кризис супергеройской самореализации

      Поначалу Банникс думала, что быть Хранительницей времени — это захватывающе и до жути интересно, ведь список просмотренных фильмов и сериалов про путешествия во времени у неё был предлинным и постоянно пополняющимся. Ключевым же в этом предположении оказалось «до жути», потому что возложенная на неё ответственность была неподъёмно тяжёлой: бесконечность наблюдения за чужими судьбами и вариациями их развития с почти невозможностью как-либо повлиять на исход, чтобы не нарушить гармонию вселенной, кардинально поменяв ход истории. Со временем Банникс приноровилась к тому, чтобы держать себя в руках и принимать решения исключительно здравым смыслом, а не эмоциями, но переживательно болело от этого ни на йоту меньше.       Особенно ни на йоту меньше, когда речь шла о тех, к кому Банник испытывала тёплые чувства.       Наблюдать за каждым сражением Ледибаг и Кота Нуара с одержимыми акумой было волнительно, точно смотришь реалити-шоу, и вместе с тем никогда не возникало сомнения в том, на чьей стороне останется победа.       До сегодняшнего дня.       Время от времени случались моменты, когда им приходилось тратить на одержимого акумой больше времени, чем обычно, или задуманный план не срабатывал, так что переходилось на ходу придумывать новый, но зачастую всё всегда решалось в пользу Ледибаг и Кота Нуара, и Банникс не приходилось вмешиваться, чтобы увести историю в сторону от катастрофы мирового масштаба.       Опять же, до сегодняшнего дня.       Ледибаг надолго — дольше обычного — зависла над выпавшим после использования Супершанса предметом. Иногда такое случалось, потому что логика талисманов была гораздо древнее и глубже, чем их хозяев, и Банникс не напрягалась по этому поводу ровно до того момента, пока краем глаза не заметила, что изображение одной из нор подёрнулось рябью и переменилось, стремительно разворачивая совсем иной сюжет, нежели был в начале: неправильно применив полученный от Супершанса предмет, Ледибаг не успела достаточно быстро придумать новый план, и это привело к тому, что Кот Нуар бросился закрыть замешкавшуюся её от атаки одержимого акумой, который назвался Циркачом, будучи взаправду облачённым в цветастое трико и с карикатурным гримом на лице, и в результате был отброшен ударом в стану здания, потеряв сознание, а следом полетела и Ледбаг, так что для акумы не составило труда снять их талисманы и отнести Бражнику.       Кто бы мог подумать, что в этом тоненьком гибком теле, будто бы способном на самом деле летать под высоким куполом, выполняя лихие пируэты, окажется столько силы.       Дыхание Банникс резко замедлилось, едва вовсе не замерев, а сердцебиение стало отчётливо-громким и тяжёлым.       Это был тот самый случай катастрофы, которую необходимо было предотвратить.       Отмерев и встряхнувшись всем телом, Банникс метнулась к норе, где этого ещё не произошло, и вынырнула, схватив Ледибаг, бегущую в сторону Циркача, за шкирку, втаскивая к себе и уже привычно нахлобучивая железную миску ей на голову. Во время торопливых объяснений, в чём дело, Банникс потряхивало от мандража, но это было отчасти приятно, потому что в такие моменты она могла стать участницей борьбы, пускай и не могла непосредственно кинуться в драку. Происходящее было знакомо им обеим, так что Ледибаг без раздумий кивнула, соглашаясь исправить возможную линию истории, и также без раздумий позволила Банникс развернуть её в нужном направлении и толкнуть в нору, возвращая в момент перед боем — удачная концовка теперь безусловной, ведь Банникс предупредила о том, что план не сработает, так что нужно будет использовать другой.       Когда другой план привёл к тому же результату, то есть к поражению Ледибаг и Кота Нуара и тому, что талисманы попали к Бражнику, сердце у Банникс болезненно ёкнуло и замерло на несколько секунд, а самой ей показалось, что пол под ногами дрогнул и поплыл. Мотнув головой, она поспешно разогнала панические мысли, мысленно напомнив сама себе о возложенной на неё ответственности за вселенную — в конце концов, одна неудачная попытка исправить временную линию была у неё не впервые, а возможности всё исправить ещё оставались.       Следующим шагом было наспех зарисовать первые два плана, которые не сработали, после чего Банникс, кусая губы до такой степени, что они разнылись, принялась размашисто расчерчивать другие варианты. Мозг лихорадочно работал, судорожно гоняя мысли во все стороны — никогда прежде она не ощущала такого бурлящего кипения внутри своей головы, словно каждая, даже самая мельчайшая шестерёнка крутилась с бешеной скоростью, угрожая в любой момент начать выбивать искры от перенапряжения. Набросав сверху два плана про запас, Банникс снова выдернула Ледибаг к себе в нору и заставила себя растянуть губы в улыбке, бодро рассказывая про то, что в этот раз нужно оставить Циркача один на один с Котом Нуаром, а самой в это время зайти со спины и атаковать — выпавший при использовании Супершанса гаечный ключ вполне подходил для того, чтобы оглушить Циркача и выиграть время. Говорят, что три — счастливое число, так что Банникс старательно настраивала себя, что эта попытка всё исправить обязательно обернётся успехом, когда Ледибаг махнула ей рукой перед тем, как снова выскочить в промежуток времени перед столкновением с Циркачом.       Тот был как будто неуязвимым, потому что чутко обернулся ровно в тот момент, когда Ледибаг напрыгнула на него со спины, замахнувшись гаечным ключом, и в итоге она в который раз отлетела в стену здания, лишаясь чувств, а бросившегося на подмогу Кота Нуара ждала та же судьба, потому что Циркач, пользуясь своей гибкостью и миниатюрностью, оказался крайне манёвренным, сумев быстро набрать скорость и, крутанувшись вокруг своей оси, снести подпрыгнувшего в атаке Кота Нуара.       И снова Банникс наблюдала, как акума снимает с них обоих талисманы и относит их к Бражнику.       Неужели она настолько глупая, что не в состоянии придумать, как избежать этого поворота событий?       Тяжесть ответственности, возложенной на неё ролью Хранительницы времени, стала особенно ощутима, навалившись на шею удавкой с громадным валуном, который тянул и тянул вниз, вынудив Банникс ссутулиться, а потом и вовсе упасть на колени, сверля расширенными глазами пространство перед собой. Никогда ещё спасение истории не давалось ей с таким трудом — чем больше попыток проваливалось, тем меньше уверенности в собственных силах вообще это сделать оставалось. Наверное, тот, кто занимался этим до неё, был в разы удачливей и сообразительнее, раз мир до сих пор сохранился и не разрушился, в то время как Банникс с трудом вытаскивала из себя новые планы, которых в запасе осталось немного.       Облизнув губы, она сделала глубокий вдох и огромным усилием заставила себя подняться на ноги, отыскивая среди всех нор ту, где Ледибаг всё ещё спешила на бой с Циркачом и не знала о том, что должно случиться, и выхватывая её вновь за шкирку к себе. Если подумать, то два плана в запасе лучше, чем вовсе их отсутствие — такими мыслями Банникс подбадривала себя, сбивчиво рассказывая Ледибаг о происходящем (и опуская при этом упоминание всех предыдущих неудач) и показывая новый план действий, где на этот раз она собиралась помочь Ледибаг перехватить Кота Нуара по дороге к Циркачу и сделать засаду, нападая исподтишка, а не в открытую.       Этот план казался безупречным и беспроигрышным, практически гениальным — настроение и воинственный настрой Банникс стремительно шли на подъём, пока Кот Нуар и Ледибаг сидели в засаде в ожидании появления Циркача, который с минуты на минуту должен был появится, а она караулила рядом, оставив вход в нору приоткрытым, чтобы успеть выкрикнуть предупреждение, если заметит появление Циркача раньше всех.       Не то что Банникс не заметила его появления — никто не заметил, потому что Циркач пружинисто выпрыгнул с совсем другой стороны, чем они ожидали, и стоило ему сфокусировать взгляд на Ледибаг и Коте Нуаре, как он сразу же кинулся атаковать, целиком и полностью пользуясь преимуществом эффекта неожиданности и на этот раз разнося их даже раньше, чем Ледибаг успела воспользоваться Супершансом.       Банникс едва успела отшатнуться, а нора — захлопнуться прежде, чем Циркач успел заметить её и также напасть, однако ощущения спасённости не было — только вина перед Ледибаг и Котом Нуаром за то, что подвела, и жгучая досада на саму себя за то, что в очередной раз облажалась. Обладание суперсилой казалось ей решением всех проблем, буквально золотым билетом в жизнь, однако теперь Банникс отчётливо видела, что это отнюдь не так — и осознание это было болючим, словно внутри у неё треснуло и рассыпалось на мелкие крошки стекло, которое теперь громко хрустело в груди и причиняло боль вместе с каждым новых вздохом.       Никогда раньше исправление опасных для мира временных линий не давалось ей настолько тяжело.       Сколько попыток Хранителям времени вообще отводится? До этого дня ей не приходилось задаваться этим вопросом.       Желание всё бросить и спрятаться, заперевшись в стенах норы, росло в геометрической прогрессии, затапливая каждый миллиметр тела вплоть до кончиков ногтей и волос. Обняв себя за плечи, Банникс осела на пятки, скользя рассеянным взглядом вокруг, пока не зацепилась им за бумажку с зарисованными планами, которая выпала из ослабевших пальцев и теперь одиноко лежала на полу. Прикусив губу, Банникс свела брови в нерешительности, потому что после всех провалившихся попыток помочь Ледибаг и Коту Нуару одолеть одержимого акумой в ней не осталось ни капли уверенности в том, что ещё один раз может оказаться удачным.       И что он не окажется вовсе последней допустимой попыткой.       Слюна вязко скатилась вниз по гортани, когда Банникс потянулась и подобрала листок, пристраивая его на коленях и тщательно расправляя. Записи и зарисовки показались глупыми и не хотели складываться в связную картину, потому что всё внутри Банникс было кувырком — страшно хотелось действительно бросить всё, сбежать и раствориться в мире, чтобы никто не нашёл её, укоризненно наставив палец и обвинив в провале своей прямой миссии сохранять мир.       — Банникс? — раздался голос Ледибаг, в буквальности заставив Банникс взвизгнуть и подпрыгнуть, после чего она заметила, наконец, что забыла закрыть один из входов, и как раз оттуда выглядывала Ледибаг, удивлённо разглядывая её.       Кажется, это был вход во временной период, где Циркач ещё не напал, потому что талисманы были при ней, а на фоне был солнечный спокойный день, и у Банникс, у которой всё ещё часто перепугано колотилось сердце, перехватило дыхание от ощущение какой-то судьбоносности этого момента.       — Я… я пыталась исправить неудачное развитие событий, но у меня… у меня ничего не выходит, — просипела она, большими глазами смотря на Ледибаг, а потом вздрогнула, осознав, что сказала, и опустила голову, стыдливо уперев взгляд в пол. Признание собственного провала — многочисленного — было похоже на протяжное скрипучее движение насквозь проржавевших шестерёнок, и всё же Банникс выдавила из себя это признание. Вопреки ожиданиям, вместе с желанием провалиться под землю она поймала себя на чувстве облегчения, словно от признания своих переживаний вслух они разом потеряли в весе и перестали быть такими катастрофичными. От лёгкости закружилась голова. — Я совершенно не знаю, как всё изменить. Уже столько планов перепробовала, и каждый раз… каждый раз… — перед глазами всё расплылось — запоздало Банникс сообразила, что позорно расплакалась, но слёзы текли и текли, не желая контролироваться, и они позволила им прорываться наружу, в то время как встревоженная Ледибаг окончательно забралась в нору и приобняла её за плечи, мягко поглаживая.       — Я уверена, что у тебя всё получится. У всех случаются неудачи — даже несколько. Главное не сдаваться и продолжать пытаться, — улыбнулась она и, заметив листок, который Банникс комкала в пальцах, осторожно потянула за его краешек. — Что это? Что-то важное?       — Черновик… плана… — продолжая всхлипывать, ответила Банникс и отдала листок Ледибаг, после чего принялась отчаянно тереть глаза, избавляясь от слёз.       Несколько мгновений царило молчание, пока Ледибаг внимательно изучала каракули и многочисленные зачёркивания, частью которых Банникс даже порвала бумагу, после чего с улыбкой хлопнула её по плечу:       — Последний план просто гениальный, ты что! Он просто обязан сработать, всё получится!       Всхлипывая, Банникс недоверчиво покосилась на Ледибаг, а потом взяла протянутый листок и вчиталась в схему последнего плана, изо всех сил заставляя свой мозг работать, а не заплывать тоскливой жалостью к самой себе. Слова и картинки не желали состыковаться и складываться во что-то единое, так что Банникс по новой всхлипнула, давясь ощущением своей несостоятельности. План казался скомканным и дурацким, а заверения Ледибаг в обратном — проявлением жалости. А Банникс вовсе не хотела, чтобы её жалели.       — Послушай, — вздохнула Ледибаг и приобняла её за плечи. — Провалы — это часть жизни. Не всегда удаётся с первой, со второй и даже с десятой попытки справиться с задачей. Конечно, сейчас тебе кажется, что успеха и не будет… Но сейчас здесь есть я. И я говорю тебе, что последний твой план, — её палец ткнулся в листок, указывая нужное место, — просто отличный и обязан сработать. Здесь же всё предусмотрено. Ты по максимуму использовала всё, что дают тебе силы твоего талисмана и всё учла. Учиться на своих ошибках — это здорово, и ты огромная молодец, что раз за разом пыталась! Теперь всё точно получится! Давай сейчас ещё раз просмотрим твой план и доработаем его?       Верить в слова утешения и ободрения, когда сама себя уже успела похоронить, тяжело. Банникс отчаянно хотелось замотать головой и зажать уши ладони, отгоняя от себя слова Ледибаг, но они всё равно умудрялись проникать внутрь, вспыхивая яркими и жаркими углями внутри. В глубине души Банникс хотела верить её словам, хотела принять их к сердцу, позволив разгореться в целое пламя и придав сил и уверенности приложить все усилия, чтобы всё-таки добиться результата.       В конце концов, она осторожно кивнула, потерев щёки в последний раз, и они с Ледибаг сели на пол, принявшись обсуждать план и на ходу вносить поправки в уже имеющуюся схему. Поначалу Банникс отвечала на все вопросы и уточнения Ледибаг вяло и односложно, в буквальности заставляя себя ворочать языком, но потом, по мере того как от неё стали требоваться всё более и более развёрнутые ответы, она постепенно стала входить во вкус и вскоре сама не заметила, как уже с энтузиазмом тыкала пальцем и взмахивала руками, объясняя, что задумала. Когда они обговорили окончательный вариант, то Ледибаг с широкой улыбкой кивнула — видеть воодушевлённую и воспрявшую духом Банникс было для неё самой лучшей наградой из всех, что она когда-либо получила с тех пор, как стала супергероиней.       На самом деле, их план был до безобразия прост и оттого требовал к себе самого тщательного подхода, чтобы простота не оказалась обманчивой, заставив их расслабиться и упустить что-нибудь важное. Самая главная часть зависела напрямую от Банникс, что наполняло её воздушностью восторга от ощущения собственной важности и значимостью и вместе с тем — тяжестью ответственности, подвести которую было категорически нельзя. Перед глазами сплошной пёстрой лентой замелькали картинки прошлого, пока Банникс не добралась до того момента, где юноша в знакомом цирковом трико и с гримом, разве что менее пугающими, забился в угол позади шатра и расплакался после того, как директор цирка накричал на него и назвал бездарным. Банникс переглянулась с Ледибаг и кивнула ей, после чего Ледибаг выскочила из норы и оказалась прямо перед юношей, на чьё плечо уже опустилась бабочка акумы.       — Стой! Не слушай Бражника — он умеет только врать! — воскликнула она, опустившись на колено перед юношей и протянув к нему руку то ли в попытке согнать бабочку, то ли предлагая ему схватиться за её ладонь, спасаясь.       Юноша поднял на Ледибаг покрасневшее от долгих рыданий лицо и нахмурился, искривив губы:       — Главное, что он поможет мне отомстить всем, кто когда-либо меня обижал!       — Ему всё равно на тебя и всё равно на справедливость. Он всего лишь хочет воспользоваться тобой ради достижения своих целей, как и все те другие люди, — сведя брови, ответила Ледибаг, а потом, быстро скользнув взволнованно языком по губам, выдохнула: — Он уже попросил тебя забрать у меня и Кота Нуара талисманы? — и удовлетворённо кивнула, когда по лицу юноши пробежала тень. — Вот видишь. Он всегда так делает: пользуется моментами слабости людей, чтобы заставить их служить ему. Разве ты хочешь снова стать чужой игрушкой?       Мгновения, пока юноша колебался, дёргая то и дело головой, чем выдавал старания Бражника перетянуть его на свою сторону, тянулись вечность — так казалось Банникс, у которой сердце то замирало, то начинало часто истерично колотиться при наблюдении за ними. Это был совершенно отчаянный план, к которому они ещё никогда не прибегали, но он же был самым нестандартным, а в имеющихся условиях только нестандартность могла стать спасанием.       — Ну же, сделай правильный выбор. Ты сможешь и впредь защищать себя, если сейчас откажешь очередному прохвосту в том, чтобы воспользоваться тобой, — не выдержав долгого молчания, добавила Ледибаг, хотя это и было опасно — любое чрезмерное давление могло лишь рассердить юношу и стать причиной согласиться остаться на стороне Бражника.       Банникс с силой закусила костяшку пальца, чтобы не завыть от переживаний.       А затем закусила ещё сильнее, когда юноша шумно выдохнул и резко согнал бабочку акумы с плеча, после чего тень, лежащая на его лице, исчезла, а само его выражение стало мягким и просто расстроенным, как и должно было быть у человека после разноса от начальника.       Прикусив губу, Банникс медленно повернулась в сторону других нор, а потом её сердце затрепетало, потому что повторяющиеся по кругу жуткие сюжеты с победой Бражника исчезли.