Comeback/Возвращение

      Уложив младших сестёр спать, Мицуя открыл дверь в комнату к Такемичи, который, заметив его, отложил книгу, помахал рукой и тихо спросил:       — Будем ложиться спать?       — Мгм.       Санзу ушёл первым как только поел, в то время как Мицуя спросил Такемичи, не хочет ли он переночевать у него дома. Переспрашивал уже десятки раз, но Такемичи согласился впервые спать у него дома, от чего Мицуя тайно сжимает кулаки, празднуя, что с помощью настойчивости действительно можно добиться результатов.       Поскольку Мицуя выше его, когда Такемичи надел пижаму того, ему пришлось закатать рукава и штаны, чтобы подогнать её по размеру. Волосы, всё ещё мокрые после душа, вода капает на ночную рубашку, из-за чего тонкая ткань прилипает к телу.       От образа этого парня, который только что закончил принимать душ, в пижаме, находящегося в его комнате, сердце Мицуи бессознательно забилось быстрее. Он сглотнул и закрыл дверь комнаты, думая о том, что стоит запереть дверь.       Мицуя знал, что он сумасшедший, и не нужно было даже спрашивать.       Такемичи стоял у стола Мицуи, держа несколько эскизов костюмов и некоторое время рассматривая их.       Свет в комнате отражал мягкие светлые волосы, ярко-голубые глаза парня смотрели на рисунки, бледно-розовые губы слегка приподнялись в улыбке. Сердце Мицуи успокоилось, он медленно подошёл и встал рядом с Такемичи, тихо спросив:       — Нравится?       Такемичи наклонил голову. Мицуя красив и хорош в работе по дому, работает по утрам президентом клуба шитья, сражается по вечерам. Смотря на его новые эскизы и восхищаясь тем, какие они красивые, Такемичи восторженно проговорил:       — Ты такой разносторонний.       Такаши погладил парня перед собой, волосы которого были такими же мягкими, как шерсть кошки, и чем больше он к ним прикасался, тем больше он ему нравился. Улыбнувшись, он сказал:       — Разве ты не говорил мне заняться дизайном одежды?       Внезапно вспомнив тот раз, когда он случайно сказал это Мицуе, который, оказалось, всё это время помнил его слова, Такемичи рассмеялся.       — Если в будущем ты станешь известным дизайнером, не мог бы ты подарить мне модную одежду?       Сердце вновь бешено заколотилось, Мицуя поджал губы и немного помолчал, прежде чем ответить:       — Позже… я специально для тебя сошью… Это… Я хочу, чтобы ты был, эм… ну…       Голос Мицуи становился всё тише и тише, его голова опущена, а уши красные. Такемичи был озадачен, прежде чем вдруг слегка хлопнул в ладоши, подсказав:       — Побыл моделью для тебя?       Сердце Мицуи ёкнуло и он быстро кивнул. Это ещё больше смутило Такемичи. Он немного низкорослый, вовсе не длинноногий с мускулами, как типичные модели, так почему бы не спросить Хаккая, почему парень перед ним хочет, чтобы он это сделал?       Но если тот действительно этого хочет, Такемичи не возражает. Он весело спросил:       — Теперь ты снимешь с меня мерки? Я буду первым, кто наденет твой собственный дизайн. Ха-ха! Одна только мысль об этом делает меня счастливым!       Мицуя сглотнул, поспешил найти рулетку для измерения, но весь дрожал, всё не в силах найти искомый предмет. Такемичи был сбит с толку этим и забавлялся, но сдержал смешок и вместе с ним начал искать измерительную ленту.       Когда он обнаружил рулетку прямо на столе, и удивился, что Такаши не мог её найти, Такемичи вдруг вспомнил про двух детей рядом с комнатой и то, что стены дома Мицуи были тонкими, из-за чего было легко услышать шум.       Мицуя также не понимал, что с ним не так и как, в такой важный момент, он так ошибился. Крепко обняв Такемити за плечи, он глубоко вздохнул и прошептал:       — Н-не смейся больше.       Такемичи прислонился лбом к плечу Мицуи и улыбнулся ещё шире, не замечая, что этот парень застыл, как бревно.       Вытирая слёзы рукой, Такемичи смеялся до тех пор, пока его лицо не покраснело. Успокоившись, он воздел руки в стороны и спросил:       — Хей, когда начнём?       Мицуя прикрыл рот рукой, отвернулся, его уши до сих пор были красными, как кровь, он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, взял измерительную ленту и подошёл ближе к Такемичи. Как только он почувствовал запах геля для душа, что использовал Такемичи, у Мицуи задрожали кончики пальцев.       Такемичи сначала этого не заметил, но со временем понял, что атмосфера между ними была слишком странной.       Каждый раз всё измерялось по десять минут: два плеча, затем две руки, затем две ноги, и каждый раз расстояние между Такаши и Такемичи не более пяти сантиметров, из-за чего они чувствовали дыхание друг-друга.       Тело Мицуи прижалось к телу Такемичи, руки обвились вокруг спины Ханагаки, медленно протягивая ленту вокруг его груди. Лицо Мицуи было совсем рядом с лицом Такемичи, из-за чего тот мог наблюдать за длинными ресницами бледно-фиолетовых глаз, он даже мог почувствовать супергорячее дыхание парня напротив на своих губах.       Такемичи поджал губы, подумав: «Мицуя, почему твои движения кажутся наполовину медленнее, чем обычно?».       Некоторое время стоя неподвижно, Такемичи уже устал и опустил руки на бока. Мицуя, наконец, перестал измерять бюст, опустил голову, чтобы сделать заметки, и продолжил, перейдя к талии Такемичи.       На этот раз Такаши опустился на одно колено, обхватил руками талию Такемичи и протянул ленту. Такемичи увидел лицо парня напротив близко к своему животу, который недавно немного поел, из-за чего тот стал более круглым, и не знал, как положить руку, но Мицуя внезапно поднял голову и сказал:       — Не дыши слишком глубоко, выдохни немного, а то станет тесно.       Такемичи не знал, покраснело ли его лицо сейчас, но лицо Мицуи было красным, тем не менее, тот по-прежнему выглядел серьёзно, делая свою работу. Ханагаки задумался, может быть, это потому, что тот слишком много думает…       С тихим мычанием Такемичи расслабил всё свое тело, сглотнув слюну, и пытаясь думать о других вещах, чтобы отвлечься.       — Ты много поел до этого, не так ли?       Такемичи поджал губы и тихонько хмыкнул, думая, что Мицуя должен перестать спрашивать, поторопиться и пойти спать, но решил, что тот наверняка уже почти закончил.       Мицуя посмотрел на измерения на рулетке и, по сравнению с обычным размером талии женщин, которые часто упоминают в швейном клубе, талия Такемичи была равна их талии, не говоря уже о том, что она была бы даже меньше, если бы сегодня тот ничего не ел.       Осталась последняя мерка.       Мицуя глубоко вздохнул, всё его тело задрожало, от чего он молча ругал свои мужские гормоны, чтобы они побыстрее успокоились.       Сцепив руки за спиной, Такемичи смутно почувствовал руку Мицуи на своей заднице и то, как затем его рука двинулась вперёд в чувствительном месте. На этот раз, это было действительно невыносимо, из-за чего Такемичи закрыл лицо руками, умоляя тихим голосом:       -Э-это… т-ты… сделай это побыстрее… неловко же…       В голове Мицуи словно разорвалась атомная бомба, руки тряслись, он не выдержал, быстро отмерил и отвернулся. Такаши повернулся к нему спиной, так что Такемичи не мог ясно видеть выражение его лица, но Такемичи не знал, как избавиться от неловкости и сказал:       — Я-я пойду лягу первым.       Мицуя был сбит с толку, как курица, и быстро кивнул.       — Я-я собираюсь принять душ. Ложись спать первым.       — …Ага.       Семья Мицуи небогатая, все расстелили на полу футоны. Такемичи быстро лёг на матрас и накрыл голову одеялом. Такаши закончил записывать последнее измерение и поспешно пошёл в ванную, не зная, что будет делать внутри, но ближе, чем через час, он не осмелится выйти наружу.       Всё его тело было холодным из-за прохладного душа, но его сердце всё ещё горячо, как огонь. Мицуя медленно сел рядом с Такемичи, осторожно стянув рукой одеяло парня рядом, словно открывая занавеску…       Тот крепко спал, его светлые волосы были распущены на лбу, глаза были закрыты, а дыхание было медленным и ровным. В комнате всё ещё было темно, но от прикроватной лампы исходил слабый свет. Мицуя мог отчётливо слышать биение своего сердца, холодная вода совсем его не успокоила.       Он нежно погладил светлые волосы, которые ему всегда нравилось взъерошивать. Мицуя лёг рядом с ним, его указательный палец слегка обвился вокруг мизинца другого, а сам он безучастно глядел на умиротворённо спящее лицо.       Немного.       Ещё немного.       Однако его сердце всё ещё колотилось как сумасшедшее, в ушах звенело, и он ничего не слышал, но прежде чем он это понял, Мицуя поднял руку, чтобы коснуться мягкой щеки парня рядом с ним. Он сглотнул и сжал её несколько раз с неописуемым удовлетворением.       Как он может быть таким мягким…       Мицуя безучастно смотрел на слегка покрасневшие щеки, которые он сжимал, горячая кровь медленно текла по всему его телу. Он наклонился ближе, нежно поглаживая пальцами бледно-розовые губы. Горячее дыхание парня напротив продолжало обдувать кончики его пальцев.       Чем больше он прикасался, тем меньше он действительно думал. Мицуя поджал губы, наконец наклонился вперёд, чтобы поцеловать эти мягкие губы и тихо сказал:       — Ты мне нравишься, Такемичи.       В ночной тишине, каким бы низким ни был его голос, в ушах Мицуи это всё ещё звучало, будто он говорил через громкоговоритель, из-за чего он так волновался, что сердцу хотелось выскочить из груди, поэтому ему пришлось быстро и осторожно отступить назад, чтобы посмотреть, бодрствует Такемичи или нет.       Увидев, что глаза его всё ещё закрыты и, казалось, он спит, Мицуя стиснул зубы и начал борьбу внутри себя.       Он наполовину хотел, чтобы Такемичи проснулся, чтобы услышать признание, что тот не против, а другая половина хочет, чтобы тот продолжал спать, чтобы Такаши мог свободно продолжать говорить о своих чувствах вечно.       Мицуя нежно потёр эти закрытые глаза, медленно коснулся мягкой белой мочки уха под светлыми волосами, снова поцеловал губы парня напротив, его разум был сведён с ума бесчисленными развратными образами, непрерывно появляющимися перед его глазами.       Он хочет продолжать касаться его! Всё больше и больше.       Просто ненавидя то, что он не может удариться головой, чтобы заставить замолчать свои мужские гормоны, Мицуя тупо уставился на белую шею парня напротив и чуть ниже груди, слегка выставленной из-под широкого воротника ночной рубашки. Он сглотнул, медленно расстёгивая рубашку, словно открывая драгоценный подарок.       Две точки розового выделялись на мягкой бледной плоской груди, каким бы тусклым не был ночной свет, глаза Мицуи всё ещё могли ясно видеть их цвет и форму. Его руки дрожали, медленно касаясь сосков, что заставляло его разум взрываться.       Он подсознательно ласкал эти два крошечных соска, думая, что его собственная грудь и остальных парней такие же, так почему прикосновение к этому парню приносит такое удовлетворение? Тело напротив пахло таким же гелем для душа, как и он сам, но сердце Мицуи продолжало биться всё быстрее и быстрее, когда он уткнулся лицом в мягкую белую шею, трогая своими руками парня напротив повсюду.       Услышав, как дыхание того немного участилось, Мицуя немного дёрнулся назад, внимательно наблюдая, проснулся ли парень, к которому он тайно прикасался, или нет. Брови Ханагаки слегка нахмурены, щёки покраснели, а верхняя губа слегка приподнята, как бы показывая дискомфорт, кажется, словно его щекотили, из-за чего тот слегка сморщился.       Мицуя закусил губу и закрыл глаза, протянул руку, касавшуюся груди друга, обратно к себе и погладил ей себя по лицу, безмолвно испустив несчастный вздох. Он не осмеливался делать плохие вещи, ведь как только лимит будет превышен, Такемичи обязательно сбежит.       Он не хотел этого.       Подумав некоторое время и, наконец, подавив мужские гормоны, Мицуя медленно открыл глаза. Спящее лицо было прямо перед его глазами, расстояния между ними было так мало, что кончики их носов почти касались друг друга, горячее дыхание обоих продолжало кружиться и касаться губ другого.       Он тщательно застегнул каждую пуговицу на ночной рубашке, которую носил Ханагаки, затем снова поцеловал его чуть припухшие бледно-розовые губы, скользнув рукой под пижаму и поглаживая его прямую спину. Мицуя тупо уставился на спящее лицо. Щёки его были румяны, мягкие губы были слегка приоткрыты, а брови слегка нахмурены, из-за этого вида сердце Такаши запылало жаром.       Мицуя закрыл глаза и поцеловал кончик носа Такемичи, тихо прошептав:       — Ты мне нравишься… действительно нравишься, Такемичи.