Наша встреча была предначертана судьбой, любимый. Каким бы не был наш конец, помни, что каждая секунда, проведённая с тобой, была моим исцелением.
Твой хрустальный мальчик.
Впервые Хенджин встретил Феликса, когда тот шёл в тонкой футболке под проливным дождём, стирая с лица горячие дорожки слез. Совсем маленький мальчик, крохотный, словно хрустальный. Кожа бледная, тонкая, почти прозрачная. Лицо хрустального мальчика было усыпано стаей бабочек, красиво контрастирующих с ледяными голубыми глазами. Его губы тряслись, а волосы намокли и прилипли ко лбу. Среди пробегающих людей и проносящихся мимо машин он выглядел таким уязвимым и одиноким. Будто выброшенный на улицу котёнок, которого предали те, кому он всецело и так искренне доверял. Этого мальчика хотелось от чего-то спасти, пускай Хенджин и не был с ним знаком. Необъяснимая тяга, которая не позволяла ему сдвинуться с места и оторвать цепкий взгляд от дрожащего мальчика, заставила его шагнуть вперёд. Отогреть ледяное сердце, позволить бабочкам внутри этого мальчика ожить и взлететь - единственное, что повторялось в голове Хенджина. - Привет, - неуверенно пробубнил тогда Хван, столкнувшись с недоверием в чужих глазах. Вблизи этот мальчик выглядел как дикий и напуганный ребёнок, который взглядом проникал прямо под кожу, оставляя после себя полнейший беспорядок. Феликс отвечать не спешил, с опаской отшатнувшись назад и нахмурившись. Он и представить себе тогда не мог, как умилительно выглядел в тот момент. - Ты потерялся? Что-то произошло? Я могу чем-нибудь помочь? - не унимался Хенджин, который какого-то черта так отчаянно желал с этим мальчиком поговорить. Но мальчик не отвечал. Только смотрел как загнанный зверёк и сильно-сильно закусывал губу, будто обдумывая что-то в своей голове и на что-то решаясь. Хенджин готов был ждать даже целую вечность. -Меня родители из дома выгнали, - еле слышно выдавил из себя веснушчатый, опустив глаза в пол, будто боялся увидеть в глазах напротив осуждение. Хенджин не мог поверить своим ушам: выгнать вот это маленькое счастье? Немыслимо. - И больше не пустят обратно. Хрустальный мальчик шмыгнул носом и у Хенджина по спине пробежались противные мурашки. Мальчик плакал, как бы отчаянно не пытался сдерживаться. Ему было страшно. - Стоит ли мне спрашивать за что? - Хенджин говорил сквозь зубы. Злость окутала все его тело. Как можно так поступать с собственным ребёнком? Феликс грустно усмехнулся и покачал головой. - За то, что родился, наверное. В тот день Хенджин в первый раз прижал его к своей груди, зарывшись ладонью в мокрые волосы, короткими ногтями массируя кожу головы. В тот день Феликс в первый раз почувствовал себя в безопасности. Хенджин старше на четыре года, а мудрее будто на целую вечность. Феликс по мышлению ещё совсем ребёнок, который, невзирая на всю боль и разочарование, продолжал верить в доброту и честность. Хван привёз младшего в тот день к себе в квартиру, даже не осознавая, что обязательно утонет в ледяных глазах хрустального мальчика.****
Хенджин помнит каждую секунду. Помнит, как они привыкали друг к другу. Как неловко вели себя, как смущались, как пытались слушать и слышать. - Хочешь, расскажу секрет? - Феликс лежал головой на коленях старшего и смотрел любимый «Король Лев», пока Хенджин мягко гладил его волосы. - Хочу. - без раздумий ответил Хван. -У моего сердца есть крылья, - веснушчатый аккуратно цепляет пальцами ладонь старшего и медленно опускает на свою грудь, наблюдая из под ресничек за его реакцией. – Это бабочка. Чувствуешь, как она трепещет ими? Иногда мне кажется, что ей там совсем тесно, и она хочет вырваться на свободу. Я даже знаю какой у неё цвет, - Феликс улыбается, а у Хенджина под ладонью бабочка бьется об стены грудной клетки. - Она белая. Мне мама так в детстве говорила. Хенджин пальцем стирает капельки слез, собравшиеся в уголках глаз хрустального мальчика. Если бы он тогда только понял.... - Почему именно бабочка? Они же живут совсем недолго, Ликс. Может лучше какой-нибудь Фламинго? Их вроде долгожителями называют. Феликс хихикает и забавно морщит нос. - Значит, моя бабочка будет особенная. Хенджин помнит, как впервые подумал о Феликсе, как о ком-то большем, чем просто друг. Испугался тогда страшно, попытался сбежать от самого себя. Надеялся, что все это ему мерещится и никакие ненужные никому чувства у него под кожей медленно не расползаются. Феликс слишком красив, когда по утрам на него падают первые солнечные лучи, от чего веснушки на его лице сияют, словно звёзды. Феликс слишком красив, когда смеётся и непроизвольно хрюкает, после чего смущаясь пытается спрятать покрасневшее лицо в ладонях. Феликс слишком красив, когда стоит у плиты в безразмерной футболке Хенджина, которая оголяет его острые плечи, и лопаткой переворачивает чуть подгоревшие блинчики. Феликс слишком красив всегда и это «слишком» жгло у Хенджина под рёбрами и болезненно сжималось в груди. Он помнит лицо младшего, когда пьяный притащил домой какую-то незнакомую девушку, которую целовал с каким-то отчаянием прямо в коридоре квартиры, желая избавиться от разрушающих его сознание чувств. Хенджин видел, как в глазах хрустального мальчика гаснет свет, а внутри разрастается безразмерная дыра, когда он выбегает счастливый в коридор, по привычке желая повиснуть на широких плечах, но сталкивается с тем, как Хенджин прижимает незнакомку к стене. В тот момент ревность ядом растекалась по венам, отравляя чистую душу мальчика и вынуждая внутренности загнивать. Что-то болезненно сжималось в груди, а чувства душили похлеще удавки. Хенджин видел, как его мальчик ломается и осознал, что пути назад больше нет. В тот день он понял, что больше никогда не посмеет сделать ему больно. Хенджин любит его. И Феликс любит в ответ. Они стали маленьким миром друг для друга. Хенджин помнит каждую секунду. Как по ночам Феликс жмётся и утыкается холодным носом в изгиб шеи, потому что вечно мёрзнет. Как он может два часа стоять перед шкафом, выбирая какую толстовку надеть сегодня: свою или Хенджина. Как он усердно копается в упаковке мармеладных мишек, потому что любит только зелёные и красные. Как он приходит домой с разбитыми коленками, потому что учится кататься на скейте, уверяя, что «в следующий раз точно получится». Как он надувает губы, когда что-то идёт не по его плану и хлопает ресничками, когда чего-то очень сильно ждёт. Хенджин помнит, в какое полотенце Феликс любит заворачиваться после душа: голубое, с желтым цыплёнком. Помнит, какой восторг вызвал первый рисунок Хенджина, который на самом деле был до смешного нелепый, но то, с каким восхищением смотрел на него Феликс, было важнее всего остального. Хенджин помнит все, и эти воспоминания травят его. И тот день, когда Феликс ответил ему «да», он тоже помнит. Это было глупо, ведь они, к сожалению, не могли официально стать супругами, но какая к черту разница на гребаные штампы в паспорте, если их сердца уже давно в руках друг друга? Хенджин мечтал, чтобы Феликс носил кольцо на безымянном пальце. - Феликс Ли, мой маленький, хрустальный мальчик, я так сильно тебя люблю, боже! - Хенджин стоял на одном колене и дрожал как осиновый лист, из-за чего забавно пошатывался из стороны в сторону. Феликс на это давил в себе желание засмеяться. - Ты будешь носить фамилию Хван? Веснушчатый через секунду уже висел на его шее, отчаянно цепляясь руками и рыдая от такого чистого счастья, которое, как ему казалось, никогда с ним не случится. Но случился Хван Хенджин и показал ему, какого это, быть нужным. - Да! - сквозь слёзы смог ответить Феликс. - Я хочу до последнего вздоха носить фамилию Хван.****
- Вы знали, что у него врождённый порок сердца? День, который разделил их жизнь на «до и после». Феликс сидел на кушетке, смотря куда-то под ноги и сжимая в ладонях края толстовки, пытаясь остановить рвущуюся наружу истерику. Хенджин смотрел на любимого человека, который вжимался в стену, будто пытался с ней срастись и не верил своим ушам. Не хотел верить. Хотел проснуться от этого кошмара, чтобы все осталось там, во сне. Чтобы Феликс как обычно улыбнулся, лёжа под боком и никаких страшных слов не было. Так ведь можно сделать, правда? Но кошмар не собирался заканчиваться. Хенджин отрицательно машет головой, запоздало отвечая на вопрос врача. - Эта его бледность на самом деле одно из проявлений болезни. И белая бабочка, о которой ему говорила мама, это так называемый белый порок. - врач говорил сдержанным, ровным тоном и смотрел с такой невообразимой жалостью. - Если бы родители в детстве занялись его здоровьем, этого можно было избежать. К сожалению, у него развилась запущенная сердечная недостаточность, которая переросла в хроническую. Вы пришли слишком поздно, болезнь уже на третьей стадии. Сейчас происходят необратимые изменения во всех системах организма. Хенджин ощущает, как внутри него что-то рушится, ломается и крошится. Он смотрит на Феликса, который крутит кольцо на безымянном пальце и выглядит таким разбитым и смирившимся. Только вот Хенджин смириться не может. Почему они хотят забрать самое дорогое, что у него есть? Когда они пришли домой, Феликс полчаса рыдал в туалете. Хенджин слышал, как слёзы падают на кафель, и мечтал забрать всю боль себе. Феликс, выйдя из ванной, схватил Хенджина за руку. - Не растеряй себя, Хенджин! Обещай мне, что не растеряешь себя, пожалуйста. Я умру, в любом случае умру, и мы оба это понимаем. Но вот здесь, - Феликс прижимает ладонь к разрывающему грудную клетку сердцу и смотрит в стеклянные от боли и страха глаза, пытаясь своей нежностью успокоить. - Вот здесь я буду жить вечно, Хенджин. Не дай мне умереть вот тут, ладно?****
Умирать - всегда страшно, но смерть любимых людей куда страшнее. Хенджин держал Феликса за руку и чувствовал, как он из последних сил цепляется за него, будто пытается отдать ему последнее тепло, что у него осталось. Хван ощущал дрожащими пальцами, как тёплая нежная кожа в его руках с каждой секундой становится холоднее, как в любимых глазах медленно гаснут звезды. Феликс не хотел умирать. Феликс хотел лечь в тёплую постель на мятые простыни и прильнуть к широкой груди, чувствуя биение чужого сердца. Хотел готовить завтраки, пританцовывая у плиты, пока Хенджин, сидя за столом, вырисовывал его веснушки. Феликс хотел бы сейчас улыбаться до боли в челюсти и смеяться до жжения в животе, хотел бы целовать любимые губы и строить планы на будущее. Их совместное будущее, о котором он так мечтал. Феликс не хотел умирать, но смерть плюет на наши желания. Хенджину хочется лечь рядом с ним и задохнуться от боли, которая разрывает его грудную клетку. Он не представляет свой мир без Феликса, потому что Феликс и был всем его миром. Мальчик, усыпанный веснушками, с крохотными пальчиками и самым тёплым на свете сердцем. Человек, который показал ему, что такое настоящая и чистая любовь. Феликс даже сейчас, проживая свои последние минуты, смотрит на него с такой невообразимой любовью и нежностью. Хенджину хочется кричать. Хочется упасть на колени, умолять кого только можно, чтобы у него не отнимали самое дорогое, что у него есть. Он смотрит Феликсу в глаза и пытается выгравировать его у себя под кожей, запомнить его живым. Запомнить, как он смотрит, как чувствуются его касания на коже, как блестят его волосы в солнечных лучах. Хенджин хочет запомнить все, впитать в себя каждый момент, связанный со своим мальчиком. Неужели он совсем скоро навсегда закроет свои глаза и Хенджин потеряет его? Неужели они не заслужили такое необходимое «долго и счастливо»? - Я боюсь, Ёнбоки, - дрожащим голосом шепчет Хенджин, сжимая пальцами тонкую бледную кожу. - Я так боюсь забыть твой голос, твой взгляд, твой смех. Я боюсь забыть, как ты просыпаешься по утрам и морщишь нос от солнечных лучей, бьющих прямо в глаза. Как ты заливисто смеёшься, когда я делаю что-то неуклюжее. Боюсь забыть, как ты капризничал, или злился. Или как ты плакал над любимым «Король Лев». Господи, я так боюсь все это забыть. Ладонь в руках леденеет и больше не держит. Но Хенджин отказывается отпускать. Просто не может. Глаза словно пригвождены к полу и так тяжело поднять взгляд, посмотреть туда, где ещё минуту назад на него смотрел живой Феликс. Хенджину хочется запомнить его именно таким. Сердце болезненно сжимается: его хрустальный мальчик больше не дышит. Цепочка, прижатая к груди, обжигает кожу, а внутри рушится абсолютно все, превращаясь в пыль. Хрупкое, бледное тело - вот, что видит Хенджин, когда поднимает взгляд. Самый красивый мальчик, такой бесконечно маленький и беззащитный.... в уголках его глаз так и застыли слёзы, которые он не успел обронить. Хенджин прижимается губами к кольцу на безымянном пальце. -Я люблю тебя, Хван Феликс. Феликс остался глубокими ранами, которые никогда не заживут. Феликс остался болью, которая даже со временем не притупляется.. Феликс остался памятью, которая беспощадно разрушает сознание. Феликс остался шрамами на сердце, клеймом на коже и любовью в сердце. Феликс остался в Хенджине, но не смог остаться с ним. Однажды он коряво нарисовал белую бабочку в альбоме Хенджина, теперь эта бабочка хранится под сердцем Хвана. -Почему именно бабочка? Они же живут совсем недолго, Ликс.