И вперёд по новой...

      Элиот почувствовал острую боль в руках, что было не столько неожиданно, сколько странно, ведь этот ублюдок пырнул его в живот, а не в руки. Тем более боль в руках? Заботой своих братьев и накама он давно забыл, что это такое…       Эй….       Разве он не мертв?       Разве мертвые должны чувствовать боль?       Глаза медленно открылись. Элиот уставился в знакомый до неприятности потолок и скривился (от боли, или от недовольства, или от того и другого). Черт возьми, он и все его братья избавились от этого много лет назад. Теперь на смертном орде он должен снова иметь с этим дело?       В поле зрения появилась старая служанка, лицо которой показалось Элиоту слишком знакомым. Она явно была зла, но одновременно обеспокоена. Осознав, что он проснулся, служанка засуетилась и подала ему какой-то лекарственный отвар.       Закрывая глаза, Элиот просто надеялся, что проснется в более приятной обстановке.

***

      Он не проснулся в более приятной обстановке. На самом деле все стало вдвойне хуже. Во-первых, его старая комната поместья Нарейнов никуда не делась. Во-вторых, он каким-то образом оказался в своем четырехлетнем теле, что недавно лишись рук. В-третьих, сегодня его должен был навестить Снах.       Последнее было хуже всего.       Элиот помнил, что его визит был вечером и что он в основном молчал. Ему на тот момент нечего было сказать. Да и сейчас говорить не хотелось. Его неожиданное путешествие во времени все ещё сбивало с толку, но в то же время открывало прекрасные возможности: спасение дорогих людей, исправление глупых, но необратимых ошибок, да и просто разговоры с людьми, с которыми не хватило времени…       Но это будет все возможно после разговора со Снахом и выздоровления.       Приближающийся разговор между единственным наследником и господином явно нервировал слуг в доме. Даже из своей комнаты Элиот слышал их шепотки и опасения, которые становились лишь громче и красочнее с каждым часом. Элиот закатил глаза.       К семи вечера, когда старый слуга объявил о приходе Снаха, поместье было погружено в звенящую тишину. Его отец, статный молодой мужчина, вошел легко. На его лице не было ни следа бледности или беспокойства, наоборот, какая-то торжественная уверенность, какое-то умиротворение.       Это все, что нужно было знать Элиоту.       Убийственно ледяной взгляд, которым четырехлетний ребенок одарил Снаха, пригвоздил мужчину к месту, где он и стоял.