Неужели она нашла в ней бога? Она так чувствовала свою свободу. Рядом с богом тогда всё можно, когда бог твой — ложный.
***
Они — влюблённые друг в друга девушки. Или же были. Ведь одна возвела любовницу на пьедестал, дав ей титул богини, а вторая, борясь со своими демонами, просто привыкла чувствовать её рядом. Слишком удобно. Слишком сладко. Слишком разрушающе, чтобы отказаться от такой манящей зависимости. Они слишком давно вместе, чтобы расстаться. Слишком мало были одни, чтобы познать свободу.***
— Блять, иди нахуй и не возвращайся! Ты переходишь черту! — Но ты же её перешла, почему не могу и я? — Мелани с наигранным удивлением смотрела на девушку, стоящую напротив, что только сильнее распылялась от слов собеседницы. Эта ссора — не первая и явно не последняя в их отношениях. Мало кто мог понять, что творится между этими двумя. Они и сами не понимали. Сначала одна обижается, они ругаются, отходят от ссоры и вновь возвращаются к друг другу. Это порочный круг, что никогда не кончается. Им удобно, хоть и больно. Они всё осознают, но намеренно из раза в раз рушат и вновь строят мосты. — Мелани, ты невыносима! Пиздуй отсюда, — Мэри дрожала, злость преобладала над спокойствием, эмоции над разумом. — Ой, поглядите, как поёт эта дивная птичка. А недавно в любви клялась, хах. Не хочешь сходить к психотерапевту? Могу посоветовать знакомого. — одна желчь. Старается задеть, провоцируя на ещё более грубые слова. Но, видно, не сегодня. Оппонентка более не в силах. — Всё, хватит. Давай разойдёмся, это невыносимо. — Зачем, котёнок? — подойдя ближе, девушка стала гладить её по голове. — Ведь в итоге мы всё равно будем вместе. Это бесполезно. — Это нездорово. — Мы обе нездоровы. Вся наша жизнь нездорова. Так смысл в попытке создать то, что никогда не получалось? Мы обе слишком травмированы, чтобы забыть друг о друге. — Ужасно. — хватаясь за голову, Мэри присела на кресло. Она вымоталась. Она устала. Ей стоит отдохнуть. — А что поделать, — хмыкнув, Мелани подала руку сидящей. Им обеим нужно хорошо отдохнуть и выспаться.***
Пару дней назад Мэри потеряла родственника. Нельзя сказать, что они были в хороших отношениях, но в память о парочке тёплых воспоминаний и просто как «дань» уважения, можно и погрустить. Минут двадцать назад она позвонила Мелани, чтобы та пришла к ней, дабы тосковать было не так одиноко. Да и Харт всегда придёт с выпивкой, так почему бы не устроить вечер с задушевными разговорами?*
— Ну и? — Что? — Мэри откровенно не понимала, что подруга хотела от неё. Только что они говорили о том, как круто было бы родиться шмелём, а теперь она лезет в душу. Снова. — Дела, спрашиваю, как? — кареглазой ничего не стоило повторить вопрос. Ей вообще в этой жизни больше ничего не стоило. — Ну, я неплохо. Пока что на четвёртом этапе гниения. Очень даже хорошо, я считаю. — честность. Только с ней она могла оголить свои чувства, прямо сказать, что теплится в сердце или уже догнивает в душе. — Звучит неплохо, тоже бы сгнить где - нибудь в подворотне, как умерший букетик цветов. — глядя в бокал с плескающимся в нём вином, монотонно выдала Мел. — Вот да, а ещё лучше в каком — нибудь болоте. — Этот город сам по себе как одно сплошное болото. Очень красивое, зелёное, но внутри полностью мёртвое болото. Здесь рождаются и умирают, в редких случаях вырываются в болота побольше, где так же тихо дохнут, оставаясь никем и ничем. — Да у нас вся Россия как это болото, хах. — Это да. Единственное неболото — Москва. Просто город без души и смысла, где живут такие же пустые люди, потерявшие себя, пока тянулись к свету солнца, что оказался лишь лампочкой в душной коморке. — Мел на минуту замолчала, посмотрев на серое небо за окном, что в очередной раз принесло в и без того серый город дождь. — А вообще, мне так нравится наш диалог сейчас. Очень эстетичный. Очень романтизированый. Слишком хорош, чтобы не разбить на цитаты для книжки, черновика или идеи для скетча. — Звучит как издёвка. Ты же давно уже не пишешь и не рисуешь. — Ну а вдруг, зафиксируй я его, на меня бы снизошла муза, одарив идеей? Тем более, размышления о бренности бытия всегда приносили мне вдохновение, ты же знаешь. — Да, а ещё наши ссоры. — М? — Мел предпочла сделать вид, будто не поняла о чём говорит девушка, ведь обычно Мэри сразу замолкала, отнекиваясь и говоря, что Харт показалось. Но видимо не сегодня. — Я о том, что наши ссоры тебе приносят огромное вдохновение. Как не зайду в заметки, так там чуть ли не перепись наших срачей, вплоть до того, кто какой рукой потрогала потом траву для успокоения. — Ну что поделать, если муза озаряет меня только в периоды жизненного говна. — Ёбнутая. — Соответствую тебе, кис.***
Впервые за последнюю неделю девушки решили встретиться. Сначала одна была занята, потом заболела вторая, а после погода решила, что в августе стоит открыть сезон осенних дождей. И вот, в день с наименьшим процентом возможных осадков и когда обеим никуда не нужно идти, была назначена встреча. Мелани была до ужаса пунктуальной. Она могла прийти чуть — ли не за час до назначенного времени и сидеть ждать возлюбленную, чтобы потом с укором сказать ей об опоздании. Мэри же находила такую «дрочку» на время очень ресурсозатратной и считала, что лучше опоздать, но не забыть что — то взять или не быть на нервах из — за капающих секунд. — Ну наконец — то, я думала ты решила забить на меня. — отрывая взор от телефона, который Мел неспешно убрала в карман пальто, девушка встала со скамьи, дабы обнять подошедшую возлюбленную. — С удовольствием, но только ты же мне потом все мозги выебешь. — Хах, и то верно. — скидывая с плеча сумку, Харт достала металлическую банку, протягивая её девушке. — Будешь? — Белый монстр? Фу, ты же знаешь, я не пью его, — состроив на лице отвращение, Мэри на секунду отвернулась, затем беря из рук любовницы другой энергетик, который был заранее куплен для неё. — А вот от редбула не откажусь. Спасибо, солнце. Что? Мелани от неожиданно услышанного обращения резко встала на месте, из — за чего Мэри врезалась в неё. — Ты… Как ты меня назвала? — Солнце вроде, а что? Со слухом проблемно? — Нет, но… Ты так давно не обращалась ко мне через такие слова. Неожиданно просто. — Ясно. Ну чтож куда двинем? — Предлагаю нахуй. — отпив немного напитка, ответила Мел. Никто кроме девушек и ещё пары человек из их компании не понимал всей этой странной «терминологии», что иногда давало преимущества в диалогах перед другими людьми. — Хорошо.***
— Я ненавижу это. Эти эмоциональные качели, что мы устраиваем друг другу; постоянные ссоры без оснований; непонятная агрессия. Мел, я устала, прошу давай разойдемся. Я не вывожу. Я устала. Очередной скандал из ничего. Какой по счёту за эти пару дней? Завал на работе у Мэри обострил её нервы, а из — за питания одними кофеином и никотином, это лишь усугубилось. Мел же, видя это состояние, не могла не отомстить за те разы, когда будучи в состоянии Мэри, возлюбленная топила её изо всех сил, доводя до диких истерик и приступов селфхарма. — Нет. — Что? — Нет, Мэри, мы не разойдемся. Ты же осознаешь, что через даже пару дней ты начнёшь жалеть о выборе? Что ты захочешь сама вернуться, ибо ты давно разучилась жить иначе. Ты помнишь какого это, не быть созависимой? Ты помнишь какого это, быть здоровой? — после недолгой паузы, Мелани продолжила, — Вот и я не уверена. Мы можем попробовать, но станет ли потом легче? Готова ли ты пройти через новое дерьмо, что однозначно появится после разрыва? — А ты? Готова ли ты? Говоришь так, будто тут зависима только я, будто тебе плевать, но ведь на деле ты так же зависима от этих отношений. Ты ведь также травмирована и нездорова. Готова ли ты порвать сейчас и больше не появляться в моей жизни? — вставая с дивана и тыкнув в грудь, Блудхарт начала зажимать девушку в угол. Во всех смыслах. Мелани не ожидала того, что собеседница начнёт напирать, что станет отвечать, а не превратится в тряпичную куколку, которой можно помыкать как вздумается. Она была загнана в тупик и обезоружена. — Нет, я не готова. Что, неожиданно слышать это от меня? Только я не вру себе и точно могу сказать о своих травмах. Я не делаю вид, будто всё хорошо, я открыто говорю, что наши отношения — эталон самых дерьмовых отношений в мире. Я честно говорю, что я травмированный человек, что со мной не будет комфорта, и ты, осознавая всё это, намеренно вступила со мной в них. Чего ты хотела добиться? — никто не хотела отступать, они обе пытались достичь победы. — Изменить меня? Потешить своё эго, мол, ты такая холодная и отстранённая не сможешь попасть под влияние жалкой манипуляторши? Умоляю, взгляни теперь, кто где оказалась. Кто теперь холодная и отстранённая, а кто стала жалкой…м. — приложив руку к подбородку и закрыв глаза, будто бы думая, Мел резко взглянула на Блудхарт. Столько яда во взгляде и словах она ещё никогда не источала. — Просто жалкой. Ты даже не манипулируешь, ты просто вызываешь жалость. — Убирайся. — Что? — она услышала. Но этому представлению требуется более грандиозное завершение. — Убирайся, я сказала! Сука, не хочу тебя видеть, чтобы ты нахуй сдохла! Я жалкая, говоришь? Да посмотри на себя: долбанная анорексичка с суицидальными замашками; кому кроме меня ты будешь нужна? Хах… Блять, какая же ты всё-таки отвратительная тварь. — из глаз во всю текут слёзы, а изо рта оскорбления. Она долго терпела, долго не высказывала всё это. Теперь пришло время Мелани слушать. — Хорошо. Пока, кис. — кареглазая разворачивается и, надевая ботинки и хватая с вешалки пальто, покидает квартиру. Мэри опирается о стену, скатываясь вниз. С минуту она успокаивает участившееся дыхание, приходя в себя после этой небольшой истерики. Поднимаясь с пола и подходя к столу, она оборачивается на шебуршание за окном. Чёрное пятно стремительно несётся вниз, задевая балконы. Глаза вмиг округлились, сердце зашло в бешеном ритме. «Нет, нет, нет!» Накидывая куртку и кроссовки, девушка вылетает в подъезд, а затем стремительно бежит по лестнице, попутно набирая знакомый номер. «Блять, дура, возьми трубку!» Вот уже она на первом этаже, вот хватает ручку двери и выходит на улицу. Недалеко под балконами толпятся люди: кто — то накрывает тело простыней, кто — то уводит детей, закрывая им глаза и шепча, что это зрелище не для них, а кто — то стоит и охает, мол, как же так, такая молодая была, а с крыши спрыгнула. «Нет… Ты же не могла.» Ноги обмякли. Подойдя ближе и заметив знакомую сумку со значками, которые они вместе покупали или лепили из глины, заметив красные пряди волос, что они вместе красили в, кажется, январе, тело совсем стало ватным, телефон выпал из рук, так и продолжая звонить на знакомый номер, а лежащий рядом с ним телефон погибшей вибрировать, принимая звонок и ожидая, что кто — то возьмёт трубку. Далее Мэри всё помнит вспышками. Вот приезжает скорая, вот Мелани забирают на носилках, вот к ней подходит полицейский и помогает подняться, доводя до лавочки. Вот она едет в отделение и даёт показания. Вот её ловит мать Мелани, угрожая уничтожить счастливую жизнь Блудхарт. Вот она уже дома, сидит и вливает в себя очередной бокал вина, которое осталось с их последнего свидания. Покидая стол и решая, что лучше пойти отоспаться, Мэри оказывается на кухне. Взяв телефон в руки, она быстро набирает сообщение своему другу и выключает устройство сразу после отправки текста. Выливая из бокала вино в раковину, девушка ещё минуты две смотрит на стекающую в слив бордовую жидкость, игнорируя звонящий на фоне телефон. Вот бокал оказывается в раковине. Такой же пустой, как и сама девушка сейчас. — Сука, а ты была права… Я не готова отпустить тебя. Я не знаю как существовать без тебя. Я тебя ненавижу, Мелани, всей душой ненавижу. Открыв ящик, девушка хватает нож и, грустно хмыкнув в последний раз, разрезает вдоль руку. Дальше снова вспышки: она оседает на пол от потери крови, в квартиру вбегает друг с врачами из скорой, её спускают вниз в машину, накладывают жгут, везут по разбитой дороге и. всё. Свет потух, грудь перестала вздыматься.Эти отношения убили их. Убили личности и сосуды, что хранили в себе гниющие души. Ни одна из девушек больше не открыла глаза. Ни одна из них больше не проронила слезы. Их история была известна с самого начала. Было ясно ещё с первой встречи: это пьеса окончится печальной сценой, где все героини будут похоронены на обломках их созависимости.