«Я б хотел забыться и заснуть! Но не тем холодным сном могилы… Я б желал навеки так заснуть, Чтоб в груди дремали жизни силы, Чтоб дыша вздымалась тихо грудь; Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея, Про любовь мне сладкий голос пел, Надо мной чтоб вечно зеленея Тёмный дуб склонялся и шумел»
— тихо прошептал он, вспомнив свой любимейших стих, который он первым выучил на парах русского языка в университете на далёком первом курсе. Он выбрал этот язык только потому, что его никто особо не хотел брать, и ему стало как-то даже жалко его, но ещё и потому, что Минхо никогда не любил быть «как все» — ему нравилось чувствовать себя немножко особенным, даже, скорее, обособленным от мира и людей. И ни разу не пожалел, что выбрал этот язык — он и вправду ему нравился. Конечно, говорить свободно и без акцента он не мог, да и не хотелось, но вот читать литературу и стихотворения, понимать музыку — всё это сделало его жизнь куда интересней, красивее, насыщенней. Он мог понять игру слов, их ритм и мелодику, отчего приходил в полный восторг. А ещё ему нравилось учить стихи, не только на русском или корейском, но и на украинском, японском, латинском и даже беларусском — он случайно узнал то, что первый и последний языки сильно между собой похожи, увидел знакомую кириллицу и даже нанимал онлайн-репетиторов из этих стран, сразу же обговаривая то, что учит языки не ради общения, а ради чтения и изучения стихотворений. С новыми языками ему открывались новые миры, и он мог в них путешествовать, погружаться так же, как нырял на глубину за кораллами и рыбами. Возможно, он мог бы стать неплохим лингвистом, но его привлекало только искусство другой культуры, но никак не грамматика, посему он решил стать хорошим биологом, чем какой-нибудь посредственностью, полностью отдавшись во власть любимого дела. Да и что плохого в том, чтобы учить языки для себя? У него всегда было хорошо с гуманитарными науками, поэтому не было никогда проблем просто купить очередной курс для начинающих и за пару недель каникул освоить что-то новенькое, после чего накупить всяческих книжек, распечатать их на собственном стареньком принтере и углубляться в невообразимый мир незнакомых слов, что со временем приобретали очертания и превращались в эмоции, чувства, и, в конце концов, в картины, нарисованные собственным воображением. Это стихотворение было его самым любимым потому, что отражало его философию. Ни одно из корейских произведений, восхваляющих природу или жизнь в целом, никогда даже близко не приближалось к его собственному мировоззрению, а тут — в самое сердце. Каждое слово словно выгравировано на веках. Стоит ему закрыть глаза, как строчки сами всплывают из глубин памяти. Ему нравилось, что в славянских языках так много стихотворений о природе и животных, описывающих их красоту всеми возможными способами. Но отчего-то именно это стихотворение заняло первое место среди всех прочих. Внезапно его ленивые размышления прервались грубым вторжением в личное пространство — кто-то схватил его за руку и резко потянул на себя. В недоумении Минхо раскрыл глаза, достал свободной рукой наушники и резко спросил: — Какого хрена вы себе позволяете? — в ответ незнакомец приблизился к тыльной стороне ладони и … понюхал её, глубоко втягивая в себя воздух, словно это было жизненно необходимым действием. Ли совершенно опешил от подобного и пару секунд вглядывался в лохматого парня, безудержно внюхивающегося в его руку. Мысленный процесс остановился полностью — лишь ресницы трепетали вместе с веками в быстром моргании. — Что ты делаешь? — снова тупо спросил парень в неформальном стиле, так как незнакомец явно выглядел моложе его, или же казался таким. Никакого ответа. Минхо принялся вглядываться в черты лица, смутно припоминая похожего парня с другого потока, но всё же продолжал сильно сомневаться в своих доводах, так как видел лишь нос, прикрытые глаза и пухлые щёки из-под отросших белых волос, да и те были явно грязными. Возможно, парень тоже готовился к экзаменам и совершенно забыл о том, что следует мыться хотя бы раз в два дня — это было нормальной практикой многих студентов. Какая разница на внешний вид, если ты не выходишь из комнаты на протяжении недели? Парень резко поднял голову, и Минхо в который раз опешил, только теперь от вида незнакомца — тот словно смотрел сквозь Ли, широко раскрыв глаза с огромными зрачками, что практически перекрыли всю радужку. Он выглядел как классический наркоман из фильмов, Минхо даже испугался, что тот может сделать всё, что угодно, чтобы достать деньги на дозу, но тот снова заставил любые слова застрять в горле в своём зарождении: — Вы пахнете солнечным светом и облаками, — произнёс тот счастливо, будто ребёнок, который додумался до решения сложной задачки, над которой сидел пару часов. — Что? — Ли был совершенно сбит с толку, стараясь осознать слова, вылетевшие из уст паренька. — Солнце, облака и маргаритки, — повторил блондин, добавляя ещё один аромат, и тряхнул своей шевелюрой, после чего откинул руку и лёг на траву рядом с лавкой, погрузившись в неё всем лицом. Видимо, нюхал. Минхо никак не мог вспомнить имя парня, хотя определённо точно помнил его лицо — у них явно были совместные пары, так как ему удалось даже выудить из памяти место, где сидел этот человек — пятая парта у окна слева. Ли любил шестой ряд у того же окна, но чуть поодаль, посему запомнил профиль парня. «Интересно, как его зовут?» — подумал Минхо, всматриваясь в него, нюхающего траву. — Вкусно, — сказал тот и после паузы добавил: — Пахнет землёй и бабочками, — Ли задумался, как должны пахнуть бабочки, но мыслям было не суждено продолжить свой бег, так как блондин снова, резко, подскочил, огляделся вокруг, увидел белку и решил погнаться за ней. Минхо по инерции погнался за ними двумя, запихивая телефон с наушниками в карманы джинсов. Что-то внутри его подсказывало, что с парнем не всё в порядке, так как тот не реагировал ни на какие вопросы, да и глаза его, откровенно говоря, пугали. Кто знает, что может натворить человек под веществами? Многие корейские студенты принимали лёгкие наркотики, позволяющие им не спать и черпать энергию словно из воздуха, даже сам Минхо грешил подобным, когда силы нужны были просто позарез, дабы закончить тот или иной проект вовремя. Возможно, парню подсунули что-то совершенно другое, и это возымело подобный эффект? Может быть, ему нужна медицинская помощь? А вдруг у него передозировка, и тот на грани смерти? Мысли роем накинулись на него, пока он догонял на удивление прыткого парня, что неистово петлял среди деревьев за маленьким существом. Пришла мимолётно мысль о том, что сам блондинчик похож на белку со своими щеками, после чего сразу же ушла, будто её и не было, когда Ли заметил другие детали, подтверждающие его опасения и догадки: парень был босой, в растянутой майке и заляпанных чем-то, похожим на пятна краски, штанах. Значит, он прямо вот так вышел в парк? Даже не надев шлёпки или хотя бы лёгкую кофту, ведь на улице сегодня прохладно для одной безрукавки? Минхо поморщился и стал на ходу снимать собственный кардиган, чтобы накрыть плечи сокурсника, ведь сам он был в водолазке с длинным рукавом — всё же лучше, чем майка, оголяющая все части тела, кроме спины и груди с животом. Наконец белка решила, что устала играть в догонялки, и взобралась резво на дерево, усевшись на первой ветке, высоко парящей над землёй — парень тоже остановился и уставился на животное, тяжело дыша. Ли осторожно подошёл к странному парню и всё же решил немного с ним поговорить: — Тебе не холодно? — молчание. — Почему ты без обуви? — всё то же молчание и лишь свистящее дыхание. — Ты из пятого общежития? — парень даже не взглянул на него. — Как тебя зовут хотя бы? — молчание, словно Минхо здесь и не было вовсе. С каждым вопросом его тревога росла всё больше и больше, а брови норовили пробить переносицу — так сильно они были нахмурены. И блондин снова его удивил, потому что принялся ползти на дерево за этой несчастной белкой. К ужасу Минхо, тот хорошо карабкался по гладкому стволу, однако он молниеносно схватил парня за плечи и с большим трудом отлепил от дерева — он был на удивление сильным и противился как только мог. Ли пыхтел и старался изо всех сил, чтобы никак не поранить паренька, но не смог, так как запнулся о корень и рухнул на спину, утаскивая за собой другое тело. Приземление было болезненным и далеко не мягким, только вот Минхо отбросил все эти ощущения куда подальше, потому что парень в его руках был неестественно горячий и его явно лихорадило. Они перекатились на бок, после чего Ли поднял уже никак не сопротивляющегося блондина, который снова во что-то внюхивался, словно стараясь почувствовать сам воздух вокруг, продел в рукава безвольные руки и застегнул на все пуговицы лёгкий кардиган, оставшись недовольным тем фактом, что ключицы были по-прежнему открыты — он ведь не собирался утеплять своей одеждой малознакомого парня посреди парка, когда одевался в своей комнате на лёгкую прогулку. — Вода, пахнет водой, — сказал блондин, рассеянно оглядываясь вокруг. Он пытался унюхать новый запах, который сбил его с толку. Как и догадался Минхо — тот исходил от его кардигана, рукава которого оказались для парня слишком длинными, что только кончики пальцев выглядывали из-под ткани, когда тот поднёс их к лицу, вдыхая аромат с закрытыми глазами. — Ммм, персик и свежесть, — ему показалось, что тот практически заурчал. — Но у меня одеколон пахнет не так, — зачем-то сказал Минхо, хотя и знал, что ему не ответят. Тем временем парень уткнулся в ладони, зарываясь в ворс мягкого кардигана, и казалось, что тот вдыхает аромат самых красивых в мире цветов, а не обычной вещи. От чего-то Минхо даже стало слегка неловко от такой реакции, поэтому он решил отвести малознакомца на ближайшую лавочку, чтобы попытаться разговорить его — вдруг всё же получится? — Как тебя зовут? — принялся он задавать вопросы и вновь столкнулся с молчанием. — Можно я буду звать тебя Дуни? — робко предложил он имя одного из своих котов, на что наконец получил хоть какую-то реакцию в виде отрицательного мотания головы, которая по-прежнему была полностью погружена в ладони. — Тогда, может быть, Дори? — не сдавался Минхо, обрадованный хоть какой-то обратной связью, но вновь получил тот же ответ, куда более яростный. — Суни? — заинтересованное молчание, и вновь тот же ответ, но робкий, едва заметный. Минхо решил, что это значит близкое значение слогов к настоящему имени парня или хотя бы его прозвищу. — Сони? — предложил он и получил утвердительный кивок, отчего даже облегчённо вздохнул, так как мог хотя бы «обозвать» того в голове и хоть как-то обращаться к нему. — Окей, Сони, я Минхо, давай отведём тебя в медпункт, хорошо? — снова молчание и лишь звук втягивания воздуха. Ли принял это за «да» и принялся уже спокойно осматривать парня, пока тот был занят его кардиганом. И первое, что он заметил, так это нарисованные на штанах цветы — хаотично, непропорционально, но в них угадывались знакомые ему мотивы того или иного растения. На правом колене был светло-розовый пион, чуть повыше красовались анютины глазки, на левом бедре россыпь маргариток, что напоминали веснушки. Ему сразу вспомнился любимый преподаватель, который рассказывал о цветах так, что весь поток затаивал дыхание, и его характеризация этих малюток: «Маргаритки всегда похожи на созвездия, что упали с неба на траву, чтобы отдохнуть перед тем, как светить ночью». То, что он первоначально принял за кляксы, оказалось всевозможными растениями, только нарисованными настолько небрежно и хаотично, что приходилось всматриваться в тот или иной рисунок, чтобы понять, что там изображено, однако Минхо восхитился рукой мастера — в линиях угадывался опытный художник. Оглядывая штаны, он приметил и то, что краска явно была свежей, так как местами стёрлась — он даже осторожно притронулся к одуванчику, что был ниже маргариток, и почувствовал влажность, после чего убедился в этом, взглянув на отпечаток жёлтой краски. Его взгляд снова упал на ноги, и что-то внутри сжалось от вида дрожащих голых ступней, измазанных землёй и травой, поэтому он, недолго думая, присел на колени перед пареньком, достал влажные салфетки из заднего кармана, что всегда носил с собой, и принялся аккуратно очищать кожу от грязи. Перед этим Минхо скинул свои конверсы вместе с носками, прикидывая, насколько те подойдут Сони, продолжавшему ёжиться от холодных порывов ветра. Примерив первый кед и прощупав, где находится большой палец ноги, Ли выдохнул, так как размер оказался подходящим, поэтому снова снял его, надел на обе ноги свои фиолетовые носки с белыми силуэтами котиков, кеды, и зашнуровал так, чтобы парню не мешали шнурки, даже решил отогнуть завёрнутые края своих длинных конверсов, чтобы стало хотя бы немного теплее щиколоткам. — Воздух, пахнет нежностью, — вдруг сказал тот, немного напугав Минхо, который был всецело увлечён своим занятием. Сони нанюхался кардигана и снова подскочил с лавки, намереваясь куда-то уйти, но Ли быстро отреагировал и подхватил того под руку, чтобы контролировать направление их движения. — А чем пахнет вот этот мох? — решил он как-то перекинуть внимание, и это, на удивление, сработало, ведь Сони заинтересованно направился по указанному направлению к ветвистому дубу на обочине. — Тяжестью, — вынес вердикт он после того, как несколько минут внюхивался, прижавшись полностью к дереву и обхватив его ствол руками так, словно держал чьё-то лицо. Минхо заворожённо наблюдал за этим странным человеком, и его интерес начинал распаляться, несмотря на то, что это он теперь был босиком в многолюдном парке, но это его волновало куда меньше, чем вопрос, как доставить Сони до медпункта своего общежития, которое находилось в двух кварталах отсюда. — А чем пахнет вон та лавочка? — решил продолжить игру Минхо, указывая на самую далёкую лавку в их видимости, на что блондин оторвался от дерева, всматриваясь вдаль, и рванул бегом к указанному месту. Ли упустил этот момент и вновь принялся бежать за весьма быстрым парнем. Тот уже, стоя на коленях, принюхивался к боковой стороне деревянной лавки, напряжённо закрыв глаза — под веками быстро двигались зрачки, словно вырисовывая свой собственный хаотичный танец. — Она… она пахнет моросью и рыбой, мне не нравится, — наморщился и надулся тот, складывая руки на груди, после чего повернулся к Минхо и посмотрел на него большими обиженными глазами. — Пойдём тогда понюхаем фонтан? — не растерялся тот, почувствовав укол вины, что Сони унюхал невкусный аромат по его, Минхо, вине.***
Около двух часов заняла дорога к общежитию, которая, по обыкновению, не длилась больше пятнадцати минут, да и то медленным шагом, так как Сони останавливался на каждом шагу, норовя убежать за каким-нибудь человеком или животным, чтобы понюхать их и узнать запах. И хотя Минхо и было тяжело удерживать внимание не отвечающего за свои действия человека, ему нравилось проводить с ним время: слушать его высказывания по поводу проходящих мимо людей, что те пахнут «мёртвостью» или «грубостью», что бы это ни значило; поглаживать по голове и брать в руки мягкое лицо, обращая внимание на себя и свой голос, чтобы отвлечь от очередного стимула, поддерживая зрительный контакт с безумными глазами; покупать всевозможные сладости, чтобы на несколько секунд отвлечь парня, пока тот ведёт его в нужном направлении за руку, — Минхо хотелось узнать, каков парень в своём обычном состоянии, потому что выражался он крайне необычно и интересно, заставляя задуматься, как ощущается то или иное явление, цвет, вкус на запах. — Ландыши пахнут как стрекозы, а стрекозы — как трепет, — без всякого смысла вставил Сони в тишине их странной прогулки. — Да? А как пахнут бабочки? — Минхо и вправду было интересно. — Они пахнут как желатин и оранжевый, такой тёплый, как при закате оранжевый, нежно, — слова наслаивались друг на друга, так как парень быстро тараторил. — А чем пахнет серый цвет? — это был любимый цвет Ли. — Льдом и одеялами, — незамедлительно отозвался Сони, снова принимаясь вертеть головой — явный признак того, что внимание упущено и он ищет новый стимул для обоняния. Во время их путешествия Минхо даже пришлось снимать Сони с перил моста, так как тот внезапно заинтересовался всплеском воды и захотел понюхать и её, постоянно бормоча «как она пахнет, как». Он всё никак не унимался и не мог уйти с этого треклятого моста, пока Ли не попросил прохожего дать ему воды со своей бутылки: — Смотри, Сони, этот молодой человек любезно набрал воды из реки для тебя в бутылку, понюхай её, — удивительно, но парень купился и жадно втянул запах обыкновенной воды под удивлённый и испуганный взгляд мужчины. — Известью и йодом, — сказал тот и моментально потерял всякий интерес к воде, снова принимаясь искать что-то другое. Минхо узнал много интересного в том числе о своих любимых растениях и животных, ведь для Сони они пахли так необычно: собаки ощущались мягко, кошки — как лунный свет; пионы пахли моросью и летом, а бархатцы — пряностью и печалью; сосны испускали запах молодости, ивы — затхлых подушек и перекиси, а берёзы — беспокойства; белый цвет означал перья, когда чёрный трактовался изяществом. В какой-то момент он даже купил ему букетик мелких синих незабудок у бабушки, торгующей на картонной коробке, и подарил парню, на что тот резко остановился, трепетно взял в руки цветы и погрузился туда всем лицом. Он вдыхал аромат растений так долго, что Минхо даже забеспокоился и принялся всматриваться, не стало ли тому плохо, но блондин всё же поднял голову и прошептал лишь одно слово: — Красотой, — так он объяснил, чем пахнут цветы. Минхо купил ему в общем счёте пять маленьких букетиков у разных бабушек, и всегда Сони останавливался, всецело посвящая себя растениям, полностью сосредотачиваясь на задаче распознать запах и настроение тех или иных цветов. Ромашки пахли для него золотом, маргаритки — металлом и пылью, листья папоротника, аккуратно завёрнутые в газету, источали аромат блаженства, а шиповник и вовсе грёзами и отчаянием. Откровенно говоря, Минхо задерживал дыхание в те моменты, когда лицо парня погружалось в цветы, стараясь не спугнуть момент единения запахов и мозга этого интересного человека — что-то в том, как он трепетно относился к растениям, вызывало трепет внутри естества. Было видно, что этот человек тоже любил растения, а в особенности — цветы, потому как каждый раз останавливался у каждой клумбы и не успокаивался, пока не перенюхает на коленях каждый вид растения. Минхо оставалось лишь ползать вместе с ним и вдыхать душистый аромат тюльпанов, ирисов, роз, колокольчиков и многих других растений, растущих в парке и заботливо высаженных дворниками. Он старательно пытался учуять то, что слышал Сони, но лишь ассоциативно закреплял его высказывания за видом цветка. Иногда парень называл растение своим истинным названием на латинском, а иногда и вовсе не называл, а просто указывал пальцем или нежно оглаживал лепестки, после чего переходил к другому, ничего не говоря про него и его запах. Это было самое увлекательное времяпровождение за всю его жизнь, если говорить совсем уж честно и откровенно.***
— Персики, персики, персики, — парень продолжал повторять это каждый раз, когда опускал голову и внюхивался в кардиган. — Ты сказал, что я пахну как солнечный свет и что ещё? — Минхо действительно забыл, чем он пахнет для Сони, поэтому и спросил его, почти подойдя к общежитию и испытывая какую-то лёгкую грусть от того, что скоро тому станет лучше и, кто знает, сможет ли этот человек так же необычно чувствовать ароматы всего вокруг. — Ты, ты, ты пахнешь как солнце, маргаритки и облака, как доброта, как розовый, — блондин неожиданно развернулся и уткнулся в покрытую водолазкой шею Ли, крепко обнимая того за талию. Минхо снова растерялся и лишь вслушивался в слова, поглаживая напряжённую спину сокурсника, который по-прежнему дрожал по непонятным ему причинам. — Как нежность и мягкость, ты пахнешь как нежность, нежность и гладкость, нет, как пушистость, как у котов, — несуразно бормотал тот, а Минхо по-прежнему был в шоке от описания самого себя и от парня, мёртвой хваткой вцепившегося в него. — Пахнешь как весна, лёд и почки, такие маленькие на деревьях, именно деревьях, пахнешь как небо рано утром — такое розовое и нежное, такое красивое, пахнешь как забота, как защищённость, — Сони совсем затараторил, и последние слова слились в совершенно несуразную кашу. — А как пахнет твоё лицо? — отпрянул парень и обхватил ладонями щёки Минхо, всматриваясь в глаза, после чего принялся нюхать скулы, щёки, даже уши, отчего Ли хихикнул и немного наклонил голову в попытках закрыться. Блондин понюхал брови, прикрыл большими пальцами глаза и прошёлся носом даже по векам, очертил ресницы, обвёл виски и остановился на губах, втягивая воздух со свистом. — Пойдём понюхаем двери, м? — предложил Минхо от неловкости и на удивление услышал твёрдое «нет» в ответ. — Не хочу ничего больше нюхать, в тебе так много запахов, что я не знаю названия им всем, но если… — как будто бы пояснил тот и, резко подавшись вперёд, припал носом к губам, принимаясь старательно принюхиваться. Неудовлетворённый, он сжал пальцами щёки Ли, чтобы приоткрыть рот и попытался сперва аккуратно достать язык за кончик, но тот, ожидаемо, выскользнул, отчего парень сердито засопел и грубо потянул за середину, преуспев в своём деле. Минхо поморщился, так как, когда твой язык насильно вытягивают изо рта, это не особо приятно, но ему было попросту любопытно, чем всё закончится, поэтому он позволял блондину делать всё, что тому заблагорассудится. Сони припал носом к языку, принимаясь нюхать и его — ощущения были, мягко говоря, весьма необычные: когда ещё кому-то доводилось ощущать кончик носа на поверхности собственного языка? Да и кто вообще когда-либо нюхал чужой язык? — Пахнет белыми розами, — пробормотал тот, но без того восторга, как было с цветами и другими предметами до этого. Следующее его действие было также спонтанно и неожидаемо, так как парень широким движением лизнул язык и забавно причмокнул, после чего изрёк: — А на вкус как искусство, — впервые Минхо услышал понятие вкуса, а не запаха. Блондин тем временем снова уткнулся в изгиб шеи и замолчал. Минхо потребовалось немного времени, чтобы вообще осознать, что только что произошло, покраснеть от этого осознания, а затем понять, что парень никуда двигаться, видимо, не собирается, вздохнуть и решить донести этого многострадального в несчастный медпункт на своих руках. Ведь чего уж тут стесняться после произошедшего, не правда ли? Блондин лишь поуютней устроился на руках и уткнулся носом в волосы, после чего послышался полувздох-полустон: — Яблоки, яблоки, яблоками, ты пахнешь яблоками и…мятой, свободой, теплом и холодом, — говорил он ему в макушку, продолжая шумно нюхать такие же грязные волосы Минхо, заплетённые в маленький хвостик, чтобы скрыть сальные корни — он всего лишь не мыл голову три дня, хотя заботился о чистоте волос каждые два дня минимум. — Хорошо, хорошо, а ты пахнешь красками, — решил как-то отвлечь его Ли. — Нет, нет, я пахну болотом и мерзостью, — не согласился Сони, и у Минхо от этого скукожилось сердце. Почему же парень решил, что пахнет чем-то таким неприглядным, если он походил, скорее, на ребёнка в своей открытости и какой-то излишней нежности, хрупкости, что ли? — Почему ты так плохо пахнешь по твоему мнению? — тихо спросил он, продолжая нести его на руках уже в холле первого этажа. — Пахну как лес, как травы, зелёный и коричневый, — словно не слыша его вопроса, продолжал блондин, откинув голову на плечо Ли. — Пахну как кости, — заключил он, но потом ещё немного подумал и добавил: — Как ацетон и кислота, как электричество, — и совсем замолчал, вновь принимаясь вдыхать запах Минхо.***
В медпункте милая медсестра осмотрела постоянно вертящегося на стуле парня, который старался руками нащупать Ли в пространстве и постоянно что-то повторял про яблоки и розовый цвет, после чего заключила, что тому явно нужно в больницу, чтобы сдать все анализы и быть под присмотром врача. — Он не под наркотиками? — решил уточнить Минхо, подходя к Сони и предлагая свою руку, в которую тот сразу же вцепился и принялся внюхиваться. — Честно, я ничего не могу сказать, так как для этого нужно сдать анализы. Всё, что я могу сейчас сделать, так это вызвать скорую и сопроводить его — рискованно сейчас давать какие-либо успокоительные, — задумчиво проговорила та, доставая свой телефон из халата и набирая всем известный номер. — Можно мне поехать с ним, пожалуйста? — внезапно даже для самого себя изъявил желание Минхо. — Вы его родственник? — приподняла бровь женщина. — Нет, — стушевался тот. — Друг? — Нет, — он чувствовал себя нелепо. — Любовник? — Нет, — в испуге поднял глаза на неё и увидел ухмылку. — Судя по тому, как он вас звал и тянется к вам, вы его каким-то образом успокаиваете своим присутствием, так что я в любом случае пригласила бы вас сопроводить молодого человека, — та лишь мягко улыбнулась и принялась договариваться по телефону с кем-то, кого явно знала, чтобы те приехали как можно быстрее. Закончив, она встала и пригласила Минхо рукой выйти на улицу в ожидании скорой, спросив лишь: — Знаете его имя? — Нет, но он не против, чтобы его называли Сони, — краснея, ответил тот, ведя за руку молчаливого парня, что намертво держался за него. Женщина на это лишь снова улыбнулась.***
— Молодой человек? — статный врач вышел из кабинета и окликнул парня, сидящего по-турецки в комнате ожидания его кабинета в попытке согреть замёрзшие босые ноги. По приезде экстренно были взяты анализы Сони, причём медсёстрам он никак не поддавался, поэтому мочу пришлось собирать бедному Минхо, уговаривая и воркуя нежным голосом с парнем, чтобы тот наконец облегчился и позволил помочь ему. Даже кровь из вены и пальца пришлось брать чуть ли не силой, поскольку Минхо почти что осьминогом оплёлся вокруг блондина, всеми правдами и неправдами заставляя того отдать свою руку на растерзание иголок, отчего тот в какой-то момент даже заплакал и причитал, что в кабинете пахнет страхом и смертью, на что Ли говорил ему нюхать его кардиган и гладил по голове. По итогу выявили, что все анализы в порядке, чисты от каких-либо веществ, и перенаправили к дежурному психиатру, который уже второй час беседовал о чём-то с парнем в своём кабинете, заставив Минхо ждать. «Вот уж небольшая прогулочка вышла», — подумал Ли прямо перед выходом врача. — Да? — он сразу же подскочил с места, взволнованно вглядываясь в каменное лицо человека напротив. — У парня, скорее всего, психоз на фоне подготовки к экзаменам, что вылилось в обонятельные галлюцинации, поэтому я дал ему успокоительные, и через несколько часов тот будет в порядке. Мы оставим его в стационаре до утра, чтобы проследить за его состоянием, пока он отсыпается, — коротко и монотонно проговорил он. — Я не знаю его имени и где он живёт, не могли бы вы сказать хотя бы его имя, — стушевался Ли, почёсывая затылок. — Хан Джисон, двадцать один год, общежитие номер шесть, — не дрогнув ни единым мускулом, ответил мужчина. — Эм, хорошо, я могу тогда идти? — Да, конечно, до свидания, — за всё время короткого общения на лице этого человека не отразилось ни одной эмоции, отчего Минхо и был сбит с толку, так как последние несколько часов имел дело с гипервыраженными эмоциями этого уже известного ему парня. Покинув заведение, Минхо решил, что после сдачи последнего экзамена познакомится с Хан Джисоном поближе, осталось лишь узнать его номер у всезнающего Хёнджина с его потока, который знал чуть ли не каждую собаку в их университете.***
По прошествии парочки дней, парочки потраченных нервов и наконец успешного последнего экзамена Минхо наконец решился написать на присланный другом номер с просьбой встретиться у фонтана в парке, отчаянно волнуясь и комкая в мокрых руках букетик ландышей, купленных у тех же старушек, что и тогда. — П-привет, — послышался робкий голос из-за спины. — Привет, — выдохнул он и протянул букетик, нервно улыбаясь. — Это тебе, — добавил он, словно это и так не было понятно. — С-спасибо, но зачем? — заикаясь, спросил Джисон, забавно переминаясь с ноги на ногу, после чего, как и тогда, погрузился лицом в букет и долго вдыхал аромат, заворожённый его запахом. — Пахнет стрекозами? — спросил Минхо. — Что? — не понял парень. — Ты говорил, что ландыши пахнут как стрекозы, — уточнил он. — А, насчёт этого: прости меня, пожалуйста. Мне так неловко, что вам пришлось возиться со мной тогда, я не хотел причинять столько неудобств, — Хан выглядел немного иначе, чем его запомнил Ли, так как говорил тише и менее уверенно, не смотрел прямо в глаза и уводил взгляд. — Хей, я не считаю, что это было чем-то плохим, — сказал он, наклоняя голову и быстро моргая. — Если честно, я мало чего помню, вы не могли бы мне рассказать, что я там наделал? — робко поинтересовался, отчаянно краснея, Джисон, вцепившись в несчастный букетик. — Обращайся ко мне неформально, Джисони, я всего лишь на два года старше тебя, — ему и вправду резало слух, что тот официальничает, так как привык слышать обыденные обращения из этих уст. — Ты не сделал ничего плохого: попросту ходил и всё нюхал, называя ароматы, которые учуял. Это было красиво, необычно и… мило, — улыбнулся ему Минхо и пригласил пройти на лавочку, чтобы всё обсудить. Он рассказал всё, даже про облизывание собственного языка не умолчал, отчаянно краснеющему Хану и лишь спросил, как тот себя чувствует. — Я… принёс все ва-, кхм, твои вещи, спасибо большое ещё раз, — увильнул парень от вопроса и вытащил из рюкзака кардиган с кедами и носками, аккуратно завёрнутые в целлофановые пакеты. — Мне поставили шизофрению, — после недолгого молчания сообщил ему Хан, на что Ли поднял голову и в волнении уставился на него, а тот продолжал: — У меня и ранее её подозревали, но, так как не было никаких галлюцинаций, ставили лишь тревожное расстройство и социофобию, но из-за стресса что-то там обострилось и пошло не так. Минхо взял руки Джисона в свои, заметив, как те сильно дрожат, после чего сказал: — Это не имеет значения, Сони, ведь ты не убиваешь людей там по велению голосов и всё такое, а лишь говоришь незнакомцам, что они пахнут солнцем, — Хан хмыкнул на это, и Минхо улыбнулся ему в ответ. — К тому же я смог совладать с тобой в таком состоянии, так что не думаю, что для меня это будет проблемой, если ты беспокоишься именно об этом, — он говорил всё это и поглаживал большими пальцами тыльную сторону ладошек, вглядываясь в огромные глаза человека напротив. — Кстати, ты ведь художник? — вопрос, на который Джисон удивлённо моргает и спрашивает, откуда тот знает. — На твоих брюках были нарисованы цветы, — признаётся Ли. — Ах, да, я всегда рисую на себе, когда волнуюсь и не могу успокоиться, но вся краска с одежды смывается, потому что это обычное масло, — поясняет парень, улыбаясь и рассматривая их руки. — Нарисуешь на мне белые розы? — спрашивает Минхо, загадочно ухмыляясь. — Если хочешь, — отвечает Джисон, отчаянно краснея щеками.***
Кто бы мог подумать, что парень, который обнюхал его руку в парке, в итоге отправится с ним на Север, нарисует тысячи цветов и животных на разных частях тела Минхо, покрывая при этом каждый участок мелкими поцелуями, а также станет его самым лучшим другом и партнёром, признаваясь в любви на языке цветов, находя букеты даже в таком суровом климате. Причём аромат искусства источал именно Хан, как думалось самому Ли, хотя он и не знал, как именно оно должно пахнуть. Только одно он знал точно: Джисон соврал, когда сказал, что пахнет болотом, потому что именно он пах как самые красивые в мире стрекозы — трепетом.