Conscientia Et Acceptio

— Ты кто? Мальчик вздрогнул и обернулся, кулаком вытирая засопливленный нос, и на мгновение замер, увидев перед собой ангела. — А сам кто? — голос слезливо дрогнул, и он, желая скрыть это, еще грубее добавил. — Чего ты тут ходишь? — Я пришел посмотреть, кто тут плачет, — с легкой улыбкой, совсем не обидевшись, белокурый мальчишка подскочил ближе и плюхнулся на землю, взбивая вихры пыли непослушными крыльями. — Я не плакал! Потянувшись к раскрасневшемуся лицу, ангел коснулся еще не упавшей с подбородка слезинки. — Плакал, — беззлобно сказал он и придвинулся ближе. Спорить было ни к чему — и осознание собственной слабости перед незнакомцем уязвило сильнее. Мальчик, подобрав колени, обхватил их руками и уткнулся головой, пряча новую волну рыдания. — Я не плакал, не плакал! — упрямо твердил он, еле выговаривая слова сквозь вырывающиеся всхлипы. — Мама говорит, плакать нужно, чтобы потом было легче летать. — Чего? — Потому что, — важно подняв палец вверх, он продолжил, — горе тянет тебя к земле! — …Тя-я-янет к земле-е-е? — недоверчиво протянул мальчик, громко всхлипнув. Незнакомец задумался, медленно опуская руку, и, наконец, пожал плечами. — Ну, так мама говорит. Молчание, прерываемое лишь всхлипами, тянулось недолго — белокурый ребенок вдруг спросил: — Ты демон? — он поймал на себе недоверчивый взгляд и добавил. — У тебя очень необычные крылья и глаза. — Да. Да, я демон. И тебе нечего тут с-сидеть! Ангел искренне удивился: — Почему? — П-потому что ты ангел! — мальчик громко всхлипнул, вновь вытирая нос. — Это плохо? Грустные голубые глаза заставили демона ощутить стыд за свои слова. Он мотнул головой. — Нет. Просто папа… говорит, мне не надо с такими водиться. — Мне папа тоже говорит, что с демонами водиться нельзя. Но вот мама! — ребенок широко, тепло улыбнулся. — Мама с ним не согласна. Она всегда спорит. — Спорит? С твоим отцом? — Да! Говорит, что Равновесие превыше всего. А не склоки. — Что такое «склоки»? — Я… — ангел глубоко задумался, нахмурившись. — Я не знаю. Не спрашивал. Но точно что-то неприятное. Демон не успел что-то ответить — белокурый мальчик развернулся к нему и, вдруг распахнув крылья, неловко обнял ими. — А еще мама говорит, что теплые объятия и беседа могут спасти душу, — он быстро убрал неуклюжие крылья за спину. — Я уже тебя обнял, теперь давай беседовать. — Беседовать… о чем? — Я Дино, — вместо ответа выпалил он. — Ангел Дино! Я живу шестой небесный год. — А я… Я Люцифер. Демон Люцифер. Я… — мальчик засомневался, стоит ли объявлять этому странному ребенку свой возраст, но решив, что это, судя по всему, обязательно для «душевных бесед», произнес. — Я живу седьмой демонический год. Улыбаясь от радости нового знакомства, Дино встрепенулся и вскочил. — А ведь мы не поздоровались! Привет, Люцифер! — задорно произнес он, протягивая руку. Люцифер осторожно посмотрел на нее и вновь на светлое, счастливое лицо мальчика. — Э-это?.. — Как же? — изумленно спросил Дино. — Ангелы всегда так делают! — Что делают? — Берут за руку! — Берут за руку… Ему вдруг стало жутко любопытно: зачем ангелы берут за руку? Кого и когда? Это… опасно? Люцифер знал, что ему «нельзя бояться ничего и никогда», потому, подгоняемый ощущением неизвестности, поднялся на ноги и протянул руку. Как только он почувствовал прикосновение, чуть отшатнулся, зажмурился — не любил касания, боялся. Но боли не последовало. Пальцы Дино были нежными и мягкими, словно лепестки цветов, которых Люцифер любил касаться, бывая на «летучках» с воспитателем, — и он открыл один глаз, поворачиваясь к ангелу. Тот, держа мальчика за тыльную сторону ладони, притянул ее, прикладывая к своей груди. «Тук-тук. Тук-тук». Его сердце билось так тихо, так… спокойно… — Я открываю для тебя свою душу, Люцифер! — заученно произнес Дино и добавил уже от себя — искренно и легко. — Давай дружить. Когда Люцифер вновь оказался на «летучках» с воспитателем — так он называл летучие острова, — он первым делом ринулся к цветам и коснулся их трепетных, нежных лепестков. Знакомое тактильное ощущение так тепло отозвалось в нем, что он не сдержался и задал мучавший его вопрос: — А ангелы… Воспитатель удивленно вскинул брови. — Они рождаются из цветов?.. То ли смех Велиала так задел Люцифера, то ли подробный рассказ о том, откуда же на самом деле берутся ангелы, демоны и все живое вокруг, но даже лежа ночью в постели, мальчик все еще слышал этот смутивший его хохот. Но еще больше, чем смех Велиала, Люцифера смутила реакция Дино на правду о «тайне рождения», как выразился ангел. Он просто… плакал? — Почему ты… — Потому что это нельзя, это не можно! — выпалил мальчик сквозь рыдания. — Что «нельзя»? — Это тайна, тайна рождения! И это… — он посмотрел вниз, туда, где под тканью детской тоги и трусов теперь скрывалась не просто часть его тела, а что-то чужое и страшное. — Нет, нет, нет! Ты все наврал, наврал мне! — Я не вру, я никогда не вру! — оскорбился Люцифер. — Врешь, все врешь, это не… — он снова бросил взгляд вниз и разрыдался сильнее. — Тайна-а-а, т-тайна-а-а р-р… — никак не мог договорить фразу ребенок, захлебываясь слезами. — Тайна-а-а! — Тайна? — Фенцио тяжело вздохнул. — Что за тайна, Дино? — Та-а-йн-на р… р-рожд-де-ения! Он вдруг резко затих, всхлипывая, и, широко раскрыв изумленные глаза, уставился на родителей. От них не ускользнуло, как взгляд сына опустился ниже их пояса. — И вы тоже?.. И вы т-тоже!! Он резко подскочил и ударил подошедшую маму по потянувшейся к нему руке. — Дино, это что за поведение?! Резкий голос отца заставил замереть, но лишь на мгновение — он еще раз, будто закрепляя результат, ударил маму по руке и умчался в комнату так быстро, как только мог. — Да как ваш сын смеет?! От резко взорвавшегося голоса Фенцио Дино сильнее вжался в ногу матери, но не перестал выглядывать из-за нее. Люцифер смиренно стоял рядом с отцом, гордо подняв голову, — но ангел чувствовал смятение в его позе, в этих подрагивающих плечах и во взгляде, что то и дело растерянно обращался к нему. — Смеет… что? Еще раз повтори-ка, а то я плохо расслышал. Отец Люцифера усмехнулся — и Дино стало не по себе от яда, скрытого в одной лишь этой усмешке. — Ты серьезно пришел ко мне сегодня, в единственный день за демонический- — Небесный, — упрямо поправил Фенцио. — …Демонический год, когда я заявляюсь на это подобие трапезы, чтобы сыграть в приличие… — Это важное событие для сохранения Равно- — Бла-бла-бла, — передразнивающе перебил Сатана, повышая голос. — Равновесие не рухнет от того, что Ад и Небеса не встретились за одним столом. — Принцип этого меро- — И помимо того, что ты приперся ко мне сам, ты привел свою жену и выблядка для того, чтобы… что еще раз? Люцифер рефлекторно сжался: чем грубее становился язык отца, тем страшнее был он сам. — Чтобы ваш сын не смел более приближаться к моему. Взгляд Сатаны упал на Дино, и того вдруг затошнило. Столько презрения, столько… тьмы. — А что?.. Боишься, что мой наследник решит испробовать тайны рождения на твоем отпрыске? — он засмеялся, найдя собственную мысль забавной. — А что… я бы на это посмотрел. И вновь его взгляд — властный, непререкаемый, режущий — прошелся по Дино. — Да… посмотрел бы. — У тебя не такие. Эта фраза порвала молчание, повисшее между ними. Люцифер неловко развернулся к ангелу. — Что «не такие»? — Глаза. — Глаза? — У твоего отца они… — Страшные, да? — выпалил мальчик, не сдержавшись, и тут же вдруг весь сжался, закачал головой. — Я не должен такое- — Да, да! — Дино не дал договорить, с энтузиазмом начав описывать. — Я как будто маленькой, маленькой птичкой был перед хищным зверем! — Да, и я так всегда!.. — откинув все сомнения, Люцифер ближе придвинулся к тому единственному, кто, кажется, понимал его. — И он так на меня смотрел! — Дино вскочил со скамейки и замер, смотря наверх. — И я смотрю на него, и будто дрожу весь внутри! — Да, да! — Люцифер вскочил следом и посмотрел наверх — куда-то в том же направлении, куда смотрел Дино. — И кажется, словно не будет скоро! — Чего не будет? — он перевел взгляд на демона, и тот посмотрел в ответ. — Меня. Дино изумленно раскрыл рот и, опомнившись, взял лицо мальчика в руки, вглядываясь. Люцифер замер: что-то в его груди тепло и тоскливо откликается на ощущение нежных пальцев на коже. — Нет. Ты по-другому смотришь. — А как? — Как друг, — искренне и просто ответил Дино. — Как мой друг. — Друг. Люцифер тряхнул крыльями и весь вздрогнул от тепла и трепета, что разлились по всему телу. — А это ничего? — вдруг промолвил он. — Что я… твой друг? А если тебя поругают, и- — Никто не узнает! Я папе не скажу. И ты… не говори, — осторожно попросил Дино. Люцифер радостно кивнул. «Друг». «Мой друг». *** — Ведь ты мой друг… я о тебе беспокоюсь. Дино, пусть и вымученно, улыбнулся. Слова Вики откликались в нем мягкой, почти шелковой нежностью — такой, какую он до нее уже давно не ощущал. Сердце, которое в пылу постоянных тревог и учебы уже было не способно на что-то светлое и искреннее, оказалось все еще открытым для дружбы и душевной любви. Все существо от осознания этой любви вдруг вспыхнуло нежностью, и он, только что выбитый из сил, притянул к себе Вики, укутывая ее объятием рук и крыльев. — Спасибо тебе. Спасибо. Уже привыкшая к подобным внезапным проявлениям нежности, девушка мягко обняла его в ответ. Она знала, как одиноко ему было прежде — и как до сих пор он мучается, изъедаемый все теми же проблемами. Страхи, вина, запреты — слишком многое взвалилось на плечи этого ангела еще задолго до того, как она родилась. — Прости, что делаю тебе больно своей болью. Прости. — Дино, я- — Знаю. Я знаю. Но не могу не просить у тебя прощения. Отпустив ее, мужчина прошелся по комнате. Походка выдавала его. Не особо было заметно, как Дино чуть напряженнее, чем обычно, переставляет ноги. Со временем Вики научилась это различать. — Ты их еще не снял?.. Тишина была слишком говорящей. «Снова. Все повторяется снова и снова». Вики еле сдержала вздох. Подошла к ангелу, кивком головы указывая на постель. — Давай я сам все- — Нет! — резко перебила его девушка и тут же, виновато взглянув на него, добавила мягче. — Нет, Дино. Позволь мне помочь. Мужчина, стиснув зубы, опустился на самый краешек постели — так, чтобы ноги не прижимались к кровати. Вики чуть нагнулась, подцепляя его ремень. — Давай я хоть брюки сам- — Дино, мы это уже проходили, — нетерпеливо возразила девушка, поднимая на него взгляд. — Я понимаю, что ты стесняешься, но- — Нелепо. Как же это все нелепо. Знакомое выражение виноватой боли появилось на лице ангела — боли, что всегда откликалась в ней. «Он устал от всего этого, устал от самого себя — и ничего никак не выходит поправить. Как… как же мне помочь?..» — Х-хорошо… я… мне отвернуться? — Лучше дай мне побыть одному, Вики. Он умоляюще посмотрел на нее. — Пожалуйста. Девушка бросила взгляд на его брюки, под тканью которых скрывалось — нет, не средство для «смирения плоти», как говорил Дино, нет. Орудие пыток, которым он сам себя подвергал. Дино видел, как она пытается помочь ему, как сочувствует, сострадает. И оттого становилось только более стыдно за свой срыв. Вновь не сдержался, не «проявил заботу о себе», как просила девушка. Хуже было только оттого, что он не думал, будто незаслуженно обошелся с собой, — напротив, вместе с мучившим его физическим страданием пришло облегчение. Значит, заслужил. Значит, поступил правильно. Вики не раз объясняла ему, что такое «селфхарм» и почему он так расслабляюще действует. «Люди на Земле помогают даже самым потерянным душам», — как-то сказала она и, засомневавшись, добавила. — «Или, может быть, это ангелы помогают потерянным душам через людей». Однако знание обо всем этом не помогло. Порой Дино казалось, будто все, что в нем есть, взывает к самонаказанию. Заслужил. Отвратительный. Недостойный. Потерянный. — Дино! Зов Вики отвлек его. За короткое время общения она будто выучила его наизусть — и даже сейчас словно читала мысли, зная, что он говорит себе. — Дино, ты замечательный. Заботливый. Светлый. Спасающий. Стольких людей ты смог сберечь, Дино, столько запутавшихся душ, но совсем о себе забыл. Она нежно погладила его по щеке и кивком указала на брюки. — Позволь помочь. Дино еле заметно кивнул. Прежде Вики несколько раз помогала ему. Аккуратно, почти безболезненно стягивала с него брюки, капризно цеплявшиеся за вериги, а после обильно поливала туго затянутые, с маленькими острыми шипами цепи и живые раны под ними расслабляющим, заживляющим раствором. Ему она обучилась на уроках исцеления — Вики включила их в свою программу сразу, как узнала о проблемах Дино. За пару небесных месяцев носить несколько бутыльков с собой стало привычкой — особенно с учетом, что порой они могли понадобиться не только ее другу. Одно не давало покоя: сам Дино был одним из лучших на лекарских занятиях. Благодаря его способностям, его чистой ангельской силе ему не нужны были все эти скляночки да рецепты — многие раны он мог залечивать, пропуская свою энергию через тело больного. Он по праву считался наставником — но себя не излечивал. Ни разу. Несомненно, не применял на себе свои навыки ангел именно потому, что помощи и лечения не желал, иначе он не наносил бы себе увечья. Вики понимала это, но не могла принять ту жестокость, с какой Дино относился к себе. Оттого горечь одолевала ее — и хотя она осознавала, что чуткий ангел ощущал ее боль, унять ее не могла. Знакомое ощущение исцеления и в этот раз заставило Дино чуть отклониться назад, опираясь руками о постель. Он закинул голову, смотря в потолок, — лишь бы не столкнуться взглядом с Вики, которая сейчас, приложив усилия, отстегнула вериги с бедра одной ноги, затем сразу с другой. Ничто больше не травмировало нежную кожу, а раствор только ускорял заживление — раны быстро затянулись. — Дино, почему ты не обратишься к кому-то?.. К Мисселине или- — Мы это уже обсуждали, — устало отозвался ангел. — Я просто… не могу. Не стану. Это не работа для Мисселины или кого-то еще. Им и своих забот хватает. — Но ведь они видели все, когда это началось, они могли помочь. — Кто это видел? — Дино нашел в себе силы выпрямиться и теперь смотрел Вики в глаза. — Ну… — девушка замялась. — Ты ведь это давно все… делаешь. Неужели никто не знал? — Во всех ангельских семьях разные порядки, Вики. И в эти порядки принято не вмешиваться. — Но почему никто кроме твоего отца так не- — Вики, прошу. Не надо. Девушка хотела было смолчать и в этот раз, но отчаяние, скопившееся в ней, оказалось сильнее. — Нет, Дино, надо! Почему, ну почему никто не бил тревогу, когда твой отец начал тебя заставлять это делать? Почему? — Вики, умоляю!.. — Дино, ты… ты живое создание, ты ангел, так почему так с тобой!.. Он ведь твой отец! Мужчина опустил голову, неотрывно смотря на сложенные брюки рядом с опустошенным бутыльком на полу. Когда она успела их сложить?.. Осознав, что его ноги все еще оголены, Дино поспешно накинул на них одеяло, чуть привстав. Организм был все еще ослаблен после лечения, и даже такая простая задача далась с трудом — он еле-еле прикрыл бедра, но на большее ни сил, ни желания не нашлось. — Дино, я… Я так ненавижу все это! Почему так с тобой… почему? — опустившись на пол, она со злости оттолкнула от себя вериги — и снова, уже сильнее, чтобы те закатились под кровать. — Ты всегда убегаешь от этого разговора, не хочешь обсуждать момент, когда все это началось. — Потому что… может, потому что я сам не до конца разобрался. — В чем? — Да хотя бы в том, кто же все-таки стал причиной моего… «селфхарма». Отец ведь в итоге сам просил меня прекратить. — Что? Ты… серьезно? — Если коротко, то… да. Вообще, он дал мне вериги и сказал, что с ними я буду лучше летать. Вериги были совсем не такими, как сейчас. Просто тяжелыми. Мне сложно давались полеты после смерти мамы. Крылья словно ослабли. Дино улыбнулся — тепло, тихо, как всегда улыбался, говоря о матери. Даже если вспоминал о ее уходе, сам образ откликался в сердце стонущей, но светлой печалью. — Может, потому что это она учила меня управлять ими, и мы вместе с ней летали… много летали… Крылья у меня были будто слишком большими, я не знал, как с ними подружиться, но мама была рядом и многому меня научила. Говорила еще всякие премудрости в духе того, что горе тянет нас к земле. Улыбка исчезла с лица ангела — он будто вспомнил о чем-то, мотнул головой, не желая и дальше погружаться в это прошлое. Вики казалось, она не раз видела подобное — словно есть что-то большое, значимое и болезненное; что-то, что он никак не может ей доверить. Порой, вспоминая, Дино будто избегал целых пластов своей жизни. И если в теме отца и самонаказаний Вики пыталась добраться до истины, дабы хоть немного помочь, то на эту «запретную территорию» прошлого ангела не смела забираться. Про вериги она узнала случайно, а про отца с матерью Дино рассказывал ей сам — но, раз здесь он предпочитал молчать, она не могла позволить себе что-то спрашивать. По крайней мере, пока не могла. — И меня горе притянуло. Я словно стал тяжелее. Отец после смерти мамы полностью переключился на меня, желая вырастить идеального сына, а, значит, я обязан был хорошо летать. Тогда я был еще ребенком, и он не мог позволить себе многое. Но с каждым годом отец становился все строже и, наконец, предложил мне утяжелять себя веригами. Так, надевая их на каждый полет, каждую тренировку, я становился сильнее. Крылья слушались меня лучше — и, когда я снимал вериги, было ясно: метод отца дает результаты. Без них я летал быстро, легко, но… мы оба упустили момент, когда к этому методу пристроилось что-то отвратительное… что-то от меня. Вериги натирали кожу через ткань — и, когда отец был мною недоволен, мне казалось, я должен себя наказать или… просто куда-то выплеснуть огорчение?.. Отец не позволял мне лишних эмоций, но они все время появлялись. — Значит, он тебя не наказывал? — Он… наказывал меня по-своему. Переставал замечать на какое-то время. Не говорил со мной, даже не смотрел на меня. Это сводило с ума, и однажды, когда он снова вот так игнорировал меня, я затянул вериги сильнее. Гораздо сильнее, чем обычно. Я будто хотел… отомстить отцу или привлечь его внимание: «Ты не видишь меня? Ну, так я сделаю так, чтоб увидел!» Я еле ходил, но все-таки добрался до кабинета отца, и, когда он увидел меня, поднял панику. Дино перехватил взволнованный взгляд Вики. — Я те вериги больше не видел. Потом сам раздобыл новые. Собственно, те, что ты закинула под кровать, — Дино хохотнул. — Ты… звал его. — А? — Просил о помощи. Ты был ребенком… — Мне было 17 небесных лет. — Ребенком, — еще раз подчеркнула Вики. — Тебе нужна была любовь. Нужен был отец, а не учитель. Дино задумчиво покосился на одеяло, накрывавшее ноги. — Не знаю. Может, и так… — О чьей помощи ты просишь сейчас? — Я… — ангел качнул головой. — Не знаю. Просто привык, наверное… — он тяжело выдохнул, отводя взгляд. — Давай прекратим этот разговор, Вики. Я больше не могу. — Хорошо, только- Вики вздрогнула, как только раздалось несколько нетерпеливых стуков в дверь. — Я открою, — кратко бросила она, вставая, и, повернув замок, аккуратно приоткрыла. Ее лицо, только что спокойное и приветливое, резко исказилось. — Люцифер, а ты какого- — О, Непризнанная! Дино еще не успел ничего понять, как Вики отшатнулась в сторону, отодвигаемая рукой демона, и тот бесстыдно заглянул в комнату, наклонив голову набок. Лицо его тут же отравила демоническая усмешка. — Ой, простите! — злорадствуя, он взглянул на девушку. — Наконец-то ему отсосешь? — Люцифер, иди нахер! — Вики пихнула его в грудь. — Это твоя задача сегодня вечером, Непризнанная, — не упуская возможности сболтнуть что-то мерзкое, процедил демон. — Святоша, хотел позвать тебя на тренировку по крылоборству, но прости, не знал, что у тебя тут что-то наконец-то намечается. Все, ухожу, можешь больше одеялком не прикрываться! Довольный собой, Люцифер улыбнулся Вики и, как только отстранился, она захлопнула дверь. Разозленная, девушка вернулась к Дино, садясь рядом с ним на постель. — Не дай Шепфа он будет слухи распускать, я- — Да он просто издевается, Вики. Забудь о нем. Девушка вздохнула. Который раз она слышала эту фразу. — Знаешь, ты к нему слишком снисходителен, Дино. — Да. Знаю.

***

Как всегда заряженный после краткой встречи с ангелом, Люцифер нещадно сбивал своих соперников по крылоборству так, словно это была не тренировка, а финальный матч. Каждый грохот ангелочка о землю — новая порция ликования и самодовольства. — Ты сегодня был хорош, — Ости с усмешкой проводила взглядом какого-то ковыляющего ангела и вновь посмотрела на Люцифера. — Как и всегда, — он улыбнулся, и, когда девушка потянулась к нему за поцелуем, он ответно подался вперед. Пухлые губы приоткрылись для него, и он скользнул между ними языком. Дождавшись ответного жеста, склонил голову набок, целуя — так, как всегда ее целовал. Ничего нового или нарочито страстного — лишь обычный поцелуй с Ости, с которой он коротал одинокие (и не только) вечера. — Куда сегодня? — довольно спросила она, смотря в зеркальце и поправляя чуть смазавшуюся помаду. — Выпьем? Люцифер, цыкнув, покачал головой — и в то же мгновение его лицо осветилось азартом. — Что задумал? — Давай на Землю слетаем и- — Опять? — девушка хлопнула тонким складным зеркальцем, закрывая, и отправила его в карман брюк. — Мне хватило прошлого нагоняя от Геральда. — Да ладно тебе. Ну снова скажет нам парочку ласковых — что с того? — Это тебе «что с того» да «парочка ласковых», Люц. Ты не забывай, что мне потом целую неделю пришлось торчать на лекарских курсах в наказание. Ненавижу эту ангельскую поебень. — Ну, так наказание-то плевое. — Да это издевательство! Быть на побегушках у этих- — Зато на Святошу поглядела. — Да он редко появлялся. Меня ж к новичкам Геральд приставил. Таскала им какие-то банки, склянки, невесть что еще. Зато там была эта Непризнанная, что с Дино таскается. — О-о-о, — Люцифер засмеялся, вспоминая увиденную сцену. Он прекрасно понимал, что ничего «такого» между этими двумя не было, но издеваться над ними было одно удовольствие. — Чего ты так повеселел? — Да так, — он отмахнулся и тут же напомнил о своей идее. — Ну так что? Летим на Землю? Ости задумчиво опустила голову, и как только ее губы начали расползаться в знакомой улыбке, Люцифер взял ее за подбородок и, чмокнув в губы, весело поторопил: — Тогда давай быстрее: пока все к поезду прутся, мы как раз прыгнем в водоворот. Хотя каждый раз перед их внеплановым прыжком на Землю Ости ворчала и не хотела рисковать, но, как только ее нога касалась дороги очередного шумного городка, внутри разгорались хищный интерес и азарт. Люцифер чувствовал их — и в нем они играли с той же силой. Конечно, они любили разные людские развлечения: танцы; выпивка, пусть и абсолютно не крепкая для их тел, привыкших к глифту, но яркая и разнообразная; азартные игры и подобные увеселения. Однако оба предпочитали исключительно «высокий класс», не считая всякую мелочь достойной их присутствия. А потому подворотни, дешевые забегалковки и затертые клубы их не интересовали — равно как и психотропы, под которыми люди становились еще более скучными и противными. Не было ничего более увлекательного и желанного на Земле, чем искушения людей. Что может быть лучше, чем, например, смотреть, как только что высокомерный и неприступный парнишка, разбрасывающийся в казино фишками направо и налево, скулит от удовольствия и просит «еще», или с виду скромная девушка вдруг ставит тебя на колени. Только при мысли о возможных вариантах развития вечера у Люцифера внутри зажглось еле сдерживаемое нетерпение. Конечно, узнав — или совместно создав — грязные секретики богатых папенькиных сынков и дочек, можно было в будущем при случае манипулировать как ими, так и всей их семейкой, которая сделает что угодно, лишь бы спрятать этот скелет в шкаф. Однако куда больше этих стратегических измышлений Люцифера интересовало веселье и удовольствие, а еще больше — жажда победы. Искусить очередную людскую душонку, «дотронуться» до нее и заставить себя запомнить; поставить очередную галочку в списке своих успехов — вот что заводило куда сильнее призрачной перспективы полезных связей. В конце концов, из всей плеяды соблазненных им в одиночку и в пару с Ости душ ему требовались «ответные услуги» всего пару-тройку раз. Кажется, сегодня намечалась еще одна «галочка». Люцифер ощутил это сразу, как только они с Ости вошли в клуб для богатеньких деток. Туда абы кого не пускали, но пара соблазнительных жестов и слов девушки — и вышибалы дали им пройти. Люцифер даже не был уверен, пропустили их из-за демонических уловок Ости или же просто из-за ее внешней эффектности. Мужчину сразу потянуло в сторону миловидного паренька почти в центре зала. — Хей, милая, — обратился демон к девушке, что танцевала с юношей, — не уступишь мне своего кавалера? Она опешила и кинула взгляд на Ости, что не отставала от Люцифера ни на шаг. — Я н-не… — начал было запинаться парень, но демон остановил его, легонько прижав палец к его губам и сладко улыбаясь. — Ни о чем не думай, Оливер- — Откуда вы знаете мое имя? Люцифер взял его за подбородок. — Я же сказал: ни о чем не думай. Движением языка демон заставил его открыть рот и подался вперед, ощущая, как сдерживаемая похоть в душе парня зашевелилась. Люцифер словно видел ее, опознавал своей энергией — а потому, почувствовав отклик Оливера, прижал его к себе за спину и повел рукой от лопаток ниже по позвоночнику. Дыхание юноши сбилось, и когда Люцифер слегка прикусил его нижнюю губу, он сдержанно простонал и стыдливо отвел взгляд. — Я-я- — Ты ведь хочешь поразвлечься, правда, малыш? — Ости властно схватила его лицо и повернула к себе. — Ну же… скажи мне, и я исполню любой твой каприз. — Да кто вы такие? — девушка, что танцевала с Оливером, растерянно смотрела на них, не зная, что делать. — О, я о тебе не забыл, Мия, — Люцифер улыбнулся ей и, пока она не успела задать спросить очередное «откуда вы знаете мое имя», предложил. — Присоединишься к нам? Он почувствовал ее смятение и, искусно, одним только словом приближаясь своей энергией к ее живой, мечущейся душе, добавил: — Давай. Оливер оказался на редкость податливым: словно пластилин, его душа деформировалась под действием Ости и Люцифера, и похоть, почти звериная страсть, самые потаенные желания — все низкое в этой душе устремилось к демоническому зову. Он жадно впивался в губы Ости, прижимаясь к ней всем телом, и чувствительно отвечал на любое ласковое движение рук Люцифера: по плечам, спине, бедрам. Но в душе девушки, с которой танцевал Оливер, оказалась больше сопротивления. Оставив Ости и Оливера на одной стороне широкой кровати, Люцифер притянул к себе Мию. Дать ей уйти было бы ошибкой: во-первых, такое нежное создание отпускать не хотелось, и желание все же подчинить себе эту пугливую девушку удерживало Люцифера в постели; во-вторых, не только отец парня, но и ее мать — влиятельные люди в судебной системе. Вдруг однажды пригодится? Соприкоснувшись с душами этих двоих единожды, можно куда легче пользоваться ими, если понадобится. — Что-то не так… — девушка с сомнением покосилась на Оливера, который, кажется, таял под Ости — хотя та просто целовала его шею и уши. — Я- — Ты не хочешь? — Х-хочу, кажется… — Кажется? — Люцифер улыбнулся. — Оливер нравится мне, я… мы собираемся пожениться скоро, и… я выпила? Нет, я не пила, я- Девушка говорила путанно — демон ощущал, как ее душа чует неладное: прислушивается, присматривается, сторожится, окруженная демоническим дурманом. — Это лишь небольшое развлечение, Мия, — Люцифер нежно поцеловал ее шею и тут же мягко прикусил. Поцеловал снова. Поднялся чуть выше, целуя скулу, лоб, нос — и, наконец, губы. Мягко, нежно — насколько мог. «Поддайся. Расслабься». Он положил руку на ее живот и повел чуть ниже, слегка надавливая. Хотя демон чувствовал, как Мия расслабляется, как желание уже охватило ее, осознавал, что для идеального искушения не хватает одной детали. «Ей нравится Оливер…» С влюбленными всегда чуть сложнее. Люцифер отстранился, бросая взгляд на парочку рядом. Ости будто почувствовала — посмотрела в ответ. — Давайте объединим усилия, — как бы заигрывая, предложил демон. И Ости, и Люцифер ощущали привязанность Оливера к Мии, однако похоти он отдавался с куда большей охотой. Поначалу, несмотря на охватывавшее его нетерпение, он был аккуратен и нежен со своей девушкой: лег рядом с ней; взяв за руку, привлек к себе, обнимая. Потянув, заставил лечь на себя. Люцифер и Ости расположились по обе стороны от пары, но демоница знала: теперь, как и обычно, основную линию сценария этой небольшой игры будет вести Люцифер. Хоть ей и непросто далось принять это, но демон был куда более искусен, чем она: как в телесном, так и душевном совращении. Надавить нужными методами и, наконец, коснуться своей энергией загнанной человеческой души, заставить ее запомнить себя — если они работали вдвоем, эта задача доставалась именно ему. А, значит, финальное касание души Мии — за ним. С Оливером демоница уже управилась сама. Юноша попросил Мию лечь на него спиной. Он был нетерпелив и, как только девушка чуть развела ноги, он, одной рукой придавливая ее бедро, другой обхватил член. Пару раз пройдясь головкой вверх-вниз по внешним половым губам, он вставил ее и хотел было войти до конца резким движением, как Люцифер резко схватил его за лицо. — Это у вас что, в первый раз? — Н-нет, — тяжело дыша, парень выглядел удивленным — словно забыл, что демон вообще был здесь. — Тогда. Какого. Хуя. Так. Грубо. — А ну брысь, — приказала Ости. Люцифер сел на колени, приподняв Мию, а демоница привлекла Оливера к себе. — Всему вас надо учить, — хмуро сказала она и, расставив ноги, села так, что парень оказался аккурат между ними. Обняв, она опустила руки к его члену, обхватывая и медленно водя вверх-вниз. — А теперь смотри и запоминай, — прошептала она ему на ухо и укусила за мочку, заставляя парня вздрогнуть: то ли от неожиданности, то ли от удовольствия. Люцифер же усадил девушку на себя, расположив ее в той же позе, что и Оливер, — к себе спиной, — нежно обнял ее, и энергия демона — тяжелая, одурманивающая, терпкая — «обняла» девушку вместе с ним. Одной рукой он осторожно обхватил грудь Мии, поглаживая, а другая двигалась ниже по животу. — Расслабься, — тихо попросил он, целуя шею сзади, и опустил руку к половым губам, чуть раскрыл их; нащупав указательным пальцем клитор, надавил. Мия, хоть и немного сбитая с толку, была возбуждена, расслаблена; что-то словно давило на нее, пробуждая похоть, страсть, умножая желание — она откликнулась на действие Люцифера: чуть сжала ноги, отбрасывая голову назад, на плечо демона. Тот улыбнулся, поцеловал ее в плечо и, сомкнув указательный и средний пальцы, повел их вниз и чуть углубил вовнутрь, увлажняя смазкой. — Так нежнее, — пояснила Ости Оливеру, прижавшись к его уху. Демон повел пальцы вверх, к клитору, и, надавив, начал ласкать его круговыми движениями. Заметив, что на одно из положений пальцев девушка реагирует сильнее, прекратил круговые движения, сосредоточившись на этом месте: водя по нему мелкими движениями вверх-вниз, Люцифер прикусил шею девушки, и свободной рукой обхватил ее, сильнее прижимая к себе; расставил ноги шире, так что Мия чуть сползла, оказавшись между ними, и чуть согнул их в коленях, тем самым как бы полностью окружив девушку собой. Он чуть отстранился и, повернув лицо девушки к себе, начал целовать, продолжая ласкать ее клитор и ускоряя темп. Она откликалась на его действия, оказавшись чувствительной, отзывчивой, любящей нежность и внимание. И когда, наконец, демон ощутил, как удовольствие в ней поднимается к своему пику, он, прижав губы к ее уху, низко, тихо произнес ее имя. Этого было достаточно не только для того, чтобы она, выгнувшись и сдержанно простонав, кончила, чуть подрагивая и сжимая ноги, но и для того, чтобы ее расслабившаяся, потерявшая бдительность душа запомнила «прикосновение» Люцифера. — Снова секс-уроки вперемешку с искушением, — Ости засмеялась. Автоматические ворота закрылись за ними, и девушка с тоской взглянула на богатый дом, пробормотав: «Вот бы жить в таком». — Ну, нам не привыкать. — Повезло парню, что родители в отъезде, — отметила девушка и тут же поинтересовалась. — Ты заметил? — М? — Момент, когда я коснулась души Оливера. — Нет, честно сказать. Но это явно было еще в клубе, я же прав? — Да, — Ости вновь рассмеялась. — Забавно, что его душа открылась мне, когда я назвала его «малыш». Люцифер прыснул. — Ну, Ости, мне в соблазняющих речах с тобой не тягаться. — Интересно, удастся ли нам когда-то вот так просто коснуться ангельской души? Демон удивленно посмотрел на нее. — С чего бы вдруг такие мысли? — А ты не чувствуешь? Люцифер в то же мгновение осознал: где-то в городе маячит ангел. — Это явно не Святоша… энергия слабовата, — мужчина пожал плечами. — Тогда не особо интересно. — Ты тоже хотел бы его души коснуться? — оживилась Ости. — Думал об этом? Ты только представь, если окажется, что в его душе, которую он так оберегает, многое откликнется на наш зов. Демон ощутил, как в душе зашевелилось что-то тоскливое, ноющее, кровоточащее — и тут же заткнул «протечку», хищно улыбнувшись девушке и отдавшись другим своим эмоциям: желанию, любопытству и ненависти. — О да. Я бы на это посмотрел.