Жизнь всё расставит по местам...

POV: Глеб Самойлов Я устал, Вадик. Устал от боли, которая уже на протяжении нескольких лет терзает мою измученную и без того душу. Устал от своего скандального образа, который создаю для фанатов на сцене. Устал от твоего показного безразличия. Именно показного, ведь я тебя как облупленного знаю и уверен, что у тебя тоже неспокойно на душе. Я часто думаю о нас. О том, как из - за какой - то херни мы забыли друг о друге, разругались в пух и прах, возненавидели... Ведь для меня ты всё равно был и остаёшься самым близким человеком, несмотря на то, что сейчас мы - враги. Когда я слышу твой голос по радио, когда мне попадаются интервью с тобой или твои песни - я просто схожу с ума. Меня трясёт, сердце из груди выскакивает, как будто я выпил залпом банок этак двадцать энергетического напитка. Вольно, можешь разорвать меня на части! Я всё равно не перестану тебя любить, Вадим... Моя любовь к тебе давно переросла все возможные рамки, но превратилась в ненависть...Мы ведь столько вместе прошли! А помнишь, как мы в обнимку стояли на балконе внутри старого, и, казалось бы, абсолютно невозможного для проживания номера дешёвой гостиницы? Но, знаешь, я абсолютно не задумывался тогда о собственном материальном комфорте - моим комфортом был только ты. Отчётливо, до мелких деталей помню, как после концерта на пятнадцатилетие нашей группы я всё же не сдержался - мои неправильные, но сильнейшие к тебе чувства вспыхнули, и я буквально сгреб тебя в охапку, поцеловав с таким отчаянием, с такой страстью и желанием, что ты весь покрылся ярко - алым румянцем и несмело, но ответил мне... Я помню и то, как сгорал от безумной ревности к тебе, но ты всегда успокаивал меня, и я снова таял от твоих нежных прикосновений, от своей взаимной, хоть далеко и не братской, любви. Мы не обсуждали наши чувства вслух, но обоим было понятно, что друг без друга мы не сможем прожить ни дня. И я с этим полностью согласен - я без тебя, блять, не могу. А ты, выходит, можешь? Я думал, что не выдержу и убьюсь сразу же, прямо на твоих глазах там, чтобы ты понял, насколько сильно я, черт возьми, люблю тебя. Возможно, это было бы слишком эгоистично с моей стороны, а для тебя невыносимо. Возможно, ты бы просто плюнул и ушёл, оставив меня умирать...Страшное осознание того, что всё кончено между нами, терзало меня, я каждый день пил, выкуривал не одну пачку сигарет...я тебя ненавижу, но ко мне ты всё ближе... Да, пожалуй это так. Собственные песни сейчас очень иронично и правдиво отображают мою жизнь. Отображают так, что я сам в этом убеждаюсь всё больше и больше с каждым днём. Почему ты звонишь мне только для того, чтобы рассказать о состоянии нашей матери? Неужели тебе абсолютно плевать на то, как я существую в этом бренном мире без тебя? Если состояние мамы - всего лишь предлог, чтобы поговорить со мной - умоляю тебя, скажи мне об этом! Я сразу же брошу всё и сорвусь к тебе! Ведь без тебя я больше не смогу... ***** POV: Вадим Самойлов Глеб. Моё наваждение, проклятие, и, одновременно с этим, любовь всей моей жизни. Я, черт меня дери, безумно скучаю... До сих пор думаю о том, что было бы, если бы мы нашли компромисс, если бы не было всей этой ссоры... Ведь мы, как ни крути - самые близкие друг другу люди. И оба виноваты в сложившимся. Ты, мой милый, украл мою звезду...разве я мог предположить несколько лет назад, что настолько влюблюсь в собственного младшего брата, что все мои мысли будет занимать лишь он и покой мне в этой жизни будет только сниться? Когда ты сдался, не смог больше бороться с самим собой - тебя положили в больницу в ужасном состоянии. Тогда я места себе не находил...Пусть меня считают мразью, эгоистом, предателем, лицемером - мне плевать на чужое мнение, Глеб. Лишь моя дочь помнит, как я приходил к ней в стельку пьяный, кричал от отчаяния, пугая её соседей и домочадцев - потому что идти больше было не к кому, и, падая перед ней на колени, рыдал от боли, извинялся перед ней за то, что я ужасный брат, муж и отец, да и в целом человек... Я сходил с ума от осознания, что могу в любой момент потерять тебя...Я угрожал врачам, что если они не спасут тебя - спокойно жить больше не смогут. Когда ты пришёл в себя, мне стало немного легче. Но ужасное чувство страха за тебя, за то, что могу потерять тебя раз и навсегда, с каждым днём всё больше давило на меня. Я пытался забыться в работе, в домашних делах, проектах, политике - не получалось. И вот я снова позвоню тебе, используя разговор о нашей маме как предлог, только чтобы вновь услышать твой голос, убедиться, что ты жив и более - менее в порядке. Если я нужен тебе - дай мне знать, не молчи...скоро я не выдержу и сам рвану к тебе, забив на всё... Ведь ты - мой смысл жизни, а остальное мне нахрен не сдалось... ***** Погода была довольно таки прохладной. Глеб стоял на балконе в лёгких штанах и футболке, выкуривая очередную сигарету. Взгляд его, до глубины души несчастный и болезненный, оглядывал прохожих. Мысли хаотично приходили в его голову, но лишь одна волновала и, в тоже время, больше всего удручала Глеба - "Как мы, столько прошедшие вместе, клявшиеся в вечной любви, вдруг стали друг другу никем, чужими абсолютно людьми? Будто бы и не было тех душевных разговоров, поцелуев, объятий..." Тягостную тишину и тяжёлые раздумья разрезал телефонный звонок, и от неожиданности Самойлов - младший дёрнулся. Глеб взял телефон в свободную руку. От высветившегося на экране имени он вдруг побледнел, а сердце стало биться чаще. "О, Вадик, неужели! А я как раз тебя тут вспоминаю...пятнадцатый, блять, раз за день! Ну, давай - ка поговорим снова целых три секунды! Давно тебя не слышал! " - думает про себя Самойлов - младший и горько усмехается, нажимая на кнопку, чтобы ответить на вызов. - Здравствуй, Глеб. - по ту сторону трубки слышится спокойный голос старшего брата. - Угу, здравствуй. Как там мама, с ней всё хорошо? - наигранно - безразлично выговаривает Глеб заученную фразу, хотя внутри всё готово разорваться на части. - Да, всё хорошо, вчера был у неë. Послушай, есть у меня к тебе один вопрос... - в голосе Вадима появляются незаметные, казалось бы, нервные нотки, которые Глеб мигом улавливает - он знает старшего брата всю свою жизнь, и отличить тон его голоса, даже по телефону, даже когда это почти невозможно - не составляет для него особого труда. Поэтому Самойлов - младший про себя очень удивляется: "Странно. Обычно наш разговор заканчивался сразу, как только Вадик отвечал мне на вопрос о состоянии нашей мамы...да и голос у него отчего - то дрожит, нервничает видимо...с чего бы это? " - Какой? - спокойно и холодно отвечает Глеб, хотя замечает, что сам потихоньку начинает нервничать - пальцы сдавливают в руке ещё горящую сигарету. - Ты...на какой улице живешь? - голос Вадима звучит настолько убито и тихо, словно он решился от отчаяния на что - то очень серьёзное и неизвестно, на что именно. Глебу мигом становится не по себе, он вздрагивает всем телом, а голова начинает кружиться, и, чтобы не свалиться за перила балкона, он спешно заходит в комнату. - Что ты задумал, Вадим? - дрожащим голосом спрашивает Глеб, хрустя от нервного напряжения пальцами рук. - Я...приехал. К тебе. Прости, мне не стоило...прощай...- скороговоркой выпаливает Вадим, и отключается, не дав Глебу сказать ни слова. Самойлов - младший резко подскакивает - невозможно описать ту огромную гамму эмоций и чувств, какую он сейчас испытывает. Единственная мысль, более - менее отчётливая появляется в его перегруженной голове - "Надо срочно найти его, пока он с собой чего не сделал..." Глеб названивает Вадиму три раза, страшно нервничая, что тот не отвечает. Длинные гудки пугают неизвестностью. Вадим отвечает только на четвёртый звонок, и Самойлов - младший ударяет кулаком по шкафу - он безумно хочет сейчас же затряхнуть Вадима за то, что тот заставил его так нервничать. - Ты, блять, какого чёрта не отвечал на звонки, придурок?! Я уже подумал, что ты на себя руки наложил! Где ты?! Стой на месте, я сейчас же буду! - кричит насмерть перепугавшийся Глеб в трубку, наспех накидывает легкую куртку и, не закрыв дверь на ключ, вылетает из квартиры. - Я на вокзале... Прости, Глеб, я не хотел тебя дёргать... Давай, я подойду? - сильно дрожащим и осипшим голосом отвечает Самойлов - старший. - Стой. На месте. Я еду. - отчеканивает каждое слово Глеб и отключается от звонка. *** Он никогда настолько быстро никуда не спешил, как сейчас... Глеб буквально влетел на вокзал, судорожно и нервно оглядывая каждого человека на нём. Сотрудник полиции заметил это и счёл поведение Самойлова - младшего слишком подозрительным. Он, явно решительно и агрессивно настроенный, подошёл к Глебу и преградил ему путь собой. - Цель вашего визита? Предъявите документы! - довольно строго сказал сотрудник, протянув руку. - Какие, к черту, документы?! Я брата ищу... Мужчина с бородой, волосы в хвост собраны...невысокий, крупный такой... Вадим. Вадим Рудольфович Самойлов. Он не у вас? - задыхаясь от волнения и спешки, произнёс Глеб, с не столько раздражением, сколько с отчаянием оглядев полицейского. - А, видел, видел! У нас он, в зале ожидания сидит, пройдемте. Вы бы сразу так и сказали, Глеб Рудольфович, а то ведёте себя подозрительно, я вас даже не признал сразу! - с этими словами сотрудник отправился вперёд, а Глеб быстрым шагом отправился за ним. Вадим, откинув голову на кресло, мирно спал в зале ожидания. Почувствовав, что к нему кто - то стремительно приближается, он приоткрыл свои уставшие и опухшие красные глаза, и не успел ничего сообразить, как кто - то сгреб его всего в охапку и обнял так крепко, что чуть не опрокинул их обоих вместе с креслом. Сотрудник полиции тепло улыбнулся и, порадовавшись в душе воссоединению братьев Самойловых, удалился на свой пост. - Ва-а-адик! Наконец-то я тебя нашёл...- тихо и облегченно проскулил Глеб и, встав на свои трясущиеся от пережитого стресса ноги, подал руку брату. Самойлов старший встал и сразу же зарылся в тёплые объятия младшего. - Глебсон! А я думал... - счастливо улыбнулся Вадим и погладил всхлипывающего и трясущегося от переизбытка эмоций младшего брата по спине. - Не думай больше, понял? Я так скучал...каждый день с ума сходил...и вот, объявился...хера с два я тебя теперь отпущу, никуда ты не поедешь! - решительно заявил Глеб и посмотрел голубыми глазами в карие глаза самого родного и близкого ему человека. - Я никуда и не собираюсь, милый...я тоже безумно скучал...прости меня, дурака... - ответил тихо Вадик, сжав брата в объятиях ещё крепче, словно боясь, что это - всего лишь иллюзия, которая растворится, стоит лишь ослабить хватку. - И ты меня прости, Вадик... Хватит с нас страданий, жизни этой и так мало осталось... Мы - два дебила! Такой хернёй под старость лет заниматься вместо того, чтобы просто поговорить... - тяжко вздохнул Глеб и, нехотя отстранившись от старшего брата, решительно взял его за руку. Ему было абсолютно плевать, что о них подумают. Разве это имело значение сейчас? Разве весь мир был для них нужнее, чем они друг другу? - Да, два дебила и безумца... Зато снова вместе и оба безумно счастливые...вместе - навсегда? Что бы не случилось? - с безграничной нежностью посмотрел кареглазый на голубоглазого. - Навсегда. Что бы ни случилось. - в ответ тепло улыбнулся Глеб и вместе, за руку, как в старые добрые времена, они вышли из вокзального помещения, отправившись куда глаза глядят. И какая, к чёрту, теперь разница, куда идти? Они снова обрели друг друга, а всё остальное - настолько ерунда, что беспокоиться об этом нет более никакого смысла. Жизнь ведь расставила всё по местам?