Цветы рассвета

      Отвратительно.       Банкир прикрывает рот рукой, пачкая ее кровью и лепестками. Грудь отдается острой болью - желудок сводит, словно спазм, к горлу подступает только больше горькой крови. Тело дрожит, Банкир, чье туловище согнуто пополам, едва сдерживает слезы боли.       И когда приступ проходит, наконец, падает на колени и рычит сквозь стиснутые зубы. Вытирает кровавую руку об свою робу - она все равно такая же красная, никто не заметит. Тяжело дышит - грудую клетку сводит, скручивает в узел, словно цветок, что растет внутри него, пустил корни и сжал ими лёгкие. Или выпустил шипы.       Дрожит. Дрожит всем телом, словно от холода, и хочет плакать. Даже хочет на секунду зарыдать, простить себе минутную слабость, но берет себя в руки, делая краткие вдохи-выдохи. Нельзя. Не хочет позволить какой-то болезни выбить его из колеи, заставить плакать.       Все хорошо. Он может это вытерпеть.       Он сильный. Он не тот маленький мальчик, который только и может, что умолять не причинять ему боль.       Он сильный.       И потому, спустя пару минут, набирается энергии, чтобы встать на ноги и вернуться обратно в деревню.       Натягивает на рот улыбку.       С ним все нормально. Он улыбается.       С ним все нормально. Он, как обычно, дружелюбно общается с жителями своей деревни.       С ним все нормально. Ему не больно. Ему не страшно. Это просто болезнь. Просто маленькие, незначительные боли в груди. Просто периодичная рвота кровью и лепестками. Просто ежедневное ощущение, как внутри него прорастают цветы; как они с каждым разом поглощают все больший и больший участок его тела и он не может ни есть ни пить ни дышать; как они сдавливают его внутренние органы и рвут рвут рвут и это больно очень больно и все из-за; как он медленно гниёт внутри, чтобы дать место расцветающим давнам и скоро окончательно умрет-...       С ним все нормально.       Он просто...       Со скрытой ненавистью смотрит на человека, который посмел влюбить в себя Банкира.       Волшебник даже не обращает внимание. Продолжает общаться со своим путешественником, наивно не замечая, как за ними из-за дерева наблюдает Банкир. Смотрит и скалится.       А может замечает, но не подавает виду. Потому что этот его очкастый человечек гораздо важнее. И нравится ему гораздо больше, чем его старый друг.       Банкир сжимает кору дерева, чувствуя, как под ногти попадает грязь. Хочет выйти. Хочет показаться перед Волшебником полностью, а не прятаться, как трус, и смотреть издалека. Хочет прервать их разговор и сам говорить и говорить с Волшебником - высказать ему все, или завести дружескую беседу, или даже просто выслушать оскорбления в свой адрес. Что угодно, чтобы обратить внимание на себя.       Ведь один его взгляд, одно слово Волшебника, сказанное Банкиру, облегчает страдания, заставляет самого Банкира расцветать, сдерживает приступы. Любое проявление - будь то гнев, или смех, или брань, или слезы; Банкир готов ко всему. Он просто хочет вновь стать кем-то важным, значимым; кем-то, кто занимает хоть чьи-то мысли, как Волшебник, что не позволяет спать по ночам и дурманит голову.       Но не может. Он уже не нужен Волшебнику так, как Волшебник нужен ему. И даже на презрение к нему он не способен, не способен и забыть. Потому что это само по себе больно.       И когда человек вновь уходит из деревни в портал, а Волшебник остаётся один - он не зовёт к себе Банкира. Просто работает - и ждёт возвращения того человека.       Банкир, облокотившись спиной о дерево, сползает вниз. Прижимает к груди колени.       А затем резко встаёт на четвереньки, чувствуя подступившую к горлу кровь и лепестки давнов. Громко кашляет от неожиданности - от недостатка воздуха, и выблевывает кровавое мессиво, вновь ощущая, как лёгкие сдавливает - сильнее, чем раньше. Хватается за сердце, и его вновь рвет и рвет, пока у него не кружится голова и не ощущается слабость в конечностях от недостатка крови.       Кусает свою руку, защищённую рукавом робы и кричит в нее от острой разрывающей боли на спине.       Он не может этого видеть сам, но знает; но чувствует.       На его теле расцвел ещё один цветок.       Тело ноет. Даже прикасаться к самому себе мучительно.       То, как его одежда давит на цветы вызывает только новую волну страданий - и пусть боль не сильная, но очень ноющая и постоянная. Банкир не может терпеть.       Он понимает, что - кто ему нужен.       Три слова. Три значимых слова от Волшебника - и вся боль уйдет. И он наконец-то сможет ощутить себя живым - счастливым. Всего три слова, сказанные с честностью, с такой же любовью, которую ощущает к нему Банкир, и все бы прошло.       Он понимает, что это невозможно.       Волшебник... ненавидит его. Не так, как Банкир - он ненавидит его искренне и чисто. Он ненавидит его из-за несчастного стечения обстоятельств, а не потому, что его собственные противоречивые чувства причиняют ему боль. И сколько бы Банкир ни объяснял ему, ни спорил - результат оставался всегда один.       Именно тогда Банкира настигла эта зараза, что мешает жить.       Именно тогда на его теле впервые расцвел цветок.       Волшебник даже слушать его не хотел. Даже видеть.       Но в то время Банкир не придавал этому значения. У него были другие друзья - и пусть Волшебник был особенным среди них, Банкир старался не обращать внимание на то, насколько тот был для него важным.       И в то время Волшебник пересекался с Банкиром. И даже бросал пару язвительных слов - и Банкиру этого было достаточно.       До тех пор, пока Волшебник хоть немного думал о нем, хоть иногда вспоминал, хоть как-то оказывал внимание; какое бы оно ни было, - Банкир... был счастлив. И давны тоже были счастливы.       А затем, в какой-то момент, Волшебник перестал.       Тогда впервые началась тошнота - Банкир чуть в обморок не упал, когда увидел перед лицом лужу крови с какими-то цветами.       Он ещё старался наладить отношения или наоборот раздражать Волшебника, но... ничего.       Ему было все равно.       И Банкир никогда не чувствовал себя таким отчаянным. Таким серым. Ненужным. Брошенным.       Банкир себе места не находил - разговоры с другими изначальными никак не утешали, не заполняли пустое место в сердце, потому что ему нужен был только он он он. Только он мог помочь, только он мог вновь наполнить и так серый мир красками, только он мог прекратить эту боль в груди, в животе, в голове и спасти спасти спасти.       Только он.       Только Изначальный Волшебник.       Банкир нуждается в нем, как в кислороде. И это чертовски несправедливо, что Волшебник обходится без него. Не хочет его так сильно. Потому что Банкир хочет быть для него нужным, и важным так же сильно.       Банкир... хочет, чтобы сам Волшебник был так же зависим от него.       Все в порядке.       Руки дрожат. Все тело дрожит. Изначальный Волшебник был так близко.       Банкир старается дышать как можно тише. Двигаться как можно тише. Даже просто находиться в его комнате как можно осторожнее, чтобы не разбудить спящего.       Аккуратно опускает ладонь ему на щеку и гладит. Волшебник выглядит так мило и так умиротворенно.       Так... беззащитно.       Банкир хочет насладиться этим видом как можно больше. Хочет лечь рядом, почувствовать его тепло, или простоять так до конца ночи, но не может.       Острая боль в груди напоминает ему саму причину, из-за которой он собирается пойти на этот шаг.       Не теряя времени, Банкир с несвойственной для него нежностью поднимает Волшебнику голову и вливает ему в рот зелье. В это же время не может не думать о том, насколько Волшебник был красив в таком спокойном состоянии. Когда он не хмурится, не скалится, не злится.       Банкир хихикает самому себе и откидывает пустую бутылку куда-то в сторону.       Понимает, что зелье слабости не бесконечно и ему нужно как можно скорее взять его на руки и бежать в свой дом, но...       Всего на пару секунд Банкир позволяет себе эту уязвимость. Залезает к Волшебнику на кровать и нависает над ним. Смело; зная, что тот уже не проснется. Смотрит ему прямо в лицо - кажется, даже боль уже ощущается не так сильно, - и улыбается.       Вся прошлая злоба и обида словно испарились. И Банкир целует его - сразу в губы, прижимая его руки к кровати на уровне головы. Сначала целует нежно, а затем жадно, словно пьет нектар. Волшебник не отвечает - не может ответить, и Банкир не обращает внимание. Мычит и стонет и улыбается в поцелуй. Кусает губы Волшебника и отстраняется, желает вонзить свои зубы ему в шею, но вовремя приходит в себя.       Нельзя. Не время.       Нехотя Банкир встаёт с кровати на пол и аккуратно берет Волшебника на руки. Старается не отвлекаться на его мирное сопение во сне и на то, как Волшебник упирается своей головой ему в грудь. Вместо этого выходит так же, как и пришел - через окно.       Если Банкир вначале не решался, размышлял насчёт моральности своих действий, то сейчас, с Волшебником на руках и долгожданным чувством облегчения, все его колебание и нежелание забывается.       Вместо этого приходит... счастье. Удовольствие. Предвкушение дальнейших событий.       Все в порядке. Повторяет себе Банкир. Ты не делаешь ничего плохого.       Банкир просто забирает себе то, что может помочь ему. То, что делает его радостным.       В конце концов, Волшебник принес ему так много проблем - и пусть он все равно его любит. Именно его действия - а именно отсутствие действий, - заставляло Банкира задыхаться в давнах. Именно он прямо влияет на Банкира - на его мысли, на его физическое состояние, - знает он это или нет.       Мы связаны.       И если Волшебник имеет право владеть Банкиром таким образом...       Мы никогда не должны были быть разделены.       ...то будет справедливо, если и Банкир позволит себе немного контроля, верно?       Мы должны быть вместе. Всегда.