лженаука

      — Ты погляди, — комментирует Тэхён, отхлёбывая свой молочный чай, — там Ким Намджун, прекрасен, как и всегда. Если тебе интересно.       Чимин смотрит на свою трубочку и подумывает о том, чтобы выколоть себе глаза. Или Тэхёну, потому что его лучший друг — самое настоящее зло, и его нужно остановить.       — Не интересно.       — Врёшь, — говорит Тэхён, — ты же влюблён в него.       Чимин аккуратно вытаскивает трубочку из своего баббл-ти.       — Я не настолько влюблён в него. Готов поспорить, что там даже не он был, ты просто говоришь так, потому что ты — злюка.       — Я не злюка, — спокойно отвечает Тэхён, с подозрением наблюдая за тем, как костяшки Чимина белеют, когда тот сжимает свою трубочку. — Я просто пытаюсь помочь. И там действительно был Намджун. С его, возможно, парнем…       — Не поверю, что во всём мире найдётся кто-то достойный Ким Намджуна, — фыркает Чимин, втыкая соломинку обратно в чашку и угрюмо делая глоток. — Даже грёбаный Чон Чонгук: горячий, и талантливый во всём, и милый, и…       — Звучишь так, будто ревнуешь, — комментирует Тэхён.       — А ты звучишь так, будто хреновый друг, — огрызается в ответ Чимин. — Я ухожу.       — Пока, — Тэхён машет ему на прощание. Когда Чимин не предпринимает попыток встать, он понимающе улыбается. — Или нет.       — Ладно, шутки в сторону, мне правда нужна твоя помощь, — признаётся Чимин, поддразнивающие нотки исчезают с лица Тэхёна, когда тот наклоняется ближе, укладывая подбородок на сложенные руки. — Я хочу признаться Намджуну.       Тэхён давится.       — Ты хочешь что?       — Признаться.       — Ага, идиот, я слышал…       — Так зачем…       — …но почему ты вдруг захотел это сделать?       — Потому что я не трус, каким вы все меня считаете, — произносит Чимин. — Я не знаю. Просто думаю, что смогу покончить с этим, понимаешь? Мы не в одной группе, так что мне не придётся постоянно видеться с ним, и я смогу двигаться дальше и зависать с кем-то другим, не чувствуя вины за это.       — Звучит, как ужасная идея, — вклинивается Тэхён, — по ряду причин. Первая — это чертовски плохая идея.       — Я ценю твою поддержку, — саркастично отвечает Чимин, пиная друга под столом. — Но я серьёзно. Я хочу сделать это.       Тэхён вздыхает, и Чимин уверен, что тот пытается подвести его к одной мысли так мягко, как только может.       — Он разобьёт тебе сердце.       — Всё в порядке, — уверяет его Чимин. — Намджун очень милый.       — Вот поэтому это будет больно, — бормочет Тэхён, допивая свой чай. Но всё равно сдаётся под умоляющим взглядом Чимина, вздыхая и опуская плечи. — Ладно. Я попрошу своих хёнов позвать его сегодня на вечеринку.       — И я вдруг появлюсь и признаюсь в любви, — добавляет Чимин. — А Намджун скажет: «Прости, но…»       — «Прости, но я влюблён в Чон…»       — Тэхён.       Друг снова вздыхает.       — Ага, он извинится, это будет странно, а потом ты выйдешь оттуда свободным человеком…       — И пересплю с тем парнем, с которым у меня пары по биологии, — говорит Чимин. — Не забывай о нём. Это очень важный шаг.       — Да, — язвит Тэхён. — Как я мог забыть.       — Ладно, только потому, что ты капаешь слюной на Минхо со времён Чосон-       — Я хотя бы не безнадёжно влюблён в него, — прерывает Тэхён, победоносно допивая баббл-ти Чимина, когда тот сжимается в кресле, не желая признавать, что в словах Тэхёна был смысл.       — Я покончу с ним сегодня ночью, — обещает Чимин. — Вот увидишь.       Тэхён стонет и опускает голову в ладони.       — Это будет ужасно.

***

      Всё и правда проходит ужасно, благодаря чему Тэхён получает пару очков в свою пользу. Но начинается довольно неплохо: Чимин выпивает достаточно (по собственным меркам) водки с лимонадом, чтобы почувствовать, что он может сделать что угодно, включая признание в любви Ким Намджуну. Уже несколько месяцев он, запутавшись в свои чувствах, спотыкался о собственные ноги и драматически падал в обморок каждый раз, когда Намджун появлялся на горизонте. Это даже забавно, потому что он не очень-то хорошо знает Намджуна — однажды они вместе работали над совместным учебным проектом, этот парень дружил с Чон Хосоком, который дружил с Мин Юнги, который дружил с Тэхёном, который, в свою очередь, был лучшим другом Чимина. Или вроде того. Чимин слишком пьян, чтобы что-то понимать.       В любом случае, у него, должно быть, плохая карма — наверняка за тот раз, когда он не придержал дверь перед старушкой, тащившей свои покупки, — потому что вселенная решает, что сегодня — день возмездия. И под днём возмездия Чимин подразумевает яму, которую он сам себе вырыл своей ложью. То, как вся история полностью меняется после всего лишь нескольких слов, даже несколько впечатляет.       Начинается она, как и всегда, с настоящей любви. Или чего-то настолько близкого, насколько это может быть на тесной домашней вечеринке в одиннадцать часов ночи. Чимин слегка перестарался со своим образом (не потому, что он пытается соблазнить Намджуна или увести его у Чонгука; он, может, и в отчаянии, но такое неуважение проявлять не собирается), но лишь потому, что его крошечная (читать: огромная) часть требует признания и похвалы. Чимин хочет чувствовать себя желанным, а слишком долгие взгляды некоторых друзей Тэхёна даруют ему то тёплое чувство удовлетворения, которое оседает где-то в животе рядом с алкоголем. Ну и что, если он хочет, чтобы Намджун заметил, как люди смотрят на него, что он не так уж одинок, несмотря на все свои старания. Он хочет, чтобы Намджун видел, что вокруг есть и другие парни, которые смогут ответить на чувства Чимина.       Это была первая ложь.       Честно говоря, на этом моменте всё ещё можно было вернуть назад. Чимин мог бы просто посмотреть Намджуну в глаза, когда тот спросил, приоделся ли Чимин для чего-то — кого-то, — и сказать «нет, ничего такого, я оделся для себя». Но он этого не сделал, и теперь Намджун в ожидании смотрит на него, а три пугающих слова вертятся на кончике языка Чимина, готовые сорваться с губ.       — Мне очень понравилось работать с тобой во время курса по истории, — говорит Намджун, чтобы разбавить тишину, мягко улыбаясь. Чимин чувствует, как что-то внутри теплеет от этой улыбки и ямочки, появляющейся на правой щеке.       Я люблю эту ямочку, думает Чимин. Стоп, нет. Я любил эту ямочку. Прошедшее время.       — Что? — спрашивает Намджун, сводя брови. — Какое прошедшее время?       — Оу, эм, — Чимин замирает, не осознавая, что он произнёс последнюю фразу вслух. — Думаю, я, эм— Я люблю тебя, Ким Намджун. Или, в прошедшем времени, я любил тебя.       Намджун смотрит на него, беззвучно открывая рот. В его глазах отражается тусклый свет гостиной, и Чимин смотрит, как морщинка между бровей парня напротив углубляется, пока тот непонимающе глядит на него. Земля, кажется, перестаёт вращаться, а время замедляется, пока Чимин ждёт, в ушах звенит, а желудок в страхе сжимается.       — Я… Чимин, — заикается Намджун, — я не могу… Я не могу это принять, мне жаль, правда… Но, эм, я уже кое с кем встречаюсь. — Выражение его лица смягчается, и в нём начинает проявляться что-то, похожее на жалость.       Раздражение — которое никогда не ассоциировалось с Намджуном — вскипает в груди, и ему приходится спрятать руки в карманы, чтобы те перестали трястись. Вот этого он и боялся. Бедный Чимин, как бы выражает лицо Намджуна. Такой грустный и одинокий, приоделся для парней, которые на него дважды не взглянут. Так отчаялся, что признался парню, который занят.       — Я не собираюсь встречаться с тобой, хён, — говорит Чимин более резко, чем собирался. — Я говорю это, чтобы положить этому конец. Для нас обоих.       — Положить конец? — медленно повторяет Намджун. — Я не…       — Я не пытаюсь увести тебя у Чонгука. Просто хотел снять с себя этот груз, облегчить грудь.       Намджун всё ещё выглядит запутанным, и Чимин пытается придумать другое объяснение, не уверенный, как можно донести свою мысль ещё понятнее. Умение Намджуна тупить обычно кажется милым, но только не сейчас.       Чимин думает о Намджуне с Чонгуком, счастливых и держащихся за руки, знающих друг о друге такие вещи, какие Чимин и сам бы хотел знать о Намджуне. Он думает о них, и в груди затягивается узел, в горле образуется ком из чего-то горячего и кислого.       Ревность — забавная, непостоянная штука.       — У меня есть парень, — выпаливает Чимин, лицо вспыхивает, когда он понимает, что только что сказал. Но дело сделано, зерно лжи посеяно, слово не воробей. Если откинуть в сторону метафоры, Чимин невероятно проебался. Лицо Намджуна проясняется.       — О, — облегчённо вздыхает он. — Кто?       Чимин в панике оглядывается и отчаянно бегает взглядом по людям в толпе. Он выбирает непонятного паренька, сидящего на диване с бутылкой пива и накинутым на голову капюшоном. Он точно одинок, раз сидит вот так, вдали ото всех, одетый во всё чёрное.       — Он, — говорит Чимин и слишком поздно поднимает, что знает этого парня.       — Юнги? — удивлённо спрашивает Намджун. — О, вот почему он здесь? Он с тобой?       Чимину кажется, что он сейчас потеряет сознание.       — Ага, — слабо выдаёт он.       Это вторая ложь, которой он выкопал себе яму. Ему остаётся лишь прыгнуть в неё.

***

      Вселенная наконец решает сжалиться над ним, предлагая взять перерыв после, наверное, худшего разговора в его жизни, в виде Чон Чонгука, который подходит и с любопытством смотрит на Чимина.       — Эм, — начинает Намджун.       — Пока, — говорит Чимин. — В смысле, привет, Чонгук. И пока. Мне нужно проверить моего… парня.       — Он встречается с Мин Юнги, — объясняет Намджун своему парню, и Чимин вздрагивает от того, что его ложь распространяется. Он уже чувствует, как ситуация выходит из-под контроля, закручиваясь в свой сложный клубок.       Чимин, паникуя, вежливо кивает парням перед собой и отступает в толпу, тяжело вздыхая, когда Намджун и Чонгук исчезают из поля зрения. Затем он стонет, сопротивляясь желанию рухнуть на пол и завыть. Ему нужно найти Тэхёна. Он придумает что-нибудь — или, по крайней мере, подержит Чимина, пока тот будет плакать.       Он оборачивается и видит Намджуна, разговаривающего с Хосоком и указывающего в сторону Юнги. Лицо Хосока в удивлении вытягивается, он поднимается на носочках и, кивая, направляется в сторону Юнги.       — О чёрт, о чёрт, — бормочет себе под нос Чимин, протискиваясь между людьми и извиняясь, пытаясь добраться до Юнги раньше Хосока.       Мин Юнги поднимает на него взгляд, озадаченно хмуря брови.       — Тебе что-то нужно? — вежливо спрашивает он.       Уголком глаза Чимин видит приближающегося Хосока.       — Эм, да, — спешно говорит Чимин, игнорируя ледяной тон Юнги. — Я собираюсь поцеловать тебя.       — Что? — на лице Юнги отражается паника. Он успевает отодвинуть бутылку до того, как Чимин стаскивает его с дивана и крепко целует, напирая, пока Юнги не упирается в стену, тем самым выводя их обоих из поля зрения Хосока.       Как бы то ни было, Мин Юнги довольно хорошо целуется. Поцелуй длится всего три секунды, прежде чем парень отстраняется, но Чимин считает себя отличным знатоком поцелуев и оценивает Юнги на десять из десяти.       — Какого чёрта? — спрашивает Юнги, его рот и щёки порозовели. — Почему мы целуемся?       Чимин сглатывает, прижимая парня ближе к стене, когда Хосок оглядывается в поисках их парочки.       — Я облажался и сказал Ким Намджуну, что ты мой парень.       Юнги какое-то время смотрит на него, очевидно решая, что ему сделать: заехать Чимину по лицу или назвать его сумасшедшим. Честное слово, он может сделать и то, и другое, и Чимин не сможет винить его.       — Думаю, ты ошибаешься, — через секунду говорит Юнги. — Мы не встречаемся.       — Думаю, ты ошибаешься, — отвечает Чимин. — Мы встречаемся.       Юнги морщится.       — С каких пор?       — С этой секунды, — объявляет Чимин. — Счастливой одноминутной годовщины.       Хосок подходит к ним, лицо расплывается в ухмылке, когда он замечает, как близко они друг другу.       — Хэй, — развязно зовёт он, прислоняясь к стене и выгибая бровь. — Посмотрите-ка, что тут у нас.       — Заткнись, — бормочет Юнги. — Это не то, чем кажется.       — А что тогда? — спрашивает Хосок, определённо слишком сильно наслаждаясь ситуацией. — Потому что похоже на то, что ты скрывал своего парня от лучшего друга.       Юнги одаривает Хосока раздражённым взглядом и неловко придвигается к стене.       — Почему ты ведёшь себя как придурок? Может, поэтому я и не говорил тебе, кретин.       Хосок прижимает ладонь к груди в притворной обиде.       — Ты точно не тот тип людей, которые ищут отношений, так что же изменилось? — Он делает шаг ближе, уставившись на Чимина. — Привет, парень Мин Юнги. Я — Чон Хосок.       Чимин пожимает протянутую руку, смотря то на одного, то на другого и ничего не понимая. Хосок победно улыбается, а Юнги выглядит так, будто хочет, чтобы земля разверзлась у него под ногами и поглотила его.       — Пак Чимин, — представляется парень. — Мы… Эм, приятно познакомиться.       — Мне тоже, — отвечает Хосок. — Когда вы начали встречаться?       Юнги напрягается, а Чимин задерживает дыхание. Вот он, момент истины. Пока что Юнги подыгрывал ему (по причине, которую Чимину ещё предстоит выяснить), но одно слово может разрушить иллюзию. Хосок будет смеяться, гордость Чимина растворится, и ему придётся сменить имя и сразу же покинуть Южную Корею.       Вместо этого происходит невозможное. Юнги хватает Чимина за петлю для ремня на джинсах и делает глубокий вдох.       — Две недели, — аккуратно говорит он, внимательно следя за реакцией Хосока.       Чимин давится собственной слюной, чуть ли не падая. Юнги приобнимает его за бёдра, не давая упасть, и выгибает брови, как бы говоря это была твоя идея, помнишь? Чимин смотрит на него в ответ: ага, но не я решил довести её до конца.       Хосок издаёт пронзительный звук.       — Две недели? Почему я не знал об этом? С позиции твоего лучшего друга, я невероятно оскорблён.       Чимин не может поверить в происходящее, и это, должно быть, видно по его лицу, потому что Юнги берёт его за руку, уводя их от Хосока.       — Поговорим позже, — говорит ему Юнги. — Пока.       — Нет, что за хрень, погоди, — зовёт Хосок. — Мин Юнги! Ты так просто не отделаешься!       Юнги закатывает глаза, таща за собой Чимина; он толкает дверь и выводит их на задний двор, на котором собралась группка курильщиков возле забора. Как только вокруг никого не остаётся, он отпускает Чимина, которому вдруг становится холодно. Кожу покалывает в местах, где его касались пальцы Юнги, а алкоголь в организме заставляет его чувствовать, как гудит кровь. Свет уличных фонарей пробивает сквозь сетчатый забор, отбрасывая ромбовидные тени на лицо Юнги, подсвечивая изгиб его губ и гладкую кожу от лба до носа. Красивый, затуманено думает Чимин, а мир вокруг слегка покачивается.       Один из курильщиков кашляет, и волна смеха вырывает Чимина из его мыслей.       — Какого чёрта? — через секунду спрашивает он, потряхивая головой. — Что это было?       — Думаю, это должен быть мой вопрос, — сухо говорит Юнги, — учитывая, что это ты ворвался, поцеловал меня, а затем сказал, что мы встречаемся.       Чимин ощущает, как нагреваются щёки, и опускает взгляд на ноги. Он надеется, что Юнги не злится.       — Я могу объяснить.       — Было бы славно, — по крайней мере, Юнги не кажется злым. Чимин не уверен, но может поклясться, что чувствует слабое веселье, исходящее от старшего. Это слегка ослабляет чувство тревоги, закручивающееся в животе Чимина.       — Я… был влюблён в Ким Намджуна, — начинает он, сделав глубокий вдох и вцепившись пальцами в рубашку. — И я признался ему, потому что хотел закончить это всё, но он не понял меня.       Юнги фыркает.       — Похоже на Намджуна. Он пиздец непробиваемый.       — Ага, вот, я облажался, — продолжает Чимин, всё ещё избегая взгляда Юнги. — И сказал ему, что хочу покончить с этим, потому что кое с кем встречаюсь.       — Со мной, — заключает Юнги.       Чимин кивает, глядя вниз.       — С тобой. А потом ты почему-то соврал Хосоку, и теперь всё ещё хуже, прости меня. — Конец предложения выходит немного скомканным, потому что на них наконец наваливается вся тяжесть ситуации, и он видит ту зияющую яму, что Чимин вырыл под ними.       — Я солгал, потому сам так захотел, — отвечает Юнги. — Так что тебе не за что извиняться. Мы оба виноваты. По крайней мере, Хосок от меня отвязался.       — Он же твой лучший друг, — непонимающе говорит Чимин. — Почему ты соврал?       — Ты влюблён в Намджуна, — возражает Юнги. — Почему ты соврал?       Чимин наконец поднимает взгляд и сразу же жалеет, потому что Юнги не становится менее привлекательным, когда ухмыляется, даже если причина этой ухмылки — сам Чимин. Он заставляет себя отвести взгляд, чтобы не встречаться со взглядом Юнги.       — Не знаю, — в отчаянии говорит Чимин. — Я запаниковал.       Юнги смотрит на него какое-то время. Его взгляд, по мнению Чимина, слишком пристальный.       — И что ты теперь собираешься делать? Вернёшься и сознаешься во всём?       Чимин заламывает пальцы, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что они одни.       — Я… Не думаю, что смогу. Намджун очень расстроится. А Хосок?       — Он воспримет это, как шутку, — отвечает Юнги, скрещивая руки на груди. — Но живым с меня не слезет и продолжит устраивать свидания с парнями из Тиндера и таскать по клубам и барам. — Он осматривает Чимина с ног до головы. — Но раз теперь у меня есть ты, я могу туда не ходить.       — Так ты говоришь, — медленно повторяет Чимин, косясь на Юнги, — что не против поддерживать наши фальшивые отношения?       — Ага.       Чимин давится второй раз за вечер.       — Почему? Почему ты не встречаешься с кем-то, кто тебе нравится? По-настоящему?       На лице Юнги проскакивает какая-то нечитаемая эмоция.       — Я не хочу, — коротко говорит он. — Я не очень хочу с кем-то встречаться.       Чимин открывает рот, чтобы извиниться — очевидно, он задел больное место, но выражение лица парня смягчается, и тот снова задорно улыбается, суля проблемы, и Чимин не знает, сможет ли выбраться из них.       — Кроме того, — говорит Юнги, придвигаясь ближе, и сердце Чимина подскакивает к горлу. — Кто сказал, что ты мне не нравишься?

***

      Каким-то образом Чимин просыпается в своей комнате. Воспоминания о прошлой ночи возвращаются кусочками, словно сон. Он был не настолько пьян, но будто смотрел на всё со стороны.       Его телефон жужжит, показывая время: 5:34 утра, а ниже сообщение от Мин Юнги, его подставного парня до… Ну, Чимин не знает, сколько это продлится. Но такие вещи всегда заканчиваются, да? Он посмотрел достаточно сериалов и прочитал достаточно фанфиков, чтобы знать, как работает троп фальшивых отношений. А ещё он знает, что в реальной жизни такого не бывает.       Но всё же, вот он, проснулся слишком рано и смотрит на сообщение от его «парня», которое гласит:       Я знаю, что ты проснулся. встретимся на бейсбольном поле в южной части кампуса.       Чимин моргает, глядя на сообщение, не зная, что делать с ним. Если забыть про то, что Юнги каким-то образом знал, что Чимин проснулся, то, что он хочет встретиться на рассвете — полный бред. Чимин знает это, но всё равно сбрасывает с себя одеяло.       — Нет, — говорит он себе вслух, а затем вздрагивает, оглядываясь на, очевидно, спящего Тэхёна. — Я не буду этого делать. Сейчас февраль. Там холодно.       Его телефон снова жужжит от нового сообщения:       Эй, я куплю кофе. что ты хочешь?       — Ах, чёрт, — ругается Чимин, с лёгкостью поддаваясь обещанному кофеину. Он замирает на мгновение, решая, что ответить.       чёрный кофе со сливками и сахаром, пожалуйста. и ещё, почему ты не спишь в 5:30?       Облачко ответа появляется и исчезает, когда Юнги набирает сообщение.       Окей, понял. увидимся через 15 минут. и я всегда встаю в 5:30       Чимин вздыхает, читая не-ответ. Юнги, кажется, невероятно хорош в том, чтобы одновременно отвечать и уходить от вопроса. Тихо выскользнув из постели, Чимин переодевается в спортивные штаны и толстовку и обувает кроссовки, стараясь не шуметь. Он ещё не посвятил Тэхёна во всю эту ситуацию — он, на самом деле, боится этого разговора. Вот здесь и приходит облегчение от того, что Юнги принимает их… что-то, потому что благодаря этому гордость Чимина не пострадает. Он, может, и не понимает, зачем Юнги это нужно (честно говоря, он вообще ничего не понимает о Юнги, ни капли), но Чимин странным образом рад.       Бейсбольное поле находится в десяти минутах ходьбы от его общежития. Воздух прохладный, и всё вокруг окутывает туман, размывая небо и делая его светло-серым. Влага оседает на дождевике Чимина, его ресницах и впитывается в носки, пока он идёт на встречу с Юнги. Последний уже на месте, стоит под навесом, залипая в телефон. Он выглядит ещё более бледным, чем вчера, на нём множество слоёв одежды, из-за которых он кажется одновременно меньше и больше.       — Хэй, — приветствует Чимин, подходя ближе, зевая и потягиваясь. — Как дела?       Юнги молча пожимает плечами, отбрасывая волосы, лезущие в глаза. Он передаёт Чимину кофе, в котором чудесным образом оказывается идеальное количество сливок.       — Просто подумал, что было бы неплохо обсудить некоторые моменты, если мы собираемся притворяться парочкой.       Чимин делает ещё один глоток кофе, кончики его замёрзших пальцев покалывает от тепла стакана.       — Точно.       Юнги выжидающе смотрит на него, а Чимин моргает.       — Погоди, ты хочешь, чтобы я выдвигал условия?       — Ну, — начинает Юнги, скрещивая руки, — да. Ты выглядишь как требовательный парень.       Чимин с прищуром смотрит на Юнги.       — Во-первых…       — Я прав, не так ли?       — Нет! — возражает Чимин, хотя именно по этой причине его бросил прошлый парень. Юнги, будто услышав мысли Чимина, ухмыляется, это выражение его лица быстро начинает бесить.       — Хорошо, во-первых, прекрати ухмыляться.       Улыбка с лица Юнги не исчезает.       — Не пойдёт. Тебя слишком легко смутить.       — Вот и нет, — голос Чимина звучит опасно близко к хныканью. Он подбирается, пока не сделал что-нибудь драматичное, например, ударил Юнги прямо по горлу или вылил ему кофе на голову.       — Давай начнём с чего-то простого, — быстро говорит Юнги, видимо почувствовав убийственное настроение Чимина. — Мы должны вместе появляться на вечеринках, там все эти проявления любви у нормальных парочек в порядке вещей, но в пределах разумного и чужого комфорта.       — Хорошо, — отвечает Чимин. — Но разве это убедит Хосока?       Юнги морщится, будто съел что-то кислое.       — Чёрт, ты прав, — бубнит он. — Ладно, эм, как насчёт свиданий? Раз в неделю? Или два?       — И обязательно запостить в социальных сетях, — добавляет Чимин. — А то Хосок не узнает. И Намджун.       — У меня только Снэпчат, — предупреждает Юнги. — И я никогда ничего не пощу.       Чимин одаривает его чересчур сладкой улыбкой.       — Ну, раз теперь у тебя супер милый парень, люди захотят на него посмотреть, — воркует он, и рот Юнги морщится ещё больше, он отталкивает Чимина, когда тот начинает издавать звуки поцелуев.       — Звучит… выполнимо, — в конце концов решает Юнги. — Но за пределами вечеринок всё только с разрешения. Я не большой любитель объятий.       — Хорошо, — Чимин кивает. — О, погоди — если увидишь меня, то должен поздороваться. Как это делают настоящие парочки.       — Я не стану прыгать тебе на руки, — отрезает Юнги, и Чимин разражается смехом, представляя Юнги, закутанного в десятки слоёв одежды, драматично падающего в чьи-то — не только Чимина — объятия.       Юнги следит за ним, в его глазах плещется веселье, будто он хочет засмеяться с Чимином, но не знает как.       — Ладно, — продолжает Чимин, отдышавшись. — Хорошо. Меня всё устраивает. — Он смотрит на экран телефона и стонет. — Но сейчас даже шести нет. — Чимин обвиняюще поворачивается к Юнги. — Какого чёрта ты вообще не спишь в такую рань? И как ты узнал, что я тоже не сплю?       Юнги пожимает плечами.       — Просто повезло.       Чимин смотрит на него, ожидая ответ на первый вопрос. Юнги считывает вопрос с его лица — Чимин без понятия, как он это делает — и вздыхает, опуская плечи. Он вдруг выглядит таким уставшим и гораздо старше своих двадцати.       — Не твоего ума дело, — в конце концов говорит Юнги, возясь с крышкой на своём стакане. Всё веселье пропало с его лица, а что-то в его глазах заставляет сердце Чимина сжаться. Боль, думает он. Неизмеримые боль и обида.       — Правда за правду? — неуверенно предлагает Чимин, делая полшага к Юнги и прижимая кофе к груди. Атмосфера так быстро переменилась, что он не уверен, что с этим делать — но он знает, что делать с Юнги, с его нечитаемым выражением лица и способностью пропускать вопросы мимо ушей.       Юнги подозрительно косится на него.       — Зачем тебе это?       — Эм, — Чимин колеблется, пытаясь разобраться в собственных мыслях и понять, почему он так старается поговорить с Юнги, который вряд ли хочет выходить за пределы их выдуманных отношений. — Я не знаю, — говорит он правду. — Думаю… Я просто хочу помочь. Ты можешь сказать мне отвалить, если хочешь.       — Нет, — моментально говорит Юнги, пугая себя и Чимина. — Нет, — повторяет он мягче. — Я… Ты не обязан это делать. Прости, что взваливаю на тебя это.       — Всё в порядке, — отвечает Чимин, делая глоток кофе, чтобы хоть чем-то себя занять. — Я, эм, я рядом, если тебе нужен кто-то, кто послушает. Я даже буду молчать.       Юнги неуверенно улыбается — такой мягкой улыбки Чимин у него ещё не видел.       — Спасибо, — говорит он, после чего замолкает, обдумывая. — Думаю… Думаю, я не против. В конце концов, сейчас молодёжь только об этом и говорит, — он неопределённо машет рукой. — Активное слушание и всё такое. Ну ты знаешь.       — Ты знаешь, — озадаченно повторяет Чимин. Боже, с этим парнем так тяжело взять себя в руки. — Конечно.       Юнги делает глубокий вдох.       — Я… не очень много сплю, — тихо говорит он, будто выдаёт секрет. — Я не помню, когда в последний раз спал дольше четырёх или пяти часов. — Ещё один вдох. — Со мной… Со мной точно что-то не так, — заканчивает он ещё тише, чем начал.       — Оу, — произносит Чимин, и что-то внутри него отзывается болью на выражение лица Юнги — такого уставшего, будто вся тяжесть мира легла на его плечи.       — Твоя очередь, — отвечает Юнги, и все предыдущие эмоции исчезают с его лица, когда он поднимает взгляд. — Какая твоя правда?       Чимин пытается найти что-то равное по значимости откровению Юнги, но не может. У него было счастливое детство, относительно простая школьная жизнь — даже каминг-аут прошёл хорошо. Он не так уж много страдал, эмоционально или ментально, а если такое случалось, то у него всегда была группа поддержки в лице друзей и семьи.       Но, несмотря на это, его жизнь не идеальна. Он страдал, плакал, просыпался и чувствовал себя дерьмово и ложился спать, закипая от гнева. Должно быть что-то, чем он может поделиться с Юнги, предложить ту же откровенность, какую получил.       — Я всё ещё пью, чтобы забыться, — наконец говорит Чимин. — Не очень часто. Но бывает.       Юнги ничего не отвечает, но выражение его лица смягчается, взгляд теплеет, и Чимин чувствует, как что-то внутри трепещет. И, наверное, слова тут излишни.

***

      эй, у меня вопрос? когда ты думаешь это закончить       Ох, чёрт, мы забыли обсудить это. Я не знаю? Ты всегда можешь уйти, если хочешь с кем-то встречаться       нет, щас никого такого нет как насчёт тебя       …Чимин       ладно согласен это был глупый вопрос. но типа? серьёзно       Ладно, наверное… когда я решу, что хосок отвалил от меня?       ммм логично. и когда я решу, что забил на намджуна :)       Круто. Спасибо за уточнение

***

      После того утра его жизнь становится очень, очень странной. Юнги вдруг наполняет её своим присутствием, заполняя места, которые до него (Чимин даже не замечал) были пусты. Они пару раз ходят на «свидания», и каждый раз Чимин недоумевает, почему Юнги не состоит в отношениях. Как ни погляди, он чудесный подставной бойфренд. Он до морщинок вокруг глаз улыбается фотографирующему их сцепленные руки Чимину, когда они зависают с друзьями Юнги.       Чимин всё ещё не сказал Тэхёну. Он уже знает, что именно скажет его лучший друг, если Чимин во всём признается — и это единственный вариант, потому что он может врать Хосоку, может врать Намджуну, но не Ким Тэхёну, которого он любит больше жизни.       Поэтому он вообще ничего не говорит и испытывает облегчение, что находится в комнате один, когда одним пятничным вечером неделю спустя ему пишет Юнги, говоря, что Хосок проводит Что-то, а ходить на вечеринки — часть их договорённости, так что не может ли Чимин пойти, если не очень сильно занят?       Чимин закрывает свои вкладки с манхвой, печально стягивает с себя спортивные штаны и толстовку со времён старшей школы и роется в остатках чистой одежды в поисках чего-нибудь поприличнее. Это просто Что-то, а не полноценная вечеринка, так что он останавливает свой выбор на простых чёрных джинсах и джинсовой куртке на флисовой подкладке, потому что, хоть идти до квартиры Хосока не долго, на улице довольно холодно. Чимин не идиот, чтобы жертвовать комфортом в угоду моде. Тэхён постоянно несёт какие-то бредни типа «сучки не мёрзнут», с чем Чимин абсолютно не согласен, потому что ему постоянно холодно. С приходом октября он начинает видеть свои голые руки и ноги либо когда принимает душ (каждый день), либо когда занимается сексом (где-то раз в месяц, потому что он слишком слишком занят учёбой, а до недавнего времени ещё и был влюблён в Ким Намджуна).       Тэхён тусит с кем-то из своих друзей-художников, которые пялятся на Чимина, задают ему витиеватые вопросы об импрессионизме и экзистенциализме Кьеркегора и общаются красноречивыми загадками без ответов.       Друзья Юнги же, как узнаёт Чимин, совсем не такие. Они шумные, часто слишком много пьют, задают ему милые и непристойные вопросы, а их объятия пахнут травкой. Это приятная смена обстановки, нужная, и Чимин вдруг обнаруживает, что ждёт эту вечеринку, но совсем немножко.       Он встречает Юнги перед домом, в котором живёт Хосок. Парень одет в чёрную толстовку и джинсовую куртку, в руках — бумажный стаканчик.       — Мы прям близнецы, — замечает Чимин, и уголки губ Юнги поднимаются, когда он видит их похожие наряды.       — Погляди на нас, — говорит он, — всего неделя прошла, а мы уже сочетаемся.       — И мы даже не встречаемся, — добавляет Чимин, и улыбка Юнги становится шире. Он делает глоток чего бы то ни было из своего стакана, всё ещё улыбаясь. Его глаза светятся, и Чимин тонет в них, почти неосознанно делая шаг ближе.       — Готов? — спрашивает Юнги.       — Что, эм, что там будет? — в ответ спрашивает Чимин. — Не то чтобы я беспокоюсь, просто… Я, в основном, хожу только на домашние вечеринки, — поспешно продолжает он, боясь, что Юнги будет смеяться над ним.       Юнги кивает, на его лице нет ни следа осуждения.       — Будет меньше 20 человек, это точно. А ещё хорошая выпивка, раз Сокджин проставляется.       — Ох, — выдыхает Чимин. — Хорошо. Это… Подходит. Гораздо меньше, чем я думал, особенно учитывая, какой Хосок общительный.       — Он не большой фанат кучи народа, — говорит ему Юнги. — Он просто любит разговаривать с людьми, вот и всё. — Он снова заглядывает в лицо Чимин, тот закусывает губу. — Ты нервничаешь.       Чимин замирает, не ожидая, что его так легко прочитают.       — Эм.       Юнги передаёт ему свой стаканчик.       — Соджу. Давай, допивай.       Чимин пялится на бумажную тару, затем робко принимает её и останавливается на мгновение, прежде чем подносит её ко рту.       — Ты не спросишь почему?       — Если не хочешь говорить, — Юнги пожимает плечами, — то не нужно. Я не собираюсь заставлять тебя откровенничать со мной, учитывая, что мы едва знакомы.       Чимин поджимает губы, ожидая следующих слов, делая глоток соджу. Вкус слегка расслабляет его. А жаль, что мы так мало знаем друг о друге, почти говорит он.       Юнги задумчиво смотрит на него. Чимину снова кажется, что Юнги читает его мысли, будто те озвучиваются или бегущей строкой отображаются у него на лице. Это нервирует и успокаивает одновременно. Они знакомы только неделю, но кажется, что дольше, гораздо дольше. Несколько месяцев, наверное. Достаточно долго, чтобы Чимин забыл о границах и о том, что если ему комфортно с Юнги, это не значит, что тому комфортно с ним.       — Я боюсь осуждения, — тихо признаётся Чимин, допив соджу, когда они поднимаются на второй этаж к квартире Хосока. — Поэтому мне так тяжело знакомиться с новыми людьми.       Юнги молча слушает, понимающе кивая.       — Я прячусь за маской, чтобы никто не видел мою грусть, — возвращает он. Чимин поворачивается к нему, озадаченный неожиданным признанием, но Юнги лишь улыбается ему.       — Правда за правду, — говорит он Чимину. — Так это работает, да?       — Н-наверное, — заикается Чимин, всё ещё не оправившись от исповеди Юнги, произнесённой так, будто они были в месте потише, вроде церкви, или космоса, или того же бейсбольного поля, под моросящим дождём, рано утром. — Но ты не обязан.       Они останавливаются у невзрачной двери с отваливающимся номером 232. Из-за ней льётся музыка, и Чимин подошвой ботинок чувствует гул басов. Ещё слышатся голоса, смех и болтовня, приглушённые стенами.       — Я знаю, — говорит Юнги, не смотря Чимину в глаза. — С тобой… С тобой легко говорить. Ты отличный слушатель.       Чимин открывает рот, что-то тёплое и пушистое растекается в груди. Но Юнги открывает дверь раньше, чем он успевает ответить, и их накрывает шум вечеринки, поглощая всё, что мог бы сказать Чимин.       — Хэй, вот и он! — кричит кто-то, когда они заходят внутрь. Из тускло освещённой толпы выплывает высокий, широкоплечий парень, держа в руках причудливый коктейльный бокал и улыбаясь так красиво, что Чимин чувствует, как на секунду останавливается сердце.       — Сокджин-хён, — приветствует Юнги, улыбаясь в ответ с чем-то действительном похожим на привязанность. — Рад, что ты поправляешься.       Улыбка Сокджина становится шире, и Чимину приходится отвернуться, пока не случилось что-то ужасное, например, пока он не ослеп или не влюбился.       — Я слышал, что ты приведёшь своего парня, и постарался встать на ноги так быстро, как смог. — Он делает шаг ближе, сверля Чимина взглядом, а тот борется с желанием сбежать. — Ты Пак Чимин, верно?       Чимин прочищает горло и натягивает самую милую улыбку, какую только может.       — Да. Рад познакомиться, Сокджин-щи, — говорит он, пожимая протянутую руку Сокджина.       — Такой милый, — воркует Сокджин, похлопывая Чимина по тыльной стороне ладони. — Ты можешь звать меня хёном.       Искреннее тёплое выражение лица Сокджина помогает Чимину расслабиться.       — Хорошо, хён. Спасибо за приглашение.       Сокджин отмахивается:       — Технически, это дом Хосока, но не за что. — Он поворачивается к Юнги. — Ты выбрал отличного парня, — говорит он. — Чёрт возьми, первые отношения в колледже и такая удача?       Юнги смеётся.       — Да, он хорош, — отвечает он, и Чимин не может сдержать широкую улыбку, в груди продолжает расползаться тепло. Юнги бросает на него взгляд и тянется к нему, переплетая их пальцы. Рука Юнги тёплая, очень тёплая, и Чимин вдруг чувствует себя так уверенно, будто наконец нашёл своё место.       — Давайте, пойдём найдём вам что-нибудь выпить, — Сокджин жестком показывает им следовать за ним и ведёт их сквозь толпу людей, большинство из которых Чимин не узнаёт. — Я знаю, что ты пьёшь только крепкое, Юнги-я, но что насчёт тебя, Чимин?       — Эм, что угодно, — отвечает он. — Если смешать, то сойдёт. Или пиво, если оно холодное.       Сокджин открывает холодильник и кривит лицо.       — Иу, нет, только не пиво Хосока. Оно отвратительное. — Он закрывает дверцу и поворачивается к разноцветным рядам алкоголя на стойке. — Как насчёт апельсинового сока с соджу?       — Звучит отлично, — соглашается Чимин. Сокджин кивает и придвигает к себе стакан, откручивая крышку на бутылке соджу.       — И когда вы с Юнги начали встречаться? — непринуждённо спрашивает он.       — Примерно, м, три недели назад? — осторожно начинает Чимин, пытаясь вспомнить, что Юнги сказал Хосоку в прошлую пятницу. — Мы встретились на вечеринке.       — Я был пьян, — говорит Юнги, наливая себе полстакана соджу и делая глоток. Он всё ещё держит Чимина за руку.       — Ну конечно, — усмехается Сокджин. — Я не удивлён.       — Он тоже, — добавляет Юнги, и Чимин бросает на него сердитый взгляд, когда Сокджин начинает смеяться.       Что ты делаешь? одними губами спрашивает Чимин, но Юнги лишь ухмыляется, и он сразу понимает, что ему не понравится ничего из истории Юнги. Но ничего не поделаешь — спор сразу их выдаст.       — Итак, вы оба были пьяны, — повторяет Сокджин, добавляя соджу в стакан и подталкивая его к Чимину. — Звучит как любовь с первого взгляда.       — Юнги-хён назвал меня красивым, — вклинивается Чимин, пока Юнги не сказал что-нибудь смущающее. — И я поцеловал его. — Теперь это отчасти правда.       Сокджин снова заливается смехом, складываясь пополам и почти ударяясь головой об край стойки. Юнги кидает на Чимина недовольный взгляд, но тот лишь пожимает плечами.       — Я и не знал, что в тебе скрывается такое, Юнги, — говорит Сокджин, стирая выступившие на глазах слёзы и делая глубокий вдох. — А что потом? Вы просто начали встречаться?       — Нет, я нашёл Чимина и заставил пригласить меня на свидание, — отвечает Юнги, глядя на Чимина, — за то, что он поцеловал меня своим отвратительным пивным ртом.       — Извините, тебе нравится мой рот, — говорит Чимин. — И, на минуточку, ты ответил на поцелуй. — Это, по крайней мере, правда. Юнги действительно ответил на поцелуй, даже если это длилось всего пять секунд.       — Ага, на пять секунд. А затем я тебя оттолкнул.       — Ты точно влюбился в тот самый момент, — поддразнивает Чимин, пытаясь понять, как далеко он может подтолкнуть Юнги. — Ты бы не требовал свидание, если бы это было не так.       Юнги молчит, и Чимин победоносно улыбается. Сокджин следит за ними, на его лице расцветает счастливая улыбка, выглядящая до странного гордой.       — Ну, ты был милым, — отвечает Юнги. — Ты и сейчас милый. Так что, считаю, это моя победа. — Откровенная честность в его голосе абсолютно сбивает Чимина с толку, победа выскальзывает из его хватки, пока он думает, что ответить. Лицо становится тёплым, когда Юнги добродушно ему улыбается.       Чтобы отыграться, Чимин наклоняется и целует его в уголок губ — невинное и быстрое движение, но его достаточно, чтобы щёки Юнги порозовели.       — Теперь мы квиты, — бормочет он, и Юнги, всё ещё улыбаясь, сжимает его руку.       — Не удивительно, что Хосок с ума сошёл, когда ты сказал, что вы встречаетесь, — комментирует Сокджин, когда Юнги делает очередной глоток соджу. — Ты становишься совсем другим человеком рядом с Чимином.       Мягкость во взгляде Юнги исчезает после этих слов, и он поворачивается к Сокджину уже полностью собранный и невозмутимый. На мгновение Чимин вспоминает о словах Юнги про маски.       Где-то в глубине квартиры раздаются радостные возгласы, и трое парней поворачиваются к двери, которая снова открывается. Внутрь входит Чон Чонгук с, конечно же, Ким Намджуном, чертовски красивым, со своими ямочками на щеках.       Сердце Чимина сжимается, и он резко отворачивается, крепче сжимая свой стакан. Сокджин этого не замечает, потому что уже направляется к новоприбывшим, но замечает Юнги.       — Не смотри так на меня, — ворчит Чимин, выпивая соджу и избегая зрительного контакта.       — Я и не смотрел, — отвечает Юнги, не обращая внимание на внезапную резкость Чимина. — Пойду найду Хосока.       Что-то внутри Чимина сжимается при мысли о том, что он останется один, когда Намджун может подойти и заговорить с ним, и тогда ему снова придётся лгать.       — Ты же вернёшься? — выпаливает он раньше, чем может остановить себя, морщась от осознания того, как отчаянно это звучит.       Но к его удивлению, Юнги не смеётся и не издевается над ним.       — Конечно, — говорит он, и Чимин почему-то верит. — Я просто поздороваюсь с ним.       — Хорошо, — Чимин расслабляется. — Не переживай за меня. Я в порядке.       — Я знаю, — говорит Юнги. — Я в любом случае вернусь.       Чимин прячет покрасневшее из-за тёплых ноток в голосе Юнги лицо за кружкой.       — Окей. Тогда ещё увидимся.       Юнги кивает, медля несколько секунд, прежде чем ускользнуть в толпу, протискиваясь между людьми и исчезая из поля зрения Чимина. Тот суёт опустевшую без ладони Юнги руку в карман, между пальцами становится непривычно холодно.       Какое-то время Чимин пьёт в одиночестве, а потом возвращается Сокджин и притаскивает с собой Намджуна.       О нет, в панике думает Чимин, но попытка сбежать из кухни проваливается, когда парень останавливается прямо перед ним, не обращая внимание на его дискомфорт и широко улыбаясь.       — Мы только что говорили о тебе, Чимин-а, — громко говорит Сокджин, и Намджун переступает с ноги на ногу, явно чувствуя себя так же неловко, как и Чимин. — И о том, как вы с Юнги хорошо ладите.       Чимин смеётся, пытаясь скрыть то, как ему дико неудобно от всей ситуации.       — Ага, — выдавливает он. — Это… У нас, эм, всё отлично. А теперь, если простите…       — Погоди, нет, Намджун хотел с тобой поговорить, — говорит Сокджин, хватая Чимина за запястье. — Так ведь, Джун?       Лицо Намджуна так густо розовеет, что Чимин замечает это даже при тусклом освещении.       — Да, всё так.       — Класс, — Сокджин пропускает Намджуна и похлопывает его по спине. — Пойду спасу Чонгука от загребущих ручонок Югёма, а то тот снова напоит его шотами, скоро вернусь.       Он уходит, и Намджун с Чимином остаются одни. Воздух становится гуще от напряжения. У Чимина нет ни малейшего представления о том, что мог бы сказать ему Намджун. Возможно, тот понял, что они с Юнги на самом деле не встречаются, или он возненавидел Чимина за то признание…       — Прости, — говорит Намджун, и Чимин, не ожидавший такого, моргает.       — Что? — тупо спрашивает он, и Намджун складывает руки, усиленно думая.       — Кажется, я поставил тебя в неудобное положение на прошлой неделе, — продолжает парень, — и хотел извиниться за это. Я… Я рад, что ты рассказал мне, в конце концов. Мне было приятно, правда. — Он делает глубокий вдох, наконец встречаясь с Чимином взглядом и улыбаясь ему. — И я рад, что это помогло вам с Юнги-хёном во всём разобраться.       Чимин пару секунд обрабатывает всё сказанное, а затем пытается придать своему лицу менее запутанное выражение.       — Ты не должен извиняться, — спешно говорит он. — Ты не виноват. Это в любом случае было бы неловко, — Чимин неуверенно улыбается. — Но всё не так уж плохо, благодаря этому я смог встретить… То есть, разобраться с Юнги-хёном, — быстро исправляется он, когда Намджун хмурится. — Да, именно это я и имел в виду. Потому что мы… встречаемся.       Намджун кивает.       — Я рад за вас. Я не думал… Ну, я никогда бы не подумал о хёне в таком ключе, но за эту неделю он расцвёл. Ты хорошо на него влияешь.       Чимин чувствует, что здесь скрывается что-то, о чём он не знает, но спросить — значит выдать себя, так что он просто кивает.       — Правда? Это отлично.       — Ему тяжело сближаться с людьми, — Намджун хмурится и смотрит в направлении, в котором Юнги стоит с Хосоком и какой-то незнакомой Чимину девушкой. — Особенно после Хёншика, который сломал его, — его брови снова выпрямляются, когда он поворачивается к Чимину. — Но теперь у него есть ты, и мне намного легче, — глаза Намджуна начинают блестеть. — Думаю, он нуждался в ком-то вроде тебя сильнее, чем сам думал. Так что я рад, что вы нашли друг друга.       Чимин сглатывает и закусывает губу, когда Намджун ругается и вытирает глаза, слегка похлопывая себя по щекам. Целая история, о которой Чимин не знает, и это причиняет неудобство. Он представляет, кем мог быть Хёншик и что случилось — что-то катастрофически плохое, ставшее причиной боли во взгляде Юнги и веса, давящего ему на плечи, — но остальное покрыто мраком.       Говоря о Юнги. Чимин потерял его из виду, пока разговаривал с Намджуном, и теперь поднимается на носочках, выискивая парня взглядом. Хосок тоже исчез, что наталкивает Чимина на мысль о том, что они вышли покурить или подышать свежим воздухом. Намджун замечает его активность и мягко кладёт руку на плечо.       — Ты ищешь Юнги-хёна?       — Ага, — отвечает Чимин, всё ещё оглядывая комнату. — Не знаешь, куда он мог пойти?       — Думаю, на крышу. Они с Хосоком всегда поднимаются туда с парой человек и пьют нормальный алкоголь. Я никогда не хожу туда, потому что слишком напиваюсь.       — Оу, — говорит Чимин, но не успевает он расстроиться, что его не позвали, как телефон жужжит в ответ на сообщение от Юнги:       поднимайся на крышу у нас кое-что есть       — А, вот и он, — Намджун кивает в сторону телефона. — Я знал, что он бы не оставил тебя здесь.       А мог бы, и у меня не было бы права расстраиваться, думает Чимин, но просто кивает и улыбается Намджуну.       — Рад, что мы обсудили это, — медленно говорит он, а Намджун расплывается в улыбке и сжимает его плечи.       — Я тоже, — отвечает парень. — Ещё позже поболтаем. Веселись.       — Ты тоже, — желает Чимин. — Кстати, а где крыша?       — По коридору слева, — указывает Намджун, — через дверь с надписью «крыша». Прям наверх. Там должно быть открыто.       — Спасибо, хён, — благодарит Чимин, стараясь игнорировать лёгкий трепет внутри, сопровождающий ответную улыбку Намджуна.       — Не за что. Береги Юнги-хёна.       Я постараюсь, думает Чимин, когда они расходятся — Намджун уходит туда, где должен быть Чонгук, а Чимин направляется к двери, прижимая напиток к груди. Тишина коридора приносит облегчение его ушам. Музыка становится всё тише по мере его приближения к двери, упомянутой Намджуном, на неё большими чёрными буквами выведено слово «КРЫША». На лестнице пахнет штукатуркой, а свет больно бьёт по глазам, каждый шаг отдаётся эхом.       В конце лестницы находится ещё одна дверь, большая и тяжелая, Чимину приходится приложиться к ней плечом, чтобы открыть. Его сразу же обдувает холодный ветер, от холода дыхание застревает в горле. Что-то похожее на нервозность разрастается в нём, пока он возится с молнией на куртке, кутаясь во флис. Он неуверенно ступает на крышу, и дверь позади с громким хлопком закрывается. В дальнем углу собралась небольшая компания людей — три или четыре человека, — они пьют и смеются. Чимин узнает Юнги только по отблеску луны в его серебряных кольцах.       — Эй, это Чимин? — кто-то — Хосок, думает Чимин, — зовёт его и машет. — Давай к нам!       — Ну не знаю, — кричит в ответ Чимин, раскачиваясь на пятках и глядя на край крыши. — Тут так себе ограждение.       — Можешь сесть рядом со мной, — говорит Юнги, и узел в груди Чимина сразу же расслабляется при звуке его голоса. — Я тоже ненавижу высоту.       — Хорошо, — смягчается Чимин, и осторожно подбирается к месту, на котором сидит компания. Юнги отодвигается, освобождая ему немного пространства, убирая в сторону пустые бутылки из-под соджу и полупустые банки пива. С ними девушка и ещё один парень, которых Чимин не узнает. Они критически оглядывают его и не выглядят враждебно, но и будто не особо довольны его присутствием.       Хосок, чувствуя его опасения, быстро представляет присутствующих.       — Это Сон Сынван, — начинает Хосок, указывая на девушку, — и Ким Чонин. Они, типа, наши вторые собутыльники, после…       — Намджуна, — заканчивает Юнги, — и Сокджина. Но Намджун влюблён в этого чёртового ребёнка, а Сокджин после своей поездки в Нью-Йорк пьёт только крепкий алкоголь. — Он постукивает по своей банке пива, ухмыляясь. — Полагаю, теперь он, технически, выпусник нашего круга?       — Ох, погоди, — говорит Чонин, косясь на Чимина. — Ты же парень Юнги, да?       — Эм, — отвечает Чимин, не уверенный, куда клонит Чонин. — Да…?       — Ах, тогда я спокоен, — решает Чонин, и выражение его лица теплеет, а на губах расцветает очаровательная улыбка. Чимин находит в ней что-то успокаивающее. — Я думал, что ты просто какой-то случайный парень, и хотел уже разозлиться, потому что я упорно работал, чтобы сидеть здесь и пить хороший соджу.       — Оуу, оппа, не знала, что ты гей, — тянет Сынван, явно уже не трезвая. — Это мило. Я вас полностью поддерживаю, парни, не переживайте. — Она хихикает, откидываясь назад. Чонин ловит её, пока она не успела упасть. Юнги слегка ощетинивается.       — Мы всего лишь встречаемся, — говорит он, и Чимин подсаживается ближе, не зная, но чувствуя, что должен сделать что-то, чтобы ослабить эту язвительность в голосе Юнги.       — Нет, — Сынван делает вдох, и Чонин пригибается, когда девушка начинает активно жестикулировать. — Не приуменьшай свои отношения! Это не так! Я люблю гейские отношения!       Юнги напрягается, и Хосок стонет в ответ на это.       — Хён, не надо, — умоляет он, когда Юнги стискивает челюсть, делая вдох. — Она не понимает, что несёт, Сынван со всеми такая. Помнишь, как Чонин впервые привёл сюда Сехуна? Он тогда чуть не сбросил её с крыши.       Чонин фыркает, забирая из рук Сынван бутылку соджу и обхватывая её за плечи, когда та кладёт голову ему на плечо.       — Завтра она будет жалеть об этом, — уверяет он Юнги. — Просто… Поговорите об этом позже, хорошо?       Юнги не выглядит ни капли убеждённым.       — Ненавижу, когда люди объективизируют такое дерьмо — мы не ёбаный товар или типа…       — Хён, — тихо зовёт Чимин, и Юнги замолкает, поворачиваясь к нему. — Всё в порядке. Вы оба пьяны. Успокойся. Поговорите позже.       Юнги медлит, и Чимин удерживает его взгляд. На фоне что-то скулит Сынван, а ей в ответ Чонин. На лице Юнги будто зима за секунду сменяется весной: черты смягчаются, что-то меняется, и кожа Юнги кажется серебристо-янтарной в свете фонарей.       Чимин чувствует тепло.       — Хорошо, — в конце концов со вздохом говорит Юнги. Напряжение покидает его тело, и Чимин осторожно протягивает руку к его лицу. Отчасти потому, что он хочет проверить, действительно ли кожа Юнги такая идеальная, какой кажется. А ещё он вспоминает, что они вроде как встречаются. Веки Юнги вздрагивают от прикосновения, его ресницы отбрасывают тени на тонкие скулы.       Хосок удивлённо присвистывает.       — Чёрт побери, — он посмеивается. — Никогда такого не видел. Мин Юнги успокаивается из-за паренька с милым лицом и не менее милой улыбкой.       Юнги приваливается к Чимину, глядя на друга.       — Иди нахуй.       — На самом деле, он большой ребёнок, — говорит Чимин, алкоголь в организме придаёт ему храбрости. Хосок смеётся, это подбадривает Чимина, и он толкает Юнги в бок, хихикая.       — Ты должен быть на моей стороне, — шокированно говорит Юнги. — Прекрати… Я не знаю. Я пьян. Но что бы ты ни делал, просто… Прекрати нахрен, ради бога.       — Что? — Чимин смеётся ещё громче, когда Юнги хмурится.       — Это, — ворчит Юнги, его щёки порозовели. — Смеяться. Поддерживать Хосока. Всё из перечисленного.       Чонин тоже взрывается смехом, в уголках его глаз собираются морщинки.       — Боже мой, он так смущён. Чимин, ты невероятен.       Чимин улыбается ему и Хосоку.       — Стараюсь.       — Это целая наука, — впечатлённо говорит Хосок.       Юнги, уже собиравшийся отхлебнуть ещё пива, фыркает.       — Ага, ненастоящая наука. Это… Она даже, бля, не существует.       — Лженаука, — отвечает Чимин, обнимая Юнги обеими руками, пока тот пытается вывернуться. — Слово, которое тебе нужно — лженаука. И так получилось, что это моя специальность, большое спасибо.       — Ты гонишь, — говорит Чонин, широко распахнув глаза. Он поворачивается к Хосоку. — Так разве можно? Можно получить специальность по ненастоящей науке?       Юнги бросает пустую банку от пива в Чонина.       — Нет, придурок. Поэтому она и называется лженаукой.       — Погоди, я загуглю, — говорит Хосок, щурясь в экран телефона и медленно что-то набирая. — Лже… наука. Так, ага, вот оно.       Чонин сталкивает Сынван со своего плеча, чтобы уставиться в телефон Хосока. Девушка со стоном падает на землю, но не предпринимает попыток встать.       — Совокупность убеждений о мире, ошибочно рассматриваемая как основанная на научном методе, — вслух читает Чонин и поднимает взгляд на парней. — Так мы рассматриваем науку успокаивания Юнги как основанную на реальной методологии, а на самом деле…       — Он просто под каблуком, — самодовольно усмехается Хосок, откидываясь назад, опираясь на ладони. — Даже не пытайся отрицать. Чимин держит тебя так уже пять минут, а ты даже не пошевелился.       Юнги смотрит на Хосока, яростно кидаясь к нему, но Чимин ловит того за запястье и круговыми движениями поглаживает по спине. Ресницы Юнги снова вздрагивают, и Чимин удовлетворённо хмыкает, когда его «парень» падает обратно, практически Чимину на колени.       Хосок победоносно уводит разговор от лженаук и Мин Юнги, начиная лёгкую болтовню о желе-шотах, кроссовках Пума и рэпе. Сынван что-то бессвязно бормочет и засыпает прямо на земле, а Чонин и Юнги распивают соджу до тех пор, пока Чимин не начинает чувствовать запах алкоголя, исходящий от кожи Юнги. В конце концов Чимин останавливает его, отодвигая пластиковый стаканчик и усаживая парня между своих ног, потому что тот стал больше походить на бесформенную лужу, а веки опускались всё ниже и ниже. От его спины исходит тепло, просачивающееся через чиминову куртку и утопающее в коже, и Чимин… Ну, Чимин что-то чувствует. Нет… счастье или удовлетворение, не совсем. Привязанность? Или для неё ещё слишком рано? Ему вообще можно это чувствовать, раз Юнги его подставной парень, и они разойдутся, когда это начнёт причинять неудобства?       Около полуночи Сынван просыпается, бормоча что-то про домашнее задание и дом. Хосок, наименее пьяный из четвёрки, помогает ей встать и провожает до лестницы, бросая стандартные прощания через плечо. Чонин же остаётся и рассказывает Чимину про ветеринарный колледж, пока ему не звонит его парень, и он беззвучно машет на прощание, воркуя в трубку, на что Юнги закатывает глаза.       Остаются лишь двое. Они сидят на холодной крыше и смотрят на город и его огни.       — Хочешь вернуться внутрь? — спрашивает Чимин спустя какое-то время молчания. Становится всё ветренее, а единственный источник тепла это Юнги.       — У нас на руках, — бормочет Юнги, игнорируя Чимина, — целый мир. Но.       — Но… Что? — осторожно подталкивает Чимин, Юнги резко садится. В пространстве между ними вдруг становится так холодно, что Чимин начинает дрожать.       — Но ничего, — горько заканчивает Юнги. — Буквально ничего. Я старшекурсник в колледже и не имею ни малейшего понятия, что делать, есть ли для меня место. — Он кивает на небоскребы, в их окнах мерцает свет. — Все мои друзья такие же, но кто знает, останутся ли они рядом. Захотят ли вообще.       — Конечно, останутся, — говорит Чимин, стараясь унять дрожь в голосе. Он знает, что Юнги очень-очень пьян, но абсолютно не ожидал такого откровенного признания или устало поникших плеч, будто тот что-то знает и уже принял эту правду.       — Ты меня не знаешь, — говорит Юнги, но не пытаясь защищаться или огрызаться. Всего лишь очередная правда. — Если бы… Если бы знал, не сидел бы здесь.       Чимину нечего сказать на это. Не сейчас, по крайней мере, когда он практически уверен, что Юнги плачет, и смотрит, как тот разваливается изнутри.       — Я стараюсь узнать тебя, — отвечает Чимин так тихо, как может. Он не уверен, услышал ли его Юнги. — Мы, может, и притворяемся парой, хён, но я правда волнуюсь за тебя. Ты мой друг.       Юнги громко шмыгает носом, и Чимин поднимается.       — А друзья, — продолжает он уже твёрже, — не дадут друг другу сидеть на холодной крыше и плакать. Пойдем. — Он протягивает Юнги руку, тот смотрит на него остекленевшими глазами.       — Куда мы?       — Куда-нибудь отсюда, — говорит Чимин, настойчиво потряхивая рукой. — Немного развеемся.       Юнги долго смотрит на него, выражение его лица, за исключением разбитого взгляда, нечитаемо. Затем он медленно, словно не до конца уверенный, сжимает руку Чимина.       — Ладно, — он делает такой глубокий вдох, что всё его тело вздрагивает. — Пойдем.

***

      — Макдоналдс, — медленно произносит Юнги, когда Чимин останавливается перед рестораном, сжимая руку Юнги, чтобы тот не споткнулся. — Ты сказал, что мы идём развеяться. — Он поворачивается к Чимину. — Как нам поможет Макдоналдс?       — Эй, ты ещё даже не попробовал, — говорит Чимин, дёргая парня за руку. — Давай. Это поможет. Доверься мне.       Юнги скептически смотрит на него.       — Довериться тебе.       — Да, — просто отвечает Чимин.       — Ты правда… Ты правда хочешь, чтобы мне стало лучше, — бормочет Юнги, его глаза раскрываются, будто он понял что-то. — Как… Почему?       — Ты мой друг, — повторяет свои слова ранее Чимин. — Мне больно видеть тебя таким.       Юнги смотрит на него, словно не совсем понимая слова Чимина, или почему они стоят под красно-жёлтыми огнями Макдоналдса в час ночи вместе, держась за руки.       — Куриные наггетсы, — говорит Чимин, кивая на ресторан. — И мороженое.       Юнги медленно кивает, кажется, начиная понимать.       — Ладно.       Что это значит, Чимин без понятия. Но Юнги следует за ним в пустой, не считая одну женщину, склонившуюся над недоеденным бургером, с наушниками в ушах, ресторан. Два работника поднимают на них взгляд, когда они входят, и посмеиваются, пока Чимин усаживает всё ещё очень пьяного Юнги на один из диванчиков, а затем идёт делать заказ.       Через три минуты он возвращается с двойной порцией наггетсов и картошки фри, двумя шоколадными милкшейками и бутылкой воды, половину которой Чимин заставляет Юнги выпить, прежде чем приступить к еде.       Они едят в тишине, слушая гул техники и тихий разговор работников. Чимин пьёт свой коктейль и смотрит на проезжающие мимо машины, пока Юнги поглощает картошку фри, будто он голодал целый месяц.       Когда вся еда заканчивается, а на часах светятся цифры 1:30, Юнги достаёт свой телефон.       — Сколько я тебе должен? — спрашивает он, его палец зависает над приложением банка.       — Нисколько, — Чимин допивает свой коктейль и отмахивается от Юнги. — Февраль заканчивается, а у меня остались лишние деньги.       Юнги вздыхает.       — Почему ты, чёрт возьми, такой милый со мной?       Чимин замирает, сам не зная ответ на этот вопрос. Точно не потому, что ему нужно что-то в ответ, он не думает, что сможет что-то извлечь из этого. Да и они с Юнги не то чтобы близки.       Может… Может, всё дело во взгляде Юнги или изгибе его губ, когда тот думает. Может, в проблеске эмоций под его нечитаемой маской, беззвучном крике ко вселенной, которая, по его мнению, плевать на него хотела.       — Нам всем кто-то нужен, — говорит Чимин, пытаясь понять, как это выразить. — Кто просто…       — Кто просто? — повторяет Юнги, выгибая бровь.       — Я не знаю, — продолжает парень, беспомощно размахивая руками в попытке донести свои слова. — Ну, знаешь. Кто-то, кто подержит нас за руку и купит еды. И послушает, — он встречается с взглядом Юнги и удивляется ясности в нём. — Ты… Ты выглядишь, как кто-то, кому нужен такой человек.       Рот Юнги беззвучно открывается и закрывается, подбирая ответ, которого у него нет.       — Тебе не нужно ничего говорить, — быстро говорит Чимин. — Просто… Я рядом. Если буду нужен.       — Я, — начинает Юнги, его голос дрожит, полный непролитых слёз. — Думаю… Думаю, мне это нужно, — в конце концов тихо признаёт он, словно выдохнувшись. — Уже давно.       На короткое мгновение Чимин вспоминает слова Намджуна о том, что Юнги давно нужен был кто-то вроде него. Он думает о Хёншике, но знает, что сейчас не время спрашивать об этом. Не тогда, когда руки Юнги трясутся, а взгляд влажный и остекленевший, словно он сейчас очень далеко отсюда.       Чимин выводит их из ресторана, и Юнги сразу же садится на бордюр, головой уперевшись в колени, практически засыпая. Чимин вытягивает из него адрес квартиры и пару минут стоит у дороги, пытаясь поймать такси.       — Ты с кем-то живёшь? — спрашивает он, запихивая Юнги в машину.       — Мм, — мычит парень, не помогая.       — Хён.       — А? — он приоткрывает покрасневший глаз. — Что?       Чимин нетерпеливо пыхтит, усаживаясь рядом с ним и игнорируя то, как скачет сердце, когда Юнги утыкается лицом в его плечо, тяжело и тепло дыша ему в шею.       Водитель бросает на них любопытный взгляд.       — Он очень пьян, — объясняет Чимин, а затем повторяет адрес водителю.       — Если его стошнит, вам придется доплатить, — говорит водитель и трогается с места.       Чимин крепко держит Юнги, пока платит за такси, и тащит его к небольшому, покосившемуся многоэтажному дому. Юнги бормочет что-то про бардак, а затем кладёт ключи на протянутую ладонь. В квартире темно, когда Чимин открывает дверь, перед которой так много обуви, что он едва может эту самую дверь продвинуть.       Зажигается свет, когда боковая дверь открывается и оттуда выглядывает парень в зелёной толстовке.       — Привет, хён, — говорит он, а затем сосредотачивается на Чимине. — И…?       — Пак Чимин, — представляется Чимин. — Я друг Юнги.       — Он купил мне наггетсы, — бормочет Юнги, равнодушно отбрасывая свою обувь и спотыкаясь.       — Ван Джексон, — говорит сосед Юнги. — Я здесь младший. Тут ещё живёт Чихо, но он сейчас не дома.       — Ты учишься в университете? — отвлечённо спрашивает Чимин, пока Юнги возится со своей курткой.       — Не, — говорит Джексон. — Бросил в прошлом году. Но я учитель на полную ставку, так что родители не особо бесятся.       — Оу, должно быть, круто иметь… Воу, хён, не упади, — Чимин наклоняется, чтобы схватить Юнги за талию, пока тот не споткнулся о маленький порожек перед гостиной.       Джексон проходит вперёд и хватает Юнги под мышки.       — Сколько он выпил? — спрашивает он, осматривая затуманенный взгляд Юнги и приоткрытый рот с обеспокоенным выражением.       — Много, — признаётся Чимин. — Но он выпил воды и поел, так что, думаю, сейчас ему нужен сон.       — Спасибо, что привёл его, — говорит Джексон, прижимая Юнги к своему плечу и поворачиваясь к Чимину. — Я постоянно говорю этому засранцу написать мне, но он считает, что ему никто не нужен, — его взгляд на секунду обостряется, пока он всматривается в лицо Чимина. — Он не говорил о тебе.       — Мы только недавно встретились, — объясняет Чимин. — Это произошло случайно, на самом деле. Не думаю, что это вообще должно было случиться.       — Что ж, тогда я рад, что всё-таки случилось, — отвечает Джексон, и у Чимина возникает странное чувство дежавю, когда Намджун говорил ему то же самое пару часов назад, с таким же облегчённым и любопытным выражением.       — Эм, — Чимин переминается с ноги на ногу, — мне пора. Позаботься о нём, хорошо?       Джексон кивает.       — Рад встрече. Уверен, мы ещё увидимся, раз Юнги-хён позволяет тебе держать его за руку.       Чимин так сильно хочет спросить, что тот имеет в виду, но его вежливая и рациональная сторона понимает, что это не его дело, так что он кланяется Джексону и прощается.       — Ночи, Чимин, — слабо желает Юнги, когда парень собирается закрыть дверь. Чимин останавливается и разворачивается. Половина лица Юнги скрыта в тени, и он выглядит так, будто уже спит, но в нём всё ещё есть что-то нежное, захватывающее дух, чего Чимин никогда в нём не видел, особенно днём. — И… Спасибо.       — Конечно, — говорит Чимин и надеется, что Юнги слышит. — Я… Я всегда рядом. Надеюсь, ты это знаешь.       Юнги слабо улыбается ему, и сердце Чимина вздрагивает, прежде чем он закрывает дверь.       Спустя полчаса он всё ещё чувствует тепло, слова Юнги и его полуулыбка прокручиваются в его голове, провожая в сон.

***

      Хэй. Я знаю, что уже говорил это, но спасибо за вчера       всё в порядке, хён, правда       …Мне немного стыдно, за то, что вывалил это всё на тебя. Ты не просил об этом       я в любом случае рад, что ты выговорился. я выслушаю всё, что тебе нужно сказать.       хах       что?       Ничего. давай встретимся в воскресенье, я куплю тебе завтрак. угощение от хёна       ок! давай. кстати, я задолжал тебе две правды       Хаха я не считал, но с нетерпением жду.

***

      Тэхён вылавливает его во вторник утром, когда Чимин уже собирается выскользнуть из общежития на встречу с Юнги.       — Куда-то собираешься? — сонно спрашивает Тэхён, поднимая голову. Чимин вздрагивает, беззвучно ругаясь, и разворачивается.       — На встречу с другом, — отвечает он и очень надеется, что Тэхён больше ничего не спросит.       Но Тэхён всегда был любопытным.       — Почему твой голос так дрожит? Что за друг?       — Это, эм, — произносит Чимин, пытаясь подбирать слова. — Просто старшекурсник. Ему нужна кое-какая помощь.       — Кто?       — Мин Юнги, — в конце концов говорит Чимин, со вздохом сгибаясь. Ему нелегко врать Тэхёну, даже если это просто имя, довольно безобидное. Не убьют же его за то, что он просто знаком с Мин Юнги.       — О, друг Чон Хосока? — говорит Тэхён, потирая глаза и вставая. — Когда вы успели сблизиться?       Мы притворяемся парой, хочет сказать Чимин, слова повисают на кончике языка.       — Где-то две недели назад. Ничего особо важного, — он быстро переключается, пока Тэхён не успел обидеться за то, что его не посвятили. — На самом деле, я собирался узнать, хочешь ли ты познакомиться с ним. Мы, наверное, вместе пойдем на вечеринку в пятницу, ты можешь присоединиться, если хочешь.       Последняя часть… Ну, по большей части это правда. Чимин хотел познакомить Тэхёна с Юнги, просто не так быстро. Вчерашнее сообщение Юнги было… Волнующим, если можно так сказать, и поэтому ему очень, очень нужно было идти.       — Ага, было бы круто, — говорит Тэхён, заворачиваясь в одеяло и закрывая глаза. — Я думал, он не очень хорошо… Заводит друзей. Судя по тому, что я слышал, он не особо общительный тип.       Чимин, хоть и так знал это, не может не чувствовать гордость, раз Юнги разглядел в нём что-то (Чимин и сам не знал что именно), что позволило ему открыться. Опустить свои чугунные стены и шёлковую маску безразличия, которую он носит, словно вторую кожу.       Юнги, без всяких причин и объяснений, доверяет ему. А прошло лишь две недели.       Пугает, отстранённо думает Чимин, пока идёт к бейсбольному полю. Всё так быстро.       Но эти страхи исчезают при виде Юнги, держащего стаканчик кофе и снова одетого в слишком большое количество одежды. Кожа вокруг его глаз красная, а костяшки потрескались. Он кажется таким маленьким. То, как он кутается в одежду, словно желая спрятаться в ней навсегда.       Эта мысль вызывает в Чимине такую внутреннюю реакцию, что он ускоряется, как будто если он доберётся до Юнги достаточно быстро, то сможет выдернуть парня из складок его мира в этот.       Юнги поднимает голову, когда Чимин приближается, его потрескавшиеся губы приподнимаются. Он непонятно откуда достаёт ещё один стакан и протягивает его вперёд.       — Привет, Чимин-а, — приветствует он.       — Хэй, хён, — Чимин принимает кофе, издавая облегчённый выдох, когда тепло стакана начинает возвращать чувствительность в пальцы Чимина. — Тут холоднее, чем я думал. Я слишком обрадовался наступлению марта.       — Вот, — Юнги без заминки снимает свой шарф и протягивает его Чимину.       — Хён, я не могу, — говорит Чимин, уклоняясь от протянутой вещи. — Всё в порядке, правда.       Юнги издаёт недовольный звук и наклоняется вперёд, обматывая шарф вокруг шеи Чимина и рывком притягивая того ближе.       — Ты простудишься. И кто тогда будет притворяться моим парнем? — спрашивает он, и Чимин смущённо смотрит, как у Юнги краснеют уши и шея.       — Я, эм, — Чимин запинается, очень стараясь не зацикливаться на отсутствии личного пространства между ними и факте того, что практически чувствует запах кофе от Юнги и его шампунь. Он совершенно точно не смотрит на рот Юнги, изгиб его челюсти и нос и на его ресницы, что       практически касаются чиминовых щёк…       Спустя секунду Юнги отстраняется, а шарф плотно повязан на шее Чимина, что весьма некстати, потому что теперь каждый вдох наполнен Юнги, его тёплым запахом, от которого не сбежать, который просачивается в лёгкие Чимина и совсем немного кружит ему голову.       Но воздух на улице достаточно холодный, чтобы рассеять туман в его мыслях, и Чимин вспоминает, что он в первую очередь друг Юнги, так что он кашляет и заводит разговор, глядя на восход солнца. Кажется, сегодня будет отличный день, несмотря на иней, всё ещё держащийся на траве.       В какой-то момент посреди разговора про спорт в школе Юнги проверяет свой телефон и морщится.       — Чёрт, — говорит он. — Мне нужно за покупками. — Он бросает на Чимина извиняющийся виноватый взгляд.       — Я схожу с тобой, — предлагает Чимин, проглатывая остатки кофе и вставая. — Я уже давно не выходил с территории кампуса днём.       — Уверен? — с сомнением спрашивает Юнги, поднимая на Чимина взгляд. — Уверен, что не пытаешься просто меня утешить?       — Не знаю, а работает? — Чимин выгибает бровь.       — Да, — моментально отвечает парень, и наступает очередь Чимина краснеть, игнорируя бесячую ухмылочку Юнги. — Вообще, я серьезно, — говорит он, когда они направляются к супермаркету, выбросив свои стаканчики. — Ты не занят? У тебя нет занятий?       — Не-а, до 11:30 я свободен, — говорит Чимин. — Это самый лёгкий день. А что насчёт тебя?       Юнги пожимает плечами, выглядя неуютно.       — Я старшекурсник, так что в основном я занимаюсь дипломом и закрываю парочку финальных зачётов.       — А, — отзывается Чимин. Они останавливаются на перекрёстке, ожидая зелёный свет. Юнги кладёт руки в карманы и шаркает по земле поношенными кроссовками, глядя вниз. — Ты… О чём ты пишешь?       — Это глупо, — предупреждает его Юнги. — Вообще, всё, чем я сейчас занимаюсь, глупо. Я выпускаюсь с самой бесполезной специальностью в мире.       — Какой? — спрашивает Чимин. — Да ладно, хён, я не буду осуждать.       Юнги бросает на него неуверенный взгляд.       — Я когда-нибудь это делал? — нежно добавляет Чимин, подталкивая его.       — Массовая коммуникация, — говорит Юнги, а затем прочищает горло. — В частности, для радио. А ещё я специализируюсь на джазовой композиции.       Наконец загорается зелёный свет, и Юнги устремляется вперёд, вынуждая Чимина перейти на бег.       — Это совсем не глупо и не бесполезно, — Чимин хватает его за локоть. — Эй, не убегай от меня. Почему ты думаешь, что я буду над этим смеяться?       — Над студентами, специализирующихся на музыке, — объясняет Юнги, взмахивая рукой, — всегда издеваются. Люди говорят «оу, и что ты будешь делать с музыкальным дипломом?» или «невозможно найти работу, если твоя специальность — музыка», — его плечи опускаются. — Я просто устал от этого.       — Ну, я думаю, это круто, — упрямо говорит Чимин, не отпуская Юнги, даже когда тот пытается стряхнуть его руку. — Серьёзно.       — Мне плевать, что об этом думают, — бормочет он, — потому что это то, чем я хочу заниматься. Я просто… Устал от этих постоянных вопросов. Может, я и не буду зарабатывать кругленькую сумму, но меня делают счастливым так мало вещей, что если мне суждено умереть молодым, я лучше умру, занимаясь тем, что я люблю.       Чимин переваривает сказанное, следуя за Юнги в супермаркет. Он отвечает, когда Юнги стоит с двумя картофелинами в руках, решая, какую взять.       — Я думаю, что это потрясающая позиция, хён, — говорит он. — Но… Почему ты собрался умирать молодым?       Юнги тяжело вздыхает.       — Это особо ничего не значит. Я не очень хочу обсуждать это здесь.       Чимин хмурится.       — Тебе не стоит об этом беспокоиться, Чимин-а, — говорит Юнги, в уголках его глаз появляются морщинки. — Какую взять?       — Правую, — отвечает Чимин. — Ты уверен?       Юнги кладёт картофелину в пакет.       — Ага, уверен.       — Хорошо, — говорит Чимин, и Юнги одаривает его призрачной улыбкой, которой Чимин доверяет. — Я тебе верю.

***

      ХЁН ПОЧЕМУ ТЫ НЕ СКАЗАЛ МНЕ ЧТО В СУББОТУ ТВОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ!!!!!       Я убью Хосока       ХЁН: ((((       Это не важно. Я даже не собираюсь праздновать       ????????? собираешься       Чимин       хён я уже забронировал столик в барбекю ресторанчике про который ты мне рассказывал и пригласил твоих друзей: (не говори мне что я выискивал их снэпчаты ПРОСТО ТАК!!!       Боже мой ты просто наказание почему меня не предупредили пока мы не начали притворяться парочкой       вот именно что притворяться хён в таких вещах не предупреждают. так ты придёшь?       …       если не придёшь я должен буду сказать что мы расстались       Иисус грёбаный христос да ладно я приду прекрати быть таким самодовольным       откуда ты знаешь что я самодовольный ;)       Я ЧУВСТВУЮ это через экран. в любом случае да я приду       отлично! я зайду за в субботу где-то в 6:30

***

      В конце концов на день рождения Юнги приходит двенадцать человек. Сначала Хосок хотел закатить по этому поводу вечеринку, но, когда Чимин напомнил ему, что толпы и пьяные незнакомцы составляют топ нелюбимых вещей Юнги, он передумал.       — К счастью, у нас был парень Юнги, который помог нам всё организовать, — победоносно говорит Хосок, когда вся группа усаживается за забронированным столом и начинается обсуждение.       В пятницу Чимин спрашивает, может ли он привести Тэхёна, который страдает из-за сорванного днём ранее свидания. Чимину его немного жалко, особенно учитывая то, что в последнее время он был не очень хорошим лучшим другом, занятый растущим количеством домашнего задания и Юнги.       Их отношения развиваются интересным образом. Что-то на вечеринке изменило всё между ними, и Чимин не знает, что делать с этим неожиданным сближением, но он точно им наслаждается. Это и не должно быть чем-то большим, правда? Не нужно усложнять.       Он крепко держится за эту мысль, пока Юнги и его двенадцать друзей (тринадцать, если Чимин считает себя, и четырнадцать, если считает Тэхёна, которому без проблем удаётся вписаться в компанию, потому что он тот ещё хамелеон) всё сильнее напиваются, заказывая еды больше, чем им действительно нужно. В конце концов официанту приходится убрать со стола пустые бутылки от соджу и съеденные наполовину порции холодной лапши, на которой настаивали Чонин и Сокджин, несмотря на то, что было только начало марта.       Юнги, кажется, отлично проводит время. Действительно отлично, он улыбается так широко, что Чимин видит его дёсны, а его искренний громкий смех заставляет слёзы навернуться на глазах. Всё это греет Чимина сильнее, чем соджу или мясо, которое продолжают подкладывать ему на тарелку, говоря что-то вроде «Юнги так с тобой повезло» или «спасибо, что собрал нас вместе».       Юнги повезло встречаться со мной, отстранённо размышляет Чимин, глядя на то, как его «парень» смеётся вместе с Хосоком над чем-то в телефоне Чонгука. Но он не встречается, не так, как они думают.       А мог бы, звучит тихий ответ из глубин его сознания. Ехидный, хитрый голос пробирается в его мозг без приглашения, сразу же представляя мир, где он и Юнги держатся за руки…       Чимин качает головой и делает глоток соджу. Юнги с самого начала сказал, что не заинтересован в отношениях. Поэтому, несмотря на их условия, Чимин держит дистанцию, когда они идут, стараясь не задерживаться на чём-то, хоть какая-то часть его и жаждет близости.       Его телефон громко пищит от уведомления из приложения для знакомств — какой-то парень по имени Ли Тэмин заинтересовался его профилем.       пожалуйста, скажи, что на фото твоя собака, гласит сообщение, потому что это вторая сама милая вещь, которую я видел в своей жизни.       Чимин не может сдержать улыбку. Он разблокирует телефон, открывает сообщение и пишет ответ:       да, это собака моей семьи. что тогда первая вещь?       — Чимин-а, — зовёт его Сокджин с другого конца стола. — Иди сюда, погляди на это видео.       Телефон Чимина жужжит из-за нового сообщения, но в это же время ему машет Юнги: его щёки покрылись румянцем, а глаза ярко сияют, и как Чимин может отказаться от такого? Он подходит к ним и старается игнорировать, как загорается Юнги, словно Рождество пришло раньше срока, он свободной рукой обвивает талию Чимина и тянет того вниз.       — Что ты… Уф, — произносит Чимин, приземляясь прямо на колени Юнги. Знакомое и притягательное тепло сразу же расползается по его коже через одежду, и хоть Чимин и кричит себе НЕ УСЛОЖНЯЙ, он сразу же расслабляется. Никто не реагирует на действие Юнги, и Сокджин наклоняется ближе с телефоном Чонгука в руках, показывая видео. Оно забавное, и он смеётся так сильно, что почти залезает локтями в тарелку Юнги. Но если кто-то спросит, о чём было то видео, он сможет сказать только: оно было глупым, он смеялся, а Юнги продолжал обнимать его за талию, его пальцы так идеально лежали, словно там они и должны были быть, словно они хотели там быть.       Не усложняй, думает он, снова наливая соджу себе и всем хёнам, а потом ещё пару раз, пока вечеринка не подходит к концу. Намджун начинает засыпать сидя, и Чонгук заказывает для них обоих такси где-то в полночь. Когда приходит парень Чонина, в комнате остаётся всего четыре человека.       — Правда, — в какой-то момент говорит Юнги, пальцами оглаживая кожу под футболкой Чимина. — Ты сказал, что должен мне две правды.       — Ох, точно, — Чимин вспоминает их разговор в Макдоналдсе. — Эм.       — Я не давлю, — бормочет Юнги.       Чимин напрягает мозг, стараясь вспомнить что-нибудь.       — Моё последнее расставание было таким тяжелым, потому что я отдал слишком много себя, — признаётся он, правда колет его горло. — Он привносил в отношения не очень много. А я — очень.       — Мне жаль, — произносит Юнги через секунду. — Надеюсь… Я надеюсь, что со мной ты так себя не чувствуешь.       — Нет, — отвечает Чимин, и честность его ответа поражает обоих. — Ты отдаёшь в равной степени, в какой получаешь. Я чувствую это. — Как солнечные лучи на лице или руки вокруг его талии. Тепло разливает по коже, неравномерное, но оно никогда не заканчивается. — Ты делаешь меня счастливым, хён. Мне нравится быть с тобой, — он подносит руку к лицу Юнги и слегка касается щеки. Юнги так нежно улыбается, что Чимин чувствует, как что-то внутри него движется, меняется, несмотря на то, что его мозг кричит нет нет нет.       Реальность расплывается, когда Юнги целует его. Ну, это не настоящий поцелуй, потому что Юнги просто дышит ему в рот. Сокджин издаёт удовлетворенный звук, а Хосок, готовый расплакаться, спрашивает когда свадьба и оплачивает весь счёт.       — Ты особенный, Пак Чимин, — произносит Юнги, прижимаясь большим пальцем ко рту Чимина и медленно моргая. — Я не заслуживаю тебя.       — Заслуживаешь, — отвечает Чимин, обхватывая голову Юнги и целуя того в лоб. — Точно так же, как заслуживаешь это.       Юнги снова моргает и смотрит на него с благоговением. Чимин чувствует себя просто ужасно из-за соджу и бурлящей в венах нежности, что в два раза сильнее алкоголя и в три раза опаснее.       — И это, — продолжает он, оставляя поцелуй на виске, затем на носу, в уголке губ, на верхней губе, на подбородке, на шее, так нежно, как только может. — И это. И это тоже. Всё это.       Юнги всё ещё смотрит на него, будто он не из этого мира.       — Чимин, — мягко повторяет он, его руки греют талию парня.       — Всё в порядке, — сразу же отзывает тот. Он даже не знает, о чём говорит Юнги или что тот собирался спросить, но у него, каким-то образом, есть на это ответ. — Я понимаю.       Следует короткая пауза, а затем Юнги вздыхает, закрывая глаза. Он медленно наклоняется вперёд, пока его голова не оказывается в изгибе плеча Чимина. В мыслях Чимина он сам находится на грани огромного Чего-то, глядя на дорогу впереди и думая не усложняй.       Но он уже стоит обеими ногами на этой тропе, и дороги, кроме как вперёд, нет. Поэтому он хватает руку Юнги, прижимаясь очередным поцелуем к макушке последнего, и надеется, что падать будет не очень больно.

***

      Чимина-а, зачем ты притащил мне подарок       потому что это твой день рождения?       Да но       прими подарок, хён. мы друзья, а это то, что они делают       Да но       хён!!!!!!!!!!!!!!!       Слишком много восклицательных знаков ладно я приму чёртов подарок       с днём рождения ♥♥♥       Вместе с сердечками…       хорошо! увидимся вечером :)

***

      — Не могу поверить, что ты встречаешься с Юнги и в то же время общаешься с Тэмином, — с сомнением произносит Тэхён. — Разве ты уже не, ну, встречаешься с Юнги?       — Всё сложно, — говорит Чимин и морщится от того, как банально это звучит. — Я же сказал тебе, что мы не по-настоящему встречаемся. Он делает это, только чтобы Хосок от него отстал. — Он объяснил Тэхёну ситуацию на следующий день после дня рождения, когда друг будничным тоном сказал, что язык Юнги пробыл во рту Чимина дольше, чем сам чиминов. — К тому же, Тэмин-хён милый.       Ты, гласило сообщение Тэмина, прочитанное Чимином три дня назад в жутком похмелье. ты — самое милое, что я видел       И, ладно. Как бы слащаво это ни звучало, Чимин всегда был падок на всё глупое и милое (пример А: Мин Юнги), так что он соглашается, и они назначают первую встречу: завтра, в четверг, за ужином после лабораторной по биологии у Чимина.       Чимин берёт шарф и роется в своей коллекции шапочек, но они все сваливаются или не сидят должным образом.       — Я чувствую твой взгляд, — говорит он Тэхёну. — О чём ты думаешь?       — Это тебя заденет, — виновато говорит Тэхён. — И ты расстроишься, а затем я расстроюсь…       — Тэхёни, — Чимин вздыхает, выбирая шляпу и поворачиваясь к лучшему другу. — Просто скажи уже.       Тэхён закусывает губу.       — Ладно, я знаю, что ты реально сох по Намджуну…       — Боже мой…       — Но ты не думаешь, что… Перегибаешь палку? — заканчивает Тэхён, игнорируя слова Чимина. — Типа, ты играешь в отношения с одним парнем, но там всё сложно, потому что у него какой-то бардак в голове, а потом интересуешься другим парнем, но тут всё иначе, потому что он — не то, что тебе нужно.       Желудок Чимина сжимается.       — У Юнги-хёна нет «бардака» в голове.       — Это всё, что ты можешь ответить? — спрашивает Тэхён, проводя рукой по волосам. Чимин, ожидаемо, начинает дуться, и Тэхён тянется к нему, переплетая их пальцы. — Послушай, Чимин, — мягко говорит друг. Он сжимает ладонь Чимина, и тот понимает, что его лучший друг сейчас старается как можно аккуратнее подбирать слова. — Я не очень хорошо знаком с Юнги, но ты же знаешь, я отлично разбираюсь в людях.       Чимин кивает, сглатывая ком, собравшийся в горле.       — И я знаю тебя, Чиминни. Я просто хочу убедиться, что ты не пытаешься отдать больше, чем имеешь. Не старайся починить его. Помнишь Шина?       — Стараюсь забыть, — бормочет Чимин, вспоминая, как его эмоционально истощали попытки собрать воедино разум Ли Шина. — Но да, я тебя понимаю.       — Хорошо, — Тэхён внимательно наблюдает за ним. — Ты не расстроен?       — Я не расстроен, потому что это неправда, — отвечает Чимин, и плечи Тэхёна опускаются. — Это не пустые слова, Тэ. Правда. Я действительно… многого не знаю о Юнги, у него куча за плечами огромный груз, который я не смогу и не буду нести за него, — он покусывает губы, вспоминая, как Юнги смотрел на него в ту ночь. Будто он увидел что-то, во что стоит верить. — И я не хочу хвастаться или звучать слишком самоуверенно, но… — Он замолкает, не зная, как это объяснить.       — Но? — подталкивает Тэхён. На его лице отражается любопытство.       — Но я думаю, что он правда хочет стать лучше, — медленно проговаривает Чимин. — Он смотрит на меня, и я вижу, что у него есть причина хотя бы попытаться стать лучше.       Тэхён пристально смотрит на него, его лицо непривычно безэмоционально.       — Ох, Чимин, — в конце концов говорит он, хватая Чимина в крепкие объятия. — Ты постоянно видишь в людях только лучшее. Я так счастлив за тебя.       Чимин, слегка сбитый с толку, обнимает Тэхёна в ответ.       — Ты…?       Тэхён отстраняется и похлопывает Чимина по щеке.       — Я уже давно понял, что тебя не остановить. Не поможет даже моя сила лучшего друга. Я, конечно, могу попробовать, но ты слишком упёртый.       — У тебя научился, — острит Чимин, на что Тэхён смеётся и снова сжимает его в руках.       — Ты всегда будешь моим Чиминни, — говорит он. — Я просто хочу, чтобы у тебя всё было хорошо.       — Я бы сказал тебе, если бы это было не так.       — Обещаешь?       Чимин на секунду прижимает лучшего друга ближе, утопая в знакомом комфорте рук Тэхёна.       — Обещаю.       — Хорошо, — говорит Тэхён, отступая, и машет Чимину в сторону двери. — А теперь вали. У тебя телефон жужжит, наверняка, один из твоих любовников.       Жар приливает к лицу Чимина.       — Они не мои любовники. Юнги-хён мой друг.       — Ты с ним целовался, — тянет Тэхён, падая на кровать и выглядя донельзя довольным.       Чимин пытается придумать хороший ответ, но не может, так что просто хлопает дверью, игнорируя смех Тэхёна.       Юнги ждёт его во дворе, как всегда одетый в пятнадцать слоёв одежды, и смотрит в свой телефон. Внутри Чимина вспыхивает радость, когда он видит, что Юнги надел на телефон чехол, который он ему подарил. Он выбрал его сразу же, когда Юнги пожаловался, что углы его телефона начали биться.       — Привет, — здоровается Чимин, а в воздухе повисают события субботней ночи. Между ними постоянно что-то меняется, но они никогда это не обсуждают — им и не нужно. Может, это потому, что они ненастоящая парочка; в любой другой ситуации пришлось бы завести долгий разговор о том, кто они друг другу, но в их ситуации и так всё ясно. Они знают, что они — Чимин это Чимин, а Юнги это Юнги, и от пары у них одно название.       — Привет, — в ответ говорит Юнги. Его губы растягиваются в улыбке, когда он рассматривает Чимин, кивая на шарф на его шее. — Милый шарф.       Чимин отпускает взгляд на вещь и с огорчением понимает, что это шарф Юнги, который тот дал ему на прошлой неделе и который Чимин ему не вернул.       — Боже мой, — смущённо говорит он. — Я не… Вот, забери…       — Нет, — прерывает Юнги, быстро убирая ладони Чимина от шарфа. — Оставь себе. Ты постоянно мерзнёшь. А меня когда-то не будет рядом, чтобы согреть тебя.       Чимин безуспешно пытается подобрать слова, изучая лицо Юнги, словно то поможет ему найти ответ. Вместо этого он отмечает розовые щёки и блеск чёрных волос. Он выглядит… Здоровым. По крайней мере, здоровее, чем в первую их встречу на вечеринке.       Юнги всё ещё держит его руки, и Чимин не может найти в себе силы убрать их. Губы Юнги снова дёргаются, и Чимина посещает ощущение, что его читают, словно раскрытую книгу. У Юнги была эта способность с самого первого дня, и то, что Чимин смог удержать свои мысли внутри, просто чудо.       Телефон в кармане издаёт короткую вибрацию — Чимин поставил её специально на приложение для знакомств. Наверное, это Тэмин, думает он, и эта мысль возвращает его в реальность. Он собирается спросить, куда Юнги хочет сходить поесть, когда кто-то зовёт того по имени.       — Юнги-я, это правда ты, — повторяет тот же человек, и Юнги реагирует ещё до того, как видит его. Хватка на ладонях Чимина становится крепче, и Юнги отступает в сторону, чтобы встать рядом с Чимином.       Высокий, с угловатым лицом парень подходит к ним, широко и дружелюбно улыбаясь. Он бросает быстрый взгляд на Чимина, прежде чем полностью переключить всё своё внимание на Юнги. Чимин морщится от такого очевидного пренебрежения, переводя взгляд между Юнги и незнакомцем с растущим раздражением. Он хочет спросить, что это за придурок, когда Юнги одаривает незнакомца скупой полуулыбкой.       — Привет, Хёншик, — говорит он, и Чимин задерживает дыхание. Хёншик? лихорадочно думает он, вспоминая слова Намджуна. Это… Бывший Юнги?       — Всё ещё пытаешься спрятаться под одеждой, как я погляжу, — непринуждённо говорит Хёншик. — Я всегда говорил, что это выглядит глупо. — Улыбка парня становится шире, будто он сказал какую-то смешную шутку, но Юнги лишь сильнее напрягается. Чимин сжимает его руку, показывая, что он здесь. Он всё ещё не уверен, должен ли вступиться — нужно ли это Юнги, хочет ли он этого.       — А у тебя всё ещё ужасное чувство юмора, — холодно отвечает Юнги, и выражение лица Хёншина становится острее, улыбка пропадает с лица.       — Эй, — любезно зовёт он, — то, что мы расстались, ещё не значит, что мы не можем вести себя как взрослые люди. Я же поздоровался с тобой, не так ли? Знаю, ты считаешь, что я тебя ненавижу, но если бы это было так, мы бы даже не разговаривали.       О нет, думает Чимин, видя, что Юнги частично оттаивает под притворным теплом слов Хёншика. Чимин видит этого парня насквозь — он подвергался достаточному количеству манипуляций, чтобы разглядеть их издалека, — но Юнги, раны которого, очевидно, ещё не затянулись, сомневается.       — Так, во-первых, — прерывает Чимин, слишком злой, чтобы позволить этому диалогу продолжаться. — Я вижу, что ты пытаешься сделать, придурок. Во-вторых, оставь Юнги-хёна в покое, или я разобью тебе лицо.       Юнги шокировано моргает, но Чимин не отступает. Хёншик наконец-то возвращает внимание на Чимина, его взгляд холоден и расчётлив. Заметив их крепко сцепленные руки, он усмехается, откидывая голову назад. Это выглядит невероятно глупо, и Чимину очень хочется ударить его.       — Вы поглядите, — говорит Хёншик, складывая руки на груди. — Фарфоровая куколка нашла кого-то, кто будет её оберегать, — он замолкает и одаривает Чимина фальшивой улыбкой. — Будь осторожен, — сладко говорит Хёншик. — Он всегда был… Сверхчувствительным.       Юнги неловко переминается с ноги на ногу, чуть отступая назад, так что Чимин оказывается чуть впереди. Это движение не ускользает от взгляда Хёншика, и тот бросает на Юнги многозначительный взгляд.       — Не так ли, Юнги-я? — на последнем слове он делает полшага вперёд, и Юнги…       Юнги вздрагивает.       Быстрое, едва заметное движение, которое легко можно проморгать, но Чимин с широко раскрытыми глазами и разрывающимся сердцем смотрит, как Юнги сжимается, уходит в себя. В нём не остаётся ничего от розовощёкого, смеющегося парня, которым тот был в субботу. Из взгляда ушла жизнь, из дыхания — тепло. От губ отлила кровь, и всё его тело выглядит уставшим, отданным судьбе. Как бы Чимину хотелось, чтобы Юнги знал, что он может изменить эту судьбу, что он менял её всё это время.       Забавно, думает Чимин, как пять минут могут откатить назад целую неделю прогресса.       — Проваливай, — бросает Чимин, устав от бредней Хёншика. — Сейчас же.       Хёншик наконец понимает, что Чимин в секундах от того, чтобы вцепиться тому в лицо.       — Уже ухожу, — говорит он. — Сказал бы, что рад встретить тебя, Новый Парень, но ты отвратительный.       Чимин направляется в его сторону, но прежде чем говорит или делает что-то непоправимое, Юнги подаёт голос.       — Не смей так с ним разговаривать, — говорит Юнги, и Чимин полсекунды довольствуется расширившимися глазами Хёншика, а затем парень бросает на них взгляд, разворачивается на каблуках, бросает насмешливое «пока, ещё увидимся» и уходит.       Юнги выпускает прерывистый вздох, отходя от Чимина и складывая руки на груди, словно в попытках удержать себя от развала.       — Хён, — осторожно начинает Чимин, и Юнги поднимает на него пустой взгляд. — Что… Что это было?       — Хёншик, — просто отвечает Юнги, избегая взгляда Чимина. — Мой бывший.       Чимин ждёт, надеясь, что Юнги ещё что-нибудь скажет, но его встречает только молчание.       — Хочешь поговорить об этом? — неуверенно предлагает Чимин. Прямо сейчас он не может понять, что у Юнги в голове, но у него появилась пара догадок после этого разговора. — Это было… Напряжённо.       — Нет, — резко говорит Юнги. — Я не очень хочу говорить об этом.       — Хорошо, так…       — Я бы хотел побыть один, — всё так же холодно продолжает Юнги. Чимин отступает, не в силах сдержать режущую по сердцу боль, поднимающуюся вверх по горлу и застревающую с собирающимися слезами. — Ты можешь идти, Чимин. Спасибо, что вступился за меня, — он разворачивается и направляется в другую сторону, засунув руки в карманы.       Желудок Чимина сжимается, а сердце больно бьётся о рёбра, зрение затуманивается от слёз.       — Хён, — слабо зовёт он. Юнги не останавливается, и он прочищает горло и пробует ещё раз. — Хён. Юнги.       При звуке своего имени Юнги наконец оборачивается через плечо, и Чимин моментально жалеет, потому что абсолютно не узнает выражение его лица — закрытое и ледяное.       Что-то не так, шепчет голос на задворках разума. Не отпускай его. Останься с ним. Ему больно.       Я не могу, думает Чимин, пытаясь подобрать слова. Я не могу пойти с ним. У меня нет на это права.       — Пожалуйста, не уходи, — шепчет Чимин, не зная, слышит ли его Юнги. — Пожалуйста.       — Если ты мой друг, то отпустишь, — отвечает Юнги. Он специально использует слово «друг», попадая в слабое место Чимина, будто бы зная, что тёплый ком меж рёбер Чимина желает чего-то большего.       — Я не понимаю, — Чимин уже на грани мольбы. — Почему ты делаешь это? Почему закрываешься?       — Я… — Юнги замолкает, его лицо искажается, будто в нём происходит внутренняя борьба, и он проигрывает. — Мне нужно время подумать.       О чём? хочет спросить Чимин. А ещё он хочет встряхнуть Юнги за плечи, хочет обнять его и никогда не отпускать. Он практически чувствует боль Юнги, тянущуюся к нему и зовущую его.       Каждая частичка Чимина говорит ему двигаться, действовать, сказать что-нибудь. Но он стоит, словно примороженный к месту, мир вокруг покрывается туманом из-за его слёз, вызванных болью Юнги, поведением Юнги, который отталкивает его. Всё это потому, что Чимин слишком усложнил их отношения.       — Позвони мне, если нужно будет, — мягко говорит Чимин, и это звучит скорее как прощание.       Лицо Юнги снова дёргается, но тот лишь кивает. Чимин остаётся один, кутаясь в шарф Юнги и вдыхая его запах, и думает, что, кажется, всё неожиданно и безвозвратно сломалось.

***

      привет хён тебе лучше       Ага       хочешь вернуть шарф?       Нет       уверен?       Ага. можешь оставить себе

***

      Чимин встречается с Тэмином на следующий день, они ужинают в одном из тех современных высококлассных ресторанов с курицей, которые Чимину не по карману. Но Тэмин хорошо одет и щедро платит за всё, отмахиваясь от парня, когда тот достаёт свою карту.       Тэмин ему нравится, наверное. Или, по крайней мере, мог бы понравиться. Разговор между ними начинается и заканчивается неловкими паузами; Чимин не совсем понимает, как уже пройти эту вежливую стадию знакомства, но Тэмин широко улыбается и говорит смешные вещи, и Чимин наслаждается вечером. Между ними нет неуклюжей близости, тёплого чувства откровенности или осторожно тянущихся друг другу навстречу рук, но, как сказал Тэхён, Тэмин не может быть Юнги, так что глупо надеяться на такую же связь.       Говоря о Юнги. Чимин какое-то время не видел его, но что-то о нём слышал. Большинство сообщений парня оставались неотвеченными, и это начало давить на него, пока он наконец не сдался и не написал Хосоку в Снэпчате, спрашивая о Юнги.       я видел его вчера, — отвечает Хосок. но он быстро надрался и ушёл.       я волнуюсь за него, — отправляет Чимин и обдумывает, должен ли он рассказать Хосоку о Хёншике и разговоре.       ох чёрт, — пишет Хосок, а затем: можем встретиться и поговорить??? вы поссорились или что?       да, — отвечает Чимин, потому у него закончились занятия и он ни капли не продвинулся в написании эссе по истории. и… я не знаю. это странно.       Хосок покупает им кофе в Старбаксе на углу кампуса. Чимин одет в толстовку и плащ, а сверху шарф Юнги, который он опять выбрал бессознательно. Нос Хосока покраснел, и парень стряхивает дождевые капли с волос. Выражение его лица непривычно хмурое.       Они садятся за столик возле запотевшего окна. Люди снаружи достают зонты, когда дождь усиливается, капая с навесов магазинчиков и собираясь в трещинах на асфальте. Когда Чимин поднимает голову, Хосок со сведёнными бровями изучает его.       — Что? — спрашивает Чимин, стараясь не звучать слишком оборонительно.       — Просто… Ты выглядишь не очень, — отвечает Хосок. — Что ты имел в виду, когда написал, что не уверен по поводу вашей ссоры с Юнги?       — Он сказал, что ему нужно немного пространства, — говорит Чимин, прижимая напиток к груди и сглатывая ком в горле, — а затем ушёл. И я со среды ничего о нём не слышал.       — Но ты его парень, — медленно говорит Хосок, будто не понимая, что говорит Чимин. — С чего бы ему так тебя игнорировать?       Чимин сглатывает, правда вертится на языке, но не он должен её произнести. Юнги решает, когда их «отношения» закончатся. Поэтому он проглатывает эти слова и пожимает плечами, делая глоток кофе.       — Без обид, Чимин, — продолжает Хосок. — Но ты не должен был его оставлять.       Парень резко поднимает голову на раздражённые нотки в голосе Хосока.       — Что ты имеешь в виду?       — Как много он рассказывал тебе о Хёншике? — настойчиво спрашивает Хосок, и Чимин неловко ёрзает. Ничего, хочет сказать он.       — Эм, не так уж много, — вместо этого отвечает он. — Только что это было плохо, очень плохо. Судя по тому разговору, Хёншик тот ещё манипулятор. Под конец я перестал узнавать Юнги.       Хосок делает глубокий вдох.       — Я говорю тебе это лишь потому, что Юнги тебе доверяет, — предупреждает он, — и потому что я тебе доверяю. Но это остаётся между нами, ясно?       — Да, хён, — Чимин абсолютно сбит с толку строгостью в голосе Хосока и серьёзным выражением на его лице. — Обещаю.       — Ты прав насчёт манипуляций и оскорблений, — медленно проговаривает Хосок, — но к концу отношений Хёншик стал жесток.       Грудь Чимин сжимается, внутри всё леденеет.       — Из-за него Юнги попал в больницу. Это было в прошлом году, перед их расставанием.       Повисает оглушающая тишина, пальцы немеют от шока, пока он пытается обработать информацию. Каждая его частичка кричит, бьётся в агонии, злости и грусти, и всё это звучит подобно имени Юнги.       — Ты говорил, что хён ни с кем не встречается, — в конце концов выдаёт Чимин и сразу же жалеет об этом, потому что вопрос звучит невероятно глупо после той бомбы, что сбросил на него Хосок. Честно говоря, он даже не уверен, почему так шокирован; он видел, как Юнги уклонялся от прикосновений — рефлекс, который появился, потому что его били. И не один раз, раз его тело запомнило это и пыталось защитить его.       Хосок вздыхает.       — Только с Хёншиком. После этого мы пытались подбодрить его и познакомиться с кем-нибудь, потому что Юнги-хён тот тип, которому лучше среди людей, чем одному. Но он просто… не мог, — Хосок слегка улыбается ему. — До тебя.       — Я не уверен, что это была хорошая идея, — признаётся Чимин. — Мы… Всё это произошло так быстро. Мы были не вместе, а на следующий день уже встречались, и я сразу же отдал ему своё сердце.       — Ну, я не могу говорить за Юнги-хёна, — говорит Хосок. — Но с тобой он, казалось… Старался. Я не знаю.       К глазам Чимина снова подступают слёзы.       — Я просто хочу узнать, в порядке ли он. Он не отвечает на мои сообщения.       Хосок закусывает губу, хмурясь.       — Я правда думал…       — Что? — подталкивает его Чимин, когда парень замолкает, уставившись в окно. Хосок моргает и поворачивается к нему, выглядя обеспокоенно.       — Ну, он мои тоже игнорирует, но это нормально. Иногда у него случаются перепады настроения, но обычно с ними легко справиться, — он кивает на телефон Чимина. — Напиши ему ещё раз, Чимин-а. Что-то… Что-то здесь не так.       Нервозность закручивается в животе Чимина, он поднимает телефон и открывает чат с Юнги.       — Что если он не ответит?       Хосок делает вдох.       — Давай надеяться, что ответит. Ради нас всех.

***

      Хэй. я только увидел сообщение       хён пожалуйста нам правда нужно поговорить я волнуюсь за тебя       Да. нам нужно поговорить. встретимся через 20 минут?       да. где?       Бейсбольное поле.       ок увидимся там

***

      Тэхён обнимает Чимин перед его встречей, будто зная что-то, чего сам Чимин не знает.       — Позвони мне потом, — шепчет ему Тэхён, сжимая крепче. — И крепись. Не относись к этому слишком серьёзно.       Чимин смеётся, но это звучит совсем не к месту.       — Уже слишком поздно.       Выражение лица Тэхёна смягчается.       — Ох, Чиминни.       — Всё в порядке. Я даже не знаю, о чём он хочет поговорить, — говорит Чимин, стараясь звучать оптимистично. — Может, он собирается сделать мне фальшивое предложение, кто знает.       — Ох, устроим фальшивую летнюю свадьбу, — добавляет Тэхён, подыгрывая. — Я помогу тебе её спланировать. Ким Сокджин проведёт фальшивую церемонию.       — Издеваешься, — Чимин фыркает, — Сокджин-хён будет слишком много шутить. Лучше Намджун-хён.       — Полетим на Гавайи, — предлагает Тэхён. — К океану.       — Думаю, у Юнги-хёна аллергия на солнце, — говорит Чимин, и они смеются. Когда голоса замолкают, на них снова обрушивается тяжесть ситуации.       — Но серьёзно, — нервно начинает Чимин. — В какой ситуации «нам нужно поговорить» означает что-то хорошее?       Тэхён открывает рот, но ответа не следует. Сердце Чимина ухает куда-то вниз, кости словно вылиты из цемента, каждый шаг тяжёлый и даётся с болью, пока он под дождём идёт к бейсбольному полю. Когда он добирается до места, его носки и джинсы уже мокрые. Юнги как всегда замотан во множество слоёв и выглядит… Ладно, он выглядит красивым, он всегда так выглядит, но ещё — измученным. Это уже не тот смеющийся парень, которого Чимин видел в ресторане, а скорее Юнги, сидящий в одиночестве на диване несколько недель назад, обхвативший бутылку пива и надеющийся, что вселенная смилостивится и поглотит его.       — Привет, хён, — тихо здоровается Чимин, и Юнги поднимает голову. Выражение на его лице невозможно прочитать.       — Привет, Чимин-а, — отвечает Юнги, его голос звучит сухо и дрожит. — Выглядишь устало.       Как и ты, хочет сказать Чимин, закусывая губу и делая шаг к парню.       — О чём ты хотел поговорить?       Юнги вздыхает, засовывая руки в карманы.       — Думаю, нам стоит закончить с этим.       Чимин знал. Это не сюрприз, но всё равно причиняет боль. Боже, это очень больно. Сердце покалывает, лёгкие сжимаются, и что-то в мыслях скребётся, пытаясь обработать эти слова. Получается не очень, так что он переминается с ноги на ногу. У него кружится голова, и кажется, что он что-то пропустил.       — Хорошо, — слышит Чимин свои слова будто издалека, но его мозг кричит ему рассказать Юнги правду, всю правду. — Почему?       — Мне кажется, что ты только и делал, что заботился обо мне, — говорит Юнги. — И я не… Я не хочу, чтобы ты тратил на это своё время. Ты можешь встретить кого-то здорового и не поломанного, кого-то, кому не нужна будет сиделка.       — Меня это не напрягает, — пытается Чимин, но выражение на лице Юнги не меняется.       — Живи свою жизнь, Чимин, — в голосе Юнги слышится нежность. — Не позволяй кому-то вроде меня тянуть тебя назад.       Шок внезапно проходит, быстро сменяясь леденящим гневом.       — Почему ты такой? — требовательно спрашивает Чимин, и Юнги удивлённо отшатывается. — Ты делаешь какие-то предположения, даже не спросив, что я чувствую, говоришь, как тебе больно, но даже не пытаешься поговорить со мной. — Он делаешь глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Я забочусь о тебе, хён. Правда. Но из-за тебя это иногда чертовски тяжело. Ощущение, что последнюю пару дней я общался со стеной.       Что-то похожее на вину пробегает по лицу Юнги.       — Прости, что не делюсь с тобой всем происходящим в моей голове, — огрызается в ответ он, и всё внутри Чимина сжимается и болит, так болит. — Тебе бы это не понравилось.       — Может, мы слишком поторопились, — признаёт Чимин, он практически шепчет эти слова. — Это была плохая идея.       — Да, — соглашается Юнги. — Плохая.       Что ж. Вот оно. Чимин, по какой-то причине, находит утешение в факте того, что они оба согласны в этом: поддельные отношения — ужасная затея. Человеческие сердца (в особенности, сердце Чимина, которое так и тянется к тёплым рукам и комфортным беседам) созданы, чтобы любить.       Любить, отстранённо думает Чимин, глядя на Юнги, пытающегося подобрать слова.       — Я очень переживаю за тебя, Мин Юнги, — спасает его Чимин. — Веришь ли ты мне или нет, я не знаю. Но ты никогда не был для меня бременем. Ты сделал… Делаешь меня счастливым.       — Всё было слишком быстро, — тихо повторяет Юнги. — Слишком много, слишком скоро.       Чимин поджимает губы, понимая, что сейчас с ним спорить бесполезно. Юнги окружает ледяная стена отчуждения, и пламя запала Чимина гаснет.       Юнги кутается в одежду, выглядя ещё меньше, чем обычно. Чимин хочет закутать его и поцеловать, завернуть его в солнечные лучи, снова наполнить жизнью и стереть эти тёмные круги под глазами. Он хочет держаться с Юнги за руки и рассказывать ему свои идиотские истории про собаку, хочет спорить о картофеле, тратить слишком много денег на соджу и сидеть на крыше, и смотреть на ночной город, и чувствовать себя маленьким и защищённым, обернувшись вокруг Юнги, и вдыхать его запах.       — Позвони мне, — задушенно произносит Чимин, на глазах наворачиваются слёзы, — если я буду тебе нужен. Я буду рядом. В мгновение ока.       Губы Юнги дрожат, как и его руки. Он выглядит таким холодным и таким одиноким.       И Чимин так хочет приблизиться. Но он этого не делает.       — Хорошо, — отвечает Юнги, и его ответ практически теряется в слоях одежды, в порывах ветра, в шуме дождя. — Обязательно. Прости меня.       — Всё в порядке, — говорит Чимин, чувствуя усталость. Он хочет вернуться в комнату и лежать под одеялом, пока его тело не распадётся на атомы. — У нас просто… Не получилось.       — Ага.       Чимин опускает плечи, отзеркаливая позу Юнги и кладя руки в карманы.       — Хорошо.       — Пока, Чимин-а, — говорит Юнги, и сердце Чимина, если это возможно, разбивается снова. — …увидимся.       — Звони, если будет нужно, — настойчиво повторяет Чимин.       — Просто слыша эти слова, я чувствую себя немного лучше, — признаёт Юнги, и на какое-то мгновение Чимин снова видит, что скрыто за трещинами в его маске. — Наверное, лженаука.       — Лженаука, — эхом отзывается Чимин. — Ага.       Юнги передёргивает плечом.       — Пока, хён.       — Увидимся.       И вот так всё и заканчивается. Юнги разворачивается на каблуках и уходит, а Чимин остаётся стоять под дождём, пока его джинсы промокают до нитки, а ноги немеют.       В идеальном мире, думает Чимин, ненастоящие отношения заканчиваются ненастоящим расставанием. Но вселенная с самого начала точила на Чимина зуб, поэтому оставила его с разбитым сердцем и горячими слезами.

***

      Тэхён, как и всегда, оказывается рядом, чтобы поддержать. Он находит Чимина возле сетчатого забора, тот сидит прямо на земле, уткнувшись головой в колени, мокрый до нитки.       — Ладно, — выдыхает Тэхён, присаживаясь на корточки рядом с другом. Пальцы нежно проводят по щеке, проверяя реакцию. — Чимин? Чиминни? Ответишь мне?       — Я в порядке, — бормочет Чимин. — Просто драматизирую. А ещё у меня ноги онемели.       — Ты не в порядке, — отвечает Тэхён, укладывая руку Чимина на своё плечо. — Но сидеть под дождём довольно драматично, особенно учитывая, что сейчас март. Ладно, пойдём.       — У меня занятие, — говорит Чимин, когда Тэхён поднимает его на ноги. Он вытирает воду с лица, плащ уже не защищает от дождя. — Через час.       — Значит, прогуляешь, — безоговорочно решает Тэхён. — Нужно высушить тебя, пока ты не заболел.       Чимин кивает. Он слишком устал, чтобы спорить. Тэхён не задаёт вопросов, но, судя по печальному выражению на его лице, он уже всё знает. Ментальная связь лучших друзей или типа того. Он молчит, стягивая с Чимина мокрую кофту и джинсы, терпеливо ждёт, пока тот переоденется в домашние штаны и сухую толстовку, и вручает ему сухое полотенце.       Чимин прижимает его к лицу, вдыхая запах свежего белья и стараясь не думать о Юнги, который точно так же пах чистотой — неожиданно, но приятно, как ощущение тепла в середине зимы. Он бы ещё поплакал, но тело отказывается делать хоть что-то, требующее энергии, так что он растекается по кровати, холод и покалывание постепенно оставляют его.       — Хочешь обсудить это? — спрашивает Тэхён, когда волосы Чимина высохли.       — Тут нечего обсуждать, — отвечает Чимин, его голос приглушён тканью одеяла. На него медленно наваливается сон. — Я облажался.       — Я читал такой фанфик, — Тэхён вздыхает и матрас прогибается под его весом, когда парень садится на него, прижимая колени к груди. — Да, ты облажался. Нужно было предложить ему встречаться по-настоящему с самого начала. У тебя не получится притворяться парой, Чимин. В тебе слишком много любви, которой ты хочешь поделиться.       Чимин шмыгает носом, перекатываясь на спину, чтобы не захлебнуться слезами.       — Я знаю. Просто всё произошло так быстро.       — Думаю, Юнги напуган, — задумчиво произносит Тэхён. — Он не признает это, потому что парни…       — Тэхён, мы тоже парни…       — Но ты такой добрый, Чимин, и такой заботливый. Не думаю, что о Юнги когда-либо так заботились, — Тэхён поджимает губы, постукивая по подбородку. — Не стоит и говорить, что ты легко располагаешь к себе. Это пугает, если подумать. Из тебя вышел бы отличный киллер.       — Спасибо, — саркастичность фразы немного подпорчена слезами, снова льющимися по лицу Чимина       Тэхён похлопывает его по ноге.       — Дай ему время, Чимин. Может, он вернётся.       — Не знаю, хочу ли я этого, — Чимин прочищает горло. — Не знаю, хочет ли он сам этого. Он сказал, что чувствует, будто я отношусь к нему, как к бремени.       — Бред, — сразу же говорит Тэхён. — Бред, бред, бред. Это отговорка трусов.       — Воу-воу, — Чимин быстро садится. Он хватает Тэхёна за запястье, пока его лучший друг не слишком завёлся. — Не горячись.       — Я не могу даже сказать, что он совершает ошибку, — с горящими глазами говорит ему Тэхён. — Не может же он искренне так считать. Если у него есть глаза, то он должен видеть, как сильно ты о нём заботишься, потому что сам хочешь, а не потому что должен, — Тэхён одаривает его ласковой улыбкой, похлопывая по руке, которая всё ещё держит его за запястье. — Он делает тебя таким счастливым, Чимин. Мы с Намджун-хёном обсуждали это на днях.       — С каких пор вы с Намджун-хёном стали друзьями? — с подозрением интересуется Чимин, но Тэхён лишь пожимает плечами, освобождаясь из хватки друга и вставая.       — Просто даю тебе пищу для размышлений, — говорит он. — Само собой, дай Юнги время и старайся не слишком скучать. Но не бросай его, Чиминни.       — У меня бы и не получилось, — устало отвечает Чимин и ложится обратно. — Он от меня не отвяжется, нравится ему это или нет.       Тэхён гладит Чимина по лбу, улыбаясь.       — Слушай своё сердце, — напоминает он ему. — Оно говорит тебе дельные вещи.       Чимин кивает, его глаза уже закрыты. Тэхён говорит что-то ещё, наверное, но поток беспорядочных мыслей в голове Чимина наконец замедляется и позволяет сну утянуть его в темноту.

***

      Когда он просыпается, Тэхёна уже нет, на улице темно, а Чимину кажется, что его тело в огне. Он пытается сглотнуть, но в рот словно насыпали песка, и нащупывает телефон. Свет слепит глаза, и Чимин еле разбирает время: 14:41.       Четыре часа. Он спал четыре часа.       На экране высвечивается длинная цепочка сообщений от Тэмина, и Чимин садится в кровати, вдруг понимая, что они договорились встретиться в 14:30. Голова кружится, всё тело болит, когда он встаёт с кровати. Головокружение усиливается, и он почти падает. Парень прижимает ладонь ко лбу и стонет, потому что тот очень горячий и липкий от пота, а это значит, что у него точно жар.       Чёрт возьми, Тэхён был прав. Он всегда прав.       Он открывает чат с Тэмином, но в конце концов решает ему позвонить, несмотря на чувство вины.       — Чимин-щи? — зовёт Тэмин, отвечая на звонок. — Ты в порядке?       — Да, — отвечает Чимин. — Ну, я жив. Только что проснулся с температурой.       Тэмин издаёт сочувственный вздох.       — О Боже. Мне жаль. Хочешь, отменим встречу?       — Думаю, это будет правильным решением, — соглашается Чимин. — Мне так стыдно, ведь я обещал…       — Нет-нет, не переживай на этот счёт, — твёрдо прерывает его Тэмин, и из-за этого парень чувствует себя ещё хуже, потому что он плохой партнёр и, наверное, как человек ещё хуже (серьёзно, кто вообще будет сидеть под ледяным дождём и убиваться из-за ненастоящих отношений?), а Тэмин так легко прощает его… Такой милый, такой понимающий.       — Спасибо, — благодарит Чимин до смешного сдавленно. — Мы можем встретиться в другой день?       — Я был бы не против, — говорит Тэмин. — Не забывай принимать лекарства и много спать. Поправляйся.       Чимин садится, чтобы снова не вырубиться.       — Спасибо, хён.       Парни ещё какое-то время обмениваются любезностями, прежде чем повесить трубку. Чимин неохотно встаёт и, покачиваясь, направляется к аптечке за жаропонижающими. Но, конечно же, ничего не находит, так что он запивает три таблетки ибупрофена целой бутылкой воды и ложится в кровать, надеясь на лучшее.       Так проходит весь день, каждые несколько часов он встаёт, только чтобы попить и взять ещё обезволивающих. Тэхён закатывает глаза, когда возвращается и видит его состояние, бормоча «я же говорил» себе под нос. Он ставит греться воду для лапши быстрого приготовления, которой чуть ли не с угрозами кормит Чимина.       — Я напишу твоей маме, если не будешь есть, — говорит Тэхён, выгибая бровь, — и она примчится сюда с целой кастрюлей рисовой каши и сотнями различных масел.       Чимин бросает пронзительный взгляд на Тэхёна, но всё же принимается за лапшу, его бросает то в жар, то в холод. Температура всё ещё не прошла, и, что ещё хуже, в груди начал собираться противный зуд, сигнализирующий о будущем кашле.       — Иди спи, — говорит ему Тэхён, удостоверившись, что друг съел достаточно.       — Только восемь вечера, — жалуется Чимин. — Я собирался глянуть что-нибудь. Да и я не смогу заснуть. Кажется, я умираю.       — Не могу поверить, тебе так нравится Мин Юнги, что ты заболел, — Тэхён выглядит впечатлённым. — С Намджун-хёном так не было.       — Я тебя придушу однажды, — бормочет Чимин, но это довольно жалкая угроза, и Тэхён это знает, поэтому он с довольным видом падает на кровать, раскладывая вокруг свои конспекты.       Чимин смотрит на него, а затем вздыхает и включает сериал, который начал на прошлой неделе. Ему приходится включить серию с самого начала, чтобы вспомнить события предыдущей. Ему это, правда, не помогает, потому что он засыпает на середине серии, резко вскакивая, когда его ноутбук с громким стуком падает с кровати. Тэхёна снова нет, но Чимин находит записку: ушёл в библиотеку работать над групповым проектом! до полуночи вернусь.       Чимин забирается под одеяло, и теперь, когда Тэхён или сериал не отвлекают его, мысли снова возвращаются к Юнги и практически заставляют его плакать. Ему снятся странные, похожие на узоры калейдоскопа сны, и к утру температура не спадает. Он доползает до душа и включает прохладную воду, стараясь не отключиться прямо здесь.       Лишь на третий день (в среду, спустя неделю после встречи с Хёншиком) Чимин находит в себе силы дойти до аптеки. Он сдаётся и звонит матери, потому что не имеет ни малейшего понятия о том, какие лекарства ему нужны. Мама ругает его всю дорогу до аптеки, говорит, что стоять под дождём было безответственно и что если он собирался заболеть, чтобы прогулять занятия, то можно было сразу отчислиться (и этот аргумент, по мнению Чимина, слегка драматичный, но он не может злиться, ведь сам такой же). Но когда он включает видеосвязь, она помогает ему выбрать нужные лекарства, попутно жалуясь на отсутствие у него её домашних средств.       — Если хочешь, — предлагает она, — я могла бы привезти немного еды…       — Нет, всё в порядке, — сразу же прерывает Чимин. Если мама приедет, то сразу поймёт, что у него на сердце, и он всё ей расскажет. Но Чимин не уверен, что готов так быстро всё отпустить. За эти чувства больно держаться, но ещё больнее их отпускать.       Упёртая любовь, сказал однажды его бывший. Ты будешь держаться за неё столько, сколько сможешь. Я ценю это.       Чимин выбирает между лекарствами со снотворным эффектом и без него, когда слышит за спиной звук, что-то между вздохом и кашлем. Он разворачивается и моментально застывает, потому что в конце прохода стоит Мин Юнги, держащий в руках рецепт и смотрящий на него с виноватым выражением.       Чимин прочищает горло, стараясь разбавить неловкость.       — Привет, хён, — хрипит он. — Как дела?       Юнги колеблется, явно не ожидав, что с ним вообще заговорят.       — Эм, — начинает он, стараясь собраться. — Хорошо.       Чимин понимает, что тот лжёт, но не давит. Юнги выглядит не хорошо. На скуле красуется лейкопластырь, а нижняя губа разбита. Всё время, что парень стоит тут, он так сильно сжимает дрожащие руки, что кожа на костяшках побелела. Что-то в его затуманенных раскосых глазах намекает Чимину, что у Юнги похмелье, но это бессмысленно — сегодня среда, а Юнги был непреклонен в своём убеждении пить только по выходным.       Осколки сердца Чимина пульсируют, словно свежая рана. Юнги слегка вздрагивает, будто прочитав мысли Чимина и ощутив его боль.       — А… А у тебя?       Чимин приподнимает упаковку таблеток.       — Не очень. Я сильно заболел. На выходных поднялась температура.       — Это из-за дождя? — спрашивает Юнги, и то же выражение вины снова отражается на его лице, когда Чимин кивает. — Ну, теперь мне хуже.       — Ты не виноват, — убеждает его Чимин и старается звучать как можно веселее, чтобы Юнги понял, что он не злится. Юнги переминается с ноги на ноги, ковыряя свой пакет с лекарствами. — Я скучаю по тебе, — выпаливает Чимин раньше, чем успевает остановить себя, и парень напротив поражённо смотрит на него.       Он открывает рот, чтобы ответить, но приглушённый звук звонка останавливает его. Он достаёт телефон из кармана, и Чимин замечает имя контакта — Ким Хёншик. Сердце Чимина уходит в пятки, когда Юнги отвечает. Капли пота стекают по лбу, а вдоль позвоночника спускается дурное предчувствие, пока Юнги, хмурясь, слушает Хёншика       — Я не хочу, — говорит парень, но он будто сам не верит в свои слова, и, конечно же, через секунду сдаётся. — Ладно-ладно, хорошо, я зайду.       Он вешает трубку.       — Мне нужно идти. Хосоку нужны какие-то конспекты.       Почему ты врёшь мне? хочет спросить Чимин, но не уверен, что сможет сдержать крик.       — Да, конечно, — слабо отвечает он, подавляя кашель. — Передавай привет.       Снова это виноватое выражение.       — Обязательно. Выздоравливай, Чимин-а.       Чимин кивает, а затем Юнги скрывается за поворотом. Чимин расплачивается за лекарства и до конца дня чувствует себя просто отвратительно. Предчувствие чего-то плохого не унимается, и он, даже пытаясь расслабиться, всё равно мыслями возвращается к бледному лицу Юнги, его сухим рукам и звонку от Хёншика. Ему любопытно, тревожно и больно, и он прокручивает эти мысли в голове по сотне раз, пока наконец не взрывается.       Солнце садится, а Чимин вспоминает Юнги две недели назад: сияющий, красивый, живой. Как он целовал Чимина так нежно, что ложь стала реальностью, а цвета вокруг перевернулись. Как Чимин влюбился и прятал эти чувства между пальцев Юнги и в изгибах его улыбки.       Чимин смотрит на горящий горизонт и улыбается себе, потому что его любовь неудивительна. Дорожка, на которую он вступил по собственной воле, обвалилась прямо у него под ногами, и он падал, стирая в кровь локти и колени, пока исцарапанный, пыльный, то ли смеясь, то ли плача, не достиг дна. Идти больше некуда, пути наверх нет, потому что наверх — значит прочь от Юнги и света, который всё ещё здесь, запрятан где-то внутри.       Поэтому он будет ждать и надеяться.

***

      Хэй, Чимин, это Намджун. Можешь выйти на минутку? Сокджин сказал, что ты заболел, и попросил меня передать еду.       ???? сокджин?       Ага, я всё расскажу только поторопись у меня руки горят       ок уже иду

***

      Намджун ждёт возле общежития, половину лица закрывает шарф, а мочки ушей, выглядывающие из-под шапки, покраснели. От контейнера в его руках идёт пар, и парень держит его очень осторожно. Чимин быстро забирает посуду, натягивая на ладони рукава кофты, чтобы не обжечься.       — Выглядишь паршиво, — без издёвок говорит Намджун. Он чуть опускает шарф и улыбается Чимину, который чувствует тёплый прилив нежности. Но в этот раз она не имеет ничего общего с тем, что он испытывал ранее, и Чимин понимает, что он переступил через свою влюблённость в Намджуна. Нынешняя ситуация, конечно, тоже оставляет желать лучшего, но хотя бы ему не приходится страдать ещё по одному хёну.       Иронично, что в конце концов его план, Великая Ложь, сработал. Их фальшивые отношения смогли обмануть Хосока и помочь Чимину переосмыслить его чувства к Намджуну.       — Ага, — хрипло отвечает Чимин. При звуке его голоса парень напротив с сочувствием морщится. — Ну, хотя бы температура спала. — Он чуть приподнимает контейнер в руках. — Это от Сокджин-хёна?       Намджун кивает.       — Он тоже болеет, но как только узнал, что у тебя был жар, заставил меня передать тебе это. — Он достаёт рюкзак из-за спины, пока Чимин снимает с контейнера крышку и вдыхает запах рисовой каши; пар щекочет его ноздри.       — Мне стыдно принимать это, — признаётся Чимин, надевая обратно крышку.       — Ему хватит, не переживай, — уверяет Намджун, роясь в рюкзаке. — Старичку, который продаёт кашу, стало его жалко, и он дал ему дополнительную порцию.       Парень наконец достаёт термос. Он слегка помят, и на нём изображён Железный человек. Уши Намджуна слегка краснеют, когда он передаёт его Чимину.       — Это цитрусовый чай, — говорит он. — Термос Чонгука.       — Ах, — слегка посмеивается Чимин, принимая посуду из рук Намджуна. — Конечно. Но я всё ещё не понимаю, как вы узнали, что я болею? Тэхён рассказал?       — Нет, Юнги упомянул, — осторожно говорит Намджун, и Чимин понимает, что тот уже знает об их «разрыве». — Вы правда взяли перерыв?       Чимин крепче хватает контейнер.       — Да, — отвечает он, разглядывая камни на земле, чтобы не встречаться со встревоженным взглядом Намджуна. — Правда.       — Хах, — задумчивый тон Намджуна заставляет Чимина поднять взгляд. — Я думал, что тебя-то он точно подпустит к себе.       — Почему? Что случилось? — спрашивает Чимин, плохо сдерживая панику в голосе.       — Он снова закрывается от людей, — Намджун поджимает губы. — В последний раз он так делал перед расставанием с Хёншиком.       Чимин раздумывает, стоит ли ему рассказать Намджуну о звонке.       — Кстати, об этом, — осторожно начинает Чимин, — он звонил Юнги-хёну недавно.       Брови Намджуна подлетают вверх, он закидывает рюкзак на плечи и подходит ближе.       — И хён ответил?       — Да.       — Чёрт, — хмуро резюмирует Намджун. — Неудивительно, что он никому больше не отвечает. Он знает, что его действия вредят ему, но боится, что мы будем злиться, если он попросит о помощи.       — Зачем ему вообще возвращаться к нему? — спрашивает Чимин. Из-за жара каши начинает покалывать пальцы, но он игнорирует это, ожидая ответ Намджуна, который осторожно подбирает слова.       — У Хёншика есть… Харизма, — начинает Намджун. — С помощью которой он привык добиваться своего. Он скажет и сделает что угодно, чтобы обдурить людей и удержать их рядом, таким образом подкармливая своё эго.       Чимин сухо сглатывает, чувствуя тошноту.       — И я уверен, он отлично знает, что сказать Юнги-хёну, чтобы надавить на него.       Намджун тяжело вздыхает.       — Да. Он знает, как раздавить его. Одно слово — и всё по новой, — он проводит рукой по лицу, и Чимин чувствует себя виноватым за то, что взвалил на хёна всё это. — Спасибо, что рассказал, Чимин. Я постараюсь до него достучаться. Не думаю, что кто-либо, даже Юнги, справится со вторым попаданием в больницу.       — Хорошо, — Чимин прижимает контейнер с кашей ближе. — Надеюсь, он в порядке.       — Мы убедимся, — уверяет его Намджун. — Напиши ему. Дай знать, что ты рядом.       После этого они прощаются, и Чимин направляется в столовую, глубоко погружённый в свои мысли. Его телефон начинает жужжать, как раз когда он принимается за кашу. Он тянется за ним, надеясь, что это сообщение от Юнги, но нет, ему пишет Тэмин — он интересуется его самочувствием и предлагает в пятницу сходить на ужин и на концерт его подруги.       Чимин вздыхает, ложка в руке дрожит, ударяясь о стенку контейнера. Он сейчас не в лучшем состоянии духа, чтобы проводить с кем-то время, особенно когда он в человеке не заинтересован (и никогда не был). Но ему стыдно за то, как он бросил Тэмина в прошлый раз, да и ему не повредит отвлечься.       конечно, отвечает он. скинь мне день и время и я приду :)       В ответ Тэмин отправляет пару стикеров и прикрепляет место и время. Чимин также отправляет стикер и возвращается к еде, аппетит возвращается к нему, когда он делает пару глотков чая. Он звонит семье, вокруг телефона его брата собираются и мама с папой, чтобы поздороваться. Их лица и голоса слегка снимают тяжесть на сердце Чимина, но не прогоняются дурное предчувствие. Он знает, что должно случиться что-то плохое, но не знает что именно.

***

      хён я знаю мы не разговариваем но я всё ещё рядом.

***

      — Выглядишь отлично, — говорит ему Тэмин в пятницу, но Чимин уверен, что тот просто вежлив и явно игнорирует его насморк. — Мне нравится рубашка.       Чимин медленно проводит по пуговицам рубашки руками, а затем кладёт их в карманы куртки.       — Я не был уверен, какой тут дресс-код. Надеюсь, я не слишком нарядился.       — Нет, ты идеален, — заверяет его Тэмин и мягко опускает руку ему на плечо, подталкивая в сторону бара. — Зайдем? У нас ещё есть время перекусить, пока группа не вышла. Ты голоден?       Чимин кивает.       — До смерти. Во время болезни я почти не ел, а сейчас аппетит вернулся.       — Отлично, — Тэмин улыбается. — Здесь потрясающая еда. И первоклассные коктейли.       Чимин следует внутрь за Тэмином и садится за столик, который, как оказывается, был забронирован заранее. Разговор протекает легко, и пока что их встреча не ощущается как свидание, и Чимин ценит это. Тэмин, конечно же, видит, что мысли Чимина где-то далеко, но не давит на него, а старается отвлечь.       Сумерки только начинают опускаться, когда Тэмин выпрямляется и указывает на другой конец зала, на людей с музыкальными инструментами у сцены.       — Вон, моя подруга Кристал, — говорит он, указывая на красивую девушку с длинными волосами. — Она играет на клавишных.       Кристал и её товарищи по группе располагаются на сцене, представляются и начинают выступление. Их музыка не назойливая и не шумная, скорее, что-то похожее на инди. Нежные звуки гитары сопровождают слова песни. Чимину правда нравится, и он поворачивается к Тэмину, чтобы поделиться своими мыслями.       — Ага, они невероятно крутые, — соглашается Тэмин, отпивая от своего напитка. — Они долго подбирали своё звучание. Добиться чего-то в сфере инди в Корее тяжело, учитывая, что и сферы как таковой нет.       Чимин согласно кивает.       — Думаю, они отлично справляются.       — А теперь мы исполним для вас кавер, — объявляет главная вокалистка, и несколько людей в переднем ряду радостно кричат. — На песню нашей любимой группы Hyukoh — «LOVE YA!». — Она кивает гитаристке, и та начинает неспешно перебирать струны.       Текст песни на английском, поэтому Чимину приходится постараться, чтобы понять его.

      И ты спросил: «Я люблю тебя, но как сильно любишь ты меня?»

             Горло Чимина сжимается от эмоций, к глазам подступают слёзы.

Ты всегда думаешь о том же, о чём и я, поэтому я так люблю тебя.

      На телефон приходит сообщение, и Чимину поначалу кажется, что у него галлюцинации — потому что на экране высвечивается имя Юнги.       С самого начала всё дело было в тебе, Чимин, поэтому я и не понимал. я ждал какой-то драмы.       У него так сильно дрожат руки, что он едва разбирает текст.       Я проебался очень, очень сильно. и я причиняю себе боль снова и снова, потому что постоянно пытаюсь разрушить себя и иногда просто не могу остановить это. но больше всего я раню тебя. и мне так жаль. я заслуживаю всю эту боль, за то что втянул тебя в это.       — Ох, Юнги, — шепчет Чимин, через секунду приходит последнее сообщение.       Я знаю, что ты переживаешь за меня, я чувствовал это. и всё ещё чувствую, но знаю, что никогда не смогу отплатить тебе в равной степени. сейчас я сижу на бейсбольном поле и смотрю на закат. хотел бы я быть здесь с тобой. с любовью, юнги.       На экран телефона падает слеза, и Чимин спешно вытирает глаза, поднимая взгляд. Вокалистка со сцены смотрит на него, словно заметив влагу на его ресницах, и понимающе кивает.

Я люблю тебя.

      Чимин опускает взгляд на телефон и в ту же секунду принимает решение. Он встаёт так резко, что удивляет Тэмина и ещё пару человек, сидящих рядом.       — Ты в порядке? — хмурясь, спрашивает Тэмин.       — Да, — отвечает Чимин, задыхаясь, как это было, когда он тонул в глазах Юнги и его мягком голосе, обволакивающем его. — Просто… Мне нужно идти. Прости, хён, но… Есть кое-кто ещё. — Он не уверен, что его слова вообще имеют какой-либо смысл, но надеется, что Тэмин его понимает.       Тэмин вздыхает, складывая руки на груди. Он не выглядит обиженным. Тень улыбки проскальзывает по его лицу, и он кивает Чимину.       — Я так и думал, — говорит он как ни в чём не бывало. — Ты его любишь.       — Да, — отвечает Чимин, собирая свои вещи со стола и чуть ли не сбивая стакан. — Да… Я люблю его. Больше всего на свете.       — Я рад, — Тэмин звучит так искренне, что Чимин хватает его руку и слегка сжимает, но этого достаточно, чтобы передать, насколько Чимину это важно. — А теперь иди, Чимин, — подгоняет его парень, всё ещё улыбаясь. — И скажи ему то же самое.       Чимин кивает и выбегает за дверь, несясь по улице. Ему сигналят машины, а люди провожают раздражёнными взглядами, когда он расталкивает их, но всё, о чём он может думать, это Юнги, сидящий на поле и смотрящий на небо, как когда-то он смотрел на город, прислонившись к груди Чимина. Или когда прятал лицо в изгибе шеи Чимина и держал его за руку, или когда Чимин обнимал его за талию и рассказывал всё самое сокровенное. Он думает о времени, проведённом вместе, об откровенности и близости их разговоров и чувстве лёгкости в груди после них, потому что он знал, что Юнги слышит и понимает его.       Но в основном он думает об их первом поцелуе, тепле губ Юнги, и как тот улыбался после того, как согласился на их притворство с отношениями.       В боку колет, а ноги становятся совсем ватными, когда он наконец добегает до бейсбольного поля. Сначала Чимин не видит Юнги в тёмных сумерках, света заходящего солнца уже не хватает, и он борется с чувством паники и разочарования. Но затем загораются уличные фонари, всё вокруг заливает жёлтый свет, и Чимин замечает сгорбленную фигуру, уставившуюся в землю. Однако когда он приближается, парень разворачивается, и Чимин замечает шок на его лице.       Никто из них не произносит ни слова, Чимин подходит медленно, давая Юнги время на отступление, но тот ничего не делает. Фонари отбрасывают на его лицо полутени, и он одновременно выглядит невероятно маленьким и огромным, с натянутым на голову капюшоном и застёгнутым до подбородка плащом. Кожа у него под носом сухая и красная, а под глазами залегли практически фиолетовые круги.       Чимин останавливается прямо перед ним, так близко, что можно прикоснуться. А затем он медленно, разрываясь от чувств, наклоняется, кладя руку на шею Юнги и прижимая его к своему плечу.       Они стоят так пару секунд, просто дыша. Когда Юнги поднимает голову, Чимин мягко берёт его лицо в ладони, поглаживая пальцами. Что-то в глубине взгляда Юнги разбито, и он смотрит на Чимина так, будто не может поверить, что тот действительно здесь.       — Ты пришёл, — тихо произносит он.       — Да, — отвечает Чимин, проводя большим пальцем по уголку губ Юнги и улыбаясь. Хоть он и сидел на улице, а всё равно тёплый. — Конечно, я пришёл.       Когда Юнги начинает плакать, он не издаёт ни звука, но всё его тело дрожит, словно вот-вот развалится. Чимин прижимает его ближе, крепко сжимает плечи. Юнги прячет лицо в изгибе его шеи и обнимает в ответ, хватается за одежду, как будто упадёт, если отпустит.       Чимин поворачивает голову, проводя губами по его щеке, уху, макушке.       — Ты не должен быть одинок, хён, — шепчет он, и Юнги сжимает его крепче.       Они стоят так ещё долго, пока всё вокруг не сужается до запаха порошка для стирки Юнги и тепла его кожи, похожего на рассвет после долгой зимы.

***

      Всё между ними не налаживается как по волшебству после этого, но наступает что-то вроде потепления. Движение. И оно начинается в субботу утром, когда Чимин просыпается рядом с мирно спящим Юнги. Ему требуется секунда, чтобы понять, что он в квартире Юнги, в его кровати, в которую они рухнули вчера и моментально уснули, так и не отпустив руки друг друга.       Сквозь белые занавески в комнату пробивается свет, Чимин тянется, чтобы убрать прядь волос с лица Юнги. Во сне он так похож на того Юнги, которого Чимин знает. Несмотря на спокойное выражение лица, морщинки у глаз и губ говорят о бесконечной усталости, а тёмные круги под глазами указывают на долгие бессонные ночи. Идти той же дорогой будет нелегко, но он больше не один.       Большую часть дня Юнги спит, просыпаясь, только когда ворот толстовки угрожает задушить его или одеяло задирается и обнажает ноги. Они всё ещё одеты, но из окна дует прохладный ветер. В промежутках между сном Юнги рассказывает ему историю Хёншика: как он влюбился в его милую улыбку и не менее милые слова, и как всё закончилось двумя сломанными рёбрами. А затем — о своей неуверенности, о том, как он хотел Чимина, но не знал, как сказать ему, и поэтому вернулся к Хёншику за болью.       — Но Намджун остановил меня, — признаётся Юнги, его глаза блестят, когда Чимин проводит по его руке, успокаивая. — Он рассказал мне о вашем разговоре и остановил до того, как я пошёл к Хёншику, — он вздрагивает. — Я… Даже не хочу думать, что могло бы случиться.       — Это неважно, — говорит Чимин. — Важно то, что ты не пошёл и сейчас лежишь здесь.       — От этого не лучше, — слабо шутит Юнги. — Я ещё даже не начал рассказывать.       И Чимин слушает, как он рассказывает о страшных, тяжелых вещах: о своей тревоге, депрессии, которые накатывают волнами. Юнги говорит, что хорошие дни так хороши, что кажутся обманом, и он испытывает практически облегчение, когда волна возвращается и затапливает его разум, убеждая выпить чуть больше, пролежать в кровати чуть дольше и оставить непрочитанным ещё одно сообщение.       — Будет больше хороших дней, — говорит Чимин, прижимая Юнги ближе, так что их носы соприкасаются. — Эй. Не делай такое лицо. Я обещаю.       — Как? — грустно спрашивает Юнги.       — Мы будем двигаться медленно, — обещает Чимин. — Шаг за шагом. По чуть-чуть. Хорошо?       Юнги кивает, прикрывая глаза.       — Ммм. Звучит отлично, — он утыкается лицом в шею Чимина. — Кстати, ты всё ещё должен мне одну правду.       Чимин издаёт смешок.       — Хорошо, эм. Дай подумать, — он замолкает. — Оу, есть у меня одна.       Юнги открывает один глаз.       — Правда в том, — Чимин делает паузу для эффекта, — что я люблю тебя. Очень.       — Боже мой, — Юнги стонет, на щеках расцветает румянец. Чимин смеётся и падает на Юнги, впиваясь щекоткой в бока, пока тот не сдаётся и не смеётся вместе с ним. Комната наполняется их звуками, и Чимин думает, что мог бы к этому привыкнуть.       И они идут к этому, день за днём. Юнги принимает свои лекарства и начинает снова общаться с людьми, держит Чимина за руку и улыбается Хосоку, который разражается смехом, когда они рассказывают ему и Намджуну о своих фальшивых отношениях.       — Ладно, фальшивые или нет, — говорит Хосок, — но ты не можешь отрицать, что влюбился в него спустя неделю.       Юнги пожимает плечами, делая шаг ближе.       — Может быть.       Намджун вздыхает, потирая переносицу.       — Не могу поверить, вы двое… Я просто не могу поверить, что вы затеяли эти отношения, чтобы просто не опозориться. — Он косится на Юнги. — Хотя забудьте, это неудивительно.       — Ну, технически, они не были фальшивыми, — позже говорит Чимин, когда они снова лежат в постели Юнги, слушая звуки города за окном. — У них просто было плохое начало.       — Ты… не то чтобы не прав, — соглашается Юнги, касаясь пальцев Чимина своими, прежде чем переплести их руки. — Но теперь всё по-настоящему, да?       Чимин наклоняется и целует Юнги, долго и медленно, прижимаясь языком к его нижней губе и зубам, нежно держа в ладонях его лицо и прижимаясь ближе, пока их дыхание не смешивается. Они целуются, пока у Юнги не заканчивается воздух, он отстраняется и смотрит на Чимина с таким благоговением и нежностью в сияющих глазах.       — Да, — Чимин улыбается ему и думает о рассветах, тепле, огнях города и парне, который будет ждать его дома. — Это по-настоящему.