***
— Саяка, я умоляю тебя! — Мэри складывает ладони в просящем жесте, делает жалостливые глаза (как учила её Юмеко) и выгибает брови "домиком". — Ты почти единственная на нашем потоке, кто осилил заклинание невидимости. Игараши раздражённо трёт переносицу и поправляет сумку на плече: — Почему не Икишима или Джабами? В конце концов, вы с одного факультета. Мэри закатывает глаза, оглядывается в поисках возможно подслушивающих учеников и только потом терпеливо объясняет, надеясь всё-таки убедить её: — Мидари сойдёт с ума от самой возможности устроить беспорядок и сорвёт все планы, а Юмеко слишком сдружилась с Кирари и Сатико, чтобы даже думать об этом. — Напомни ещё раз, почему я должна тебе помочь? — Саяка чувствует небольшой страх перед предложением гриффиндорки, ведь всё-таки прорваться в комнаты Слизерина после отбоя и устроить там хаос было точно против всяких правил, и девушка боялась даже представить, сколько очков могут списать с факультетов, если их поймают. — Потому что слизеринцы постоянно издеваются над тобой, — Мэри растопыривает ладонь, — они точно завидуют твоим способностям! — Саяка немного смущается, как происходит всегда, когда её кто-либо хвалит. — И неужели Момобами не достала тебя? — Когтевранка вздрагивает и немного хмурится от слов девушки. — Когда мы были на первом курсе, она срывала тебе обед, — Мэри загибает палец, а Саяка вспоминает, как не могла есть из-за переживаний о том, что объект её симпатии присоединялся к ней: Кирари очень часто приходила за её стол, поэтому почти весь первый курс она проходила полуголодающей, пока внимательная Мэри не стала забирать её к своему факультету – Кирари не совалась туда, и с тех пор, кажется, возненавидела Саотоме. — На втором, — продолжает девушка и сгибает ещё один палец, — она сломала тебе руку бладжером, — трудно поверить, что это была случайность на матче между Слизерином и Когтевраном, когда Кирари, самый меткий и сильный загонщик, отбила бладжер в сторону Саяки, сидящей на трибунах и мечтающей о свидании с Кирари, но оказавшейся в медпункте, — и на третьем курсе ты не могла ходить в библиотеку из-за неё и её сестрички. — Чистая правда: близнецы Момобами постоянно учились в её любимой секции, и когтевранка не могла заниматься, так как все её мысли занимала прекрасная слизеринка с платиновыми волосами и пронзительными голубыми глазами. Но Мэри не знает ничего о влюблённости Игараши, поэтому настойчиво говорит, — Сейчас уже четвёртый год, и, вообще, мы должны напомнить этим избалованным задницам их место, иначе... — Ладно-ладно, хорошо, — перебивает Саяка, поддаваясь убеждениям и желая всё-таки помочь своей давней подруге, — но какой резон у тебя? — Задаёт девушка, наверное, самый глупый вопрос в своей жизни и тут же поджимает губы, осознавая это. — О, неужели ты не знаешь..? — Взгляд Мэри становится смертоносным, и магические искорки вспыхивают в её глазах. Будь в её руках палочка, она бы точно пришибла кого-нибудь случайным заклинанием. Да, Мэри была особо популярна у змеиного факультета. Как одна из самых ярких гриффиндорцев и чуть ли не самый лучший ловец в квиддиче за всю историю Хогвартста, она привлекала внимание. Не стоило забывать и об её происхождении: Мэри – магглорождённая, и это было ещё одной мишенью на её спине. Слизеринцы любили подшучивать над ней, хотя кто-то даже осмеливался ухаживать за взрывной девушкой (но это были всего лишь слухи). Выделялись, конечно, из всех близнецы Момобами и Сатико Джурако, которые никогда не упускали возможности подразнить младшую девушку. — Всё я знаю, — вздыхает Саяка, вспоминая, как самолично несколько раз помогала девушке избавиться от общества слизеринцев. — Тогда сегодня вечером после отбоя на нашем месте? — Предвкушение и надежда звучат в голосе Саотоме, и другая девушка улыбается этой почти детской стороне Мэри. — Да. — Ура! — Кричит Мэри, и волшебство неконтролируемо льётся из неё – небольшой ветерок заставляет волосы Саяки растрепаться. Так происходит всегда, когда Мэри испытывает яркие эмоции: плюс одна причина издеваться над четверокурсницей, которая до сих пор не могла справиться с собственной магической натурой. Но, на самом деле, это лишь помогало гриффиндорке в изучении невербальных заклинаний, и Саяка с удовольствием присоединялась к ней в этих занятиях. — Не забудь палочку! — Мэри, припрыгивая, убегает на зельеварение, и когтевранка мысленно проклинает свою доброту. Ей действительно нравится Кирари со своим шелковистым голосом, загадочными фразами, уверенностью и умением собирать вокруг себя людей. Прирождённый лидер, заботливая сестра, сильнейший игрок в квиддич. Саяка хотела бы стать ближе к этой невероятной девушке, иметь возможность говорить ей о своём восхищении, ощутить, каковы на вкус эти неземные губы... Стоп! Не время для этого. Она уже подписалась на авантюру против слизеринцев вместе с Мэри, заклятым соперником Кирари. Если Момобами узнает об этом, то она точно может забыть о каких-либо взаимоотношениях с ней. О чёрт, во что я только ввязалась... ... В стороне два силуэта, наблюдавшие за этим, шевелятся и тихо переговариваются: — Ставлю двадцать галеонов, что они заставят слизерийские задницы попотеть. — Хм, не думаю, что ты права... — Ха? Ты что, сомневаешься в Мэри? — Нет, моя дорогая, я просто слишком хорошо знаю Кирари...***
— Сальвио Гексиа, — шепчет Саяка, и кончик её палочки светится сиреневым, прежде чем она и Мэри сливаются с окружающими стенами. Мэри взволнованно проверяет действие заклинания и мстительно потирает ладони: — Саяка, у тебя точно талант! А теперь пора преподать кое-кому урок, хе-хе-хе... Игараши не может видеть выражение лица Мэри, но представляет это злобное выражение лица и добродушно вздыхает. Несмотря ни на что, её дружба с гриффиндоркой была тем, о чём Саяка никогда всерьёз не сожалела. Да, Мэри была ходячей катастрофой, задирой с кучей поклонников и нажитых врагов и просто девушкой с беспокойным характером, но в то же время она никогда не оставляла её в одиночестве, почти не отказывала в помощи и даже поначалу старалась познакомить её со всякими своими знакомыми и таскать на шумные вечеринки, думая, что Игараши плохо в одиночестве. Они вместе учились, посещали Хогсмид и делились увлечениями: так Саяка поборола страх полёта на мётлах, а Мэри полюбила спокойное времяпрепровождение, по типу магической медитации или чтения книг. Что ж, это всего лишь очередное их приключение, и когтевранка решает расслабиться. Они с Мэри вполголоса делятся идеями о шалостях, хотя у Саяки всё равно свербит в груди от волнения. Вскоре они оказываются перед стеной, и Мэри смело произносит пароль: — Кобра. Каменная кладка тут же расступается, и девушки спешно входят в гостиную Слизерина, освещённую жутким зелёным светом. На их удачу – никаких запоздалых студентов. — Откуда ты знаешь пароль? — Едва слышно спрашивает Саяка откуда-то слева, изучая богато обставленное подземелье. — Подслушала на днях у змеиной малышни, — Мэри уже принимается колдовать, оставляя мини-кричалки под подушками на общих диванах. — Они так громко говорят, эти маленькие тщеславные ублюдки... — Мэри, — упрекает девушка и подходит ближе к подруге, на всякий случай усиливая заклинание, скрывающее их. Саотоме хмыкает, но перестаёт язвить, и, когда заканчивает в гостиной, то стирает оттуда следы своей магии, чтобы не быть пойманной. Зелёный свет раздражает её, но она ещё не закончила. — Саяка, — шёпотом зовёт Мэри, — прикрой меня, пожалуйста: предупреди, если кто-то проснётся и спустится сюда. — Что ты собралась делать? — Глаза Игараши расширяются в ужасе, когда её слишком пронзительный ум догадывается. — Ты же не пойдёшь в спальные комнаты?.. — Послушай, это один шанс из тысячи, — слышит Саяка удаляющийся голос Мэри, — я, наконец, проучу этих высокомерных сучек. — Девушка чувствует очередной всплеск магии от гриффиндорки, пропитанный предвкушением, и Саяка не думает, что сможет остановить её теперь. — Просто воспользуйся ладонью, если что-то пойдёт не так или если ты захочешь уйти, и мы уберёмся отсюда, я клянусь. Игараши нервничает ещё больше, но она верит словам подруги – если Саотоме что-то обещала, то выполняла. Саяка смотрит на свою ладонь и проводит палочкой над ней: символы мгновенно выступают на коже, и вскоре заменяются чужим ответом. Всё работает, и девушка выдыхает: — Хорошо, но я даю тебе семь минут, и ещё, — Саяка прикрывает глаза, — не трогай Кирари. — Что?! — Шипит Мэри, с усилием пытаясь сбросить заклинание невидимости с них, и Саяка позволяет ей это сделать. Саотоме находит появившуюся когтевранку и хватает её за плечи. — Почему это? Я думала, что ты больше всего хочешь разобраться с ней! Да она же не даёт тебе спокойно жить! И как мне сказать Мэри, что я просто влюблена в неё? Она точно меня прибьёт... Хорошая мысль быстро приходит в голову девушки, она делает серьёзное лицо и ну очень убедительно произносит: — Я разберусь с ней сама, но своими способами, договорились? Сияющие золотым глаза Мэри какое-то время изучают выражение лица Саяки, и гриффиндорка, в чём-то убедившись, отпускает девушку, неловко извиняясь за эмоциональность. Саяка вновь накладывает на них заклинание и засекает обговоренные семь минут. Мэри уходит, и она остаётся одна в слизеринской гостиной. Ей сразу становится некомфортно без громкого присутствия подруги, но она была не из тех, кто даёт растерянности овладеть собой, поэтому Саяка, пользуясь шансом, принимается изучать гостиную. И хотя она уже многое знает из-за своего увлечения слизеринкой, ей всё ещё интересно наблюдать вживую, как маячат зелёные огоньки под потолком, а серебристые змейки на камине шелестят язычками, чуя присутствие чужой магии. Саяка невесомо проводит пальцами вдоль выгравированных букв названия факультета, когда за её спиной раздаётся лёгкий смешок, из-за чего девушка чуть не падает в камин и ударяется о каменную плитку. Игараши крепче сжимает палочку и резко разворачивается, пытаясь найти взглядом издавшего звук, но её встречает всё тот же приглушённый свет, темнота и запрятанные в разных углах кричалки. Змейки на камине перестают шелестеть, и на Саяку опускается оглушающая тишина. Она осторожно двигается к выходу, постоянно оглядываясь, — ей нужно как можно быстрее уйти, потому что она уже почувствовала вмешательство сторонней магии. Девушка опускает кончик палочки на трясущуюся ладонь, намереваясь предупредить Мэри об опасности, но её руки замирают в воздухе, оказываясь в чьей-то крепкой хватке. Воздух покидает лёгкие Саяки, она даже не способна закричать, – мысли в её голове спутываются, но она вспоминает одно спасительное невербальное: её рот открывается, только вот на полуслоге Игараши прерывают: — Не рекомендую тебе этого делать, — ластящийся, как дым амортенции, голос проникает в самые глубины души Саяки, заставляя девушку сжаться в страхе и удивлении. — У меня достаточно сильные щиты. О, теперь ей точно конец Саяка почти чувствует знакомую ухмылку, когда под воздействием чужой магии с неё спускается маскировка. Тихий пронзительный смех звучит в этот раз слишком близко, и Саяка молится, чтобы её смерть была достаточно быстра, потому что прямо сейчас она в руках Кирари Момобами, которая тоже снимает с себя прикрытие: гипнотизирующее серебро её волос, сверкающие голубые глаза и тонкий контур губ – Саяка не переживёт эту ночь, она уверена. — Игараши Саяка, — полушёпот-полувыдох, и у когтевранки уже подкашиваются колени и горит в груди. — Какими судьбами в нашей обители? Её руки всё ещё в плену чужих, и девушка едва соображает, когда образ из её снов тянет её ослабевшее тело на себя, вынуждая упереться Саяку лбом в пространство между шеей и плечом. Кирари освобождает одно запястье и худыми пальцами скользит по чужому затылку, погружая ладонь в мягкие волосы, – Момобами едва ощутимо давит этой рукой и повторяет: — Что ты здесь забыла? — Кирари наслаждается каждым мгновением своей поимки, и как же ей весело, наконец, поддразнить интересующую её ещё со второго курса когтевранку (о, Кирари была уверена, что этот интерес взаимен). Саяка молчит, неверно дрожа, и тогда Момобами хищно улыбается, — хочешь, я скажу? Ты зачем-то послушала выскочку Саотоме и решила, что сможешь безнаказанно помогать ей в её преступлении, — Кирари осторожно оттягивает волосы другой девушки, заставляя её смотреть на себя, в горле слизеринки неожиданно пересыхает, когда она встречает рассеянный взгляд, — ты не уйдёшь безнаказанной. — М-момобами-сан, — бормочет Саяка, и Кирари готова слушать этот дрожащий голос не один раз, — я не... — Идём, — прерывает Кирари и, отпустив девушку, идёт к выходу из подземелья. В её голове зарождается чудесная идея, и она не намерена упускать такой шанс. — П-подождите, а как же Мэри? — Саяка волнуется, ведь гриффиндорка уже долго не возвращается из студенческих комнат. Семь минут превратились в двадцать, а значит, что-то могло случиться. Саяка порывается в сторону слизеринских комнат, но Кирари обнимает девушку за талию и разворачивает лицом к себе. — О, не переживай, — Момобами довольно хихикает, в её глазах отражается желание расплаты, и Саяка не может не любоваться этой горячей эмоцией, — она в надёжных руках. Как и ты.***
Мэри проникает в спальни в своём самом лучшем стиле: уверенно и быстро. В темноте ей сложно различить спящих студентов, но после проверки четырёх комнат, она находит непомерно большую пятую всего лишь с тремя кроватями – Мэри замечает отблеск белого золота на столбиках кроватей и тогда почти на сто процентов убеждается, что попала к Момобами и Джурако, даже если балдахины скрывают от неё жительниц этой спальни. Мэри проверяет оставшееся ей время и вытаскивает из-под мантии запрятанных пикси в сонном состоянии: выкрасть их из кабинета стоило большого труда, как и усыпить, но гриффиндорка предвкушает лица потревоженных слизеринок и принимается осторожно укладывать существ по углам – по сути, она не нарушила обещание, данное Саяке, ведь лично против Кирари она не сделала ничего. Ририка, с которой она в тайне заигрывали уже третий месяц, покинула Хогвартс на пару дней, поэтому Мэри была тем более рада, что пострадают только две оставшиеся сучки, – Ририка слишком хороша на их фоне, и Саотоме с чистой душой разворачивается к двери, чтобы уйти, когда впадает в ступор. Мрачный высокий силуэт встаёт перед ней, и Мэри перестаёт дышать, чтобы не открыть своё присутствие, ведь слизеринка, в которой легко узнаётся Сатико, могла просто встать попить воды, к примеру. С этой мыслью Мэри тут же чуть не вскрикивает, потому что Саяка внизу и может испугаться или просто попасться: девушка тут же поднимает ладонь и палочку, готовя сообщение для подруги, – она готова быть пойманной, но ни за что не стала бы подставлять Игараши. Неожиданно её шею сильно сдавливает, и Мэри осязает, как что-то обвивает её: палочка выпадает из рук, маскировка пропадает, в комнате зажигаются бледные огни, и перед девушкой предстаёт Джурако с поднятой палочкой, с конца которой тянется белая верёвка. — О, посмотрите, кто у нас тут, — слизеринка облизывается и подходит ближе, — маленькая гриффиндорка рыщет, как самая настоящая змея. Ты точно попала на тот факультет? — Джурако, — радужки Мэри непроизвольно вспыхивают золотым, и она оттягивает верёвку на своей шее, — снова не спишь, размышляя, как сотворить какую-нибудь пакость? Это было в их стиле: обмениваться такими колкостями, поэтому Мэри совсем не боится, пусть её положение и не самое выигрышное, наоборот – она чувствует трепет и ухмыляется так, словно является хозяйкой положения. — Мэри, — строгий голос звучит за спиной, и тогда Саотоме теряет весь воздух в лёгких, потому что этого не было в её планах, — что всё это значит? — Р-рир-р-рика..? — Девушка разворачивает шею, моргая пару раз, чтобы убедиться: Ририка Момобами собственной персоной, с заспанными глазами и скрещенными руками, — ха-ха, разве ты не должна была уехать по делам семьи? Сатико хихикает над тем, как пищит Мэри в своём испуге, и непроизвольно пару раз дёргает верёвку, из-за чего Мэри пошатывается. — Дела закончились раньше, — Ририка проходит мимо и встаёт рядом с Джурако, обмениваясь с ней каким-то договаривающимся взглядом, — а вот что ты тут делаешь, это большой вопрос. — Я-я-я могу всё объяснить, — Мэри панически оглядывается, к голове приливает кровь от стыда, и она машет ладонями в примирительном жесте, потому что какой бы мирной и тихой ни казалась Ририка со стороны, Мэри знала, что может сделать недовольная слизеринка. Наверное, это влияние фамилии. — Или не могу... Мэри сдаётся и запрокидывает голову в разочаровании: ну, почему, Ририке нужно было быть тут? В любом случае, теперь ей отсюда не уйти. — Уже не такая смелая? — Сатико делает несколько шагов вперёд, возвышаясь над ней, и кладёт свои ладони Мэри на плечи, от чего девушку пробирает дрожь. — Рири, ты так сильно на неё влияешь? — Это ещё мелочи, — вполголоса тянет Ририка, и Мэри неверяще уставляется на неё, — разве ты не знаешь, что она на многое способна? Сатико снова облизывается, Мэри бросает в жар, когда неприличные мысли посещают её; Ририка невинно улыбается в стороне, и Мэри думает, что ей всё это снится. — О да, — Джурако опускает ладонь на шею Мэри и слегка надавливает, — она одна из немногих, кто может довести Кирари до белого каления. Ририка поправляет волосы и вздыхает: — Всё равно Кирари рассекретила её и Игараши. Мэри медленно обрабатывает полученную информацию, а после встряхивает головой: — Чёрт, не говорите мне, что эта сучка сейчас с Саякой!? — Мэри переживает и пытается невербально освободиться от верёвок: несколько из них слетают, но Сатико хватает её за плечи. — Я должна идти! Ририка, твоя сестра сумасшедшая, ты же знаешь: она точно что-то сделает с Саякой! Ририка совсем не по-ририковски закатывает глаза и подходит к девушке, обхватывая пальцами её подбородок и заставляя прекратить поток слов. — О, ты можешь за неё не волноваться, — твёрдо говорит Ририка, и Сатико уходит за спину девушки, освобождая место для Момобами, — ты очень сильно влипла, Мэри, — горячий шёпот что-то делает с телом Саотоме, и она непроизвольно сжимается в непонятном предвкушении, — беспокойся за себя. За спиной негромко хихикает Джурако.***
Кирари тащит едва ли сопротивляющуюся Саяку через всю школу прежде чем вывести на улицу и направиться в сторону Запретного Леса. Саяке должно быть холодно в этот сезон, но она с удивлением понимает, что Момобами наложила на неё согревающие чары. Их ладони соединены, и осознание этого смущает Игараши сильнее своих мечтательных снов. Момобами молчит – это нервирует, но Саяка не хочет ещё сильнее нарываться, поэтому смиряется со всем, что бы её не ждало в этом проклятом лесу. Они проходят деревья и тропинки, пока Кирари не выводит её на пустырь. Она точно меня убьёт — Где мы? — Тихо спрашивает Саяка и рассчитывает, сможет ли она повторить путь обратно до Хогвартса, если сейчас вырвется и побежит в неизвестном направлении. Кирари слегка поворачивает голову, и другая девушка замечает на ней спокойную улыбку, что ставит её в недоумение. Момобами снова тянет её за руку, и они выходят в центр этой пустой земляной площади – ветер над ними тоскливо воет, а сквозь тяжёлые ветки деревьев и никогда не облетающие кроны просвечивает лишь несколько лунных лучей. — Закрой глаза, — шепчет Кирари прямо на ухо Саяке и встаёт у когтевранки за спиной, опуская одну руку на талию и прижимаясь грудью к спине – Саяка уверена, что такими темпами её сердце остановится быстрее, чем Кирари решит убить её, но всё равно слушается. — Хорошая девочка. О нет, с Саякой точно покончено: её колени дёргаются, и Кирари крепче перехватывает чужую талию, а после Игараши ощущает магию вокруг себя; волшебство Кирари всегда осязалось гипнотизирующей прохладой, и сейчас девушка расслабляется, наслаждаясь умиротворяющим течением полюбившейся за эти годы ауры. Всё прекращается через несколько мгновений, но Кирари не отпускает её, а сердце всё ещё бьётся, поэтому Саяка вопросительно наклоняет голову и хмыкает, на что слизеринка просит: — Смотри. Свечение пробивается сквозь веки девушки, когда она неторопливо размыкает их: яркий белый ослепляет её на мгновение, она щурится и прикрывает ладонью глаза. Саяке приходится несколько раз сожмуриться, а после она окончательно распахивает глаза, и тогда всё для неё останавливается: вся пустынная поляна покрыта невероятно красивыми белоснежными цветами, которые колышутся, создавая почти не слышимый звон. Саяка узнаёт в растениях лилию и благоговейно осматривает каждый лепесток и стебелёк – Кирари опускает свою голову ей на плечо, и тогда девушка теряет все свои мысли, наслаждаясь моментом. — Красиво, не так ли? — Шепчет Кирари и поправляет чужие пряди волос. — Сейчас лилии уже не цветут, поэтому я воссоздала их магией из своих воспоминаний. Саяка восхищённо кивает и невербально притягивает к себе цветок, вдыхая нежный запах; Кирари поражённо отмечает про себя силу этой девушки и улыбается своему выбору. — Я надеюсь, что покажу тебе их через несколько месяцев вживую, — Саяка сразу представляет эту картину, и это даётся ей определённо легко. — Если перестанешь слушать Саотоме, то это определённо возможно. Игараши фыркает и разворачивается лицом к Момобами, они оказываются слишком близко друг к другу, но Саяка, игнорируя смущение, с завидной уверенностью говорит: — Если бы не Мэри, ты бы не стояла со мной и не пыталась бы произвести на меня впечатление. Глаза Кирари смешно расширяются, и Саяка понимает, что переборщила: любой, кто знает её, сейчас бы наложил на девушку заклинание распознавания, не узнавая решимость в скромной когтевранке, хотя Мэри, точно бы, свистела и улюлюкала, прекрасно помня, что Игараши владеет и этой, слегка властной стороной. — Она плохо на тебя влияет, — находится Кирари и опускает взгляд на чужие губы, её руки сцепляются на чужой талии в замок. — Не хуже, чем ты, — Саяка прижимает лилию к груди, двигая голову к плечу в неуверенности, но руки Кирари успокаивающе приглаживают её спину, и она смело поднимает взгляд на слизеринку. — Что ж, — Кирари тянется вперёд, и Саяка закрывает глаза, — я не против. Их губы мягко смыкаются, и цветок выпадает из рук младшей девушки, когда она инстинктивно закидывает ладони на шею Кирари. Они тянут друг друга, и их рты приоткрываются в желании ощутить больше, попробовать чужое притяжение на вкус и сблизиться. В груди у Саяки громко бьётся сердце, и она чувствует, как также стремительно отбивает пульс на шее Момобами – это успокаивает и придаёт силы. Кирари с удовольствием ведёт ладонями вверх и вниз, нежно лаская нервничающую девушку; она напориста, поэтому скользит языком по чужим губам и слегка втягивает губы, прикусывая – Саяка стонет прямо ей в рот, и это разжигает в слизеринке пламя, о котором она даже не подозревала. Им нужно выдохнуть, поэтому Кирари ненадолго отстраняется, поглощённая вниманием этой невероятной девушки. — Расскажи мне о себе этой ночью, — они прислоняются лоб ко лбу, и у младшей девушки перехватывает дыхание, — Са-я-ка.***
Следующим утром Саяка и Мэри встречаются у входа в Большой зал, и радость вспыхивает на их лицах, когда они видят друг друга целыми и невредимыми. — Саяка? Как прошла ночь? — Мэри неловко трёт затылок и тянет подругу за рукав к столу своего факультета. Они усаживаются лицом к лицу и прячут взгляды. Саяка исподлобья изучает Мэри, замечая её растрёпанный вид, непонятно откуда взявшийся белый шарф, красные губы и тонкий румянец. Игараши думает, что выглядит, скорее всего, точно также. — Полагаю, так же, как и твоя, — Саяка опускает ладони на разгорячённые щёки, и её тут же пронзает воспоминание о ночном поцелуе и всём, что было после этого. Становится жарко. Мэри хмыкает и почему-то слишком облегчённо выдыхает, видимо, ожидая более агрессивной реакции. Осознание очень медленно нагоняет двух подруг, когда вдруг Игараши откашливается, выплёскивая сок и шокировано смотрит на Саотоме. — Подожди, — Саяка слегка сощуривается и скользит глазами от груди Мэри к её руке, ей приходится даже протереть глаза – она складывает два плюс два и получает ответ, — это что, брошка Ририки? — Слизеринка носила это украшение с первого курса, и, конечно, Саяке была знакома эта вещь, ведь у Кирари была точно такая же. Но на этом её открытия не заканчиваются, — и кольцо Сатико?! — Кольцо, которое однажды один нерадивый гриффиндорец решил выкрасть, а после был найден едва живым под ветвями Ивы. Это не освещалось широко, но все знали, что Сатико была причастна, поэтому многие даже перестали думать о том, чтобы переходить ей дорогу. — Подожди, чем ты занималась этой ночью, позволь уточнить?! — Тшш, — Мэри подскакивает с места и обеими ладонями тянется ко рту девушки, — не кричи ты так. Кто-то оборачивается на них, но, в основном, они проигнорированы. Мэри панически возвращается на место и теребит в пальцах прядь волос, сгорая от смущения. — Хорошо, я так понимаю, все эти слухи про Момобами и неизвестную гриффиндорку были правдой, допустим... но Джурако..? — Саяка считает, что Мэри сошла с ума; она очень надеется, что неправильно поняла ситуацию, хотя знаки указывают обратное, — ты серьёзно? Мэри снова потирает затылок и смотрит мимо Саяки, давая этим поведением знать Игараши, что она не шутит. — Хах, мне кажется, Ририка ревнует, хоть ей тоже интересно удовлетворить своё любопытство таким образом, — Мэри сильно краснеет, а после немного нервно отсмеивается, — так что не думаю, что это продлится долго. — Мэри воспринимает это за развлечение, и, что ж, она не намерена отказываться от такой авантюры, — но, чёрт, ты видела Сатико? Она просто шикарна и такая обворожительная. — То есть тебя только это волнует?! — Саяка никогда не поймёт беспечности гриффиндорки, — Мэри, та же Сатико: она на два года тебя старше, очнись, она просто удовлетворяет свои... — Саяка замолкает, когда видит наслаждение на лице Мэри и понимает, что её бесполезно переубеждать: Мэри была падка на девушек, особенно, на эффектных. Саяка пробует другую тактику, — ты что, хочешь разгневать Микуру? Мэри тут же подпрыгивает на месте и оглядывается в поисках невидимого врага, прежде чем шикнуть на Саяку: Садо Микура известна, как восхититель, друг, возможно, любовница Джурако одновременно, поэтому любой, кто переходил дорогу Сатико, оказывался под вниманием Микуры, а она была чрезвычайно страшна в гневе. — Нет, ни за что, — Мэри неестественно выпрямляется, — о чём Микура не узнает, о том не узнает, — Саяка закатывает глаза на эту самоуверенность и раздражённо машет рукой, — и вообще, — Мэри клонится к Игараши и шепчет, — лучше скажи, почему на тебе браслет сучки Момобами, хм? Что там на счёт мести? Саяка вспыхивает как спичка, и накрывает ладонью браслет, над которым Мэри постоянно издевалась, называя Кирари аристократичным снобом. — Не называй её так, Мэри, — Игараши устало зевает и приподнимает бровь в предупреждении. Саотоме разочарованно потягивается, не представляя, как её идеальная и прекрасная Саяка сошлась с этой отвратительной злобной Момобами. Хотя, наверное, она всегда знала, что между ними что-то есть. Не поэтому ли она так ревностно оберегала Саяку от любого внимания слизеринки? Их даже принимали за пару год назад – Мэри помнит, что Кирари, а с ней и все слизеринцы, были особенно безжалостны в своих шутках по отношению к ней. Что ж, теперь это имело смысл. — Прости, прости, больше не буду, — примирительно бормочет Мэри, не желая ссориться с подругой. Они пару минут сидят в неловкой тишине, обдумывая случившееся, пока Саяка не выдаёт: — Ладно, может, твой розыгрыш был неплохой идеей. Мэри улыбается, как Чеширский Кот из её любимой маггловской сказки, и самодовольство переполняет её, когда она подмигивает Игараши: — Нет, на самом деле, это была отличная идея. Они, наконец, полностью принимаются за еду и улыбаются своим мыслям, обе удивлённые, что всё вышло именно так. Саяка думает, что ещё никогда не была так благодарна Саотоме за её небольшое сумасшествие. ... В стороне от них Мидари вытаскивает мешочек с деньгами и протягивает довольной Юмеко. — Не могу поверить, что твоя ставка выиграла, — Мидари переполнена разочарованием, хотя этот спор определённо был весёлым. Она опускает руку на талию Джабами, прижимая к себе. — Серьёзно? — Юмеко убирает деньги в карман и почти невесомо целует свою девушку в нос. — Ты, как всегда, сомневаешься во мне, — наигранно расстраивается Юмеко и тянет Мидари к выходу. — Я? Ни за что! — Мидари играючи выпячивает нижнюю губу, а после хитро скалится, — я просто люблю рисковать, детка. Юмеко щёлкает девушку по лбу за это ужасное заигрывание и упрекает: — Милая, ты чуть не лишилась глаза, когда пыталась приручить гиппогрифа из-за спора с Нишинотои. — И я приручу его! — Мидари начинает припрыгивать, и Юмеко хватает её за руку, заражаясь энтузиазмом девушки. — Просто будь аккуратнее, ладно? — Они обе были известны своим рискованным поведением, что свело их в первую очередь, но это не значит, что они не заботились друг о друге. — Хорошо, — они выходят в коридор, и Мидари внезапно застывает у окна, дёргая за рукав другую девушку, — ого, смотри, Юме, пошёл первый снег. Юмеко устремляет взгляд за Икишимой и действительно замечает несколько снежных хлопьев. Она опирается на плечо Мидари и улыбается. — Да, первый снег.