Девушка потёрла лицо руками, лениво вытянувшись на твердом диване в гостиной. Было влажно, душно, и даже кондиционер, когда-то являвшийся для неё спасением и единственной отрадой в знойные месяцы лета, перестал помогать. Солнечные лучи падали на стеклянные поверхности кофейного столика и пары ваз с цветами, преломляясь и расползаясь по полу игривыми пятнами радуги. Шатенка, не убирая чуть прохладных пальцев от раскрасневшихся щёк, пыталась вспомнить, кем и когда были подарены эти несчастные розы, — по правде говоря, Сеня никогда не любила их. Сызмальства будучи человеком простым, привыкшим к обыденным вещам, она видела истинную красоту лишь в полевых растениях и таяла, когда ей преподносили букет ромашек. Девушка вздохнула, вяло приподнявшись. Она оглядела комнату в поиске чего-то неизвестного, вероятно, что могло бы заставить её разленившуюся душу хоть немного затрепетать. В груди томилось неясное желание чего-то абстрактного, что могло бы удовлетворить её изголодавшийся по впечатлениям разум. Ксения встала, потянувшись. Её глаза вновь оббежали маленькую гостиную и зацепились за свежие подтёки на окне. Капельки красивым витиеватым узором оставляли еле заметные тени.
Девушка подошла ближе, рассматривая, как грозные дождевые облака собирались над городом. Эврика. В голове словно собрался ответ на то томящееся в груди желание: «это оно». Шатенка, наспех натягивая на себя одежду и обувь, дивилась тому, как быстро она привыкла к пасмурному Петербургу. Приéзжая, она часто сетовала на долгое отсутствие солнца, что явно пагубно влияло на неё, заставляя чуть ли не чахнуть в своей однокомнатной квартирке на окраине центра города, однако за первые два месяца лета, вышедших на удивление чересчур жаркими, она поняла, что крайне изголодалась по дождливым дням. Ей было даже в радость бегать по мегаполису, перепрыгивая лужи, ругаться на водителей, так неаккуратно и бессовестно окативших её грязной водой, прятаться от ненастной погоды в кофейнях, у друзей или даже в рабочем офисе, куда заглядывала непозволительно редко, отдавая предпочтение выполнению своих задач из дома. Ксения повернула ключ в скважине и, чуть не забыв вытащить его, — настолько спешно она собиралась, — рванула на улицу. Она не взяла зонта, да он ей и не нужен был: чувствовать, как холодные дождевые капли окутывают разгоряченное тело, постепенно его остужая, было тем ещё удовольствием, о котором она почти что мечтала. В голову ударила духота и запах затхлых, вянущих розовых кустов под домом. Люди, скрываясь под сумками, рубашками и газетками, спешили спрятаться от начинающегося ливня. Улицы стремительно пустели, и прохожие с непониманием и недоумением провожали взглядом девушку, подставившую лицо под дождь, вступавшую в лужи, не смотря под ноги.
Сеня не задумывалась над тем, что завтра она может слечь с простудой, и тогда ей придется ещё раз отложить рабочие дела и встречу с друзьями, — это будет только завтра! Сегодня, сейчас девушка думала только о том, какое это наслаждение — бродить по улицам Петербурга ранним августом, ещё не печалившим намёками на скорую осень.
Антон недовольно покосился на друга, по-детски радующегося начавшемуся ливню. Он искренне не понимал, что приятного в том, чтобы мокнуть под холодными залпами дождя, пачкать кроссовки и штаны в грязных лужах, в которые можно неосторожно вступить, задумавшись, и безвылазно сидеть в студии или офисе. Мужчину совершенно не радовала такая перспектива: он только прочувствовал потрясающее ощущение ночных прогулок по не спящему мегаполису, во время которых приходило вдохновение, а бандитские приключения уроженцев севера радовали его новыми сюжетами для песен, как матушке-природе срочно потребовалось обломать ему всё удовольствие. Он закатил глаза, когда увидел, как коллеги спешно засобирались, не имея никакого желания попасть под буйство стихии по пути домой, — лично Антон, с утра подумав, что это будет весьма благоразумно, добрался до студии на своих двоих. Теперь ему предстояло шагать до дома или ближайшей кофейни, не имея даже того, чем можно было бы прикрыться. Как только Тони подумал о том, что кто-нибудь мог бы его подбросить на машине, офис опустел. Иного пути не оставалось. Мужчина нехотя встал с кресла и, попутно подобрав с дивана сумку, покинул помещение.
Он ни капли не торопился, видимо, осознав безысходность своего положения — в любом случае промокнет до нитки. Лениво рассматривая яркие неоновые вывески магазинов на аллее, собравшиеся пробки перед не вовремя сломавшимся светофором, прохожих людей, несшихся на всех порах домой или старательно прятавшихся под зонтами, Антон размышлял над тем, соскучился ли он по такой погоде, или нет. Люди, огибавшие его, провожали мужчину удивленным взглядом, поражаясь его медленному шагу и отсутствию хотя бы рубашки над головой: только полностью намокшая майка и полосатые шорты, ещё с утра подходившие под его игривое настроение. Наверно, он всё же был рад первому за две трети лета дождю. Теперь не придётся изнывать от плавящей жары и нежиться под холодящим кондиционером, почти не спасавшим положение, — хотя бы один день. Тони завернул за угол, ступая прямо по лужам в не отличающийся от других обыденный двор Петербурга. В колодце, отражаясь от высоких глухих стен, эхом шумели капли дождя, словно что-то шептали, много раз повторяя сказанное. Мужчина подошёл к лестнице и, забравшись повыше, присел на пятую или шестую ступень. Он возвёл взгляд наверх, внимательно прислушиваясь к разбивающимся об окна, дома и асфальт потокам воды, пытаясь разобрать их спешный говор, словно зашифрованный на азбуке Морзе.
Шатенка уже разобрала пару фраз, кинутых тучами как будто невзначай: «не торопись», «принимай» и «живи». Она создала в своей голове яркий, прекрасный сценарий, который якобы должен был произойти с ней в самое ближайшее время, — иначе небо не стало бы с каплями дождя посылать напутствующие слова. Всё складывалось, как в самой сказочной книге, чарующей своей дальностью от правды и схожести с реальной жизнью. Всё, что ей оставалось сейчас, — ждать, пока с ней произойдёт чудо, которое Всевышний ниспослал ей, как избранной. Её настроение, до этого тягучей лужей распластавшееся, как и сама девушка на диване получасом ранее, на отметке ниже нуля, с каждым шагом шатенки норовило пробить потолок. Ксения отчего-то радостно улыбнулась: то ли великолепному окончанию не самого отличного дня, то ли своим мыслям, всё ещё продолжавшим создавать мир мечты. Она, сбавив темп своего быстрого шага навстречу приключениям, решила сделать небольшой перерыв, чтобы насладиться моментом, и вошла во двор прямоугольных домов, так неординарно заполнявших неосторожно оставленные пропуски между дворцами прошлых эпох. Сеня уже хотела пройти насквозь, выйдя по другую сторону колодца, но заметила одинокий силуэт какого-то молодого человека, скучающего, сидя на мокрой лестнице. Медленно приблизившись, она овладела его вниманием. Мужчина недоуменно уставился на промокшую насквозь шатенку, пытаясь понять, почему она здесь, а не греется дома, спасаясь от ледяного ливня, и что ей от него нужно.
— Сигаретки для дамы не найдётся?
Дождь продолжал тарабанить по стенам, звонко разбиваясь. В его шепоте явно были послания, которые за время пребывания в этом несчастном дворе Антон сумел расшифровать, — благо, ему было знакомо понятие «азбуки Морзе». Стихия так и твердила ему: «жди», «дерзай» и «живи». Мужчина отбросил глупые мысли, покачав головой. Он покопался в сумке и быстро выудил из неё чуть помявшуюся и немного намокшую пачку красного мальборо, классика в кинофильмах про бандитский Санкт-Петербург. Протянув сигарету девушке, Тони помог ей её поджечь, заботливо укрывая пламя от настойчивых порывов ледяного ветра и огромных капель. Он сам был не против насладиться никотином, поэтому решил разделить с незнакомкой ритуал, отданный губительной привычке. Затянувшись и медленно выпустив дым, Антон во второй раз посмотрел на шатенку, позволив себе разглядеть её более внимательно.
— Позвольте поинтересоваться, почему же Вы не спрятались от ливня? — на её губах играла искренняя, весёлая улыбка, манящая и заразительная.
— Август. За спиной — печаль и слабость, впереди — неизвестность и нечто необузданное, даже немного пугающее. Смысл так таковой, даже бытия, увы, отсутствует.
— Да Вы поэт. С такими мыслями, привычно, и входят люди в этот месяц, — её широко раскрытые голубые глаза были ясными, чистыми, без капли злого умысла за ними, завораживали, словно лазурное тёплое море, по которому так сильно соскучился мужчина.
— Быть может, Вы правы, — он невольно горько усмехнулся, смутившись своего пристального взгляда.
— Давайте на «ты»? Я Ксения. Сеня, если так будет удобнее.
— Антон. Или Тони, на твоё усмотрение.
Мужчина придвинулся к стене, заметив, как собеседница робко покачнулась вперед, желая присесть рядом. Над их головами почти что разрывался несчастный козырёк, изнемогавший от количества собранной в нём воды. Дым, выходивший наружу с тяжким выдохом, рассеивался долго, словно таял. Повисла тишина. Несколько печальная, глубокая, заполняющая всё пространство внутри души и тела. Тягучая меланхолия окутывала неожиданно замолчавших, вероятно, обдумывавших, зачем они представились друг другу. В молодом человеке было что-то крайне притягивающее для Ксении: татуированные сильные руки, пальцы, некрепко и устало державшие сигарету, занимательный стиль, близкий к её, и глаза, внимательные, дно которых она так и не могла нащупать. Девушка подумала, что невежливо было бы повернуться к нему и начать рассматривать его без зазрения совести, но не удержалась от того, чтобы не взглянуть на него украдкой. Антон, тоже решив вновь всмотреться в приятные черты шатенки, перехватил её нерешительный взор. Он усмехнулся, а Сеня, опустив голову, смущенно улыбнулась, почувствовав, как щёки её зарделись. Мужчина не понимал, что в ней, настолько нежное, знакомое до боли, тянуло его. Он перебрал в голове множество вариантов, как завести разговор, о чём её спросить и как выведать, встречались ли они раньше, но так и не дождался подходящего момента: девушка потушила окурок о торец ступеньки и, помедлив пару секунд, неуверенно встала со своего места. Почему-то она не хотела уходить, прощаться с молодым человеком — в голове всё ещё крутились фразы, прошептанные ей дождём.
«Не торопись».
Тони, кинув окурок в лужу, поднялся следом, поправив одежду и отряхнувшись. Он не хотел отпускать девушку так просто, прямо сейчас, чтобы никогда с ней больше не увидеться. Его не прельщала такая перспектива будущего — не просто так они оба зашли в этот богом забытый двор, даровали друг другу свои имена и разделили интимность процесса постепенной гибели лёгких, — курения, — видимо, работавшего для обоих неким спасательным кругом в водовороте их бурных жизней. Не бывает случайностей, все сценарии давным-давно кем-то написаны, проиграны и повторены тысячи, а то и миллионы раз, — всё это было нужно кому-то, похоже. Капли дождя, снова воспользовавшись азбукой Морзе, как будто бы подтвердили мысли мужчины, чётко отбив «не бывает» и «вперёд». Он вспомнил, как несколькими десятками минут ранее расшифровал другие послания, но отмахнулся от них, как от бредней.
— Сень, — Антон, выдержав паузу, спустился к девушке под самый край козырька и неловко спрятал руки в карманы шорт, — не хочешь погреться где-нибудь?
«Жди».
Он с непоколебимой покорностью глядел на то, как шатенка переминалась с ноги на ногу, явно обдумывая ответ. Мужчина не торопил её и был готов услышать разочаровывающий отказ и отмазки, мол, у неё работа, кот дома, одинокий и голодный, сериал недосмотренный…
— Почему нет?
«Принимай».
Ксения, впав в ступор, когда услышала неожиданное предложение, осознала причину своего нежелания оставлять этот приглянувшийся ей двор, собеседника, так нагло всматривавшегося ей в глаза, и козырёк, со ступеней под которым можно было умиротворенно вслушиваться в мелодию шумевшего ливня, не мокнув. Она, сама того не поняв, чарующе улыбнулась. Сердце мужчины предательски ухнуло, заставив ноги подкоситься. Антон нелепо ухмыльнулся и, как истинный джентльмен подставив девушке свою руку, пригласил её к выходу из-под их временного укрытия. Шатенка, поколебавшись от такой приятной, не обыденной вежливости, робко прикоснулась к его плечу, словно боясь спугнуть его своими холодными пальцами, с которых то и дело капала вода. Она посмотрела на него с искренней заинтересованностью, вглядываясь в резкие, но мягкие черты его лица. Молодой человек вновь перехватил её взор и чуть насмешливо, вопросительно изогнул бровь, словно знал, как сразить Сеню наповал.
«Дерзай».
— Как насчёт вина?
***
Небо прояснилось, тучи разошлись, оставив после себя мокрые дороги и многочисленные лужи. Солнце, выглядывавшее из-за деревьев, нежно грело, не оставляя и шанса замёрзнуть. Неспешная прогулка по медленно опускавшемуся в темноту, резко опустевшему Петербургу сопровождалась разговорами обо всём и ни о чём одновременно. В руке Антона болталась наполовину осушенная бутылка красного полусладкого, Ксения держала стаканчик, попрошенный в какой-то кофейне, который девушка, по своей неуклюжести, во время очередного приступа хохота чуть не обронила, пролив содержимое. Её смешило недовольство, в котором искажался мужчина, когда речь заходила про возраст и прелести юности, которую оба уже пережили, лишь иногда печально оглядываясь на минувшие дни счастья. Ему нравилось, как шатенка игриво поправляла почти высохшие волосы, чтобы они не запутались ещё больше, и обиженно дула губки, хлопая его по руке из-за неудачной оброненной шутки. Спонтанность порой тормозила, сбивала с ног и отбирала всякое представление о построенных планах, превращая их в пыль, но взамен давала прекрасный опыт, знакомства и диалоги по душам на берегу залива, откуда открывался прекраснейший вид на закатное солнце. Обо всём и ни о чём одновременно.
— Нет, — девушка покачала головой, отставив в сторону стаканчик и оперевшись рукой о мокрый песок, — август не такой месяц, каким ты его описал.
— Какой же он тогда? — Тони повернулся к ней и, наклонившись чуть ближе, словно силясь расслышать её слова, приподнял уголки губ.
Он заметил, как в её глазах отразились не только плещущаяся вода залива и красно-оранжевые оттенки неба, но и печаль, граничащая с настоящей грустью.
— Август — это когда ты перестаешь придавать значение всем волновавшим тебя ранее проблемам, — она вглядывалась в горизонт, — устаёшь доказывать свою неординарность, прелесть, прекращаешь твердить всем и каждому «о, посмотрите на меня, я же такой молодец!». В этом месяце не остаётся места на остроумный юмор, каким ты считал его раньше, чудачества и людей, которые ещё в июле были для тебя всем.
Шатенка повернулась к собеседнику, чуть подалась к нему, как это ранее сделал он сам, и одарила его умиротворённой, печальной, как и её взгляд, улыбкой, однако немного насмешливой, будто с некой издёвкой.
— Август придирчив и сух, говорит «нет» твоему энтузиазму и запалу энергии, с которым ты входил в лето. Настаёт время стихов Ахматовой и Есенина о неразделенной любви, горячего глинтвейна, подсчёта мелких дел, что остались с лета, всё веет осенними тоской и унынием. Мы собираем всю волю в кулак, чтобы стать менее интересными, не отсвечивать, и подавляем скопившуюся усталость, которую до этого не замечали целых два месяца. Откуда же брать силы на все начинания и дела, которые ты описал, м?
— От тех же людей, которые говорят тебе о стихах, глинтвейне и сухости августа, — Антон склонил голову и положил её на колено, поджав под себя ноги. — На месте ушедших возникают новые. Совершенно спонтанно.
— Быть может, ты прав, — шатенка невольно горько усмехнулась, чуть порозовев, когда ею овладело чувство, что её словно за что-то пристыдили.
— Сень, оглянись. Мы познакомились меньше двух часов назад, в каком-то дворе фрунзенского района, пешком, — он выделил это слово, — добрались до Финки и выпили уже две бутылки вина. Да, возможно, так, как ты описала последний месяц лета, есть на самом деле, но ты забыла ключевое предложение в своём монологе: август открывает двери для чего-то нового.
Ксения ничего не ответила, молча приняв поражение и согласившись со словами мужчины. Она вновь его разглядывала: подавленное, мрачное состояние испарилось, оставив после себя еле заметную толику меланхоличного настроения; умные и выразительные глаза заставляли сердце биться чаще, наращивая темп, а улыбка, не натянутая, настоящая, без доли застенчивости, зачаровывала. Девушка потянулась вперёд.
В голове был самый настоящий ураган. Она не понимала, что ею двигало, не знала причины и мотивов своих действий, и совершенно не осознавала, что только что произошло. В груди что-то стянуло, перекрывая доступ к кислороду, мысли спутались воедино. На лице всё так же играла лёгкая ухмылка, дразнящая. Сеня прикрыла глаза. Привкус вина и табака от недавно скуренной сигареты; запах спелой вишни от её губного бальзама, его дурманящий тяжелый одеколон; шум прибоя, изредка голосившие чайки и звон цепочек на их шеях, неожиданно столкнувшихся — всё это создавало такую идиллию, о которой девушка могла только мечтать, последние две недели сидя взаперти в четырёх стенах, давящих на неё неподъемной скукой и ленью. Антон был прав. Сеня не знала, что ждало её впереди, отчего становилось немного страшно: всякое, о чём она могла подумать, не имело смысла — это была лишь прихоть её собственных желаний и потребностей; нечто необузданное, таившееся в недалёком будущем, завораживало и заставляло передёрнуться от веющего холода и запаха прелости, сырости. Однако, к её удивлению, её это ни капли не волновало. Шатенка всё ещё придерживалась своего девиза: о том, что произойдёт завтра, она подумает только лишь завтра. Мужчина вновь оказался прав. Степень спонтанности сегодняшнего дня била рекорды и разрывала рамки представлений о том, что может произойти случайно, абсолютно непредвиденно. Не получится скрыть, что девушке это очень даже нравилось.
Нравилось так же, а может чуть меньше, чем чувствовать губы Антона под своими. Мягко их сминать, слегка покусывать, но при этом выдерживать временные рамки, чтобы молодой человек не посчитал её какой-то извращенкой, которая бессовестно развела его на вино и сигареты. Она прикоснулась к его щеке, робко, еле ощутимо, словно пытаясь доказать себе, что это не сон, не очередное помутнение её изнурённого разума. Улыбнувшись девушке в губы, Антон отстранился первым, прервав не такой долгий, как можно было подумать изначально, поцелуй.
— Я с самого начала знал, что в тебе есть нечто бунтарское.
— Ты о чём?
— Какой нормальный человек будет целовать незнакомца, с которым провёл меньше суток?
Ксения смущенно, несколько стыдливо отвела взгляд, чуть отвернувшись.
— Прости, — она прозвучала тихо, чересчур виновато, — я не знаю, что на меня нашло. Просто ты так сидел, у тебя такие глаза, улыбка, что я просто…
— Тебе не нужно извиняться и оправдываться.
Тони легонько провел рукой по её щеке и, мягко обхватив подбородок, заставил её поднять голову и посмотреть на него вновь.
— Знаешь, это было, наверно, одним из лучших спонтанных знакомств в моей жизни. Да и к тому же… — он обвёл большим пальцем её нижнюю губу. — Поцелуй мне понравился. И я хочу ещё.
Пользуясь замешательством собеседницы, мужчина взял инициативу в свои руки и приблизился к её растерянному лицу, улыбаясь. Он вновь поцеловал Сеню, более настойчиво, чуть потянув её на себя. В голове пронеслось множество мыслей и воспоминаний, чтобы в конечном итоге все из них остановились в одной точке — то, что он сейчас чувствует, не сравнимо ни с чем, что бывало до этого.
***
— Господи Иисусе, отлепись уже, — девушка страдальчески вздохнула, пытаясь выпутаться из крепких объятий Антона.
От свежести после прошедшего ливня не осталось и следа, и воздух поглотила всё та же духота, из-за которой становилось жарче, чем в обычный день, проведённый на солнцепёке.
— Отлепиться? Не ты ли сама не хотела отпускать мою руку всю дорогу сюда?
Наклонившись к шатенке со ступени повыше, Тони прижал её к себе, мягко, чуть навязчиво, но потому издевательски. Он оставил поцелуй на её макушке, виске и щеке, не в силах дотянуться до желанных губ. Они оба чувствовали ту лёгкость симпатии или даже некоторой влюблённости, о которой грезили долгие годы, утопая в мучительных и томительных попытках построить отношения. Все они рушились с крахом, и Ксения, как и Антон, пообещали самим себе посвятить время саморазвитию, карьере и отдыху. Однако, как известно, намеченный порядок действий и планы портит что-то спонтанное, такое, как длительная поездка, ссоры и ругань с кем-то, или же знакомство, непредумышленное, в одном из однотипных дворов Петербурга. Девушка не жалела о том, что не побоялась подойти и попросить сигарету, как Антон — дать ей её и пригласить её присесть рядом с ним.
— Ты говорила о стихах Ахматовой, верно?
— А ты решил блеснуть знаниями и прочитать мне один из них?
— Обижаешь. Конечно да.
Ксения задумалась о том, что когда-то думала о таком вечере, и буквально сегодня, во время дождя, строила свой воздушный замок из мечт и нашептанных каплями фраз, крепко засевших у неё в голове. Это походило на сценарий какой-то книги, любовного романа, — о таком грезят девушки всех возрастов, читая очередное произведение о сплетении двух душ воедино, сказку с счастливым концом. Шатенка не была исключением: она тоже хотела такой несбыточной, далёкой встречи, влюблённости с первого взгляда, трепетных касаний её нежной кожи, обжигающих поцелуев и слов о красоте её стана. Только вот предначертанный план судьбы никто не был в силах изменить, небесами было велено сложиться этому дню именно так, неказисто, непонятно и стихийно, поддавшись воле случая. Сеня мечтала о любви из книг и фильмов, о таких же неожиданных знакомствах и встречах, долгих разговорах о важном и волнующем, но вышло всё слишком правдиво, чересчур по-настоящему. Тлеющая сигарета меж её пальцами и шепот Антона, рассказывающего Ахматову над её ухом, были тому доказательством. На небе виднелись звёзды, и каждая из них сияла ярче другой. Полумесяц, нависавший прямо над их головами, словно раскачивался, стараясь подцепить одно из светил своим острым концом.
— Слушай, — внезапно обратилась девушка к молодому человеку, — ты знаешь азбуку Морзе?
— Только не говори мне, что ты тоже разбирала послания дождя, иначе мы оба будем походить на парочку двинутых на голову.
— Какие фразы ты смог понять? Лично у меня это было… — она вспоминала, чуть медля. — «не торопись».
— «Жди».
— «Принимай».
— «Дерзай».
— И «живи», — произнесли они в унисон, удивленно друг на друга повернувшись.
Разразившись в веселом хохоте, Сеня запрокинула голову, а Антон невольно наклонился вперед. Вновь воспользовавшись предоставленной ему возможностью, он мягко коснулся губ девушки, чувствуя, как она притягивает его ближе, обхватив руками его шею. Чувственный, нежный и такой сказочный поцелуй стал для них обоих первым предложением в новой главе жизни, начатой во второй половине августа, двадцать третьего числа.
Привкус вина и табака от сигареты, запах всё того же вишневого бальзама и одеколона с мускусом, лёгкий смех и чувствующиеся улыбки во время трепетных поцелуев и прикосновений — хотя бы ради этого стоило выйти из дома в ливень и знать азбуку Морзе.
«Живи».
