Дурак ты

      Он вернулся домой поздно. С разбитой губой и кровоподтёками на левой стороне лица, в основном в районе щеки, которая, вдобавок, припухла. Абсолютно не удивительный феномен с его-то работой, но Женя всё же ощутил то, как желудок налился муторной тяжестью, когда открыл дверь мужу и лицезрел эту картину.

***

      Владимир молчит, Евгений тоже. Никто из них не решается начать разговор первым. Такой поворот событий действительно кажется поразительным как минимум потому что перед Володей самый пиздливый человек на всём белом свете, отец самого слова (и уже не только его). Единственное, что слышит мужчина от Жени, так это периодические тяжёлые вздохи, пока ватный проспиртованный диск скользит по его лицу. Сильно щиплет, но Владимир терпеливый человек (может даже слишком), а потому молчит как удав и всего-навсего жмурится, если уж совсем становится невмоготу. — Ожесточенный? — всё же первым нарушает тишину Евгений и отнимает ватный диск от лица Володи. Голос звучит несколько хрипло и приглушённо, словно он решил воспользоваться им за целый день только сейчас. — Крепкий перец оказался. Да и не в этом дело, я просто на мгновение потерял бдительность, вот и не заметил, как прилетело. Уложил его всё равно, к тому же выручка хорошая, — Владимир старается звучать нормально и не обращать внимание на дискомфорт из-за припухшей щеки.       Женя снова тяжело вздыхает, и Володя явно улавливает в этом вздохе нотки разочарования, негодования, а самое главное — печали. Скандалы эту тему стороной не обошли, особенно это началось тогда, когда внутри Евгения зародилась новая жизнь. Сегодня, он, видимо, не настроен даже на скандалы, а потому лишь устало смотрит на Владимира и опять молчит. Поди пойми, осуждает или нет. — Иди сюда, — вполголоса подзывает Женю к себе Владимир, попутно немного раздвинув ноги.       Евгений, на удивление, не пререкается и не пыхтит, а просто медленно подходит к Володе и встаёт между его ног. Владимир аккуратно обнимает того за талию и прислоняется здоровой щекой к беременному животу Жени, на мгновение прикрывая глаза. — Прости, — ещё тише говорит он, но Евгений слышит. — Я просто хочу немного подзаработать, чтобы нам в дальнейшем было более или менее комфортно.       Женя это знает и прекрасно понимает. Но всё же какая-то часть его капризной личности хочет вывернуться из объятий и начать бесноваться.       Раньше, когда отношения между ними ощущались натянутой струной, а недопонимание затягивало верёвку на шее, Евгений, может быть, наплевал бы на деятельность Владимира и её возможные последствия. Мол, Бог с тобой, золотая рыбка. Но не сейчас, когда они наконец-то обрели счастье. Странное, непонятно выражаемое, но своё. Это чувство не хочется терять. Было время, многое потеряли, жили как крысы, болели головой каждый по-своему и шли не по тем дорогам. Но всё изменилось примерно тогда, когда Женя, в конце концов, согласился переехать к Володе после стольких приключений на задницу и гущу бесоёбства. Это был тернистый путь, по-другому не скажешь. — Дурак ты, — выдыхает Евгений, хмурится по-детски и зарывается длинными пальцами в рыжие торчащие в разные стороны волосы, на ощупь достаточно грубоватые. Холодные подушечки массируют кожу головы.       Владимир улыбается уголком губ. Он не обижается на оскорбление, потому что знает, что Женя боится, волнуется, просто не признаёт этого, а если и покажет, то через слёзы. Но и это, в принципе, оказалось новым и интересным опытом лишь тогда, когда Евгений оказался в положении. Раньше он никогда не видел его слёз. Женя слишком долго носил лживую маску, прятался от Володи за прозвищем «Поэт» и не хотел видеть того, что творится вокруг него в действительности, упиваясь собственным безумием. А Владимир страдал синдромом спасителя, хотел нормальной жизни, быть как все. Они оба эгоистичны по-своему, но разве это плохо? Кризалис и Поэт в прошлом, они давно умерли и похоронены там, где их никто и никогда не найдёт. Сначала бабочка, а потом лирик. — Ты, пока занимался мордобоем, упустил первые пинки нашей дочери, — бурчит себе под нос Женя и опускает обе руки на плечи Володи, сжимая их.       Вот тебе и повод расстроиться. А ведь он так хотел взглянуть на лицо Евгения, когда он впервые это почувствует (его собственное лицо было бы не лучше). — Такой момент, — огорчённо выдыхает Владимир, поглаживая пальцами боковую часть живота Жени. — Ну, у тебя в запасе ещё пять месяцев, — протягивает Евгений. — Но, если ты и во второй раз пропустишь, то не подходи ко мне больше. — Договорились, — Володя издаёт тихий смешок и ощущает под своей щекой слабый пинок.