Игра в покер

— Ты долго карты тасовать будешь? — спросил Такеоми, глядя на задумавшегося Харучиё. — Завали ебало. — Тише… — Майки почти прошептал это, но ледяной голос отразился в сердцах обоих Акаши. — Вы мешаете мне думать. Пригубив очередной стакан с виски, он перевёл взгляд с Харучие на Такеоми и обратно, крутя в руке одну из фишек. Пустой стеклянный взгляд Майки не отражал ничего. Не было ни предвкушения побед, ни радости, ни мимолетного озарения. Ничего. Глаза Майки были пустотой. Он смотрел этой пустотой на абсолютно каждого человека. На каждого. Но не на неё. — Я пришла поговорить, Майки. — она входит в помещение, сбрасывая с себя верхнюю часть формы. Удивительно, но сегодня на ней школьная форма, а сама она выглядит ещё более уставшей, чем обычно. — Кажется, я уже сказал, что не буду с тобой говорить. — голос Майки отражается в её сознании сразу же, и она шумно вздыхает. Он сидит на кресле, закинув ноги на стол, и разглядывает что-то в своих бумагах, даже не глядя на неё. — Ты, вроде, хотела меня скинуть с пьедестала почета, так зачем приходишь? Она закусывает губу, почувствовав на языке вкус крови. Снова прикусила со всей силы. — Я… — Что такое, Сенджу? — он наконец-то поднимает взгляд на неё. Она смотрит уверенно, но в её глазах мелькает тень сомнений. Нужно ли ей быть здесь? — Ты ведь всё прекрасно знаешь, Майки. — он встаёт с дивана, направляясь к ней, но она отходит на два шага назад. Он останавливается и смотрит, как девушка сгибает пальцы, выдавая своё напряжение с головой. — Знаю… И ты полна противоречий, Кавараги. — он снова продолжает наступать, а Сенджу отходит к стене, ударяясь лопатками об неё и чувствуя легкое головокружение. Майки подходит вплотную и опирается двумя руками об стену, нависая над девушкой. Она не дышит. Ей кажется, что она больше никогда не сможет вздохнуть, но отвернуться она не в силах. Сенджу полна решимости. — О чём ты хочешь поговорить? — Ты ведь знаешь… — А ты точно хочешь говорить? — его пальцы убирают за ухо пряди волос, что вылезли из её непослушного пучка, и Сенджу не выдерживает. Прикрывает глаза, покрываясь мурашками. И распахивает их резко, когда чувствует, как горячая ладонь Манджиро ложится на её оголенное бедро, не делая ни единого движения вверх. Сенджу хочется одернуться, и сказать, что пришла поговорить, но мысли путаются сами, оставляя их на второй план. — Ха, стрит, Такеоми! — усмехается Харучиё, обводя взглядом брата. Манджиро наблюдает, как подрагивают ресницы у младшего Акаши, и берёт сигарету из пачки. Они похожи. Глупо это отрицать. До безумия похожи, как только могут быть только похожи родные брат и сестра. Но всё же… Ее глаза сверкали по-другому. — Майки! — щёки Сенджу вспыхивают, а пульс учащается, когда его холодные губы припадают к её шее. Она чувствует каждый его томный вздох, каждое его прикосновение к коже, его пальцы, которые стальной хваткой держат её за талию, не давая двигаться с места и оставляя следы сквозь тонкую блузку. — Я поговорить хотела, правда. — Нужны ли тебе разговоры, Сенджу? — его рука снова перемещается на бедро, дотрагиваясь до кожи и оставляя горячий след. Голова кружится. Голова просто взрывается от прикосновений, что дарит ей Сано. У Акаши нет ни единой причины уходить, кроме здравого смысла. Но здравый смысл давно покинул её. Она впивается в его губы жадным поцелуем, проникая в рот и сплетая их языки. Поцелуи словно в огне, словно она горит, словно он горит, словно вокруг них горит абсолютно все. Майки проникает в каждую клеточку её организма, заставляя её разум покинуть тело. Он прижимает Кавараги к себе, проникая руками под юбку, оглаживая ягодицы. — Мы займёмся сексом? — невинно хлопает глазами девушка, глядя на Манджиро. — Какая ты умная девочка, Сенджу. — переворачивая её к себе спиной, Майки проникает рукой под её нижнее белье, вызывая у девушки тихий стон. Она хватает его руку и впивается в неё острыми ноготками. — Стой… Это ведь… — Сенджу закатывает глаза, когда его палец раздвигает её складки, утопая во влаге. — Это неправильно! — А что правильно, Кавараги? — его шёпот проносится где-то над её ухом. Это заставляет её ещё сильнее прижаться к нему. — Что правильно, скажи мне? Наверное, Сенджу бы сказала что-то ему в ответ, если бы не прикусила до боли губу. Промолчала. Ничего не ответила, только сильнее впилась ногтями в его руку. Только сильнее схватила его, когда он стянул с неё нижнее белье. Было неприятно и холодно, но Сенджу удержалась от комментариев, встречаясь глазами с Манджиро. — Майки… — до ее уха доносится звук растягивающейся пряжки ремня. — Будет больно… — будничным тоном говорит он, вызывая у Сенджу багровый румянец. — Я знаю. — Так я у тебя не первый? — усмехается Манджиро, прижимая девушку к стене, раздвигая рукой её ноги. Он издевается над ней. Смеётся. Насмехается. Глумится. Делает все, чтобы ей было тяжело. Это Манджиро. Манджиро Сано. Она бы сказала, что это её Манджиро, но это уже далеко не так, совсем не так. Он грубо входит в неё, заставляя девушку вскрикнуть, отчего у неё снова кровь приливает к лицу, а колени подкашиваются, но рука Майки держит талию, не давая упасть. — Ты сделал мне больно! — она не может сдержать свою злость, но в глубине души знает, что Манджиро никогда бы не стал с ней мелочиться. Это не тот Майки, что был знаком с ней с детства. И сейчас она пала. Пала, потому что любила его до безумия. До дрожи. Любила его слишком сильно. И поэтому не смогла бы уйти. — Так все-таки первый? — он даёт ей привыкнуть, двигаясь медленно, но вместе с тем растягивая пытку. Сенджу знает, что это вполне в его характере. Она была его жертвой. Добровольной жертвой. И здравого смысла здесь не было. Здравый смысл утонул в её любви. В её чувствах. Не было ничего. Ничего, кроме болезненных толчков и грязных поцелуев. — Ты знаешь ответ на этот вопрос. — они слишком рано выросли. Слишком для того, чтобы сейчас, принимая его член в себя, думать о том, что это должно повториться. Снова и снова. — Скажи, ты когда была одна, думала обо мне? — он кладёт одну руку ей на бедро, сжимая его до боли. Сенджу закусывает губу, когда слышится грубый шлепок. — Скажи, Сенджу, шептала мое имя, когда стонала? Когда удовлетворяла себя? — Майки! — он увеличивает темп. Входит в неё полностью, выбивая из неё стоны. — Майки! Манджиро! — Харучие, кстати, в соседней комнате. — усмехается Сано, вынимая из неё член и кончая ей на ягодицы. — Как думаешь, ему понравилось? — Ты ведь никогда меня не любил, правда? — С чего ты так решила? — он вытирает белёсую жидкость и сажает её в кресло, раздвигая стройные ноги. — Ты моя. — Это не любовь. — А она так нужна тебе? — он отходит в другому креслу и садится напротив. — Я думаю, тебе стоит показать мне, чем ты занималась по ночам. — Что? — предательская слеза всё же капает с её щеки, а глаза поднимаются на юношу. В его глазах ничего. Абсолютная пустота. — Не стесняйся, Сенджу. Хочу посмотреть на твоё лицо, когда ты кончишь при мне. Жар опаляет тело. Если в его глазах пустота, в её — буря. Гамма эмоций. И чувствует она унижение. Стыд. И, самое ужасное, похоть. Жуткую похоть, накрывшую с головой. Сенджу об этом пожалеет. Сенджу пожалела уже через пятнадцать минут, когда шла к своему дому, вытирая слёзы рукавом. Она ведь сильная. Она справится. Но Сенджу не жалела ни о чем, когда пуля попала в ее живот. И, конечно, уже не о чем было жалеть, когда вторая попала в её сердце. Перед смертью Сенджу поняла. В его глазах никогда не было пустоты, когда она была рядом. В его глазах был покой. Так она и застыла, с улыбкой на губах, когда Манджиро нашёл ее бездыханное тело в темном парке. Когда прижал к себе, целуя её в холодную щеку. Играя в покер, Манджиро чувствовал усталость. Ещё немного, и он был готов покинуть Такеоми и Харучиё, но что-то его держало. Это место. Это время. И этот день. Этот чертов день. Они забыли. Эти ублюдки забыли про годовщину смерти сестры. Майки помнил. Майки помнил всё. Пригубив стакан с виски и осушив его залпом, он понял, как сильно скучал по ней. Вспоминая то время, Майки думал, что сейчас он отчаянно нуждался в Сенджу. Но её больше не было рядом.