Не уходи.

Сильвер смотрел куда-то вверх, лёжа в своей койке, которая с недавних пор находилась в каюте капитана, и полностью погрузился в свои мысли. Его взгляд потускнел, а в горле застрял ком. Прошло относительно немного времени с тех пор, когда жизнь Джона Сильвера разделилась на до и после, забрав то, что невозможно вернуть обратно... Раньше этот человек был воплощением Цунами, огромной движущей волной, которая завлекает всё и вся. Но отнюдь не размерами волн, а некой дружелюбной энергетикой и, казалось, незаканчивающимся оптимизмом, детской прекрасной наивностью... Возможно, Сильвер был единственным лучиком света на этом погруженном во мрак судне и старался сохранять этот свет столько, сколько это было возможно. — Ладно вам, все мы видали и похуже. — После этих слов, на лице Сильвера появилась, вероятно, самая последняя улыбка его прежнего «Я». Следующие действия, оглашение того, что с ним сделают, потушили свет внутри него, и он увяз во тьме судна Капитана Флинта глубже, чем кто либо из экипажа, уступая лишь самому Флинту. Сейчас Джон проходит стадии принятия, медленно идёт в новую жизнь, с каждым шагом оборачиваясь назад, оглядываясь на своё прошлое, желая остаться там навсегда, но та прежняя жизнь становится всё дальше и дальше от него. От потери не только части своего тела, но и себя в принципе, Сильвер пропитывается отчаянием. Меньше всего хочет он хочет показывать свои душевные страдания, выливающиеся во что-то физическое, видимое и осязаемое всем тем, кто его окружает. Особенно Флинту... И вот, капитан зашёл в свою каюту, бросив взгляд на нового квартирмейстера, который при первом же шаге Флинта развернулся на бок, не желая светить своим унылым лицом. Сильвер не понимал, вернее не хотел понимать, что Джеймс прекрасно знал, что и как себя чувствует Джон, также как и Джон знал, как себя чувствует Джеймс после смерти мисс Барлоу. Но почему-то они оба носили перед друг другом маски, хотя знали, что это бесполезно. — Слушай, я ведь вижу, что у тебя внутри. — Флинт прищурившись стал смотреть на Сильвера из-под своих рыжих ресниц, грустно вздохнув и прервав молчание. — И что тебе это даёт? У тебя самого всё сложилось не лучшим образом. — Не оборачиваясь и закрыв глаза то ли от усталости, то ли от надвигающихся слёз, произнёс Сильвер, в голосе которого была слышна некая неизбежность и усталость от этой неизбежности. Он пытался сохранить ровность и спокойствие в голосе, что вроде как у него получалось, но Флинт слишком хорошо его понимал, чтобы купиться на такую поддельную интонацию. — Я бы не нагружал себя чужими проблемами на твоём месте. — Что мне это даёт? Как минимум ключи от твоего внутреннего мира. И ты сам это понимаешь, не нужно передо мной это скрывать. А что касается Миранды... Рано или поздно мы с ней увидимся. — Когда речь пошла о Барлоу, Флинту стало заметно труднее об этом говорить, но в отличии от своего квартирмейстера, он не стал скрывать явного горя и печали. — Я бы не стал делать вид передо мной, что всё хорошо, ведь я вижу обратное невооружённым глазом. Я понимаю, ты не хочешь показывать перед всеми то, что ты считаешь слабостью, но поверь, рано или поздно случится что-то, что мигом заставит тебя показать свои чувства. Не проще ли нам обоим делится ими друг с другом? — Джеймс подошёл ближе к койке квартирмейстера и стал сверлить его своим взглядом, кричащим о неком желании вкусить запретный плод души этого человека, а может быть и испробовать самого Джона Сильвера в каком-то непозволительном смысле... Джон не хотя согласился со сказанным капитаном, отметив про себя, что никогда не слышал от него столь сентиментальных слов, но вместе с этим признался самому себе в том, что сейчас эти слова были нужны ему как нельзя кстати. Сильвер аккуратно развернулся лицом к Флинту, медленно присев и поморщившись от пробирающей боли в искалеченной ноге. Его очи больше не были такими как раньше: яркими, полными некой воодушевлённости и юношеского авантюризма. Сейчас, всё что осталось от этих глаз — пронзающий голубой цвет, заметно потускневший, но всё ещё с ноткой надежды на лучшее. Возможно, эта надежда не пустое невообразимое желание, а что-то более реальное и близкое...Вернее, кто-то. И этот кто-то стоит сейчас перед ним и вероятно испытывает те же чувства, что и Джон. Веснушки на лице Флинта спрятались под розовым румянцем, а взор стал каким-то непохожим и ранее никому, кроме Гамильтонов, неизведанным. Сейчас Джеймс смотрел на своего квартирмейстера глазами полными нежности и искренним желанием прижать к своему телу и дать то, что однажды он получил от Томаса... Его рука потянулась к кудрявой голове Джона и медленно скатилась к смуглой щеке, ловя на себе очень удивлённый взгляд. Джеймс Флинт больше не мог сдерживать себя и своё желание. Ему так хотелось нежности, но это чувство было недоступно, скрыто и спрятано где-то очень далеко и глубоко все эти годы. Наконец, он нашёл этот клад, зарытый ещё давным давно, когда он и Миранда покинули родные края, когда МакГроу осознал, что больше не увидит Томаса, когда стал Капитаном Флинтом, жестоко расправившись с отцом своего любовника. Капитан стал осторожно расстёгивать пуговицы на рубашке Джона, обратив свой взгляд на обнажившиеся плечи и ключицы, по которым он нежно провёл своими грубыми мозолистыми пальцами, покрытыми царапинами. Лицо Флинта было расслаблено, взгляд был направлен на движение собственных рук, а руки стягивали рубашку Сильвера. Он не обращал внимание на всё то, что его окружает. Сейчас для Джеймса существовало только желание и его воплощение. Ему было всё равно на место, время и даже на мнение объекта, ставшим его желанием. Он искренне хотел снять эту тяжёлую каменную маску, ставшую кандалами его души и спустя долгое время, Флинт...нет, Джеймс МакГроу чувствует облегчение, полностью отдавшись во власть долго сдерживаемых чувств, которые, как он говорил раньше, рано или поздно вылились наружу. Капитан властно и собственнически, но вместе с этим нежно и аккуратно взял за талию Сильвера, осторожно усадив его на пол. Джон испытывал странные, ранее ни на что непохожие чувства, до конца не понимая, хочет ли он того, что вероятно задумал Флинт. Сильвер испытывал крайнее удивление, глядя на действия капитана, понимая к чему клонит Джеймс, но не зная как далеко это зайдёт. Как только Джон почувствовал крепкий, но осторожный хват рук на своей талии, ему стало явно не по себе, но оказавшись на полу, Сильвер понимал, что не сможет оказать и малейшего сопротивления, а привлекать внимание других людей на такой разворот событий он хотел в самую последнюю очередь: не хотел выставлять себя слабым и напуганным, каким он сейчас и являлся. Не хотел, чтобы все думали, что человек, отстаивающий интересы всей команды, не мог дать отпор её капитану. Ещё он не знал как ему сейчас поступать. И опять: он не хочет поддаваться слабости, хотя уже был в её власти и во власти того, кто смог ей помочь окутать Джона. Испытывая явное замешательство и осознание своей беспомощности, Сильвер до конца не понимал, а действительно ли он против этого? Может, после им обоим станет гораздо легче. Может, ему одному нести свой крест стало достаточно тяжело, и помощь Флинта — единственное, что облегчит ношу? Джон понял необходимость этой поддержки, которую он никогда не испытывал. Сильвер всегда рассчитывал и полагался только на себя, оставляя все терзания при себе, никому о них не рассказывая, считая, что раскрывшись, он лишь покажет свою слабость. Но сейчас, походу, на его пути нашёлся человек, которому Джон готов протянуть замок от своего внутреннего мира, ведь у этого человека есть ключ к нему. И если после этого будет хоть чуточку лучше, то невелика цена отдать себя в физическом, в интимном смысле. Так рассуждал Сильвер. Руки Флинта оказались на ремне Джона, медленно его расстёгивая. Но вдруг, капитан замер, приподняв одну бровь, снова смотря на квартирмейстера из-под светлых ресниц и мигом сменив выражение лица на более серьёзное. — ...Ты тоже этого хочешь? — Резкая смена эмоций не могла не удивлять. Флинт будто обладал несколькими личностями и умело их менял без особого труда, как будто сейчас он сменил одежду, а не свой безудержный настрой, видимо, сумев взять себя под контроль. Словно резко спустившись с небес на землю или прервав сон, мигом оказавшись в реальном мире. Лицо Сильвера, вновь показывающее его смятение и удивление говорила само за себя. Он уже решил продолжать, но всё же сомнения всё ещё терзали его. Всё-таки, это его первый раз с мужчиной и Джон не знал, действительно ли хочет, чтобы он случился? В ответ на молчание, МакГроу нахмурился и вновь стал Флинтом. — До такого больше не дойдёт. — Кратко, почти безэмоцианально, но явно скрывая чувство стыда, произнёс Джеймс, усадив квартирмейстера на койку, собираясь уходить из каюты. От былых, только что открывшихся чувств остался след в виде все ещё скрывающего веснушки румянца, намекавшего о желании продолжить. Сильвера отпустило оцепенение только тогда, когда шершавые руки Флинта вновь прикоснулись к его телу. Снова без его разрешения. Будь это кто-то другой, Джон бы сопротивлялся из последних сил, не позволяя даже прикоснуться к его плечам, не то что талии. И дело вовсе не в статусе Джеймса. Но сейчас, то ли под воздействием меняющихся со скоростью света чувств, то ли от появившегося желания слиться с капитаном воедино, Сильвер не проронил ни слова, не предпринял ни малейшей попытки оттолкнуть его. — Не уходи. — Наконец прервав своё молчание прошептал Джон, крепко ухватив руками тело Флинта и прижав его к груди. Тёмновласые кудри коснулись плеча капитана, а голова уткнулась в шею. Теперь, без малейших сомнений, они испытывали одинаковые чувства.