Песнь любви

Александр проспал. С этой мыслью он вскочил с кровати с бешено колотящимся сердцем и только через несколько мгновений вспомнил, что нынче суббота, и рухнул обратно в постель. В субботу и воскресенье принц встаёт позже. В субботу также у Александра выходной, и всеми приготовлениями занимается старушка Ало. Александр повернул голову к окну. Солнце уже давно стояло над горизонтом, было около девяти утра. Он безбожно проспал. Кальвиг, стоящий на посту, оглядел его с головы до ног. — Что с тобой? — спросил он серьёзным тоном. Александр тоже осмотрел себя. Рубаха аккуратно заправлена, сапоги начищены, куртка застёгнута. — Что со мной? — спросил он. — Не знаю, но ты какой-то другой. — Кальвиг ещё раз недоверчиво осмотрел его. Принц в итоге так и не овладел им этой ночью. Он ласкал Александра изнутри пальцами, а снаружи — измазанной в масле ладонью и довёл до сокрушительного оргазма, так и не позволив прикоснуться к себе. Зато после он раздвинул ноги и направил голову плохо соображающего и мелко трясущегося Александра к своему исполинскому органу, и Александр, распалённый, уставший и благодарный, ласкал его в ответ своим ртом долго, со знанием дела и с непривычной самому себе страстью, пока не услышал уже знакомую команду. Не глотай. Не глотай. Неужели на свете может существовать приказ эротичнее, чем этот? Кальвиг сыграл с ним партию в карты, выиграл несколько золотых, а затем Александр спустился с башни и прошёлся по окрестностям, собирая взгляды и приветствия. Оказывается, к нему тут неплохо относились. Крепость была населена огромными вояками, лишь единицы из них были женщинами, и те держались друг друга. Александр с интересом поглазел на них. Женщины были сильными. Очень сильными. У таких обычно рождаются крепкие, крикливые дети. Наверное, это было наследие дроу. Тяга к оплодотворению генетически выгодного партнёра. Именно такой была мать Александра. Высокой, крепкой, её не брала ни одна болезнь, зато забрал один неосторожный взмах меча. Женщины пригласили Александра к картам. Кажется, он, отличающийся от основной массы мужчин в крепости своей осанкой, манерами и безукоризненным внешним видом, им также приглянулся, однако, зная о его статусе, дамы лишь заигрывали с ним и выспрашивали столичные сплетни. Воительницам Александр проиграл уже семь золотых, на чём и решил остановиться. Александр всегда считал себя человеком, но всё же была ещё одна черта, которую он переступить был не в силах, и то была склонность к ворожбе. Поэтому в мистический час, когда солнце только-только начинает склоняться ко сну, трогая краешком своих лучей дребезжащий волнами горизонт, находившийся по крепости и зафиксировавший в памяти все её уголки и всех встреченных на пути обитателей, Александр зашёл в терпкий сосновый лес. И вздохнул. Он родился и служил на юге, и там магия была другая. Здесь же, в лесу у северного моря, Александр ощутил, как правильно проникает в его тело вместе с холодным влажным ветром магия, вместе с мягкими мхами под ногами, вместе с обилием коричневого, серого и глубокого зелёного перед глазами. А ещё были ягоды. Большие, красные и кислые. И он набрал их себе в мешок, чтобы съесть после, сидя у себя в неуютной комнатке, вспоминая свободу промозглого леса. В их местном подобии таверны собрались все те, кому сегодня ночью не нужно было нести свою службу. Среди них оказался и Александр, которого Вильд всё же уговорил помериться силой. Это было небольшое помещение, шумное. Горели, создавая жёлтые отблики, масляные лампы, и пахло хмельным мёдом, потом и морем с открытых ставен. Вильд был ниже Александра, его рука, что обхватила его руку, тоже была меньше, и всё же в теле этого молодого мужчины бугрилась и визжала сила, которую Александр не мог не ощутить. Он не расстраивался. Ему не нужна была победа. Он просто хотел проверить себя. Люди, что собрались вокруг них почти полностью закрывали обзор. Кто-то положил Александру руки на плечи — кажется, это была Хельд. Кто-то делал на него ставки. Кто-то выкрикивал их с Вильдом имена. Когда их маленькая битва началась, Александр понял, что он может. Он может применять силу против кого-то, если она ненасильствена. Его сердце исполнилось восторга и радости. В голубых глазах Вильда напротив он видел азарт, запал молодости и восхищение: какой-то постельный слуга даже не поморщился, встречая напор мускулов солдата. Александр с удивлением отметил, что удерживать их руки в одном положении было легко. Вильд рычал, скалясь, дулись вены на его запястьях и висках, но сдвинуть руку Александра с мёртвой точки он не мог. Справа немного разошлись люди, и ему показалось, что краем глаза он видит принца, сидящего за столом с компанией, но отчего-то отвести взгляд и проверить не мог. Глаза соперника манили его, как магнит. Люди вокруг нервно хохотали или кричали: «Александр!», а он мог только смотреть в эти глаза и гнуть чужую руку вниз. Медленно и терпеливо. Практически без усилия. На губах Александра заиграла едва заметная полуулыбка. Это был не бой, но почти... и это был его первый бой. Первый за все тридцать лет жизни. И это было прекрасно. Это было достойно песен, которые дроу слагали о войне. Может быть, не такой уж он и человек? Когда стукнула дверь «таверны», Александр не почувствовал, как резко, по инерции, его костяшки соприкоснулись с поверхностью дубового стола, не почувствовал, хотя что-то в руке скрипнуло и стало мокро: от крови. Он даже не почувствовал, как в миг расслабились все мускулы. Потому что всё его существо обратилось в сторону вошедшего. Посмотрело в его глаза — чёрные и блестящие, словно звёздное небо, глаза чистокровного дроу. Люди вокруг него сначала замолчали, а потом взорвались разноголосьем, а Александр всё наблюдал за вошедшим. Он был мощным, но тоньше, изящнее всех остальных здесь. Он был похож на Александра. И он был в форме капитана. — Ваше Высочество. — Александр услышал, как дроу приветствует принца. Того, что ответил принц, он не распознал. — Прошу меня простить. Я должен поздороваться с сородичем. Александр увидел на лице дроу оскал. Его зубы были острыми. Чтобы рвать плоть. Он содрогнулся. Но не от ужаса: дроу в своей элегантной смертоносности был восхитителен, и теперь Александр знал, что испытывают люди, глядя на него самого. Он молча встал, не замечая Хельд, пытающуюся обрабатывать рану на его руке, и извинений Вильда, и даже взгляда принца. Дроу подошёл, звеня оружием, и все расступились. Так же, как они любили Александра, эти люди чурались настоящего дроу. — Здравствуй, сын Мемфиса. — Дроу смотрел на него со странной гордостью и интересом. — Здравствуй, Князь, — обращение само легло на уста, естественно и легко. Дроу рассмеялся, и даже его смех звучал угрожающе. Затем он коснулся рукой лба Александра, устанавливая связь. — Жаль, что люди из такого воина сделали постельную игрушку. — Его слова были беспощадно-грубы, но ему действительно было жаль. — Меня зовут Марс. — Александр. — Я знаю, идиот, — он хохотнул, опуская руку. Они с Марсом общались весь вечер, зачастую не говоря ни слова. Александра грыз вопрос: каким образом чистокровному дроу удалось обойти пакт и стать воином, но Марс не давал на это ответа. — Возможно, ты узнаешь, — сказал он. — Твоя связь — дерьмо. Александр поднял бровь. — Твои зубы — дерьмо. — Зато твои хороши. — Теперь его оскал слегка напоминал улыбку. — Дроу всегда так реагируют друг на друга? — спросил принц, лёжа в ванной, пока Александр проводил по его телу ладонями в душистом масле. Когда он касался руками плоти принца, то замечал, что она слегка напряжена, но знал: сегодня принц не захочет его в постель, поэтому действовал очень мягко. — Я не уверен, Ваше Высочество. Я впервые встречаю чистокровного дроу. В отличие от полукровок его кровь очень насыщена. Я почувствовал её отчётливо. Те полукровки, которых я знаю... мы тоже чувствуем друг друга, но не так... Принц мягко коснулся рукой его лица, и Александр поднял взгляд. Смотреть в глаза этого человека было приятно и волнительно. — Действительно, — сказал принц, оглядывая его. — Очень жаль. Александр моргнул. — Ваше Высочество? — Завтра разбуди меня в девять. А до того... посети врача. Ты сможешь усыпить меня быстро? — Да, Ваше Высочество. Но Вам может не понравиться. — Это ещё почему? — Спрятанные в бороде губы прорезала усмешка. — Мне придётся спеть Вам. — Что ж, попробуй. Дроу не пели песни в каком-то определённом смысле слова. Точнее это были песни, но они не являлись просто сочетанием слов, а скорее сочетанием определённых звуков. Некоторым из таких песен, тем, что были нужны для ублажения господина, учил его Лоис. Одна из них была древней колыбельной. Когда Александр «запел», принц сначала вздрогнул, а затем прикрыл глаза. Спустя несколько мгновений его тяжёлая рука, лежащая у Александра на бедре, расслабилась и соскользнула. Когда Александр закончил, он уже давно спал. Прежде, чем уйти, он ласково коснулся жёстких каштановых волос, что едва заметно вились, лёжа на лбу принца.