — Такемичи пытается говорить нормально, но с заиканием уже ничего поделать не может. — Кто он? — до Чифую осознание доходит крайне медленно. — Мичи… Что за чертовщина? — Майки. Последнее, что произносит Ханагаки, прежде чем сбросить трубку. Меньше минуты. Ей точно конец. Такемичи рвёт на голове волосы и кричит от отчаяния и безысходности. — Почему я? — почему со мной это происходит? Почему? Почему-почему-почему? Она поднимает голову, смотря на мигающую лампочку и глотая слёзы. Яркий свет от фар на секунду осветил мрачную комнату. Фары? Машина? Ханагаки оборачивается назад и видит маленькое окошечко над унитазом. Спасение… Если встать на бачок, то она с лёгкостью дотянется до него, но вопрос в другом. Сможет ли девушка пролезть? Плевать. Стоит попытаться. Часики тикают, Такемичи ломает каблук и подворачивает ногу, сумочка падает на пол. Открывает окно, подпрыгивает и жалеет в сотый раз о том, что природа не поскупилась и наградила её пышными формами. — Давай же, — зло шипит она. Слышится хруст. Либо она что-то себе сломала, либо ничего серьёзного. Похуй, главное выбраться! Еле как протискивается и под два чётких выстрела, говорящие об истечение времени, падает в мусорный бак. Острые осколки от разбитых бутылок врезаются ей в спину и бёдра, но нет времени жалеть себя. Майки, возможно, уже догадался о побеге Ханагаки и приказал своим людям обойти здание. Надо спешить. В ушах звенит. Ушибленные места и порезы совсем не болят. Адреналин бурлит в крови, а в голове крутится лишь одно слово «беги». И Такемичи бежит. Бежит, не оглядываясь. Боясь, что если остановится, то её тут же схватят. Лёгкие и сердце разрываются на части. Она снимает туфли на лету. Маленькие камушки вонзаются в ступни, а проходящие мимо люди бросали заинтересованный взгляд. Девушка не обращает ни на что внимание. Она на свободе. Смогла сбежать и не попасться. Главное сейчас добежать до дома и всё будет хорошо. Ханагаки не хочет думать о последствиях этой ночи. Телефон? Купит новый. Работа и босс? Уволится и напишет на начальника заявление в полицию (если тот ещё жив, конечно). Чифую? Обязательно извиниться перед другом, купит их любимое пиво и чипсы. Они поудобнее устроятся на мягком диванчике в доме парня, и Такемичи расскажет всё о чём молчала долгие годы. Расплачется, обнимет Мацуно, и они так пролежат всю ночь. Встретится со старыми друзьями. Помирится с матерью. Извинится перед Хиной за давний случай, произошедший ещё в молодости. Ханагаки сделает всё это. Обязательно сделает. Ведь сегодня Госпожа Судьба помогла ей сбежать от того человека. Значит мир не полностью отвернулся от девушки. Ещё не всё потеряно и что-то можно изменить в своём жалком существовании. Вот и её родной квартал. Дом, в котором она живёт. Любимая квартира. Ханагаки тянется за ключами и тут же вспоминает, что обронила сумочку, пока вылезала из окна. Она прижимается спиной к двери и медленно сползает по ней, усаживаясь на пол. Взгляд цепляется за редкое звёздное небо. Настолько красивое, что Такемичи восхищённо вздыхает, а губы её тронула слабая улыбка. Сбежала… Я дома… В безопасности… Девушка смеётся. Как же ей повезло сегодня. Какое же облегчение, что всё хорошо кончилось. — Отсоси, Манджиро Сано! — она радуется своей маленькой победе. В следующий раз обязательно плюнет тому в лицо.

***

Тёмное помещение вновь осветили фары мимо проезжающей машины. Запах пороха застоялся в воздухе. Люди в панике покинули клуб, когда услышали стрельбу. Всё, что сейчас приглушают развратные стоны, доносящиеся из последней кабинки женского туалета, так это смех братьев Хайтани и громкая музыка. Майки зол и еле как сдерживал себя, чтобы не придушить девушку, попытавшуюся сбежать от него. Снова. Из открытого окна дул прохладный ветерок, играющиеся с белыми прядками. Длинные ногти впились в широкие мужские плечи. В синих стеклянных глазах застыли слёзы, а с вишнёвых губ слетали проклятья, ласкающий слух вздохи и слова любви. Сано не жалел упавшие на пол таблетки, за которые Санзу был готов убить кого угодно, но остатки совести и переживания грызли его изнутри, ведь, возможно, Манджиро слегка переборщил с количеством этой дряни. Но в миг ужасные мысли отгоняют трепетное чувство наслаждения и жар прекрасного тела его Митчи. Пахнет она сладко, карамелью и цитрусовыми духами. Теми самыми духами, которые однажды ей подарил Майки. Значит она ещё не забыла его. Всё это время ждала. Всё ещё любит. Ещё один грубый толчок выбивает из груди Ханагаки последний запас воздуха. По девичьим бёдрам течёт тонкая алая струйка, пачкая порванные капроновые колготки. Сано льнёт к пухлым губам, кусает их, чувствуя металлический привкус во рту. Улыбается, встречаясь с потухшими синими глазами. Да так радостно и светло, будто это был самый счастливый момент за последние двенадцать лет его унылой жизни, наполненной тьмой, кровью, стрельбой и наркотиками. Майки расцеловывает тонкую шею, оставляя засосы. Кусает ключицы и плечи. Любуется проделанной работой, гордится собой. Теперь она вновь принадлежит ему. Такая нежная и мягкая. Её запах дурманит, а невнятный лепет вызывает лёгкую и безумно приятную дрожь. Накручивает тёмную прядку волос на палец и подносит её к губам. — Всё ещё отращиваешь их, — чёрный глаза хитро прищурили, а самодовольную улыбку даже не стараются скрыть. Отращивает, потому что когда-то Сано сказал, что они больше идут его дорогой Митчи, чем короткие и покрашенные в едко-жёлтый цвет. Ведь с длинными волосами она так похожа на его мать. — Ман…джиро… — хрипит девушка, всхлипывая, — отпусти… Умоляю… Отпусти… А тот будто и не слышит. И вновь в неё начинают долбиться, казалось бы, с новой силой. На полу в дальнем уголке кабинки одиноко звонит телефон. На экране отображается фото улыбчивого парня, обнимающего чёрного кота. Большими буквами высветилось сообщение «21 пропущенный от Мамочка Чиф».