Танец продолжается

Сир Марстон Уотерс — Этого не может быть! — вырвалось у сира Альфреда. — Этого не должно было случиться! Остальные ответили на эти слова возмущенным гулом. — Марстон! Смотри! Смотри, что творит эта… эта… тварь! Она пытается убить самого короля! Надо что-то делать! Надо ему помочь! Надо… не знаю, из скорпиона что ли выстрелить! Или сказать лучникам, что тот, кто собьет ее, получит… Что угодно получит! Только убейте эту гадину! Спасите короля! Сир Марстон Уотерс был одним из немногих, кто еще старался сохранить спокойствие на лице и не выдать своих чувств. Новому кастеляну Драконьего Камня не следовало знать о том, что сир Марстон считает его, мягко говоря, слабоумным. — Сир Альфред, — ледяным тоном ответил он. — Вы сами видите, что скорпионы не могут бить на такую высоту. А если я прикажу лучникам стрелять, они запросто могут попасть в короля, а не в его противницу. Если хотите ему помочь… просто не мешайте. И этого достаточно. Он сам прекрасно справится. Солнечный Огонь намного больше и сильнее Лунной Плясуньи. А твои лучники… В лучшем случае они впустую потратят стрелы, пытаясь попасть в движущегося дракона, находящегося за несколько тысяч футов от них. — Но король… Мы должны защитить короля! Проклятая белобрысая сука! Марстон еще раз стиснул зубы, обжег сира Альфреда ледяным взглядом, после чего вернулся к созерцанию схватки в темном небе. А потом не смог сдержать гримасы, услышав рев Солнечного Огня. Эйгон II обещал им многое. Титулы, богатство, место при дворе. Но не сейчас. А только после победы над его сводной сестрой Рейнирой. Которую многие звали не иначе как Мейгор с титьками. Как этого добиться? Элементарно. Во-первых, убить Рейниру. Во-вторых, убить принадлежащих ей драконов. В-третьих, убить сира Роберта Квинса, кастеляна замка. В-четвертых, убить всех остальных сторонников Черных. В-пятых, радостно поприветствовать законного короля Эйгона со всеми почестями и регалиями, которых заслуживал король драконов. Все просто. Ведь так? Ведь так? Нет, как оказалось, не совсем так. Раздался новый рев — в этот раз рев боли. Стрела попала Солнечному Огню в то самое место на крыле, куда он уже был ранен в Битве у Грачиного Приюта. Золотой ящер стал терять высоту, но потом собрался с силами и снова замахал крыльями, настигая свою противницу. — Как эта девчонка научилась так стрелять? — закричал сир Альфред. «Как и все люди», — мысленно ответил ему Марстон, чувствуя, что еще немного — и он не сможет больше сдерживать злость на Брума, который, чем дольше шла битва в воздухе, тем сильнее сходил с ума. Хотя… Он понимал, что Альфред по-своему прав. Девочка, которой едва исполнилось четырнадцать, и в самом деле умела обращаться с луком и драконом так, что оставалось лишь восторженно склонить голову. — Зеленые нас точно по голове за это не погладят… — простонал кастелян Драконьего Камня, когда еще одна стрела впилась в другое крыло Солнечного Огня. Но эта рана заставила королевского дракона лишь злобно зашипеть. «Нет. Не погладят. Они снимут ее с твоих плеч. Очень на это надеюсь…». Ведь это он, сир Альфред Брум, выделил для ареста дочери Деймона Таргариена и Лейны Веларион всего трех человек. «Да чего ее бояться, — говорил он. — Она же девчонка…». Потом эта девчонка всадила одному из нападавших кинжал в глаз, второму — в пах, третьего вытолкнула из окна на камни внизу. Действительно, чего ее бояться… А после этого еще и успела добежать до логова, где ее дожидалась великолепная драконица с бледно-зеленой чешуей и жемчужными рогами, гребнями и крыльевыми наростами. Оседлала ее — и улетела. И никто из людей сира Альфреда и сира Марстона не успел ее остановить. Сир Альберт был уверен, что дочь Порочного принца полетит в Долину, или еще куда-нибудь, где живут сторонники Черных. Он очень сильно ошибся. Едва король Эйгон стал заходить на посадку, Бейла и Лунная Плясунья налетели на него — и начался бой. — Больно ему, наверное… — произнес рыцарь рядом с Марстоном, когда в поврежденное крыло Солнечного Огня впилась еще одна стрела. Разъяренный от боли королевский дракон попытался схватить за хвост свою мучительницу, но не успел — Лунная Плясунья, будучи младше и меньше, легко уворачивалась от его атак. Бывший сторонник Черных кусал губу от волнения. Бой и так уже слишком затянулся. Слишком. Солнечный Огонь должен был прикончить это летающее недоразумение в считанные минуты. И даже если он победит… нет, когда он победит, все будут помнить, как долго Эйгон II на своем личном драконе при всем своем боевом опыте не мог справиться с Лунной Плясуньей, которая была в шесть раз меньше и которой управляла девчонка, впервые севшая в седло. Однако… Плясунья оказалась невероятно верткой. А леди Бейла — просто прирожденной наездницей. И для мощного, но неповоротливого после ранения Солнечного Огня это был, пожалуй, худший противник из возможных. Да и не готовился король к бою, если честно… Из оружия он взял с собой только Черное Пламя и облачился в парадные доспехи… И все. Тогда как Бейла захватила лук и пользовалась каждым удобным моментом, чтобы ужалить противника еще одной стрелой. Особым ее вниманием пользовалось раненое крыло. И самое главное — только один из противников сражался в полную силу. И, семь преисподних, это был не король. С такого расстояния они, конечно, не могли разглядеть выражения лиц принцессы Бейлы и короля Эйгона, но слышали крики, исходящие из уст короля — и гробовое молчание его кузины. И этого было достаточно. Марстон никогда не садился верхом на дракона и не согласился бы на это даже за все золото Семи Королевств, но он видел достаточно битв и схваток с участием крылатых тварей, чтобы понять: как только одна сторона теряет самообладание, конец схватки близок. И исход, можно сказать, предрешен. Или нет, не совсем предрешен. Исходов было два. Или у девчонки кончатся стрелы и ей останется только бежать, либо идти в ближний бой, где у Солнечного Огня будет подавляющее преимущество в силе… Или она все-таки успеет ранить королевского дракона так, что он не сможет продолжать бой — и свалится на землю. По тому, что он сейчас видел… Первый вариант оказался вернее. Леди Бейла перестала стрелять, она даже колчан выбросила и старалась отлететь подальше, а Солнечный Огонь преследовал ее, пытаясь поджарить и сожрать противницу. И это было… Поистине великолепное зрелище. Смертельный танец золота и чешуи, огня и рева. Солнце, уже показавшееся из-за горизонта, так прекрасно играло на чешуе огнедышащих ящеров, что казалось, будто они покрыты мириадами драгоценных камней. Атаки и контратаки, струи пламени, финты и удары, каждый из которых мог убить любое живое создание. Любое — кроме дракона. Но громче всех был крик Эйгона, который заглушал свист пламени и рев обоих боевых зверей. Все, кто сейчас собрался на башнях, стенах и дворах Драконьего Камня, взирали на небо в полной тишине. Они понимали, что, скорее всего, видят такое зрелище в первый и последний раз. Лунная Плясунья успела укусить Солнечного Огня в правый бок. И тот в ответ выдал такую струю огня, что зеленая драконица едва успела уклониться. Оба противника кружили прямо над цитаделью. Они снова разошлись, готовясь к новой атаке — и оба понимали, что она будет последней. Затем грозный Солнечный Огонь и юркая Лунная Плясунья взмахнули крыльями и ринулись друг на друга со скоростью, которую не мог достичь самый быстрый боевой конь. — ПЛАМЯ И КРОВЬ! — взревел Эйгон. И его дракон выпустил такую яркую струю огня, что почти все, кто наблюдал за боем с земли, зажмурились и прикрыли глаза, боясь ослепнуть. Лишь те немногие, кто не отвел взгляда, потом говорили, что в самый последний момент драконица Бейлы уклонилась от адского пламени. И потом что-то блеснуло в небе. Стрела? Лишь после того, как все это свершилось, сир Марстон — как, впрочем, и сам Эйгон — понял, в какую ловушку он попал. Стрелы у Бейлы не закончились. Но она заставила всех поверить, что это так. Просто затем, чтобы подманить Солнечного Огня поближе. И ей это удалось. Выстрел… Он был поистине великолепен. Один на миллион. И рев, от которого у всех, кто его слышал, застывало сердце в груди, был лучшим тому подтверждением. Сир Марстон не видел, как он произошел и куда попал. Но, если судить по мучительному крику жертвы, попал куда надо. А потом Солнечный Огонь стал падать. Дракон, которым все восхищались и называли самым красивым из всех, летел с неба, словно упавший с горы камень. — НЕТ! — закричал Брум. Звук удара дракона о землю прямо перед Каменным Барабаном был особенно жутким. Солнечный Огонь рухнул на свое здоровое крыло, оттопырив вверх израненное — словно хотел показать всем, как ему было больно в последние мгновения жизни, когда стрелы рвали ему кожу и сухожилия. Но еще хуже им стало, когда они услышали голос Эйгона II, правителя Семи Королевств, короля Андалов и Первых людей, Защитника Веры и Хранителя Королевства, в котором не было ничего, кроме неизмеримых страданий. Сир Марстон бросился к нему одним из первых, хотя и сам не знал, как он может королю помочь. Он уже знал, что Эйгон не успел спрыгнуть со спины обреченного дракона — почти всегда гибель дракона в воздухе обрекала на смерть и его наездника. Только когда к убитому дракону сбежались люди, стало понятно, что именно заставило его упасть. В левом глазу Солнечного Огня торчала стрела, вернее, торчало только оперение — все остальное вошло внутрь. Как убить дракона одной стрелой? Вот самый простой способ. Вот почему Солнечный Огонь, когда падал, даже не пытался расставить крылья, чтобы хотя бы замедлиться. И почему он не издавал ни звука. Он умер раньше, чем коснулся земли. Но король был пока еще жив. Пока еще. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: его не спасти. Эйгон не успел отвязаться от седла и Солнечный Огонь рухнул прямо на тело наездника, раздавив ему все, кроме головы, одной руки и верхней части туловища. Ни один мейстер не мог бы исцелить такие раны. И лицо короля уже приобретало смертельную бледность, а лужа крови вокруг седла росла с пугающей быстротой. — Я… я… король… — удалось произнести Эйгону сквозь бульканье крови во рту. И эти слова, должно быть, стоили ему остатков сил. Через пару мгновений его глаза закрылись, дыхание стало прерываться, а потом и вовсе затихло. Собравшиеся вокруг него воины не издавали ни шепота, ни ропота. Многие до сих пор не могли поверить в то, что сейчас произошло. — Король умер… — прошептал сир Альфред, потом повторил громче: — Король умер! И только после этого они, наконец, услышали голос его убийцы. Сир Марстон и весь гарнизон Драконьего Камня наблюдали за тем, как леди Бейла Таргариен, вскинув оружие над головой, с радостным криком кружит над цитаделью в победном танце. А затем разворачивается на восток и исчезает вдали. — Что же нам теперь делать… Что нам делать? — сир Альфред был в полной панике. Казалось, он сошел с ума. Это было худшее, что он мог сейчас сказать. Кастелян Драконьего Камня только что признался, что сам не знает, что делать дальше — признался перед всеми своими людьми. Что было еще хуже, некоторые из них явно знали, что им делать. И готовы были… — За истинную королеву! За Рейниру Таргариен! — закричал рыцарь в цветах дома Селтигаров, перерубая мечом горло Брума. Кастелян умер раньше, чем упал на камни двора. А его лицо на полуотрубленной голове навечно сохранило выражение панической растерянности. — Нет! Наш король Эйгон! — закричал другой рыцарь — Смерть Черным! Сир Марстон схватился с сержантом-простолюдином с топором в руках. Схватка была недолгой — он легко подрубил противнику ногу и следующим ударом прикончил его. А вокруг… Стены, башни и двор Драконьего Камня превратились в беспорядочную бойню, где все дрались со всеми и каждый в считанные мгновения менял свою сторону. Копья ломались о копья, мечи и топоры сталкивались в танце крови и смерти. Лучники и арбалетчики бросали свое оружие и с ножами и мечами в руках кидались на тех, кто минуту назад были их верными товарищами. «Дураки… Вы не понимаете… Королева все равно вас не простит…». И когда рыцарь с гербом Бар-Эммонов на груди, увернувшись от его меча, сбил его с ног ударом ноги, Марстон Уотерс понял, что ему уже неважно, кто победит. Потому что для него война сейчас закончится. «Все. Войне конец…». С этой мыслью он позволил вечной тьме поглотить его. Он на самом деле верил, что так оно и будет.