Чёрт меня дёрнул притвориться геем!

      Проблема выбора.       Каждый человек когда-либо в своей жизни колебался, не зная, что именно выбрать — начиная от пирожков с разной начинкой и заканчивая двумя людьми, в которых влюблен. Конечно, люди не могут сравниться с пирожками, но, может быть, порой стоит ко всему этому относиться немного проще? Будто ты стоишь в стороне, и тебя ничего не касается.       Конечно, можно руководствоваться простой истиной: «Из двух зол выбирают меньшее». Даже амебы — простейшие, интеллект которых просто смешно сравнивать с человеческим, когда оказываются окружёнными плохими воздействиями, будут удаляться от самого опасного, которое может причинить им больше вреда. Человек же руководствуется не только базовым инстинктом самосохранения, но и умственным развитием, чем сам себе и вредит.       Но почему, выбирая между добром и злом, тянет больше к злу, даже если понимаешь, что будешь страдать? Оно будто намагничено, а добро — нет.       Длинные гудки… — Алло, Оксан, я дома. — А, ну и ладненько. Лучше себя чувствуешь? — радостный, но немного беспокойный голос девушки. Слышу, как Алекс что-то говорит на заднем плане, но не могу различить слов. Наверное, разговаривает с одной из официанток. — Да, просто голова разболелась, — я кивнул, но потом вспомнил, что просто разговариваю по телефону, и собеседник меня не видит. Но тут я заметил по характерным звукам капель, ударяющихся о лакированное дерево, что с волос и одежды стекала вода и заливала чистый паркет. Блин!       Я, прижав трубку плечом к уху, быстро поднялся с пола и начал стягивать с ног обувь, попутно расстегивая сырую от дождя куртку. — Может, таблетку примешь? — Да, конечно, только найти бы её.       Мама всегда в буквальном смысле замуровывала аптечку на семь замков, так как хранила там какие-то больничные медикаменты. Я лишь видел, как она пару раз брала оттуда какие-то капсулы и, положив их в рот, запивала водой. Обычно в те моменты её лицо было заплакано. Я думал, что это какие-то антидепрессанты или просто успокоительное, но, как потом оказалось, это что-то для сердца. Причем, штука довольно-таки серьезная: переборщишь с дозировкой и коньки отбросишь.       Наконец, освободившись от верхней одежды, я взял телефон в одну руку, расстегивая ремень второй. — Я могу заскочить позже, если хочешь, — игривый голос. Было такое ощущение, что Оксана улыбается. — Зачем? — Как зачем? Проведаю тебя. Вдруг ты там загнешься, — хихикнув, она продолжила, — Вдобавок, если не найдешь таблеток от головной боли, я могу занести. Идти-то от силы минут десять. — Не беспокойся, всё хорошо, — я шумно выдохнул, вынимая ноги из черных промокших штанин. По всему телу пробежала дрожь от резко накатившего озноба. Кожа была мягкая и скользкая, и от этого становилось противно. Захотелось принять теплую ванну и выпить горячего чая. — Ну хорошо, — она снизила голос на один тон, делая его более чарующим, мелодичным и тихим. — Я, возможно, ещё позже позвоню, — пробормотал я, зайдя в ванную комнату и закрывая за собой дверь. — Ладно, пока. Целую, — и девушка положила трубку. — Пока… — прошептал я, почти не обращая внимания на короткие гудки, режущие слух.       Положив мобильник на стиральную машину, я включил горячую воду и стал ждать, пока ванна наполнится до нужного мне уровня. Сев на прохладный бортик, я подставил руки под обжигающие струи, в момент согревающие мои ледяные пальцы. Я не увижу Макса до конца каникул…       От этой мысли на душе стало неспокойно, появилась какая-то тяжесть, заставляющая уголки губ опускаться, а слезы — наворачиваться на глаза. Вообще, странное явление — если что-то меня расстраивало, то я сразу начинал плакать. Зато после этого на душе становилось так легко и хорошо; я мог вздохнуть полной грудью, хоть на короткое время избавившись от железных оков.       Помню, когда я был еще совсем маленьким, папа говорил мне, что нельзя все держать в себе, потому что некоторые эмоции могут убить тебя изнутри, медленно разрушая каждую клетку мозга. Он учил, что если наружу просятся слезы, то не нужно стесняться их выпускать. В подобном нет ничего постыдного — это лишь показывает, что у тебя есть душа, и ты умеешь чувствовать, переживать, любить.       Я окунулся в спасительное тепло воды. Каждая клеточка моего тела буквально наполнилась до краев, и я растаял, наслаждаясь легким покалыванием от горячих капель.       Мысли о Максиме и о нашем расставании не покидали меня ни на секунду. Почему-то резко появилась потребность в его присутствии, пусть и на мгновение.       Я мельком глянул в сторону телефона. А это идея! Я приподнялся на локтях и мокрой рукой взял мобильник. А, какая разница, его что топи, что не топи — все равно неубиваемая модель.       Набираю его номер, который уже успел выучить наизусть — нет смысла даже в память телефона вбивать.       Длинные гудки, пронзающие тишину. — Алло, — грубый, беспристрастный голос.       У меня сразу ком к горлу, даже не знаю, что сказать. Но я несказанно рад, что он взял трубку. Нужно что-нибудь придумать! — Привет, — блин! Приторно и предсказуемо! — Что-нибудь нужно? В груди защемило, стало почему-то так обидно от подобной холодности в его словах. — Нет, я просто… — Тогда пока, — и он повесил трубку.       Я сидел и слушал короткие гудки несколько минут, пока не успокоился. Выйдя наконец из ванной, я плюхнулся на кровать в своей комнате и, закрыв глаза, шумно выдохнул, пытаясь привести мысли в порядок.       Неужели он и вправду меня теперь ненавидит?