Бросаем якоря. Приплыли.
— Получается, у всего есть конец? Как у этого небольшого озера, — она говорит без толики огорчения, да и расстройства в голосе особо не замечено. Констатация факта, не более. — Получается, так. Нет ничего бесконечно-вечного. Всегда приходится с чем-то прощаться, от чего-то отказываться, если оно закончилось, — он всегда рассуждал по-философски взросло, хоть и не имел огромного багажа лет жизни за спиной. На этом мы, видимо, и сошлись. Ты жжёшь одну спичку за другой, бросая их в воду, рассекая прозрачную гладь спокойного озера. Но, почему-то, все не решаешься закурить. Закурить — значит, при столкновении огня с фильтром — разойтись по разным сторонам, ведь именно сегодня нам будет не по пути. И «я хотел бы не знать тебя, но это так обязательно», слышала так было спето где-то. Мы отчего-то не смотрели друг другу в глаза, будто боясь увидеть в них что-то, что заставило бы остаться, ухватившись за малейшую возможность, хотя выяснили и расставили точки над всеми буквами уже давно.А здесь встретились, чтобы больше не встречаться нигде.
Нашему нахождению здесь не хватало только какой-то музыкальной окраски, обязательно со смыслом, чтобы просидеть, по меньшей мере около часа, и убрав за собой и тобой эти потрёпанные жизнью стулья, разойтись по разным сторонам, сказав спасибо за все минуты/часы/дни, проведённые вместе, а также поблагодарить за моменты, которых не произошло. — В молчании — слово, — тихо произношу, вспомнив строку из давно забытой книги, название которой так и не отложилось в голове. Он кивает и вместе с тем закуривает эту дурацкую сигарету, от запаха которой встаёт тошнотворный ком в горле. А как было раньше? Обращала ли я внимание на отвращение к этому запаху или осознала это только сейчас? Интересное наблюдение: видимо, отвращение появляется по окончании, когда наелся до отвалу и больше не можешь смотреть с вожделением на предмет воздыханий. Так произошло и с нами: мы наелись. Сигарета указывает на то, что до конца встречи осталось по меньшей мере пару минут, а мне больше и не надо. Уже хочется идти вдоль леса пару километров, настраиваясь на новый лад, на новую жизнь и не искать свой причал там, где тебя не ждут. Усмехаюсь, думая о том, какими мы все-таки оказались дураками, когда думали, что сошлись на всю жизнь. Наивно полагаться на будущее: оно загадка для любого идущего в него, чего уж говорить о нас — двух, ничего не смыслящих в чувствах, людей. Тушишь о песок докуренную (только сегодня) не до конца сигарету, нужно же немного изменить правила, хоть когда-то. Встаёшь со стула, он издаёт скрипучий звук, и может показаться, что он вот-вот сложится как карточный домик, но он только виновато хрустит и остаётся стоять на месте, чтобы послужить ещё кому-то деревянным пристанищем. — Обнимемся? — Непременно Закат. Нас четверо: я, ты и два стула, которые изжили себя, как мы. Ты уходишь не прощаясь (оно и не нужно), я бросаю несколько прощальных взглядов тебе вслед и тяну за собой по очереди стулья, ножки которых все так же слегка тонут в мягкой песчаной насыпи. Поставлю их за небольшой куст, на своё законное место и уйду в новую жизнь, не оставив в своей жизни тебя.