***
Уложив спать самого милого мучителя, взрослые наконец смогли выдохнуть. Никто и подумать не мог, что дети столь активны и любознательны. Возможно, дети обычных людей более спокойны, никто этого в точности не знал. Но в глубине души наши вампиры надеялись, что дети такие все и это не им так повезло. И все-таки никто из вампиров сейчас и представить не мог свою жизнь без Ренесми. Она была всеобщим счастьем. Многое изменилось, но позитивная семья считала, что все стало только лучше. Розали наконец выращивала ребёнка и могла дарить ему всю свою нежность и любовь. Джаспер с Эмметом учили ее хитрости и ловкости, а ещё получили себе верного спутника на рыбалку. Элис наконец начала уставать в походах по магазинам, что нещадно всех радовало. Нет, Ренесми не питала страсть к новым вещам, ей просто нравилось днями ходить в какие-то магазины. От отца ей досталась непоседливость и скорость. А от мамы вечная неуклюжесть. Забавный микс. К слову, о подмоклых… Белла с Эдвардом для себя поняли, что это было рано и они не совсем готовы к малышу, однако со всей смиренностью принимали поучения от старших и были для девочки хорошими и родителями, и друзьями. Несси знала, что всегда получит от них понимание и поддержку, а также парочку уроков пианино. Не сказать, что ей не нравилось… она просто любила более подвижные игры. А Эсми с Карлайлом, хоть и взяли на себя большую ответственность за воспитание девочки, были просто счастливы. Вся семья стала спокойнее и сдержаннее. И их приемные дети наконец научились слышать, чего от них хотят и ждут. Ведь маленькому ребёнку, в сущности, все равно на ваши проблемы и дела. Да, минусы определено были, но плюсов ведь гораздо больше, да? Так что, несмотря на казусы и трудности, их семья стала гораздо счастливее. — Она совсем скоро вырастет. — Эсми, ей всего двенадцать. Ещё нескоро. — Джас, уже двенадцать. Как быстро летит это время… скоро она будет учиться и уедет от нас. — Не думаю, что она уедет. Выберет колледж ближе к нам и украдём ещё пару лет. — Эммет, ей нужно личное пространство и самостоятельность. Не можем же мы всегда быть с ней. — Признайся, Розали, ты больше всех хочешь всегда быть с ней. — Заткнись. Кстати, а что она думает насчёт учебы? — Выбора она конечно ещё не сделала, но в последнее время склоняется к медицине. Может еле передумает, а может и нет. — внесла ясности Белла, что до сих пор лишь наблюдала за разборками семьи. — Ещё один врач в семье. Прямо-таки семья спасателей. — весело загоготал Эммет, поражаясь услышанному. — Эммет. — предупреждающе начала Розали, но была тактично перебита. — Не ссорьтесь. Она решит, когда придёт время. Нам надо будет просто принять ее выбор и помочь. На словах Карлайла дискуссия кончилась и все дружно отправились на охоту, кроме Беллы. Она охраняла сон дочери, любуясь нежными чертами ее лица.***
Иногда Карлайл укладывал Несси спать. Он рассказывал ей какие-то истории и читал книги. Отвечал, порой на самые необычные вопросы. — Дедушка, ты думаешь, из меня будет плохой врач? — Я уверен в обратном, Несси. Ты будешь хороший доктор. — Да, но… я думала сначала стать кем-то проще. Ну, знаешь, медсестра или что-то вроде. — Это прекрасный выбор. — Ты не врешь мне? Это ведь непрестижно… — Ни капли, родная. И медсестрой очень хорошо быть. Такие люди всегда очень нужны. — Ты говоришь так, чтобы меня утешить. И чтобы я тебя слушалась. Да? Медсестры не так нужны миру, как врачи… но я так хотела быть медсестрой… — Знаешь, я понял, что нет смысла заставлять вас слушаться. Все равно никто не делает этого. Поэтому я говорю правду. Я могу рассказать тебе историю, которая заставила меня иначе смотреть на жизнь и ты тогда поверишь мне. — Расскажи! — В 1918 году разразилась очень страшная болезнь, унёсшая жизни тысяч человек…«1918 год. Чикаго.
Карлайл.
Болезнь прогрессировала. Сотни людей сгорали от гриппа, который казалось бы никак не хотел уходить. Врачей не хватало, они умирали быстрее мирных граждан. Некоторые не хотели сталкиваться с больными, отказываясь работать. Халаты висели в шкафах, дожидаясь своих носителей, но никто не спешил к ним. В это время в палатах раз за разом появлялись новые трупы. Страх окутывал город и люди теряли самообладание. Голод, воровство, насилие и новые больные. Все походило на ад. Запах крови уже не вызывал у меня желания и голода. Он вызывал отвращение и боль за каждого неспасенного. Но и осудить врачей, что боялись за свои жизни, я тоже не мог. Все хотели жить. И именно тогда в нашем отделении появилась она. Кажется, в тот год ей должно было исполнится восемнадцать. Медсестра, что только окончила курсы. Ни опыта, ни знаний у кончено же не было. Поэтому нигде, кроме как в нашем госпитале ее не брали. Но она и не хотела в другие, сразу же рвалась к нам, в место смерти. Она хотела помочь, хотела спасти. Даже если это стоило жизни. Поняв это, я не медля взял ее на своё попечение, не успев узнать даже имени. Потом уже познакомились, пока выкатывали новый труп. Так получилось, что на первый ее рабочий день умерло больше десяти человек и она со слезами на глазах помогала мне выкатывать их, описывать и сдавать в морг. Невысокая, худенькая, слабая девочка. Ее звали Ребекка. Она была очень симпатичная. И не по годам серьезная. За все время нашей работы я лишь три раза видел ее улыбку. Когда мы смогли вылечить первого человека, когда я ее поцеловал и когда она умирала. Ей очень шло улыбаться. В отделении первое время некоторые посмеивались, что моя подмога ни на что неспособна. Даже уколы первое время ей было страшно делать. Но после того как она на руках тащила маленького ребёнка, без средств защиты и всего прочего, лишь бы успеть дать ему лекарство, все сменились в лице. Ребекка вызвала восхищение и у меня. Она смело и быстро помогала больным, до последнего вселяла в них надежду и проводила последние минуты их жизни с ними, не отходя от кровати. Уже позже она делала это даже без слез. С каждым днём мы узнавали все больше и больше о болезни, делая своё невозможное. Она быстро впитывала информацию, а я быстро ее находил. Все начинало налаживаться, мы даже начали справляться. Если мне сон был не нужен, то Ребекке он был необходим. Помню, как уже вечером она дала лекарства последнему пациенту и выйдя из палаты, рухнула прямо на пол. Я тогда делал обход вместе с ней и тогда впервые понял, что девочка без сна уже почти неделю. И это не первый раз. Тогда она утром плакала, виня себя, что уснула. Люди переставали умирать. Пациентов было все меньше. И мы смогли расслабиться. Начать спать и есть. Перестать кутать себя в защиту. Мы уже знали лекарства и держали ситуацию под контролем. В свободное время я пытался достать лекарства или же ещё врачей. Ребекка играла с детьми и пела им колыбельные, когда приходило время сна. Тогда и начались разговоры про нас. Это неудивительно, рука об руку мы провели несколько месяцев, жили в одном месте. Нас не выпускали домой, выделяли палаты прямо в корпусе. У нас было две кровати, тумбочка с едой, полка для книг и письменный стол. Туалет на этаже. У нас не было времени на что-то кроме больных. Иногда мы до этой комнаты доходили уже к рассвету. Я просто услышал разговоры других медсестёр. Они тоже мало берегли себя больше, уставали. Однако позже начали приводить себя в порядок, гладить халаты и крутить локоны. И обсуждать мою медсестру. Ей даже тогда было некогда. Все считали, что женщине недопустимо такое. Даже в разгар эпидемии. Именно из этого разговора я и узнал что нравлюсь ей. Даже не знал, как мне быть с ней. Хотя нет, знал. Ребекка была мила мне. Мы не успели толком узнать друг друга и понять. Она засыпала в моих руках и я был счастлив. Счастлив, что она начала спать и есть, что она жива и здорова. Мы почти справились. Я хотел на ней жениться. Хотя бы попытаться быть с ней, окружить заботой и любовью, увести подальше от всего этого. Ее иммунитет был слабый и она все же заразилась. Я хотел обратить ее, но тянул. Для этого надо было все рассказать и я боялся реакции. Тогда к нам попал Эдвард. Тяжёлый, он был на пороге смерти и Ребекка просила первым вылечить его. Она говорила, что его необходимо вылечить, именно это парень должен жить. Таковы были ее мысли. Но болезнь была сильнее его организма и я принял решение обратить парня. В тот день, задуманное было сделано, я вернулся к ней в палату. Дела были так же плохи, как и у Эдварда. Даже хуже. Она призналась, что тайком носила людям свои лекарства, которые были наиболее сильные и ухаживала за ними. Скрывала, чтобы я не запретил. А я закружился в последних больных, спеша поскорее поставить их на ноги. Был уверен, что с моей леди все хорошо. Она улыбалась, понимая, что уже умирает. Пульс становился тише. Я стоял и не мог ничего сделать. Мог, но боялся испортить ее жизнь обращением. Она была слишком живой для вечности. Ребекка тогда созналась, что влюблена и хотела бы быть со мной. Она сожалела и просила прощения. Ещё просила сделать этот мир лучше и просила поцеловать ее на прощание. Тогда, видя, что осталось не больше пары минут, я предложил ей стать вампиром. Она вновь улыбнулась, кивая. Целуя ее, я понимал, что не хочу этой потери. И она была согласна, о чудо… Но было поздно. Глаза девушки закрылись. Я пытался обратить ее, но все оказалось тщетно. Тогда мое внимание переключилось на Эдварда. Он выжил. И в том отделении Ребекка стала последней жертвой. Лекарство подтвердили и ситуация пришла в полное спокойствие. Люди болели, но не в таких количествах и врачи начали справляться с ситуацией.» — Она была очень слабой, Несси. И не имела высшего образования. Но в этот мир принесла гораздо больше света и пользы. Ребекка оказалась сильнее всех нас. Не появись ее в моей жизни, не знаю, были бы все вы. И стал бы я жить так? Очевидно, нет. Разочаровался бы в людях и вернулся к Вольтури. — Но ты мог быть счастлив с ней. Ты любил ее… — Не стоит плакать, милая моя. Я счастлив. И она была счастлива. Все случилось так, как должно было. — Да… наверное, ты прав. Я тоже хочу помогать людям. Я хочу быть полезной. — Я верю в тебя. И всегда буду рядом. Карлайл не сомневался в этой девочке. Ещё с ее пелёнок он перестал ставить под сомнения какие-то вещи. Даже раньше. Доктор Карлайл знал, что это не просто так. И он не ошибся. Через пару лет Ренесми сделает этот мир ещё лучше и будет сильнее всего нужна этому миру.