— Мирий! Тебя господин Галлий зовёт, иди быстрей! — прокричала писклявым голосом девчушка за калиткой.
Из дома же сначала донёсся глухой стук, тихие причитания, шуршание по полу и стенам, а после и появился сам виновник оклика на пороге. Небольшой, стройный, с бледной кожей и, словно, седыми волосами, что струились вдоль спины водопадом до поясницы. Видать, не успел привести спросонья их в порядок, а сейчас уже и некогда. На нём были не новые, даже больше похожие на тряпки, широкие льняные штаны, рубашка с чужого плеча, что говорили о себе закатанные рукава до кистей да широкий слишком ворот, а сверху балахон, за капюшоном которого скрылось лицо.
Мирий привычно подхватил сумку, что брякнула склянками внутри, перекинул через голову и протянул другую руку вперёд, дабы нащупать трость у двери. Привычный хват и аккуратный шаг вниз, по пяти ступенькам, дабы в тонких летних сапожках ощутить под подошвой гладь земли и двинуться вперёд к завывающей девчушке, что неймётся побыстрее отвести парня и идти дальше резвиться со сверстниками. Конечно, Мирий мог бы и сам пройти до другого конца деревни к Галлию, но была большая вероятность попасть под телегу на дороге или неудачную шутку парней, что уже должны были вырасти из своих шуток, но продолжали издеваться над слепым товарищем.
Да, Мирий уже давно смирился с тем, что с каждым годом зрение его подводит и чёткость восприятия мира утекает от него, словно песок через пальцы. Изначально это пошло ещё с пятилетнего возраста, когда Мирий проснулся, но не смог долго сфокусировать зрение на «звёздах», что приветствовали его каждое утро на потолке комнаты. Они были не такими чёткими четырёхгранными фигурами, а прям как на ночном небосводе, расплывчатыми точками. Он помнил, как они с папой и мамой рисовали их, как тогда изгваздались в белой краске и как отмывались всей семьёй, смеясь и дурачась. Но тогда он не обратил на это внимания, только за завтраком рассказав, что звёзды наконец-то ожили у него в комнате и стали как самые-самые настоящие! Как на небе! Мама с папой тогда поохали, поахали и поудивлялись наигранно, давая мальчишке похвастаться тем, чего ни у кого нет.
Вот только когда днём он убежал гулять со своими друзьями на озеро, тогда начались странности в его жизни. Поначалу не обращал внимание, когда рядом что-то маленькое пролетало, пробегало, а то и вовсе невесомо садилось на юные плечи. Но вот когда поворачивался резко, хитро или пытаясь вслед побежать неизвестному, оставляя друзей в недоумении, никак не мог понять, что же это или кто. Они преследовали его постоянно: на улице, дома, днём, ночью. И никак не получалось у мальчишки понять ничего, кроме расплывчатых теней разных оттенков. Днём-то ладно, можно отойти в сторонку, позвать или оставить кусочек хлеба, сыра или мяса у раскидистого дуба и подкараулить, попытаться увидеть. Да только ничего не происходило, но на следующий день неизменно исчезала еда. А вот ночью поначалу было страшно, до крика и слёз, когда в очередной раз над шкафом ярко загорелись две зелёные, колдовские точки, напоминающие глаза, а тьма сгущалась там сильнее где бы то ни было. Тогда по первой Мирий не спал в своей комнате, только с родителями и обязательно накрыв голову одеялом, ведь они преследовали малыша каждую ночь.
Но через год он перестал бегать в родительскую спальню, смирился и даже привык, что за ним постоянно наблюдают с различных углов и разного цвета глаза. Мирий рассказывал об этом и друзьям, и родителям, но если мальчишки только смеялись и шутили над чудным, то родители сначала успокаивали, мол, ничего там нет, мы же их не видим. А потом уже просто не верили, считая, что разыгралась фантазия у ребёнка после прогулок с ребятнёй, что повадилась пугать младшего. Поэтому решили нагрузить его учёбой. Мама раньше жила в большом городе, но когда женилась на отце, согласилась переехать, поэтому знала грамоту, могла читать и писать, даже считала, чем можно было гордиться в деревне, но использовать негде. Поэтому с шести лет Мирий учился также красиво и правильно писать, считать на примере денег или продуктов, читать редкие книжки, иногда обменивая старые у соседей на новые, которые ещё не успел прочитать вдоль и поперёк. И был даже рад маме за эти знания и время, ведь он больше не отвлекался на то, что видел боковым зрением.
В девять лет Мирий узнал, что мамы более не стало из-за болезни, что сгубила её и ещё треть поселения. Отец, Крой, выглядел ужасно, когда обнимал мальчика и с обречённой тоской произнёс те роковые новости. Мирий не верил, вырывался из рук родителя, звал, пытался вломиться в спальню матери, кричал и лил слёзы в отчаяние. Это его сильно потрясло, а пустые попытки что-то исправить слишком ослабили тело. Поэтому он и не заметил, как родительская дверь начала катиться влево, а глаза мерно закрываться, унося его сознание с собой. Новое пробуждение не принесло счастливых вестей. Мальчишка пролежал в горячке около трёх дней и тогда, при пробуждении, чувствовал большую усталость. Вот только и ещё одно он понял точно: дверь, что была расположена напротив кровати в разных частях комнаты, имела расплывчатые очертания, а мелкие вещи на столе и вовсе не желали быть сфокусированы. А вот на спинке стула, что был поставлен около кровати, сидело что-то пушистое, с две ладони в длину, и имело руки скрещенные впереди, ноги босые, но лица не имело. Только те самые зелёные глаза. Новый крик оповестил дом, что Мирий проснулся и вновь потерял сознание. Детская психика не была готова к тому, что видели его глаза, которое потихоньку теряли ясность вещей.
И вот сейчас к двадцати годам молодой человек почти полностью потерял своё зрение, различая только особо яркие цвета друг от друга и также точно большие вещи от более мелких, как те же дома от телег, деревья от кустов и тому подобное. Из-за потери зрения Мирий стал больше прислушиваться к вещам, обонять и осязать. Пока зрение не так сильно его подводило, он пробежал всю деревню и считал свои шаги, чаще всего сбиваясь со счёта, когда видел новых духов на крышах, пороге, калитках или вовсе в кустах. Некоторые даже говорили с ним, здоровались, зубоскалили, просили что-то или вовсе шли рядом. Мирий привык, что они стали для него не просто ожившими сказками, коими пугают детишек, а совершенно живыми. Так они и ходили по деревне, считали шаги и вместе запоминали да переговаривались.
Да только слухи по деревне долго не ходят и все знали, что единственный сын Кроя чудак, да ещё и подслеповат. Отец же ходил к их ворожею, единственному на всю деревню, прося, чтобы его сына вылечили, на что тот лишь пожимал плечами и говорил каждый раз одно и то же:
— Не наше это дело, Крой, воля богов такова. Рождён, дабы быть слепым.
И как же злился тогда отец, как ругался и бесновался. Поначалу даже напивался, горюя, что любимая жена умерла да ещё и отпрыск никакой. Но с утра даже слов таких не помнил, не то что воспоминаний об этом, а вот тогда ещё мальчишка всё помнил, всё знал и понимал. Молча уходил к себе в комнату, проводя по стенам и знакомым трещинам пальцами.
Тяжко вздохнув, Мирий открыл калитку, что жалобно скрипнула, вырывая его из нелёгких воспоминаний, что до сих пор причиняли боль. Происходило это не часто, но всегда в тот момент, когда Крой напивался в тёмной кухне, освещённой одной свечой и то, не всегда, и ворчал на свою судьбу. Тогда и чувствовал свою вину парень, хотя и знал, что от него слепота не зависела, да только кто же это пояснит и выбьет из дурной головушки, помимо самого её обладателя?
— Ну наконец-то! — сварливо выдохнула Аленсия, подхватывая под свободную руку парня, — Вот так и зови тебя, вечно копаться дольше будешь, чем идти.
— Конечно, буду, ведь вещи сами ко мне не придут по мановению руки, а искать их на ощупь… Попробуй, интересное занятие, когда делать нечего, — без обиды пошутил Мирий, обхватывая плечо девчушки.
— Извини, забываю об этом… Я… я не хотела!..
— Да ладно тебе, всё в порядке, я больше не чувствую боли, — подбадривающе улыбнулся парень, безжизненными глазами на неё взирая и начиная шагать по дороге. Вот только его шаг поправили немного правее, куда и следовало бы идти.
А вот насчёт слов Аленсии, кои так и не были сказаны, он и вправду не держал злобы или боли. Мирий уже привык, что уже как год живёт один, оставшись совсем без родителей и родственников. И ведь поссорились они тогда сильно с Кроем в очередном его пьяном угаре. Видно, отцу надоело кувшину с настойкой исповедаться, как богу, да пошёл в комнату сына. Что тогда двигало им — никто не знал, но парень проснулся от громкого стука в комнате и отборного мата отца. Тот запнулся о трость сына да распластался на полу. Мирий сначала хотел позвать отца, спросить, мол, что такое, что случилось, почему же он здесь? Да только то, что последовало дальше, и вовсе до сих пор снится ему в страшных снах.
— Ты — отродье тьмы! Ты убил мою Сайру! За что и поплатился перед Богом Кашем, он всё видит, он всё слышит! И я благодарен ему хотя бы за то, что сделал тебя слепым, а лучше бы и вовсе убил. Долго, мучительно и изводя, сводя с ума, чтобы и ты, сучья пакость, понял, каково, когда сердце не бьётся, а душа ревёт! Это всё из-за тебя! Лучше бы ты никогда на свет не рождался, убогий. — кричал раненым зверем на полу комнаты Крой, в безуспешных попытках встать с пола. Вот только пьяное тело плохо слушалось и с каждым предложением ноги да руки так и разъезжались, а матов становилось всё больше, а угрозы всё изощрённей.
Мирий не мог поверить, что его собственный отец желает ему смерти. Что во всех несчастьях винит его. Тогда парень только сполз с кровати, дабы судорожно руками отыскать на полу мужчину и попытаться помочь, хотя бы подняться или перебраться на кровать. Ощутив руку Кроя под своей, он хотел уже тянуть к кровати, что-то приговаривая, успокаивая, но это только больше разозлило пьяного и заставило вновь громко выругаться. Отец навалился всем телом на Мирия, заставляя того упасть на спину и приложиться затылком сильно к полу, теряя на мгновение и вовсе зрение, хотя раньше его не особо больше было. Чужие руки оказались на тонкой шее и начали сдавливать, перекрывая доступ к воздуху. Парень хрипел, просил, молил его отпустить, но затуманенный мозг Кроя этого не слышал, только безумно улыбался, слыша хрипы. Духи метались под потолком и по полу, пища и вереща, но не могли ничего сделать как взрослому, так и молодому человеку. Они только проходили через Кроя, призрачно кусали его руки, но живому этого было не ощутить.
Лёгкие жгло, сил оставалось всё меньше, Мирий уже считал, что ему никак не образумить собственного отца и он так умрёт. Но вдруг он увидел яркую вспышку, что заставило зажмуриться да напоследок вдохнуть воздуха, что огнём прошёл в его. Парень закашлялся, вновь глубоко вздохнул и вновь ещё хуже закашлял, переворачиваясь на колени. Понимание того, что он может дышать, затопило сознание. Он жив. Он не умер от рук последнего близкого человека. Вот только организм решил, что это слишком большое для него потрясение, из-за чего к гаркающему кашлю добавилось содержимое желудка на пол. Скудный, но ужин вывернулся из желудка ослабшего Мирия. Перед глазами всё плыло, даже шерстяной дух, по-простому домовой, метался вокруг юноши коричневой тенью. А остальные и вовсе верещали на своём языке над головой.
Только собрав остаток сил, парень сел подальше от того места, где его вывернуло, да облокотился тяжело на кровать, оглядываясь. Он так ещё и не понял, что это была за яркая вспышка, куда делся его родитель и почему это произошло. Стоило повернуться в сторону двери, как многое стало на свои места, но и осталось в памяти страшным мгновением. Его отец… Он видел его так же отчётливо, как и всех духов, что в количестве десятка собрались по своей привычке вокруг парня, гладя, урча да перебирая волосы. Но Крой не подавал признаки жизни. Широко распахнутые глаза казались стеклянными, утратившими свою искру жизни. Тело неестественно вывернуто, а рот открыт в безмолвном крике. И «смотрел» этот мертвец именно на Мирия.
А вот над самим телом стоял незнакомец, спиной к парню. Со смуглой кожей, развитым телом, низ которого прикрывала широкая ткань, оставляя вверх только в тяжёлых украшениях на предплечьях, плечах и шее. Чёрные волосы в простой косе покоились на левом плече. Но внимание больше было уделено вовсе не внешности незнакомца, а рогам, что дугообразно были загнуты назад, и светились золотом. А после уже и вокруг него золотыми хлопьями завихрился ветер, поднимая их всё больше и больше из неизвестности. Это напоминало магию, что однажды видел юноша в детстве, но поверить своим глазам не мог. Мужчина же сделал пару пассов над мертвецом и притянул к себе бледный голубой огонёк, что уместился на ладони. И только потом обернулся, поражая парня золотом раскосых глаз и мягкой улыбкой.
— Я не позволю кому-нибудь убить тебя, — глубоким, бархатным голосом отозвался мужчина, сжимая в своей руке огонёк, кой ещё раз мигнул ярко и исчез вовсе.
Мирий не мог понять, почему так хорошо видел этого человека. Как ему удалось рассмотреть его. И в голову даже не пришло спросить, откуда он взялся, ведь это точно не житель деревни. Тут все своих знали поголовно, да и странная одежда на нём была, не говоря уже о рогах. Слова так и застряли в горле, не желая выходить. Особенно после попытки убийства и того, что было сказано ему самому. Ведь он отродье тьмы, проклятый Богами. Из-за него умерла мама. А теперь и последний родитель. Он теперь никому здесь не был нужен.
Юноша настолько ушёл в себя от всего понимания, что даже не обратил внимания на чужие руки, что подхватили Мирия под колени и за спину, да подняли вверх, чтобы переложить на кровать. Возмутиться или что-то сказать он не успел, когда услышал перед накрывающим сознание сном только одно:
— Отдыхай, раенэ*, скоро мы вновь встретимся, — тихие, урчашие слова и лёгкое прикосновение к глазам и это всё, что Мирию удалось запомнить с той ужасной, но судьбоносной ночи.
Следующие дни Мирий пребывал в мутном беспамятстве, понимая, что его поили отварами, но проснуться сил не было. Тормошили, заливали в рот горькую жидкость и опускали вновь на подушку, чтобы провалиться в темноту. Проснулся через два дня, никого не увидев рядом. И в принципе ничего, кроме неизменных зелёных глаз под потолком, где должен был быть шкаф. Но там была только большая чёрная тень, вместо когда-то резных дверей.
Потом же, конечно, ему всё объяснил ворожей Галлий, что с ним произошло и в каком состоянии нашли. Отца предали огню без Мирия, ибо ждать было нельзя, а когда проснется парень — неизвестно, поэтому решили провести обряд без него. За что, собственно, был после он благодарен, ведь до сих пор не мог поверить, что это всё произошло взаправду. Видя заторможенное состояние юноши, Галлий решил его нагрузить работой и оставил ему в помощники по дому Аленсию, свою внучку. Так и продолжилась жизнь Мирия, проклятого дитя, как назвал его отец однажды, так и укрепилось в его сознании.
Работа была несложная, но самому Галлию проще взять уже готовое, дабы сразу приняться за обряд, ритуал, помощь или просьбу пришедшего, чем оставлять на неопределённый срок. Мирий однажды высказался дедушке насчёт этих духов, что видит и может с ними общаться, они ему помогают да и в принципе находятся рядом, словно преданная животинка. Галлий принял это добродушно и поведал, чтобы парень попросил поддержки у них в поиске трав, которые было необходимо собрать. Так и повелось, что заготовками снадобий, лечебных мазей и особых пахучих веников начал заниматься именно Мирий. За это он получать часть даров, что приносили ворожею, и стал за год стал хорошим помощником.
Но этот день отличался от других. С самого утра. Ночь выдалась странная, тревожная можно сказать даже, словно что-то внутри Мирия заставляло дрожать и собираться куда-то. В голове рой растревоженных мыслей не давал заснуть, из-за чего приходилось долго возиться, вошкаться и менять бока. Утро удалось поздним и с того самого оклика Аленсии. А ведь обычно он уже привык к этому времени допивать отвар трав и спокойно выходить. Сегодня же пришлось быстро соскочить с кровати, суматошно искать одежду, и перекусывать тем, на что указывал домовой, что-то бурча под нос. Если б не этот шерстяной дух, так и вовсе совсем остался без завтрака Мирий. Да так и побежал на выход, стараясь не подавать виду своей бессонной почти почти и достаточно позднего подъёма.
Аленсия на ходу рассказывала сплетни деревни и соседней, о чьей-то свадьбе, какое скудное приданое у невестки, но ей повезло, её полюбили по душе и это не оказывало отвержения у мужа, как сама девчушка тоже хочет найти своего единственного человека, выйти замуж за него и жить долго и счастливо. И пусть красивым будет, и богатым, и увезёт её далеко-далеко, и всё в том же духе. На эти слова Мирий лишь опустил голову, скрывая улыбку, что никак не хотела уходить, но смешки нет-нет, да вырывались, благо тихо. Иначе обидится на него единственный друг, вот худо точно будет.
— А ты как видишь свою невестку? Какая она должна быть? — с детским любопытством поинтересовалась она, немного потряся чужую руку.
— Я?! — вот уж чего не ожидал молодой человек, так такого вопроса ему. — Да кто ж такое проклятое дитятко возьмёт в мужья, окстись. Это если только мне кому в младшие податься и то, нос воротить будут, как узнают мой недуг, а то и вовсе шебутному какому подложат. Вот жизнь-то начнётся, врагу не пожелаешь.
— Не будь таким угрюмым! Как говорит папка: каждой твари по паре. И твоя найдётся, подожди только, — жизнерадостно закончила девчушка, поворачивая налево.
— Ага, всему своё время, — пробурчал Мирий, отпуская юную подругу и уже самостоятельно поднимаясь по семи ступенькам к дому ворожея.
Вот только не верилось ему, что кто-то и вправду захочет забрать себе такого человека, как он. Слеп, работать может только по дому и то, не всё сможет сделать самостоятельно. А все эти настойки и мази можно кому угодно поручить. А разговоры с духами? А странные домашние привычки, что переросли в обряды, которые до сих пор не понимает Аленсия да многие жители деревни? Кусочек свежего хлеба, каши мисочку или молока свежего оставлять за печкой, приговаривая: «Дедушка-соседушка! Кушай кашу да избу храни нашу». Или стоит только подойти к калитке, как парень стучится сначала, ждёт несколько секунд, оставляет со двора горстку сахара и только потом заходит, приговаривая: «Вот и тебе гостинчик, батюшка дворовой. Угощайся, не побрезгуй, мы к тебе со всей душой». Ну, или то, как он отправляется за сбором необходимых трав в лес, но всегда останавливается на окраине, прижимает ладони друг к другу и просит разрешения войти в лес, собрать то, зачем пришёл, и почему именно эти травы. То бишь от и до рассказывает, что собирается делать. При этом после своих слов вытаскивает из лукошка кувшинчик наливки ягодной да небольшую миску орешков, кланяется лесу и начинает свой путь. И другие мелкие присказки. Подобных обрядов давно никто из деревни не делает, только те, кто чтит духов по своей родословной. А Мирий только прислушивается к ним и соблюдает все правила, дабы ему легче жилось да общалось с этими существами.
Вот и сейчас, Галлий позвал его, чтобы тот отправился в лес за цветущим огнецветом, болиголовом ранним, чёрным коровяком, орляком и лапкой гусиной или, по-простому, лапчаткой гусиной. Этот небольшой список показался странным, ведь многие из этих растений имеют заживляющее свойство или при помощи работы сердца и крови. Значит что-то стряслось, раз придется ему лес в чащу леса. А количество и того пуще было, ведь вместо обычного лукошка ему в руки сунули достаточно большую корзину, что означало только одно. Надо поспешить. Мирий уже привык не задавать лишних вопросов и выполнять свою работу так, как того требует Галлий, без подробностей он не останется, на то есть Аленсия. Но вопрос всё же остался, когда парень выходил из дома: «Почему так много?»
— Я же только недавно готовил несколько склянок с общеукрепляющими настойками, кровоостанавливающими мазями и несколько десятков букетов для заварки восстанавливающих отваров. Нечисто что-то…
Но то были только мысли вслух, а ходу прибавить стоило. Да только без даров соваться в лес было дурным тоном, поэтому для начала Мирий направился домой за парой серебряных монет, несколькими медяками, заговорённым железным ножом да парой тряпок, во что будет заворачивать растения. Много времени на это не понадобилось, вот только путь до торгового дома Варшиных, торговцев в их деревни, добраться сложно, не напоровшись на стайку зарвавшихся сорванцов. То, чем закончилась последняя встреча с ними, парня заставила передёрнуть плечами и покачать головой, убирая нелицеприятные воспоминания.
— Делать нечего, в обход идти себе дороже да и дороги не знаю, духи вряд ли помогут, — вздохнул Мирий, задержавшись у стола и поглаживая по влажной голове водяного духа, что одобрительно забулькал, — Верно, нечего языком чесать, лучше просто идти на волю Богов, что случится, то случится.
Не шибко веря в свою удачу, парень переложил необходимое в корзину да, подхватив по свободную руку трость, вышел из дома, а потом и за калитку, попросив дворового приглядеть за домом. Путь до дома Варишиных был недолог, но неспешный, даже можно аккуратный, придирчивый шаг Мирия занимал больше времени, чем у любого другого человека. Но он не расстраивался, в своей медлительности никого не винил (а смысл?), а просто наслаждался тем, что «видел» он сам. Тяжёлый топот копыт с выхода торгового пути и ветер принёс яркие запахи заморских фруктов и овощей. Сила ветра проезжающей повозки дала понять, что она далеко не маленькая, что заставляло удивляться. Давно в их деревню не заезжали большие телеги торговцев, но, видать, и к ним на улицу пришёл праздник. За забором, вдоль коего шёл Мирий, кричали и смеялись ребятня, если смотреть по то удаляющемуся, то приближающемуся звуку. Да и если приглядеться к ним слепыми глазами, можно различить тени пятилетних детишек. Кстати говоря, у ног одной девочки так и вертелся призрак щенка, беззвучно тявкал, пытаясь привлечь внимания, но не получая того. Мирия эта картина тронула, он остановился и тихо свистнул. Так, чтобы привлечь внимание только щенка. И это получилось. Тот выпучил свои глазки-пуговки и понёсся к забору, чтобы через несколько секунд виться вокруг уже его ног.
— Что, хвостатый, не видит тебя хозяйка, да? — парень присел на корточки, чтобы почесать псинку за висячим ухом, — Ну, нечего печалиться. Думаю, она тебя помнит и любит, но слишком рано пришёл твой час.
Щенок пару раз на слова только тявкнул и резко вывернулся из-под рук, чтобы резво закрутиться вокруг себя, плюхнуться на шерстяную попку, вновь вскочить и запрыгнуть в корзину.
— Эх, непутёвый, со мной собрался? — на что получил быстрое виляние куцего хвоста, — Ну, пошли, коль уж умостил задницу там.
Да так и пошёл дальше Мирий ещё тридцать семь шагов по прямой, иногда поглядывая на чешущуюся, да довольную псинку. Такой компании давно не было, видать, недавно помер да не по своей воле, иначе не задержался бы тут. Но и Аленсия не говорила ничего про смерть щенка в деревне, обычно ведь такую новость не удержишь за зубами, все за всеми следят. Муторно стало на душе от мыслей, чем же животина не угодила хозяевам.
От размышлений парня отвлёк тихий рык. Вздрогнув телом, Мирий проверил щенка да чуть рот не раскрыл. Источником звука был щенок, а его настороженный взгляд был устремлён вперёд. Духи более восприимчивы к эмоциям людей, они читают их, впитывают и относятся к также, как и к ним. И тут лучше устранить источник раздражения прежде, чем призрак собаки сможет на доли секунды материализоваться да напакостить.
— Тш-ш, ты чего, маленький? — остановившись у угла поворота к торговому дому, парень хотел погладить псинку, но его прервал зычным тоном.
— О-о, вы только глядите-ка! Чудной вышел из своей норы и даже не боится! — гром хохота обрушился на Мирия, давая понять, что это те, с кем меньше всего хотел бы встречаться сейчас, — Может повторим наши игры?
-Хнор, сейчас нельзя, батько ждать не будет, шкуру спустит только в путь, — друг Хнора, Лакор, пробасил строго, но после слишком сладко добавил, — Вот сейчас отнесём инструменты, поможем в кузне и поиграем обязательно. Ты же нас дождёшься, касатик?
Мирию не понравились эти слова. Они не предвещали ничего хорошего. Сжав покрепче зубы да корзинку в руках, он свернул и побежал, что было сил. Знал, что за ним пока не пойдут. Знал, что по возвращению домой к нему заявятся. Но бежать из собственного дома никуда не мог, только днём и то, в лес. В прошлый раз он грязно высказывали свои мысли на его счёт. Кто, как и сколько раз. Трогали там, где сам себе Мирий не позволял даже в мыслях. Тогда его спасло только то, что бабушка из двора во время вышла, соседка одного из парней, да обругала последними словами. Что она там говорила, парень не помнил, но очень вовремя ускользнул да также, как и сейчас, припустил ходу, натыкаясь руками и ногами на калитки, углы и камни. Зато до дому быстро добрался да в нём и спрятался.
А сейчас остановился только у двери Варшиных, дабы восстановить сбившееся дыхание. Трость была утеряна на том же повороте, но это было последнее о чём думал он. Надо быстрее закупиться необходимыми дарами и идти к лешему, просить входа в лес и благополучного поиска. Но предательская дрожь в теле из-за страха не уходила.
Вдохнув и выдохнув пару раз, Мирий постучался в дом, ожидая домочадцев. Прошуршала трава еле слышно с левого угла дома. Повернул туда голову Мирий только тогда, как его позвал женский голос:
— А-а, Мирий, здравия тебе.
— И вам не хворать, Цирея, — облегчённо выдохнул парень, понимая, что разговор за дары будет с ним вести жена торговца, а не он сам. Глава Варшиных не особо любил слепого, стараясь поскорее прогнать. А вот Цирея к нему была снисходительна и поддерживала редкие диалоги. Она родилась в одной из тех семей, что чтили духов. Бывало спрашивала, как наладить отношения в домовым, если он обиделся, попросить защиты для зверья у дворового, либо же успокоить банника, что разгулялся в своих шутках. Да и благодарила свежеприготовленной едой, зная, что монет Мирий не берёт за такое дело.
— Что, опять ворожей погнал в лес за травками? — добродушно поинтересовалась женщина, отворяя дверь да позволяя заходить гостю.
— Верно, только придётся глубже в лес уйти, мудрёные травы выдал, что-то надвигается видать, — парень остановился у входа, протягивая вперёд корзину, — Можно как всегда, к Лешему?
— Конечно, я тебе с собой ещё положу, — что-то тихо стукнулось несколько раз об стол, а после и корзина из рук исчезла, как и голос Циреи приглушился, — Да вот, два дня назад, пекарка с главной площади в горячку свалилась. Захворала, а от чего — никто знать не знает и ведать никто не ведает. Вчера вечером вроде ей получше стало, как Галлий отпоил её и наставления дал, а сегодня помощник кузнеца также точно слёг. Не кажется тебе ничего, малёк, ох, не кажется.
Последние слова Мирий едва услышал, а после и понял, что ушла в погреб женщина за наливкой, да вот новость о такой болезни заставила нахмурится. И не зря ночь ворочался, чувствовал, что беда идёт. И травы, что просил Галлий, для более сложных отваров понадобятся. И что ж за хворь такая пришла к ним?
Решив оставить думы на прогулку в лесу, Мирий услышал мерный шаг женщины, возвращающейся к нему.
— Держи, — ручка от корзины ткнулась в ладонь, — За дары монеты я взяла, да неси аккуратно, там ещё несколько осталось. Да и тебе положила на перекус, не всё же по лесу ходить голодным волком. Найди поляну где потом, покушай, а то и так тонок и звонок.
— Благодарю, Цирея, обязательно поем, — широко улыбнулся молодой человек, забрал корзинку, на верху коей умостился тот самый щенок, да пошёл в сторону леса, выйдя со двора.
— Да хранит тебя Каш, а ты нас, — тихо прошептала вслед ему Цирея, нервно сжимая в руках полотенце. Чуткое сердце сжалось от боли на секунду и продолжило свою работу. Она видела в Мирие не чудного слепца, а того, кто их спасёт или добьёт.
Сам же молодой человек отправился к выходу к лесу, коим чаще всего пользовался. Там и народу меньше ходит, и травы ближе расположены. Только в некоторых местах холмы бывали, по ним, бывало, катались люди, зазевавшись. Но эти места Мирию повезло обходить, не попадаясь. Поэтому и сейчас прошёл довольно быстро к стройному пролеску, а его уже встречала травница, помощница Лешего. Небольшая, с юный колос высоту, девчушка. Зеленоватая кожей, волосами цвета сочной травы. Такой же дух, как и остальные, коих видит парень.
— Здравствуй, Муравушка. Передашь деду своему весть, по что пришёл я, да дары мои ему? — Мирий опустил сначала корзину на землю, а после и сам на колени пред дивно кивающим духом.
Да, сколько бы он не думал, но духи приходились ему по душе более, чем живые люди. Да те же призраки хоть и пакостили бывало, подшучивали над слепцом, но не так жестоко, скорее играючи, аки котята, коим скучно. Понимали просьбы молодого человека, сами тянулись к тому, кто видит их, передавая особые сообщения своим родным. Кто верит, кто нет, но это уже не его дело. Он мог спокойно уйти подальше в чащу и слушать переливчатое пение пташек с верхушек древ, стрекотание в высоких травах насекомых, тихий шелест листьев, что были зажаты меж мощных губ лосей и других обитателей леса.
Так под привычный слуху лесной шум Мирий рассказал то, зачем его отправили в такие дали, выставил перед духом свои дары, оставив себе пару лепёшек, вяленого мяса да небольшую бутыль воды. Ну и, конечно же, щенка, что сидел тихо, завидев духа. Когда всё было оставлено, девчушка проговорила переливчатую фразу на лесном языке, спрашивая разрешения Лешего. Так бывало и парень знал, что пока ответа нет, то ходу тоже нет. А коль отправишься раньше дозволения, то не поздоровится, ведь только на вид Муравушка — маленькая красивая девочка. Покров под ногами каждого слушается её не хуже, чем и лес её дедушку. В первый раз живым ещё вернёшься, а во-второй лучше не ходить да не попадать под очи светлые, кто знает, что может случайно произойти?
Недолгую тишину разрушил оглушительно близкий стук дятла, что расположился на крайнем деревце. Муравушка радостно захлопала в ладоши, прыгая аки ребёнок. Пёс лишь коротко заскулил, испугавшись, но быстро успокоился, когда парень легко погладил меж ушек. Белесые, тонкие корни потянулись из земли, оплетая собой дары да затягивая их в землю, дабы передать хозяину леса. Некоторые особо молодые корни ластились к Мирию, обнимая собою щиколотки.
— Благодарю тебя, Хозяин леса, что впустил, — он склонил голову в знак почтения, а после блеснул глазами на девчушку, — Соскучилась, маленькая?
— И ничего не маленькая! Мне уже сто двадцать три… — воскликнул дух, но быстро дополнила: — Да. Ты же останешься ненадолго? Хотя бы чуть-чуть! Ма-а-аленькую песенку спой моим росткам, пожалуйста!
— Обязательно, — Мирий с тихим смехом поднялся с земли и погладил духа по голове, едва касаясь, — Но всё же ты маленькая.
Муравушка только надула свои щёчки и исчезла, как и корешки, что вернулись обратно в землю, давая молодому человеку проход в лес за необходимыми ингредиентами.
Долго Мирий не возился в лесу, потратив лишь треть дня на всё необходимое, но ведь мог и дольше. Так однажды, в первые месяцы обучения, ходил и день, и два, но таки находил и приносил корешки да стебельки. Сейчас же пришлось повозиться только с болиголовом, что расположился в низине оврага, да коровяком, что рос в «семье» вербаскума, цельзия, атаман-травы. И ведь все похожи, да токма различны по количеству лепестков да лечебными свойствами. И если коровяк помогает в сочетании с огнецветом, то с цельзием — отличный яд без следов, но с отчётливым кислым запахом. Так и пришлось посидеть, пересчитывать лепестки у каждого растения да выкапывать с корнями, поддевая ножом.
Вот и сейчас шёл по протоптанной тропинке, напевая недавно услышанную песню, под нос. Щен бегал меж деревьев недалеко, радостно потявкивая. Весёлая мелодия легко ложилась на язык, слова оставались на подкорке сознания, а игра то вверх, то вниз нот, вызывала интригу и любопытство. А сможет ли он также, как то удавалось молодым девушкам? Сможет ли также быстро и точно перебирать их своим голосом? Наверное, это-то действо его и увлекло на весь путь до алоди, к коей и стремился Мирий, дабы отдохнуть перед отправкой домой. И даже не хотелось думать, что может его там ждать, помимо Галлия.
Когда под ногами перестали хрустеть опавшие сухие ветки и стало слышится только шуршание трав, парень очнулся от переливов песни и поднял голову. Обычно при его приходе всегда под лучами солнца над поляной порхали лесные духи. Маленькие человечки и тонкими, словно хрусталь, крыльями. Они завораживали своим полётом и иногда разделяли трапезу с ним, после напевая песни для ростков Муравушки. Но в этот день что-то пошло изначально не так…
В середине поляны кто-то лежал, спиной к Мирию. И он видел этого человека, также чётко, как и щенка рядом. Пёс поводил чёрным носом из стороны в сторону и громко тявкнул. По вилянию хвоста, Мирий понял, что опасности этот человек не несёт, но что-то скреблось в сознании, что-то знакомое, что не давало покоя. А ближе подходить он не решался. Опять же из-за этой настороженности. А вот человек, заслышав посторонние звуки, по-кошачьи выпрямился, расправляя широкие плечи, сел на траву и только после обернулся, сверкнув глазами из-за плеча. Знакомым золотом глаз.
— Боже… — из ослабевших пальцев выскользнула корзинка, рухнув на призрачного щенка. он не ожидал такой подставы и обиженно убежал вперёд.
Мирий узнал эти глаза. Он узнал эту смуглую кожу, длинную чёрную косу, что свободно покоилась за спиной. Эту чёртову улыбку перед сном того ужасного дня, когда остался один. Когда сам мог не выжить.
— Узнал-таки, Мирий, — бархатный голос вырвал парня из ужасающих воспоминаний, заставляя посмотреть на его обладателя. Человек, или уже не человек, уже полностью развернулся в сторону парня, а вокруг его рук кружил щенок. Пёс пытался ухватиться за чужие ладони, забавно подпрыгивая и клацая небольшими клычками в нескольких сантиметрах от длинных пальцев. Тихий звон украшений на груди укрывал поляну, когда их обладатель посмеивался от выходок животинки. И теперь уже не духи завораживали своими танцами, а это существо. Могучее, как воин, но сейчас такое ласковое в игре. Юное сердце пропустило пару ударов, но вернулось трепетным трепыханием. Кровь прилила к лицу слепца, когда щенок устал прыгать за ладонями и взялся за набедренную ткань, став тянуть её на себя с рычанием.
— Кхм, — прокашлявшись и отведя взгляд, Мирий всё-таки двинулся с места, дабы собрать всё то, что выпало из корзины, — да, я… я вспомнил вас. Но что Вы тут делаете?
— Ну как же «что», отдыхаю, — мужчина пожал плечами, словно это очевидный ответ, на кой приходится давать ответ, — Люди меня утомляют, вот и приходится искать укромное местечко и в нём от них прятаться. Разве не так?
— Да, Вы правы, — попеременно сжимая то левой, то правой ладошкой ручку корзинки, согласился Мирий, внутри терзаясь вопросом: подойти таки к нему и щенку или лучше уйти домой? Вот только от последнего варианта пришлось тяжко вздохнуть, ведь его уже ждали. Он знал это точно. И он их не увидит.
— Не надо на «Вы», не люблю, когда ко мне обращаются как к старцу, — фыркнул мужчина по-детски и похлопал рядом с собой, — проходи. Я ж, вроде как, занял твоё место. Ты ведь частенько здесь останавливаешься?
Парень лишь кивнул на вопрос, аккуратно продвигаясь вперёд. То, что это существо с ним было дружелюбно сейчас, никак не соответствовало с тем, что было в прошлом. Это были будто две разных личности под одной личиной. Если сейчас мужчина казался спокойным, улыбчивым и шутливым, с коим приятно находится в одной компании, то тогда это был зверь под обличием человека. Или сама смерть. С той хладнокровностью и безэмоциональностью ничего не могло сравниться. Это было заметно в глазах, когда он повернулся к юноше. И именно тот взгляд всегда снился в кошмарах перед тем, как Мирий вскакивал с кровати с немым криком. наверное, поэтому и сейчас с большой опаской он садился на расстоянии вытянутой руки от вновь прилёгшего знакомого незнакомца.
Но как ни странно, мужчина больше ничего не спросил и не сказал, словно задремал сразу же, как юноша стал копошиться в своей корзинке. Ведь голод не тётка, ждать не будет, а в животе уже бурчит. Конечно, это немного пристыдило парня, но не заставило отказаться от еды. Да и ногам надо дать отдохнуть, ведь после не особо продолжительной нагрузки они начали гудеть. призрачный щенок тоже, будто повторил за мужчиной, подобрался к их парочке поближе да плюхнулся на своё мохнатое пузо, дабы поспать. И так они отдыхали. Это нравилось Мирию, просто сидеть, кушать хоть и не свежую, только из печи еду, но тоже вкусную, слушать лесных жителей. Время для них словно сжалилось и остановилось. Когда парню было также хорошо и спокойно в последний раз? Когда не надо никуда бежать, договариваться с духами о необходимых травах, выполнять их последние желания? Не надо прятаться от Хнора и его компании. Но ведь и незнакомец тоже не был «белым и пушистым». Он убил на его глазах отца. Да, после того Мирий думал всё-таки об этом и понимал, что если бы не он, то и не жить бы парню на белом свете. Но иррациональный страх всё равно присутствовал. Но даже с ним было более спокойно и тепло, что с теми задирами, что с каждой встречи делали подлянки всё более изощрённей и гнусавей.
— Не хочу домой… — тихо, под нос, на грани шёпота и безмолвия проговорил Мирий, наблюдая, как из ближайших кустов выглядывают духи. Сбоку послышался шорох.
— Ну, так не иди, — повернувшись на бок, предложил мужчина, подперев голову рукой, — Никто не заставляет идти, если, правда, только тебя там не ждут родные да близкие, любимые.
— Хех, родные и близкие… — парень печально усмехнулся, опуская взгляд туда, где должен был увидеть руки, а в них последнюю лепёшку, что предназначалась для духов. — Кто ж меня там ждём? Уродливого такого, слепого и ни на что негодного. Вон, только за травами отправлять и то, с опаской. Вдруг яд принесу, а не ягоду.
— Слишком кардинально к себе относишься, — строго проговорил мужчина, хотя до этого бархат голоса был нежным, — Ты тоже считаешь себя уродом? Только из-за того, что не видишь?
— Конечно же! Я ни черта не вижу, даже элементарно самостоятельно не могу делать домашние дела по дому, из-за этого многое приходится делать Аленсии, а не мне, как единственному хозяину дома. — возмущённо проговорил Мирий, из-за эмоций даже сжав в ладошке лепёшку и разбудив щенка.
— Тише, распугаешь духов, — мужчина положил свободную руку на ближайшую коленку руку, призывая повернуться к нему, — Хорошо, ты не видишь, ты считаешь, что из-за этого ты урод. Но если задуматься, то ты ведь не слеп, ведь так? Что ты перед собой и вокруг сейчас видишь?
Мирия хватил ступор. Он же объяснил ему очевидное, что практически абсолютно не видит людей живых, животных, убранства дома. Но почему же незнакомец привязался к этому. Нахмурившись, парень таки попытался приглядеться к своим рукам, сжатых в кулаках, к лепёшке, что оказалось в одном из них, да к той же коленке, на которой чётко видел чужую большую смуглую руку. Взгляд скользнул выше по ней на тяжёлые украшения, рельеф мышц, волосы в косе, где, если приглядеться, можно увидеть каждую волосинку. А после и вовсе к лицу. Раскосые глаза в красивом обрамлении ресниц, чёрным, как смоль, бровям. Прямой нос, широкие скулы. Тонкие губы в лёгком изгибе улыбки. И это всё так же отчётливо, как и тогда, в детстве, когда его носил на руках отец и была возможность также, на таком же расстоянии рассмотреть его лицо.
От этого занятного занятия парня отвлёк лесной дух, что сел на его руку и стал дергать за лепёшку, пытаясь оторвать себе кусочек. Поняв, что только что слишком долго рассматривал своего собеседника, Мирий покраснел и резко отвернулся от мужчины. Духов ведь надо покормить, а то не кормлённые тут летают. А ему ещё обещание для Муравушки надо выполнять. А он тут засмотрелся на красавца. Вот только этот мужчина лишь шире улыбнулся и попытался скрыть свой смех. Занимал его этот малыш, ох, как занимал.
— Так и каков будет твой ответ? — таки вернул тему он.
— Я всё также слеп, вот и всё, — упрямо повторил Мирий, уже на автомате отрывая небольшие кусочки и протягивая их подлетающим человечкам, — Да, я вижу духов, я вижу жителей леса, дома, улиц. Да тех же призраков. Но из-за этого я ещё более чудной, нежели нормальный. Этого не должно было быть. На то боги их и создали своих помощников, чтобы они невидимо помогали, оберегали или творили возмездие. Чтобы было равенство сил в мире. А то, что простой человек их видит — не естественно. Так не положено.
— Кому как, а богам лучше видно, что должно жить, а что умереть, — задумчиво пробормотал незнакомец, укладываясь на спину, ведь рука затекла в том положении.
— Вот и ты тоже, — неожиданно резво отозвался Мирий, всем корпусом разворачиваясь к мужчине и наклонившись над ним, — ты ведь не человек, но и призраком тебя язык не повернётся назвать. Ты можешь тоже, что и люди, но и видеть тебя я могу. А люди? Люди могут тебя видеть? Кто-нибудь из деревни?
— Какой любопытный и умный мальчик, — хмыкнул мужчина, протягивая руку к его голове, — Верно молвишь. Не человек, но и не призрак. Могу забрать жизнь, но, знаешь, я могу её и вернуть, возродить из пепла. Так кто же я таков?
Мирий замер: то ли от странного ответа и такого же вопроса, то ли от прикосновения пальцев сначала к волосам, а после и к коже виска, кружа по нему пальцами. Но загадка была интересна. То, что мужчина не скажет сразу же ответ, плескалось в его глазах озорным огоньком. Тогда же кто он может быть таков? Так же могущественен, как былые волхвы, но также и опасен, как хищный зверь. Ответ не шёл сразу в голову, а массаж головы вряд ли этому способствовал, более отвлекал. Но приятно отвлекал. Давно чудному не доставалось простой ласки. Успел соскучиться по ней.
Лесные духи же, докушав угощенье, стали напевать свою песнь, собираясь вокруг пары, что так красиво и гармонично смотрелись вместе со стороны. Но их никто посторонний не увидит. Также не увидит и то, как позади своеобразного круга их летающих человечков с земли поднимались такие же золотистые хлопья, какие однажды видел парень. Вот только мужчина его хорошо отвлекал, лишь жалея, что не может так сразу во всём признаться и забрать с собой. Не время. Их час ещё не пришёл, а искушение большое было.
Но всему приходит конец. Как песни духов, так и незамысловатой ласки. Мирий не сразу понял, что случилось, когда открыл глаза, что невольно закрылись. Ответ так и не пришёл, песнь не была заметна, но обещание было выполнено. А мужчина и вовсе уже стал подниматься с насиженного места.
— Извини, Мирий, но мне пора, — он протянул парню руку, дабы помочь подняться.
— А, да, точно, к Галлию надо поспешить, совсем же туго в селении, — Мирий поблагодарил и поспешно встал, вот только руку свою сразу забрать из другой не смог. Он испугался поначалу, да так и посмотрел на своего собеседника.
— Тише, я не сделаю тебе больно. И другому не позволю, — незнакомец погладил его запястье большим пальцем и пристально смотрел в глаза, — Но ты должен будешь прийти через три дня сюда же и дать мне ответ.
— Зачем? — удивлению не было предела, но любопытство таки высунула лицо.
— Можно сказать, от этого будет зависеть жизнь твоего селения и тебя в целом, — медленно, словно нехотя, но тем не менее твердо ответил мужчина.
— Хорошо, я… Я постараюсь, — ошарашенно проговорил парень, не понимая, как ответ на загадку будет действовать на несколько десятков людей. Ладно на него, а люди здесь причём? — Подожди, а как звать-то тебя? Ты моё имя знаешь, хотя тут тоже есть вопрос, откуда, но не это важно. А тебя как величать — и не знаю прямо.
— Всему своё время, раенэ, — по-доброму усмехнулся мужчина и отошёл на несколько шагов назад, чтобы через несколько секунд и вовсе исчезнуть с поляны.
— Ну, вот, опять это странное «раенэ». Не дали ответ на вопрос, так ещё и обозвали, что ж за дела-то, буркнул парень, забирая корзину с земли да уходя с поляны.
Так всю дорогу до селения Мирий и размышлял насчёт такой странной загадки, её последствий и, как бы не хотел признавать парень, о чужих руках, что так нежно касались его. Они не дрожали, как у некоторых селян, когда нечаянно прикасаются или хотят привлечь внимание. Они не были грубыми, как бывало толкают или бьют слепого, просто за то, что он не такой, как все. Что он такой чудной. Они были другими. И от такого же чудного существа, как и он сам. И тому было много подтверждений. Чего только стоят шикарные рога и золотистые глаза незнакомца. Только теперь они уже запомнились с теми озорными огоньками, а не с холодом, от коего хочется спрятаться.
Так бы и размышлял Мирий, не выходя из своих мыслей, но вечерний гул людей вырвал парня из дум. Ведь ещё к Галлию идти, отдавать травы да домой пробираться окольными путями или просить Аленсию сопроводить, как бы унизительно это не было. Сейчас хотелось жить. Если раньше было всё равно и больно, то ныне уже нет. Что-то внутри разожгло огонь и интерес ещё одной встречи с тем мужчиной. А значит надо продолжать жить. Так с радостной улыбкой Мирий и прошёл через селение, иногда подзывая щенка, что увлекался погоней за домашней животиной.
— Заходи, — хриплый старческий голос ответил чуть приглушённо на постукивание.
— Я принёс то, что вы просили, проверьте, — парень нащупал ближайший пустой табурет, прислушиваясь к шуршанию и шагам Галлия в другой комнате. Обычно ворожей не уходил из главной залы, если только не был занят приготовлением сложных зелий для слишком энергозатратных обрядов. Видно, сейчас именно этим и занимался он, раз в воздухе едва чувствовался запах шиповника и чертополоха.
— Да-да, сейчас-сейчас, — заторможено и как-то задумчиво отозвался тот, не обращая внимания на принесённое парнем. Это заставило парня поволноваться, ведь на обычное поведение Галлия это не было похоже.
— Простите, но что-то случилось? Может я могу чем-то помочь? — да, примерную причину он понимал, из-за чего ворожей в таком состоянии, но хотелось бы больше подробностей, дабы убедиться или опровергнуть свои домыслы.
— Да, к сожалению, случилось. — старик-таки прекратил что-то молоть и звук шагов стал приближаться к Мирию, — Видишь ли, пошёл я давеча к Ульяре, что замечательные мясные пироги делает, хворать стала. Отпаивал настоями, мазями растирал да смотрел её душу на хвори. И ничего нет, никаких очагов поражения в душе, если бы была какая порча или сглаз, но и на теле язв нет. Вот простуда токма, да гаснет на глазах, сереет и жизнь по крупицам ускользает, как сквозь пальцы. Грех на душу взял, ворожил над ней, передал пару жизней домашней животины. Муж ейный сказал, что от них не убудет, главное, чтобы Ульяра жива была. — тяжело вздохнув, Галлий присел напротив Мирия в старое кресло и продолжил, — Только самое печальное, что она выздоровела, но так только кажется. На её душе остался отпечаток ритуала и жить не долго ей, лет десять, если вновь не провести его…
— Но на этот ритуал же необходимо помимо огнецвета, нужны ведь ягоды кизильника раннего и лепестки сон-травы! Они же не растут у нас, ягоды так точно, — ошарашенно, неверяще проговорил парень, стараясь успокоить себя внутренне. Да, Мирий знал этот ритуал. Да что там знал, он видел его, когда ещё мог хотя бы немного нормально видеть. Ведь так хотели продлить жизнь его матери, когда та резко начала угасать. Отец был в отчаяние настолько, что отдал ворожею почти всю их животину, но чтобы хоть как-то её спасти. И у заморских торговцев за несколько золотых из потаённого мешочка выменял пару ягод. Но тогда не удалось, не то количество ягод. Ошибёшься на одну — и человека не спасти.
— Верно, мальчик мой, всё верно молвишь. Так и вытянули Ульяру из рук смерти, так вслед за ней начал хворать мальчишка в кузне. Эх, — махнул рукой ворожей, что почувствовал по движению воздуха Мирий, — до сих пор боремся за его жизнь. Да пусть благоволит нам Каш!
На несколько минут воцарилась кромешная тишина, в коей угадывался только редкий шум с улицы да их дыхание. Тут-то Мирий и понял, что предстоит тяжёлая работа и его присутствие рядом с ворожеем. Сам ворожить он не мог, но что-то поднести, сделать настой или же попросту поддержать старика — только так и остаётся помогать. Да наблюдать за смертью, что шаг за шагом ходит позади. Играясь, то забирая чужие жизни, то таки оставляя. До поры, до времени.
— Что ж, — хлопнув себя по коленям, стул из-под Галлия звучно скрипнул, давая слепцу понять, что тот встал с него, — Давай-ка ты мне поможешь, работы много собралось…
Да так и засели безвылазно ворожей со слепцом в доме, разводя бурную деятельность настолько, что никого не видать было, даже духов. Они видели, как корпели эти люди над своими рецептами да зельями, мешать не желали, а пакостить и того паче. Изведут ещё на тот свет, а пожить с людьми ещё хочется. Всю ночь сидели, разбирали принесённые травы, смешивали в котелок над очагом соки ягод да настоенные воды, мололи в каши с приговорами. Мирий несколько раз чуть не засыпал, но заставлять себя держаться и продолжать готовить порошки да зелья. Да и думать, где же в этот сезон взять ягод. Ведь никто не знает, заболеет ли кто ещё после того парнишки. А вот внутри всё сжималось, как в большой болезненный комок, отсчитывая минуты до чего-то.
И вот заря начала занимать небосвод. И Галлий с Мирием уже закончили свои приготовления. Парень уже был готов и за столом заснуть, лишь бы уже наконец-то провалиться в объятия Морфея. Но это помешал отчаянный стук в дверь и зов о ворожее. Слишком неожиданно, слишком громко для Мирия, что тот свалился со стула на пол. А вот Галлий, каким бы не казался старичком, достаточно резво подбежал и выслушал страдальца. Если бы только Мирий мог иметь зрение, то увидел бы, как старик напрягся всем телом, а кожа побледнела. Всего пару слов бросил он страдальцу и закрыл дверь, чеканным шагом пройдя обратно в дальнюю комнату и начал быстро собирать сумку.
— Мирий, мне понадобится твоя помощь, так что хватит рассиживаться на полу и собирайся, ещё один больной с такими же признаками, как и у тех двух, что забрали от смерти.
Холодный, ровный тон Галлия не предвещал ничего хорошего. И слова только подтвердили опасения слепца. Боль изнутри усилилась на мгновение и оставила на пока что в покое, давая знак, что ещё вернётся. Ведь один больной — исключение, два — совпадение, а три — предвестник… А вот Мирий понял только сейчас, что означали слова знакомого незнакомца. Это было начало конца.
***
Три дня прошли ужасно, если не сказать, что хуже. На сон времени практически не было, как и на еду. Но последнее хотя бы помогала соблюдать внучка ворожея, Аленсия, буквально заставляя этих двоих съесть по булочке или пол плошки супа между настоями зелий. Отдохнуть толком не удавалось, каждый час бегая по домам селян да борясь за жизнь каждого. Стоило тогда, в тот день, подумать, что помощник кузнеца будет не первым, не последним, как следующими была целая семья, что не выходила из дома целый день. И только сердобольная бабушка-соседка заметила неполадок, растрясла своего сына непутёвого, дабы проверил. И всё. Закрутилось так, что и не понять, кого ещё есть возможность спасти, а кого уже нет. И сколько сил уходило, и как запасы трав кончались не по дням, а по часам.
И ведь каждый раз, когда Мирий входил в чужой дом вместе с ворожеем, то слышал лишь молитвы Богу Каше, о его милосердии к простым смертным и дать хотя бы ещё немного времени пожить на белом свете. Молитвы не менялись из дома в дом. Если бы Мирий не знал её, то сейчас за эти дни мог выучить и рассказать слово в слово. Но то ли Каш имел своё понятие о жизни, то ли думал о чём-то другом, но не каждому давал ответ на молитвы утвердительным результатом. Парень стал чаще замечать, как на улицах стало больше духов ушедших людей. Как они пытаются приткнуться к живым, кричат, плачут и не понимают в большинстве случаев, что уже никто, кроме чудного слепца, их не увидит.
Всё это видеть и ощущать Мирию было грустно. Да, раньше некоторые из тех людей, что ушли из жизни, не очень хорошо относились к нему, но не такой судьбы хотел для них парень. Возможно, за это-то им и воздалось свыше, но это было слишком жестоко. Благо, что безвинных, по отношению к нему, было больше и они хоть не полностью, но выздоравливали. Тогда и сам слепец тихо, после каждого ухода от очередного больного, благодарил Каша и оставлял дворовым дары, дабы также продолжали охранять своих хозяев от зла.
Но даже если со зрением у парня было всё недостаточно хорошо, то на память он не жаловался. Абсолютно. И едва смог выторговать у ворожея небольшую прогулку под предлогом, что дособирает травы, кои уже успели закончиться. И попробует уговорить духов леса или Муравушку на то, чтобы хоть немного подарили ягод кизильника. Их-то в основном и не было, что усугубляло положение их селения. Галлий не хотел отпускать парнишку, ведь у них итак достаточно больных, да и выглядел он не лучшим образом от усталости и бессонницы. Но и ответить на слова его было нечем, ведь правду молвит. Поэтому с камнем на сердце таки отпустил. Но упустил одно: обещание, дабы вернулся раньше рассвета, ведь уже смеркалось.
Но понимание этого для ворожея пришло поздно, когда Мирий уже бежал вслед за призрачным щенком. На свои воспоминания, где находится та поляна, парень не рассчитывал, понимая, что в его состоянии запросто запутается и потеряется. Ладно бы ещё бы не спешил или прихватил с собой трость или палку какую, но не было времени. Ему надо успеть до конца этого дня прийти на поляну и дать ответ. И, скорее всего, он будет глупым и слишком преувеличенным, но только в это хотелось верить сейчас. И, наверное, не только из-за состояния селения. Тот ком в груди с каждым днём приносил всё больше боли. Заставлял тело дрожать, когда он приходил в дом больного и видел — не жилец. Поэтому попросил щенка коротким путём отвести туда, где они встретили мужчину. На что тот лишь тявкнул и побежал резво вперёд.
Бежать оказалось недалеко, но эту дорогу Мирий не знал, ведь раньше не ходил ей, а к поляне приходил окольными путями. Из-за неизвестности пути он и завёлся парой царапин на лице, несколько раз спотыкался о неровности дороги, коей, скорее всего, и вовсе не было, да синяками на коленях, когда таки падал. Но всё равно пришёл. Выйдя из-за кустов, что окружали поляну, он только и смог, что шатко дойти до середины поляны да свалится на колени, тяжко дыша.
— Я… ха-а-а… я-а знаю ответ, — пытаясь выровнять дыхание, Мирий упёрся руками в землю и хрипло говорил в пустоту, ибо знакомого незнакомца ещё не было или и вовсе ушёл, так и не дождавшись, — Чёрт возьми, я знаю, кто ты!
Но ничего от слов парня не изменилось, даже наоборот, будто замерло и безлунная ночь вошла в свои права. Даже Муравушка не вышла поприветствовать своего знакомого, словно испугавшись чего-то или кого-то. Ведь просто так Леший не даёт прохода в свои владения. Наказание за сим действует всегда. Но не сегодня. Не сейчас. Всё катилось коту под хвост. И даже всегда весёлый и резвый щенок едва слышно поскуливал, привалившись бочком к телу слепца. Но не до того ему было. Парня разрывало изнутри болью. Из-за него умерла мать. Из-за него был убит отец. Из-за него, как он считал, теперь страдает селение от этой неизвестной, пугающей и смердящей болезни. Просто потому что такой чудной не должен был рождаться на этот свет. И слёзы горячие, что вырвались наконец-то из мутных глаз, крупными каплями падали на траву. Копились они слишком долго. Того самого чёрного дня.
— Ы-ы-а-а… Да покажись ты уже, Каш! — по-детски, навзрыд заревел Мирий, поднимая голову к небу. И тут-то яркая вспышка и застала врасплох парня, заставив его зажмуриться. Даже для него свет был слишком ярок в почти кромешной тьме.
— Молодец, мой хороший, — бархат знакомого голоса вновь окутал разбитого парня, заставляя повернуться в его сторону, — Ты справился.
Мужчина стоял на расстоянии вытянутой руки от Мирия и так искренне улыбался, словно говоря: «Ты смог через это пройти». Тугой ком в груди парня оборвался окончательно, но уже не принося боли, только облегчение и новый поток слёз. Слишком многое скопилось за эти дни. Да за последние годы тоже. Мирий только и смог протянуть руки к Кашу, ища той ласки, что почувствовал не так давно. Мужчина обнял парня, поднимая с земли да утирая его горячие слёзы. Как бы он не хотел этого делать, загадывать такой загадки на жизни людей, но и выбора у него не было, ведь надо дать прочувствовать и потерять всё, дабы обрести что-то новое.
Слепец успокаивался долго, вдоволь отдав тишине ночи все переживания, боль и чувства, лишь иногда вздрагивая в чужих объятиях. Тёплые широкие руки гладили его по спине и спутанным волосам. Сам же он что-то тихо напевал, стараясь привлечь к себе внимание парня да успокаивая мерным тоном песни. Все проблемы стали отходить на второй план под эти звуки, а усталость дней давала о себе знать, забирая сознание парня в царство Морфея. И Мирий бы подумал, зачем и для чего он так потянулся к этому существу, что так подействовало, но на это не было ответа. Просто хотелось, как и в их вторую встречу, увидеть его, почувствовать прикосновение, обнять и не отпускать. Если бы не те происшествия, что ходят вслед за их встречами, то парень уже бы понял, что им вело, но пока что ничего в голову не приходило.
— Мирий, ты пойдёшь со мной? — тихий голос полный затаённого ожидания и неуверенности на несколько секунд ворвался в уплывающее сознание слепца.
— Люди… в селении. помочь надо… — копошась в руках Каша, парень отодвинул в сторону массивную цепь и пристроил голову на чужой груди.
— А если они все выздоровят, пойдёшь? — с нежностью мурлыкнул мужчина, позволяя уставшему делать с ним так, как тому хочется. Слишком долго он хотел хотя бы подержать его так, у себя на руках.
— Да, — широкий зевок и причмокивание, — с тобой пойду.
И только после этих заветных для Каша слов парень и вовсе провалился в сон, уже не замечая, как вихрь золотистых хлопьев кружит вокруг их пары. Как радостно сияют такие же золотые рога бога и ослепительно светятся рога. Щенок, про которого в порыве чувств и разбирательств вовсе позабыли, лишь в последний момент успел вцепится в набедренную ткань мужщины и вместе с ними и вовсе исчезнуть из мира живых, забирая за собой и ту страшную болезнь. Никто бы этого не заметил в эту ночь, только когда бы начали выздоравливать люди и их жизни ничего не угрожало. Но Галлий подскочил от яркой вспышки и выглянул в окно, где всё также было темно. И только вздохнул старик грустно.
— Благодарю. Надеюсь, ты обретёшь счастье, Мирий, — в небо проговорил ворожей, закрывая створку и раздумывая, где же взять ещё одного помощника.
***
***
Утро встретило Мирия ярким лучом в лицо, не давая больше нежиться в объятиях Морфея. Давно он так не высыпался, словно не ночь проспал, а несколько суток точно. И проснулся не от звонкого голоса Аленсии, что заходила каждый день за ним, поторапливая. Ведь Галлию вновь нужны травы, кои растут только в чаще леса, а идти и найти их может только он. И сейчас тоже, надо собираться и выдвигаться… Но тут-то и подскочил с кровати парень, яркими вспышками вспоминая всё то, что происходило за последние дни. И всё равно подсознание не давало ответа на один вопрос: где он сейчас находился. Широкая мягкая кровать не шла в сравнение с его небольшой кушеткой с старым матрацем в его доме. Оглядевшись, он и вовсе выпал из реальности. Он видел светлые стены большой комнаты, где и находилась чужая кровать. Около неё оказалась тумба, на коей стоял кувшин с водой да стаканом. В окне на правой стене видел был шикарный сад с плодоносными деревьями и разнообразием цветов и запахов. У левой же стены притаился шкаф с ростовым зеркалом и дверью. Ещё одна такая же была на противоположной кровати стене. Так ещё и в ногах притаился щенок. Но уже не призрачный, а вполне живой, что можно было видеть по блестящей шёрстке и мерному посапыванию.
— Что здесь происходит…
То, что сейчас у него в голове, творилась полнейшая каша, и так было видно по изумленному лицу и диким глазам, что так и оставили свой серый, но полный жизни цвет. Наверное, если бы не открывшаяся дверь с левой стороны, то Мирий и вовсе бы начал истерически смеяться, думая, что умер. Но из-за двери вышел Каш в полотенце на бёдрах и ещё одним вытирая голову.
— Добро утро, раенэ, — и вновь тот улыбнулся своей шикарной улыбкой. Парень сообразил только то, что мужчина был в душе, ведь то, что сейчас видел, заставляло краснеть, аки помидор. Мужчина не стеснялся своей наготы, наоборот, даже показывался со всех сторон, потягиваясь и приближаясь к кровати.
— Где я? — но любопытство о своём местонахождении всё же было больше, чем соблазнительная картина, из-за чего одеяло было подтянуто вплоть до груди.
— Ты в моём мире и, собственно, в моей спальне моего дома, — усмехнулся тот, садясь рядом с Мирием.
— И как я тут оказался?
— Вчера ты прошёл до конца обряд возрождения и дал согласие на то, чтобы пойти за мной, чем, собственно, и подтвердил истинность наших душ.
— Какой обряд? Какое согласие? Истинные? — с каждым вопросом голос парня становился тише и тише, а взгляд затуманивался, — Ничего не понимаю.
— Хорошо, — Каш прилёг на бок лицом к Мирию, вновь подперев голову рукой, — Помнишь мой вопрос о своём зрении?
— Да.
— Помнишь свой ответ?
— Тот, что такие, как я, не должны жить, потому что могут видеть того, чего не должны? — парень решил тоже лечь, чтобы полностью видеть лицо Каша и его глаза, где и таится правда.
— Верно. Вот только ты отгадал мою загадку и теперь знаешь, что ваш мир под моим покровительством. Но я не единственный бог. Нас целый пантеон. Здесь, мы почти такие же люди, как и вы у себя. И мы также чувствуем, выражаем эмоции и любим. Только со вторыми половинами у нас всё плохо, — вздохнув, мужчина замолчал на несколько секунд, рассматривая внимательно слушающего Мирия и продолжил, — Поэтому у нас есть обряд Возрождения. Каждый в своём мире отдаёт половинку своей души и отправляет в путь. Никто не знает, куда она прилетит, в ком возродится и как повлияет на избранника, но будет три встречи и тяга обоих будет велика. Но расплачиваться придётся смертному. Ему необходимо полностью потерять родных и близких людей…
— И этого нельзя никак избежать, да? — перебил его Мирий, придвигаясь к мужчине и заглядывая в глаза.
— Да, это неизбежно, — Каш поджал губы, сожалея, что не мог предупредить своего мальчика об этом, а также тихо сглотнул, рассматривая трогательные голые плечи и грудь.
— Значит это не моя вина в смерти матери?
— Ни в коем случае, даже не думай об этом, — парень даже улыбнулся слегка такому тону мужчины, видя, что тот говорит правду, — Но из-за того, что твой отец пытался тебя убить, мне пришлось срочно вмешаться. Прости, я бы сделал это незаметнее и тише, если бы он не разбудил тебя раньше. — рука бога легла на щеку мальчишки, ласково гладя, — Потом же надо вновь встретиться со своим раенэ, чтобы познакомиться, поговорить, понравиться. И загадать загадку о своей принадлежности. И это опасная игра, ведь не все угадывают правильно. Отличительных особенностей от других существ достаточно мало, а показывать свои способности и подсказки нельзя. Также в это же время приходит и мор в сёла и города, где поселился избранник, заставляя его страдать. В твоем же случае было необходимо, чтобы ты окончательно потерял зрение после всех тех смертей, на что пришлось наглядеться и твое моральное составляющее было полностью разбито. И это было сделано. И я благодарен тем людям, что читали молитвы мне, наставляя тебя именно на ту мысль, что ты и выкрикнул в ту ночь. Ты был разбит, но возродился, как феникс из пепла.
— А что случилось с людьми из селения? — пока что только это волновало парня, вновь вспоминая тех духов, что видел у домов умерших.
— Я забрал болезнь вместе с тобой и теперь им ничего не грозит, — Кашу не понравился грустный взгляд Мирия, поэтому он обнял парня и прижал к себе, целуя в макушку, — Только не смей себя винить в их смерти. Я ведь тебе обещал, что не причиню боли, и никому другому не позволю этого сделать.
Тихий шёпот уже не успокаивал, а больше рождал в Мирие неизведанное чувство жара и смущения от такой двоякой, по его мнению ситуации. Руки свои он решил пристроить на груди мужчины и едва ощутимо водил по ней руками, ощущая крепость мышц и мягкость кожи. Мужчина что-то ещё говорил про обряд и то, что они по их законам являлись почти супругами, но парень будто и вовсе заново рассматривал мужчину и удивлялся его красоте. Ему нравилось в Каше всё. И это всё хотелось погладить и потрогать, поцеловать каждый участок, но врождённая стеснительность не давая сделать это так нагло. Поэтому всё, что себе мог позволить парень, так протянуть руку к голове мужчины и прикоснуться к так и манящим рогам. Они оказались бархатными, с золотистой шкуркой, хотя издалека и выглядят гладкими. Восхищённый вздох не удалось сдержать, как и убрать руку не захотелось. Только погладить. Ещё немного. Ещё чуть-чуть.
— Ты меня соблазняешь, мой хороший? — мурлыкнул мужчина, сжимая бока парня и только пальцами поглаживая поясницу.
— Что? Нет! Ты… ты что такое говоришь… Я… мне просто захотелось их потрогать… Нельзя, наверное? — смущению и неуверенности уже не было предела, но эта стеснительность только заводила Каша.
— Можно, тебе ещё как можно, — с лукавой усмешкой мужчина приподнялся на руках и навис над совсем покрасневшим парнем, — тогда и я тебя потрогаю немного. Позволишь?
Голос с хриплыми нотками заставлял табун мурашек бежать вдоль спины и тёплой волной прокатываться по телу, останавливаясь где-то внизу живота. Парень на такой вопрос ничего не ответил, лишь посмотрел чуть обиженно из-под ресниц и взял прядь чёрных волос в руку, чтобы после поднести к лицу, вдохнуть их запах и поцеловать. После такого простого, но возбуждающе-невинного действия Каш не выдержал и поцеловал парня. Сначала чисто прикоснулся к губам, давая выбор, отстраниться или нет. Но когда едва дрожащие ладошки Мирия легли на смуглую шею, то дальше Каш не дал выбора, просто страстно целуя. Врываясь в его рот языком, исследуя, вовлекая чужой неумелый в страстный танец. А руки так и блуждали по телу, до коего наконец-то смогли добраться и изучить каждую его частичку.
Мирий не был опытен в таких делах. Да что там говорить, у него никогда и не было даже поцелуев в щёчку. Но Каш были слишком притягателен. Наверное, эта история про истинность душ была верна и правдива, ведь никогда он не чувствовал такого желания касаться кого-то, обнимать, тереться и быть ближе, когда уже и некуда. То, как его целовали, полностью заставляло Мирия отключиться от реальности и отдать ведущую роль своему партнёру. Было слишком хорошо для того, чтобы пытаться забрать инициативу, коей и не хотелось. Широкие ладони были словно везде: то они ласково гладили бока и живот, вырисовывая что-то пальцами; то уже тёрли соски, иногда сжимая; а то и вовсе опускались ниже живота, дабы приласкать парой движений член, но и уйти также быстро. В такие моменты Мирий всхлипывал, приподнимая бёдра, просил вернуть обратно. А Каш играл. Он поцелуями перешёл от припухших красных губ, что издавали слишком сладких звуки, на шею, оставляя там свои поцелуи-метки. На грудь, лаская соски-горошины, что стали после массажа более чувствительными. На плоский живот, прихватывая иногда зубами кожу, но не сильно.
— П-пожалуста… ха-а… Каш, — Мирий прикрывал пол лица рукой, но просил разрядки. Сладостные муки были хороши, но напряжение внизу живота не давало этим насладиться.
Каш же судорожно вздохнул, заставляя мысленно себя держаться. Мирий, его мальчик раскинулся на белых простынях совсем нагой и беззащитный, с разведёнными коленками, яркими метками на шее и груди, прибухшими губами и сосками. А на конце члена, что стоял в боевой готовности, уже собралась капелька предъякулята, кою так и хотелось слизать. И подразнить своего милого. Но надо же и под себя его ещё подготовить, чтобы обоим было хорошо и они наконец стали супругами. Поэтому мужчине пришлось отвлечься, чтобы достать ароматическое масло из тумбочки и разогреть в пальцах.
— Потерпи немного, раенэ, — Каш поцеловал нетерпеливого парня, убрал его руку, что хотела приласкать себя, и стал гладить колечко мышц. Пока только массируя, круговыми движениями. После он сместился вниз и под затуманенный взгляд Мирия вобрал головку члена в рот, вместе с этим аккуратно вводя первый палец. Тугие мышцы сначала плотно сомкнулись вокруг первой фаланги, но когда член вобрали полностью, тогда они расслабились, впуская полностью палец. Растяжка была долгой. Каш не хотел причинить боль своему дорогому мальчику. Поэтому под конец довёл его до пика и проглотил всё семя, пока Мирий пытался прийти в себя после оглушительного оргазма. И даже не сразу понял, что в него входит что-то побольше, чем три пальца, коими до этого разрабатывали. Аккуратными, плавными толчками мужчина потихоньку входил в парня, стараясь сдержаться. Узость и жар упругих стенок сводили с ума, но и наслаждение своего партнёра было больше. Поэтому когда Мирий вскрикнул на последний толчок, Каш остановился. Давая привыкнуть к своему размеру.
Несколько минут парню потребовалось, чтобы привыкнуть к распирающему чувству изнутри и только после, увидев всё старание бога, погладить его по щеке, улыбнуться и прошептать:
— Продолжай…
Поначалу размеренные, на пробу толчки всё увеличивались и с каждым разом входили под разными углами. Мирию оставалось лишь сдерживать болезненные стоны, но останавливаться себе не позволил.И ему не позволит. Но очередной толчок под иным углом выбил весь воздух из лёгких, заставив широко раскрыть глаза и взглянуть в золото напротив. Мирий не понял этого чувства, но это была не боль. А вот Каш лишь предвкушающе улыбнулся, вновь сделал движение под тем же углом, выбивая громкий стон, и всё. Далее как с цепи сорвался. Оставалось только слушать сладострастные стоны и выкрики. Видеть, как два тела сплетаются в любовном танце и как хватаются друг за друга. Как удовольствие течет в крови обоих и напряжение разрядки нарастает. А когда всё-таки приходит, то и вовсе заставляет зажмуриться до цветных кругов перед глазами и ощущать мини-фейерверки оргазма.
Да так и свалились оба на кровать. Каш только и успел, что выйти из потерявшего сознание парня, повернуть к себе, напоследок поцеловать и провалиться в сон, точно зная, что теперь у них впереди целая вечность вместе. Он нашёл то, что так дорого и сердцу, и душе. И сделает всё, чтобы стать тем же для его дорогого раенэ.
