Самый удачный поворот

Его звали Майкл. У него были большие темные глаза и высокие скулы, а открытая и приятная улыбка так понравилась Фениксу, что он без раздумий написал первым: «Привет, ты любишь бейсбол?». Ответ пришел меньше чем через минуту. К бейсболу Майкл относился положительно и болел на «Нью-Йорк Янкис». Феникс ответил, что предпочитает «Техаских рейнджеров», но согласился, что «Янкис» в этом сезоне тоже показали себя хорошо. Еще Майкл любил фильмы Тима Бертона, хороший бренди и виндсерфинг-то время Феникс даже заподозрил в нем бота, которые крутились в чате, чтобы подогревать интерес пользователей, но очень быстро понял, что по сторону экрана живой человек. Через приложение они переписывались совсем недолго — почти сразу обменялись номерами. К выходным Феникс понял, что созрел для личной встречи. На работе был тяжелый день, и он вдруг осознал, что совершенно не хочет возвращаться в пустую квартиру. И приглашать кого-то тоже не хочет. Дело было даже не в том, что Феникс стеснялся скрипучего лифта, с трудом поднимавшегося на четвертый этаж, скромной кухни и балкона, на котором мог разместиться только один человек (и то боком) и с которого открывался головокружительный вид на пустырь. Просто балкон, кухню и пустырь он готов был делить только с близкими людьми. К тому же ему невыносимо хотелось отдохнуть: от судов, от расследований, и окружающих в целом. Феникс выудил мобильный и помедитировал немного на пустой экран. Ладно, допустим он торопит события, с другой стороны — а чего тянуть. В его профиле на сайте было указано «не ищу серьезных отношений» и система просто не могла подобрать ему партнера мечтающего взять кредит на дом, завести котов и состариться вместе. И все же он начал свое сообщение с извиняющейся ноты. «Я понимаю, что это немного внезапно, но я хочу встретиться. Как ты смотришь на то, чтобы провести вечер с потенциальным продолжением? — написал Феникс. — Сегодня в девять вечера, отель «Полуночная роза». Название дурацкое, но там довольно уютно. Если согласен, я сейчас скину координаты, это за городом. Номер и ужин — с меня». «Полуночная роза» была удовольствием не дешевым, особенно с его-то доходами. Но Феникс почти не тратил деньги на себя, поэтому мог позволить себя красивый жест. Тем более Майкл уже нравился ему весь, не только улыбка. А еще космический ценник сводил к нулю вероятность встретить кого-то из знакомых. Феникс не стеснялся того, что время от время спит с малознакомыми мужчинами — в конце концов потребности есть потребности, против природы не попрешь, просто не готов был отвечать на миллион вопросов. В том, что они будут, он даже не сомневался. Телефон тренькнул ближе к вечеру. Колдовавший над ужином Феникс — он уже успел смириться с тем, что ему прокрутили динамо — вздрогнул и пролил масло мимо сковородки. Какого черта? В прошлом месяце в агентстве был полный штиль в плане клиентов и они спасались от скуки по своему. Феникс по десятому кругу пересматривал старые комедии, резался в приставку и потихоньку разбирал захламленную кладовку — Майя решила, что там будет комната для медитаций. И она даже пыталась помогать — первые полчаса, а потом отжала у Феникса его новый смартфон и ушла с ним на диван. К вечеру Феникс вынес почти весь хлам, а Майя ухитрилась сменить язык интерфейса на корейский, словить вирус, облепивший весь экран рекламными баннерами и настроить индивидуальные звуковые сигналы для каждого контакта. Вирус Феникс в конце концов победил с помощью Ларри, языковые настройки тоже удалось откатить обратно, а со звуковыми сигналами он париться не стал — с ними было даже удобнее. И сейчас он изо всех сил пытался убедить себя, что этот человек никогда не писал ему сообщений, и не было никаких оснований делать это сейчас. Но в висках стучало осознание какого-то попадалова. Феникс быстро разблокировал телефон, перечитал последнюю переписку и коротко выругался. Одна буква. Он ошибся всего одной буквой, а Майлзу Эджворту прилетело предложение потрахаться. Феникс сел на диван, борясь с искушением выкинуть телефон в окно, а самому прыгнуть следом. Человек, который придумает, как отменить уже отправленное сообщение станет миллионером. Он представил, как Майлз откладывает в сторону бумаги, как на его лице проступает презрительное выражение и как он с ядовитой улыбкой набирает что-то вроде: «Отправь сообщение тому, кому оно предназначалось и ради бога, купи себе очки — есть шанс, что судья сочтет это признаком зарождающегося интеллекта. Хотя я бы не рассчитывал, ты уже наработал себе определенную репутацию, Райт. А теперь она работает на тебя». Феникс тяжело вздохнул — ладно, он заслужил этот позор — и развернул сообщение. Прочитал его. Моргнул, поднес дисплей к лицу и снова пробежался глазами по буквам. « Я знаю, где это, был там пару раз,— писал Майлз,— раньше десяти не могу». Феникс вскочил и задумчиво прошелся по пустой спальне. В голове было тесно от мыслей. Лучшее что он мог сделать — признаться в том, что сообщение было адресовано другому, даже начал набирать сообщение, но что-то остановило его руку. —Ты тоже не понял, что это было, да? — обратился он к Чарли. Фикус, переехавший в квартиру потому что окна офиса выходили на солнечную сторону, и летом в конторе стояла страшная жара, хранил таинственное молчание. Феникс почесал затылок. —Итак, друг мой, давай откинем все невероятное, и то, что останется — и есть истина. Он мог не понять, что это от меня? Они с Майлзом обменялись телефонами после дела DL-9 и вроде даже как-то созвонились один раз, на день рожденья Феникса, но разговор вышел скупой и какой-то неловкий. Феникс тогда подумал, что хорошо бы им встретиться лицом к лицу, и для разнообразия не в зале суда, а в каком-нибудь баре. Посидеть, выпить, поговорить. Познакомиться заново. Но предложить встречу он так и не решился, а потом Майлз на целый год исчез за границей. Феникс думал (или опасался?) что он пустит там корни, откроет свою практику, купит дом в пригороде, может быть встретит кого-нибудь — и исчезнет из его , Феникса, жизни уже навсегда. И был почти счастлив, когда снова увидел в зале суда его недовольную физиономию. — Да ни черта он не мог. И потом — сорвался бы он в лав-отель по первому зову не пойми кого? — продолжал рассуждать Феникс,— Ну, или я чего-то о нем не знаю. Он посмотрел на часы. Стрелка подбиралась к восьми, поймать такси вечером —это задача со звездочкой. Надо было решать — начать собираться, если он не хочет опоздать, или… Феникс распахнул шкаф. Никаких или. Он сам все выяснит — на месте. И если понадобится, оплатит Майлзу бензин и потраченное время. Он снова открыл переписку и, не оставляя себе времени на сомнения, напечатал ответ: «В десять так в десять, все равно у меня завтра выходной. Давай тогда рядом с центральным входом. Там справа рядом с беседками есть скамейка с уродливыми лебедями. Встретимся у лебедей?» На экране отразилось лаконичное «Хорошо». Феникс вытер выступивший на лбу пот и выудил свою парадную рубашку, которая конечно же оказалась мятой. Вот это он попал. * Майлз приехал раньше. Выбираясь из такси, Феникс увидел на парковке его красный спорткар, и в груди что-то свернулось в тугой узел. У лебедей было занято — там фотографировалась какая-то восторженная парочка и еще одна топталась в стороне, дожидаясь своей очереди. Майлз обнаружился неподалеку — он выбрал для себя скамейку на берегу искусственного озера и сейчас отстраненно листал какой-то журнал. Феникс подавил дрожь, расправил плечи и решительно шагнул вперед. — Привет. — Привет,— отозвался Майлз. Журнал отправился обратно в портфель. Феникс затаил дыхание — вот сейчас. Сейчас он сделает свое фирменное сложное лицо и спросит: «Ну и какое дело заставило тебя назначить встречу в таком месте как это?», а Феникс скажет: « Я подумал, что ты вроде как не против переспать со мной» и полетит в это самое озеро. Его выловят (видео потом обязательно всплывет в чьем-нибудь инстаграме), выпнут вон и занесут в черный список — в «Полуночной розе» оберегали спокойствие постояльцев. Но Майлз смотрел прямо на него и молчал. Он чудовищной неловкости сводило скулы. У Феникса была интересная жизнь. Он разговаривал с мертвыми, убегал от якудза и падал с горящего моста. На него прыгал тигр. Его били шокером, и огнетушителем тоже били, его дважды обвиняли в убийстве. И никогда еще его не сердце не колотилось так стремительно и сильно. — Прежде всего, я хочу кое-что прояснить. Это сообщение ... я его отправил тебе по ошибке,— выпалил Феникс. Тьфу. Он готовился к этому разговору всю поездку, произнес про себя с десяток монологов, решил, что будет заходить издалека, подобрал нужные слова. А получилось то, что получилось. «Беги, старик, просто беги»,— шепнуло подсознание голосом Ларри. Майлз стремительно переменился в лице — прямо как в зале суда, когда Феникс демонстрировал ему очередную улику или находил брешь в его логике. Однако в этот раз вместо привычного «Протестую!» раздалось ожесточенное: — Я дурак. Я просто идиот. — Идиот здесь один, и это не ты ,— замотал головой Феникс и добавил,— и я здесь не для того, чтобы посмеяться над тобой, если что. Черт, именно с этих слов и надо было начать. Черт, черт, черт, черт, черт. — Да, при всех своих недостатках, такого за тобой не водиться,— согласился Майлз, поднимаясь со скамьи. — Полагаю, на нас обоих сошло временное помутнение рассудка. Моя секретарша списала бы все на ретраспективный Меркурий. — Ретроградный, — машинально поправил его Феникс,— это значит «обращенный в прошлое». А Меркурий ретроградный. Несколько секунд Майлз просто смотрел ему в глаза. Потом ответил бесцветным голосом: — Что ж, полагаю между нами произошло досадное недопонимание. Буду благодарен, если ты обо всем забудешь. Лично я так и собираюсь сделать. Приятного вечера, Райт, уверен, ты найдешь здесь кого-нибудь для себя. — Стой,— Феникс без раздумий заступил ему дорогу. — Что еще? — вскинулся Майлз. — Подвести не предлагаю, извини. — Я не об этом. То есть,— Феникс взъерошил волосы, пытаясь поймать за хвост нужную мысль. Два образа — остроязыкий уверенный в себе прокурор и этот незнакомец с растерянным взглядом кружили в его голове, никак не желая накладываться друг на друга,— я хочу сказать, что забыть это не проблема вообще. Считай у меня есть такая машинка из «Людей в черном». — Райт, я не смотрю подобное кино, но я уловил твою мысль. А теперь, если позволишь... — Ты же зачем-то сюда пришел,— невпопад ответил Феникс. Нервозность Майлза перекинулась на него. — Тебя это не касается,— отрезал Майлз. — Ничего себе,— Феникс ухватил его за запястье,— А кого тогда касается? Майлз вырвал руку. Хорошенькая официантка, спешащая в беседку с заставленным бокалами подносом, бросила тревожный взгляд в их сторону. Феникс послал ей самую широкую и доброжелательную улыбку, которая имелась в его арсенале. — Не бузи, а то под конвоем выведут,— прошептал он Майлзу, когда официантка пропала из виду. — Оно тебе надо? — Феникс,— процедил тот сквозь зубы,— позвони своему другу. Или подруге. Насколько я знаю в «Полуночной розе» невозвратная бронь, думаю, ты не можешь позволить себе выкинуть на ветер такую сумму. И оставь меня в покое. — Ты пожалуй прав — не могу,— легко согласился Феникс. — Давай хоть вина выпьем. А потом , если хочешь, можешь хоть до конца жизни общаться со мной только в суде. В ресторане было прохладно и немноголюдно — вечер был теплым, и постояльцы рассредоточились по беседкам. Они прошли мимо сцены, где настраивала инструменты незнакомая группа и не сговариваясь проследовали к столику в углу — подальше от посторонних глаз и ушей. Мгновенно появившийся официант зажег свечи и положил на скатерть раскрытое меню — Феникс не глядя ткнул пальцем в первое попавшееся блюдо, Майлз поступил так же. — Позволь мне, по крайней мере заплатить за ужин,— предложил Майлз, когда принесли горячее. Он все еще казался комком нервов, и этот комок ужасно хотелось обнять и успокоить, но благоразумие перевешивало. — Слушай у меня нет красной пафосной тачки, потому что я не сдал на права, а не потому что я нищий,— Феникс возмущенно потряс вилкой. Ладно, допустим, красная пафосная тачка ему не светила по другим причинам. — Платит тот, кто пригласил. И потом — у меня, чтоб ты знал, есть платиновая карта почетного клиента. Майлз замер, потом посмотрел на него скептически и покачал головой: — Однако. — Да нет, — рассмеялся Феникс, — просто повезло. Я оказался миллионным посетителем или что-то вроде. Представляешь, просыпаюсь — а на тумбочке поднос с цветами и шампанским. И карточка эта лежит. — И с кем ты обычно просыпаешься? — вопрос был неожиданным, но не смутил. — Только с мужчинами, — пожал плечами Феникс,— я думал, ты понял уже. На самом деле он сам понял это про себя относительно недавно — года три назад. С Далией они встречались восемь месяцев, две недели и четыре дня — и не продвинулись дальше целомудренных поцелуев в щеку. Но Феникса это не растаивало. Он всегда думал, что это потому, что Далия не просто девушка — она мечта, идеал, произведение искусства, которым полагалось восхищаться издалека. Но причина оказалась в другом. — Ну а ты? — решил сменить тему Феникс. — Расскажешь, кого сюда водил? Прежде чем ответить Майлз коротко ухмыльнулся. — Детектива Гамшу. Но наверх мы поднимались только два раза. — А. О,— глубокомысленно ответил Феникс и подтолкнул к нему меню, — а давай ты выберешь вино, я все равно не разбираюсь. У них тут есть услуга «трезвый водитель» если что. Гамшу, значит. Дик Гамшу. Косая сажень в плечах, потрепанное зеленое пальто и удивительная способность превращать в балаган любое расследование. Хотя перед Майлзом он чуть ли не чечетку танцует, так почему нет? Служебные романы бывают не только в кино, совместная работа сближает и все такое. Им с Маей тоже приписывали отношения все, кому не лень. Перл в силу возраста можно было понять и простить, а остальным Феникс уже даже не пытался что-то объяснять — бесполезно. Майлз закатил глаза, и Фениксу почудилось, что он видит в его глазах на улыбку — впервые за этот вечер. — Господи, Райт. Два месяца назад здесь был убит один … очень непростой человек. Детали обсуждать я не имею права, но если когда-нибудь окажешься в номере 298, мой тебе хороший совет — не садись в джакузи. — Принято, — с важным видом кивнул Феникс. — Можно теперь я спрошу. Кто должен был сидеть на моем месте? Если бы ты с кем-то встречался, мисс Фей уже оповестила бы об этом половину города. — Неа,— хихикнул Феникс. — Не успела бы. Зная Перл, я бы уже лежал где-нибудь с пробитым черепом. Я не с кем не встречаюсь. И даже не планирую — я сейчас слишком занят для постоянных отношений. Мне просто нравится секс, вот и все. — То есть тебе просто не с кем было заняться сексом? — Майлз,— сдержать раздраженный вздох не получилось. — Заканчивай думать как Майлз, и начинай думать как прокурор Эджворт, ладно? Я же сказал, что прислал тебе сообщение по ошибке. Очевидно, что мне было с кем. Феникс подумал про Майкла. Что надо бы извиниться и стереть его номер. Потому что Феникс, черт возьми, не захочет встречаться с ним здесь. И скорее всего вообще не захочет. — Понятно. Извини. Я просто немного выбит из колеи вот и все. — Извинения принимаются. Поверь, я в том же состоянии,— нервно махнул рукой Феникс,— Ну, а ты? — Нравится ли мне секс? — с серьезным видом уточнил Майлз,— точно не знаю. Никогда не пробовал. — Правда что ли? — вытаращился Феникс. Такое неприкрытое удивление граничило с бестактностью, но чтобы Майлз, умный, обаятельный, успешный — и никого себе не нашел? Ну да, ну да, а Папа Римский не католик. Майлз молча пожал плечами. — Можно спросить почему? — решился Феникс,— Не хочешь — не отвечай. Сейчас он скажет, что у него просто нет времени, чтобы искать отношений (у Феникса была та же проблема, он все понимал) или что для того, чтобы заняться с человеком нужно сначала поговорить с ним хотя бы о погоде (такой проблемы у Феникса не было, но он понимал тоже). Майлз сложил руки на столе, как примерный ученик. — Ну, если совсем коротко, то из-за фон Кармы. Вилка лязгнула по тарелке. А лицо Феникса в этот момент, должно быть, стало совсем страшным, потому что Майлз поспешно добавил: — Не знаю, что ты себя представил, вернее, знаю, но нет. Будь добр, убери этот взгляд, иначе официант к нам не вернется, а я уже настроился на десерт. — Что он сделал? — Феникс не узнал собственный голос, — что он сделал, Майлз? Майлз побарабанил пальцами по столу и отвернулся. — Вопрос не в том, что он сделал, а в том, что собирался. — Эй,— Феникс коснулся его ладони. Он не хотел давить, но ему нужно было знать правду. — Блестящая штука из «Людей в черном», помнишь? Я ничего не вспомню. И уж точно никому ничего не расскажу. Майлз вздохнул, повертел в руках вилку, словно не знал, что с ней делать. — Мне было тринадцать, — неохотно начал он,— когда горничная нашла у меня комнате … кое-что. Разные журналы. То есть как нашла… я их особо не прятал, просто убрал за учебники, чтобы Франциска случайно не наткнулась. В моем доме… я имею в виду, в моем настоящем доме не было принято лазить по чужим полкам. Фон Карма вызвал меня на разговор. Феникс смотрел на него во все глаза. —Я думал, он будет ругаться, — с каждым словом голос Майлза становился все уверенней, — ударит меня, накажет как-нибудь. А он просто смотрел как будто я грязь или даже хуже. «Я слишком уважал твоего отца, мальчик, чтобы просто выкинуть тебя на улицу. Но если ты еще раз принесешь подобную мерзость под эту крышу или опозоришь меня каким-то другим образом. К сожалению, таких как ты нельзя закрыть в психиатрической клинике — современные законы защищают права извращенцев. Но поверь, стоит мне поговорить с нужными людьми — и ты там окажешься. Не на всю жизнь, конечно. И может быть даже не на год. А скажем на пару месяцев. После этого о карьере прокурора даже и не мечтай. Если понял, кивни. Я кивнул, и на этом история закончилась. — Подонок,— коротко ответил Феникс, чувствуя, как поворачивается нож в сердце. —Не оскорбляй его,— Майлз сцепил пальцы в замок,— не надо. Я понимаю, в это сложно поверить, но он был не самым плохим приемным отцом. « Только собирался повесить на тебя убийство собственного отца и отправить на виселицу. Золото, а не родитель» — Феникс не позволил этим словам вырваться наружу. Он уже переворошил Майлзу всю душу, и не хотел задевать его еще больше. И тратить драгоценные минуты его откровенности на разговоры о Манфреде фон Карме тоже не хотел. В этот момент часть светильников погасла и в зале заиграла музыка. —Пойдем? — предложил Феникс. — Я не умею,— Майлз с сомнением посмотрел на сцену, к которой со всех сторон стягивались парочки. —Как будто я умею. Но знаешь, как говорят — желание важнее, чем умение. Расслабься, всем на нас наплевать,— сказал Феникс и потянул его из-за стола. Майлз пытался протестовать, но оказавшись на танцполе быстро расслабился. Позволил Фениксу обнять себя за талию и закинул руки ему на плечи. — Так? Феникс ответил улыбкой. — Да. У тебя отлично получается. — Извини, что вывалил это на тебя. —Ничего, я же сам спросил. Я рад, что мы наконец-то смогли поговорить. Знаешь, я ведь начал тебе писать с тех пор как ты переехал. Под сотню писем отправил наверное. — Девяносто одно,— уточнил Майлз. — И еще открытку на Рождество. Она была не подписана. Феникс кивнул. Открытка да. Он был сбит с толку и самую чуточку зол, поэтому сунул ее в конверт просто так. Это было его последнее письмо Майлзу. Дальше была учеба в юридическом, та самая статья в газете и «штат против Майи Фей». Их первый совместный процесс. — Ты их читал, выходит? А я думал камин топил,— Фениксу хотелось верить, что его голос звучит беззаботно, но это было не так. Старая, засевшая глубоко в костях обида подняла голову и вцепилась в сердце. Майлз смотрел на него долго, очень долго. Потом заговорил — медленно, полушепотом. — Дорогой Майлз. Наверное, мои предыдущие письма затерялись и не дошли. Как у тебя дела? У меня остался последний экзамен. На выпускной бал, наверное, не пойду, я собирался пригласить Сьюзен, но оказывается она встречается с одним парнем из футбольной команды. Я решил, что буду учиться на искусствоведа. Мама не одобряет — она считает, что картины можно разглядывать и без диплома, а образование нужно получить нормальное. После школы я собираюсь съехать, уже присмотрел себе комнату в городе. Она маленькая и под самой крышей, зато я сам себе хозяин. А ты уже что-нибудь решил с профессией? Хотя чего я вообще спрашиваю, уверен, ты будешь просто отличным адвокатом. Этим летом мы с Ларри были на Красном море. На второй день он приклеился к одной белокурой красотке, а она оказалась дочкой какого-то бандита. Короче, он до конца отпуска так и просидел в номере. А у тебя есть девушка? Я очень скучаю по времени, которое мы проводили втроем. Я даже сохранил свой брелок, только теперь это мой счастливый талисман. Надеюсь, он поможет мне на вступительных экзаменах. Еще надеюсь, что хотя бы это письмо дойдет до тебя, и ты найдешь время на него ответить. С любовью, Феникс». Феникс стиснул его плечо. Все вопросы, которые вертелись у него в голове, уместились в одно слово: — Почему? —Все изменилось, Райт. Я изменился. Новый Майлз Эджворт тебя бы разочаровал. — Не думать за других не пробовал? — Феникс отстранился, вглядываясь в его лицо.— Спрашивать не пробовал? — «Дорогой Феникс. Я получаю все письма, и отвечаю на каждое. Просто я их не отправляю и храню вместе с твоими. Не спрашивай «почему», я и сам не понимаю до конца что мной движет. Мой приемный отец коллекционирует картины эпохи Ренессанса — подлинники само собой. Поэтому я знаю что искусствоведы, особенно хорошие, получают достаточно. Можешь передать это своей маме. Насчет Ларри — я почему-то не удивлен. Уверен, что такая неразборчивость когда-нибудь обернется серьезными проблемами, но боюсь, его уже не исправить. Передавай ему привет от меня. Кстати, насчет песни, которую ты тогда заказал для меня — я ведь ее слышал. Она помогла мне принять одно важное решение… а впрочем, это не важно. Спасибо тебе за нее. Я действительно планирую стать юристом. У меня хороший наставник, а в следующем году я уеду учиться в Германию. Нет, Феникс, у меня нет девушки и никогда не будет. Папа говорил, что все Эджворты однолюбы, и скорее всего это так и есть, учитывая, что после смерти мамы он не взглянул ни на одну другую женщину. А я с девяти лет знаю, кого люблю». Феникс проглотил ком в горле. И опять сказал совсем не то, что собирался сказать. — Прямо-таки на каждое? — За вычетом открытки,— ответил Майлз. — Иногда я их доставал и представлял, что ты здесь, в этой комнате, и мы с тобой разговариваем. Странно, да? — Нет,— Феникс потерся лбом о его плечо. — Просто очень грустно. Сколько времени потеряли. Эти письма… могу я… —он помедлил, собираясь с мыслями. — Могу я как-нибудь на них взглянуть? Майлз смерил его внимательным взглядом и после недолгого молчания ответил: — Если захочешь. Засевший под ребрами холод растворился без следа. Дыхание Майлза отдавало никотином и немного ментоловой пастой. Феникс целовал его, обнимая за талию, а другой рукой поддерживая затылок. Майлз вздрагивал, подавался вперед, размеренно дышал и Фениксу казалось, что мир вокруг него это гигантский мыльный пузырь — тронешь, разлетится на тысячу сияющий капель. — Райт. И что мы теперь будем со всем этим делать? —Знаешь,— Феникс отстранился — заторможенный и слегка ошалевший. — Я, наверное, неисправимый оптимист, но я забронировал не только столик, но и номер. — Да, я тоже,— Майлз провел ладонью по его бедру — Феникс вздохнул в ответ,— После того убийства на территорию не пускают без подтвержденной брони. Или ты не знал? — Тогда,— голос Феникса сорвался,— как ты смотришь на то, чтобы закончить этот вечер наверху? Майлз уронил голову набок и тяжело, рвано вздохнул. — Ты имеешь в виду… с тобой? — Можем разойтись по разным номерам. Но я бы предпочел, чтобы со мной, да. Феникс смотрел как на его лице отражаются разные чувство: неуверенность, испуг, желание. Голод. — Это что — гуманитарная помощь странам третьего мира? — Конечно,— прикусил губу Феникс. — И чтобы оплата не сгорела. А еще я должен тут в обязательном порядке трахать каждый месяц, а то лишат скидки. Извини. Я тоже нервничаю. — Мне страшно,— признался Майлз. — И я сейчас не про секс. У меня были партнеры, те, которым для работы нужны батарейки. Феникс не выдержал — выбросил вперед руку и переплел его пальцы со своими. —Скажу честно, твоя неопытность… это даже заводит. Но если ты поймешь, что ничего не хочешь — то ничего и не будет. Разъедемся и забудем, как ты и предлагал. Вот я понедельник приду в суд с замутненным сознанием. — Мне казалось, что твое обычное состояние,— привычно припечатал его Майлз. — Мне нужно еще выпить. * Неуверенность накатывала дважды — когда они поднимались наверх в маленьком лифте, и Майлз стоял так близко, что Феникс чувствовал, как стучит чужое сердце. И когда лихорадочно обшаривал карманы в поисках магнитной карты, на какой-то момент даже заподозрил, что забыл ее в ресторане, когда рассчитывался. Ничего у них не получится. Они посмотрят какой-нибудь фильм, может быть, полежат немного в обнимку, а потом Майлз сошлется на какие-нибудь срочные дела и уйдет. Потому что Майлз всегда уходил, а Феникс так и не научился его отпускать. Но вышло иначе. Феникс помнил, как снес бедром какую-то напольную вазу, когда они с Майлзом целовались в крошечной прихожей. Кажется, он слышал звон стекла — но у него не было никакого желания думать о том, что к счету за номер и ресторан прибавится еще одна круглая сумма. Помнил, как развязывал его дурацкий кружевной галстук и путался в рукавах собственной рубашки — как в каких-то дешевых романах. Как рухнул на кровать, споткнувшись о собственные ботинки, и аккуратно потянул за себя Майлза. Как изучал его, разморенного и ничего не соображающего, пробовал губами, руками, всем своим телом. Как Майлз тянулся к его губам и стискивал ногами бедра, помогая войти глубже. Отрубался он внезапно, как будто кто-то дернул за рубильник в его голове. А когда проснулся Майлз был рядом — спал, обвивая его руками и ногами, словно тоже боялся, что на рассвете Феникс куда-нибудь улизнет. «Не дождешься» — подумал Феникс и поцеловал его в макушку. Он нашарил под подушкой телефон и удалил приложение. Майклу напишет позже. Ваза еще эта … Ладно, он достаточно молод и здоров, чтобы жить с одной почты. Или податься в курьеры — велосипед у него есть. — Райт? — сонно пробормотал Майлз. Феникс довольно вздохнул, прижимаясь теснее и легонько боднул его лбом в подбородок. — Что? — Я с тобой переспал,— сказал Майлз и тихо рассмеялся, не открывая глаз. — Я с тобой переспал, господи. Феникс коснулся губами его шеи, чувствуя биение пульса. —Ну и как оно — понравилось? Запомнилось? — Сам же вчера слышал,— Майлз медленно моргнул, пытаясь проснуться окончательно. — И соседи наверняка тоже. — Да нет, здесь стены толстые и звукоизоляция на совесть,— поспешил успокоить его Феникс, хотя Майлз вовсе не выглядел обеспокоенным. — Ну что — по кофе и продлим? Я опять тебя хочу. — Нет,— покачал головой Майлз. — По кофе и ко мне. Давай, Райт, подъем. Феникс давно не чувствовал себя таким спокойным и счастливым. Таким до безумия влюбленным. Жизнь сделала самый удачный поворот.