Голубки

      В этот день Нортон выглядел особенно прекрасно, что не раз мысленно подметил Миракл. Огнев сидел по правую руку от него, оперевшись локтями на колени и скрестив пальцы в замок. Собранный, в черной жилетке от костюма-тройки, его истинное состояние выдавал только усталый взгляд с нотками сомнения. Нортон явно был чем-то озадачен.       Миракл всё ждал, когда его друг решится переступить эту тонкую грань между сомнением и действием. Они сидели в полной тишине уже минут десять, и было трудно наблюдать за колебаниями Нортона-старшего. Ведь мучается сам и вынуждает терпеть Миракла.       — Ей незачем знать, Миракл! — в конце концов заговорил Нортон-старший. — Я никогда не был с ней в настолько теплых и доверительных отношениях, чтобы рассказывать о своей личной жизни… Уж тем более о том, что в её понимании наверняка совершенно не поддается пониманию.       — Я потерял смысл слова «понимание», — хмыкнул Миракл. — Я думаю, если ты не объяснишься, Ее Величество мысленно дорисует все за тебя и неизвестно, что окажется хуже: ее домыслы или реальность. Она видела нас вчера в зале, ты забываешь об этом.       — И как ты себе представляешь мое объяснение? «Здравствуй, матушка, я гей»? Уж лучше пусть сама дорисовывает, что у неё всегда неплохо полу… Постой, ты куда? — он напрягся, когда увидел, как Миракл молча встал и пошел к выходу из комнаты.       — Пойду сам расскажу обо всем твоей матушке, сыночек! Сил моих больше нет: мы так никогда не дойдем до самого интересного и окажется, что я зря надеюсь на продолжение нашего вечера.

***

      Чёрная Королева любила проводить время на балконе возле зимнего сада. Нортон догнал зодчего на полпути к этому месту.       — Миракл, послушай. Мы можем сказать ей, что это было в шутку и не признаваться в том, что может убить нас обоих!       — Ты упираешься, как маленький ребенок, — хмыкнул тот, едва ли обернувшись. — Соберись, шпала, иначе я натяну тебя на свой скипетр.       — Фу, это даже звучит ужасно! После такого она точно меня зачасует! И, знаешь, я передумал. Девочки мне нравятся больше…       — Ты своих девочек потерял по пути сюда, осталась только Елена. Выбирай, Нортик: или я, или Мортинова.       — А если я предпочту остаться один?       — Тогда я точно пойду расскажу обо всем Ее Величеству, чтобы она тебя наверняка зачасовала. Как там говорится: «Так не доставайся ж ты никому», да?       — Я не говорил, что у тебя пресквернейший характер?       — Тебя мне не переплюнуть, увы. Но хорошо, я согласен уступить тебе первое слово. Пожалуй, объяснись сам, родной мой. А я уж потом присоединюсь, на лодке любви на помощь к тебе приплыву.       — Это действительно отвратительно. Когда-нибудь мое терпение лопнет и я сбегу от тебя на Осталу.       — С тобой хоть на край света, солнышко! — ехидно улыбнулся Миракл. — Как говорится, с любимым рай и в шалаше. Знаешь, у Осталы есть свои плюсы, например…       — Заткнись.       Нортон-старший сердито мотнул головой, небрежно оттолкнул Миракла в сторону и, сделав глубокий вдох, открыл дверь, ведущую в зимний сад. Одновременно словно включились все звуки живой природы: защебетали какие-то редкие птички, названия которых он не знал, в нос ударили ароматы растений, цветущих в саду… Но Нортону было все равно, ему сейчас, как подростку, придется отчитываться перед матерью за буйство своих гормонов. Остается надеяться, что это буйство не перерастет в убийство. Хотя после долгих двухминутных размышлений это перестало казаться худшим исходом.       Черная Королева действительно сидела на диванчике у балкона, изящно закинув ногу на ногу и попивая из ажурной кружки горячий напиток. Нортон издалека почувствовал ее сарказм, витающий в воздухе вместе с паром из кружки. И не ошибся.       — Рада приветствовать вас в этот прекрасный радужный вечер! — громогласно поприветствовала Королева, даже не смотря в сторону сына.       — Матушка, я как раз пришел поговорить на эту тему. Мне кажется, вы не так восприняли то, что увидели вчера. Я всего лишь…       — Не нужно меня убеждать в обратном, я вижу насквозь всю голубизну этой ситуации, милый сыночек, — безапелляционно отозвалась та.       — Вы сейчас дошутитесь, матушка, и всё это когда-нибудь перерастет в чисто мужской… — он запнулся, уже пожалев о сказанном.       — В чисто мужской… что? — Нерейва заинтересованно приподняла брови и наконец взглянула на Нортона. — Ну же, договаривай, я искренне заинтригована.       — Фу, нет, не могу! — поморщился Нортон-старший и протестующе замотал головой и понял, что вогнал себя в тупик. Да что там, не просто в тупик, а в максимально голубую глупую, безысходную и просто противную ситуацию, в которую только можно было влипнуть в этой никчемной жизни. — Нет, нет и еще раз нет! Святой Эфларус, я не могу сказать это слово при своей же матери, это отвратительно!       — В воздухе витает запах гейской недосказанности… — Черная Королева элегантно взмахнула кистью, словно готовясь к монологу средневекового оратора. Либо писателя, размышляющего, как изящнее описать ситуацию.       — Прийти сюда было худшей идеей в моей жизни, — озвучил свои мысли Нортон-старший, чувствуя себя готовым к любой казни, включая повешение, расстрел, четвертование… Кастрацию, в конце концов. А почему нет? Лишение главной и, пожалуй, единственной радости в этой жизни вполне равноценно насильственной смерти. — Извините меня, но я не могу больше находиться в этом помещении вместе с вами, матушка!       — Да вроде ты сюда пришел, воробушек мой, а не я к тебе.       — Я лишь хотел объясниться, надеясь на понимание, но, видимо, не в этот раз.       Недолго думая, Нортон-старший метнулся к двери. В тот же момент дверь открылась и бедный хозяин замка впечатался в зодчего, который наоборот намеревался войти в комнату.       — Из советников РадоСвета в грешников всего света! Вот это карьерный рост! — послышался насмешливый голос Черной Королевы, видимо, решившей добить бедного сына.       — Ты же управляешь временем, почему ты все время появляешься невовремя?.. — зашипел на пришедшего Нортон.       — Не кипятись, дружище… Я искал тебя, мой сладкий! — нарочито громко озвучил последнюю фразу Миракл, не забыв при этом нахально улыбнуться.       Зодчий быстро развернул друга, пользуясь его замешательством, и вернул на прежнее место рядом с Черной Королевой, которая, даже глазом не моргнув, уставилась на эту сладкую парочку.       — Ваше Величество, я хочу попросить у вас руки вашего сына…       — Да хоть ноги, ей-богу. Или других интересных мест тела, это уже как сами захотите, уважаемый зодчий. Но лучше, конечно, целиком забирать, так пользы больше будет, — со знанием дела посоветовала Нерейва, вновь отпив из чашки. — Повезло тебе, Нортон, что дети есть. Новых рожать не придется.       — Значит, вы не против? — ещё шире заулыбался Миракл. — Ну вот видишь, колючка моя, а ты переживал!       — Я все еще переживаю, как я это переживу, — Нортон уставился в одну точку, исчерпав совершенно все нервные клетки. Последняя только что растворилась вместе с маршмеллоу в кружке его матери. — Я сейчас заплачу…       — Поплачь, кактус мой мексиканский, может, легче станет, — философски заметил зодчий.       — По крайней мере, хуже уже не будет, — довольно дополнила Черная Королева.       В глазах у Нортона-старшего потемнело.       Очнулся он у себя в кровати и в первую минуту даже с облегчением подумал, что всё это было страшным сном. Ночным кошмаром, который никогда-никогда не повторится. Однако в комнате сидел еще один кошмар, которого звали Мираклом, и оно ехидно улыбалось.       — А я говорил, что надо меньше пить кофе. Давление скачет, вот и падаешь в обмороки, — цокнул он языком. — Кофе налить?       — Миракл, проклятье, что с тобой такое?..       — Проклятье, ты же сам сказал.       — Когда я тебя полюбил, ты был серьезным молодым мужчиной… Адекватным, харизматичным и, черт побери, красивым. А сейчас, что с тобой стало, Миракл? Как…       — Я тоже тебя люблю, — отозвался Миракл и заткнул его губы поцелуем.       Вся злость Нортона мгновенно улетучилась. Миракл целовал нежно, умело и безумно горячо, словно до этого момента у него не было возможности сделать всё то, о чем он так долго мечтал. Он сминал губы любовника, изредка покусывая их, а затем, не почувствовав ни сопротивления, ни инициативы со стороны партнера, решил перейти к более решительным действиям.       Он сорвал с него безусловно красивую, но такую ненужную сейчас жилетку, следом полетела и белая рубашка. Видя, как жмурится в приязни Нортон, Миракл расцеловывал его шею и, не удержавшись, укусил. Тот дернулся, но по-прежнему не открыл глаза.       Пряжка ремня, упав на ковер, издала глухой звук. Зодчий словно в хищника превратился, почувствовав запах жертвы, смирившейся со своей участью. Он коснулся губами тела чуть ниже живота и...       — Фу, как сладко, у меня аж сахар в крови подскочил, — раздался голос Черной Королевы, удобно устроившейся на соседнем диванчике, только попкорна не хватало.       Нортон-старший хлопнул себя по лбу и застонал. Проклятье.