В мире, что был полон грязи, ненависти и стремления к абсолютной власти, приходилось выживать разными способами. Отдалённые от императорского дворца селения сохранялись только благодаря упорной работе и выращиванию риса на полях. Другие, что располагались ближе, взращивали помощников повелителю или занимались привычной торговлей.
Намджуну крайне повезло, ведь он совсем недавно попал в гарем к императору. Он и представить себе не мог, что какого-то раба могут пригласить во дворец, дабы ублажить желания самого могущественного омеги империи. Он и во сне не видел, что правая рука императора заметит его на улице и доставит в гарем, где его вот уже несколько месяцев обучали всему, что должен знать альфа, которому выдалась честь побывать в покоях повелителя. Это и танцы, и разговоры, и этикет, и само искусство ублажения.
Произошло это совершенно случайно, ибо паль прибыл с проверкой в южные земли, где совсем недавно сменился чиновник. Тэхён на своём верном скакуне в сопровождении охраны медленно двигался меж рисовых полей, замечая крепкого альфу, что возился с будущим урожаем под палящим солнцем. Взгляд зацепился за мощное тело и большую силу в руках, раз он сорняки с корнями вырывал без помощи мотыги.
– Хосок, – позвал немедля Тэхён своего сопровождающего.
– Да? – воин мгновенно оказался рядом со своим господином.
– Приведи ко мне того земляного. Хочу внимательнее рассмотреть его.
– Для гарема?
– Да. Уж больно мало у нас нынче альф с сильными руками.
– Слушаюсь, господин.
Через несколько минут раб стоял на коленях перед влиятельным человеком. Утончённая рука потянулась к земляному, а тонкие и изящные пальцы схватили подбородок, заставляя взглянуть на господина. Белые одежды - кто-то из столицы. Украшения разбросаны по рукам и ногам - кто-то из дворца императора.
– Как имя твоё? – низкий строгий голос коснулся ушей раба.
– Намджун.
– Как давно ты работаешь с землёй?
– Всю жизнь, господин.
– Крепок ли твой дух?
– На здоровье не жалуюсь, господин.
– Верен ли ты Солнцу Империи?
– Как верен самому себе, господин.
– Будешь ли ты верить ему до конца своей жизни?
– Да, господин.
– Хосок, – сопровождающий снова был рядом с палем. – Везём его в столицу. Ты, – снова обратился Тэхён к земляному. – Есть у тебя семья?
– Один я. Всю жизнь прожил благодаря тётушке-соседке, да ток помёрла она с году назад.
– Что ж, тогда тебя ничто не держит в здешних краях. Ты едешь с нами в императорский дворец, где станешь кисэн для нашего Солнца.
Больше паль не говорил ни слова, отправляясь вслед за рабом в его деревню, дабы выкупить его из лап гунсика. Много монет и времени для этого не понадобилось. Намджун даже удивился, как было легко купить и продать человека, что вроде бы привязан к одной земле с самого рождения.
Большую часть дороги земляной молчал, рассматривая новые земли, которые он ныне не видывал, находясь в пределах своих. И вроде бы такие же дома, поля, леса, реки и луга, но вроде бы и всё это чужое. Намджуна не покидала мысль о правильности всего происходящего, но в то же время он страшно боялся, ибо шёл буквально в неизвестность. Да, его воспитают и всему научат, но от этого не становилось спокойнее. Мысли терзали его голову и сердце, каждый раз заставляя крепко задуматься обо всём на свете.
Никогда ещё в жизни он столько не думал. По обыкновению своему он работал, получал гроши, на которые он коротал свой век, ел, спал и просто существовал, не размышляя над чем-то больше нескольких минут. Ему и не за чем было думать. Лишь только сейчас он начал осознавать, какую никчёмную житёнку он вёл. Наверное, он не понимал этого, так как не ведал, как можно жить по-другому. А может и не желал знать.
Тэхён оказался мало сговорчив, но всё же иногда давал ответы на тихие вопросы раба, что плёлся рядом с его конём. Намджун любопытствовал, ибо хотел знать немного больше о том, кому он будет служить. Паля это слегка раздражало, а сопровождающих смешило до боли в животе от хохота.
– Скажи, – тихо начал Намджун, покуда Тэхён находился в хорошем расположении духа после отдыха и сытного обеда, – а ты действительно видел императора?
– Ох, великое Солнце, дай мне сил, – сокрушался паль на счёт манер. – Видел и вижу не единожды за день.
– И какой он?
– Величественный, мудрый, могущественный, а ещё…
– Красивый? – перебил Намджун.
– Природа на славу постаралась над ним, создавая истинное искусство. Хотя тебе, – Тэхён не без отвращения бросил взгляд на будущего наложника, – тебе наверняка неизвестны эти слова. Придётся много постараться, чтобы взрастить из тебя достойного.
– А ещё… – попытался снова земляной.
– Довольно вопросов. Молчи.
Намджун послушался, тихо следуя за охраной правой руки императора. Путешествие выдалось долгим, но не слишком мучительным и утомляющим для того, кто всю жизнь работал на рисовых полях. Семь дней заняла дорога с перевалами и отдыхом у костра. Намджун крепко подружился с Хосоком, что с несколькими своими подчинёнными сопровождал драгоценного паля по южным землям. Чон являлся генералом войск императора, но даже на такой высокой должности он оставался простым человеком, что обожал посмеяться и поговорить. Именно поэтому ильбан скоро нашёл общий язык с будущим кисэн.
За шутками и смехом дорога короталась быстро, поэтому поля и бескрайние леса сменились большими зданиями великой красоты, коих никогда не видывал Намджун. Он шёл по каменной дороге, разглядывая всё вокруг с открытым ртом, чем немало позабавил ильбана.
– Того и гляди воробей залетит в рот, – хохотал генерал, закрывая чужой рот. – Теперь часто такое видеть будешь. Устанешь ещё от красоты столицы.
– Да разве ж от такого можно умотаться?
– Ещё как можно, поэтому я и выбрал путь гёнса, дабы такие пейзажи не замучали.
– Тебе бы ветер в поле ловить, да свободой наслаждаться, – вставил своё слово Тэхён, что прислушивался к беседе. – Ты поэтому из гарема и ушёл.
– А разве можно так? – земляной повернулся к ильбану.
– Отчего же нельзя? Вот он я, перед тобой иду. Живой пример тому.
– Чудеса.
– Никакие это не чудеса, – рыкнул низко омега. – Его болтливость и умение найти общий язык со всеми сыграли ему на руку.
– Ох, ну, не серчай уж так, дорогой паль. Слишком уж ты суров.
– Каков есть, таков и есть. А сейчас цыц. Молча идите.
Дворец императора встретил земляного большими высокими колоннами и расписной плиткой, заставляя его дыхание замереть на мгновение. Если таков дом самого Солнца, то каков же он сам? Наверняка краше всех этих картин на стенах и дорогих ваз по углам.
Тэхён отправил Намджуна с прислугой, дабы те отмыли его от грязи и долгой дороги, а сам паль направился к императору с докладом. Земляного натирали мылом и маслами, дабы привести его кожу в порядок.
– Айщ, где такого грязного то только отыскали, – сокрушалась строгая девушка, что наблюдала за мытьём будущего наложника.
– Госпожа Хеджин, там ещё прибыли новые, – забежал в парильню молодой парнишка, что с ног до головы и обратно быстро рассмотрел Намджуна, после чуть облизывая пухлые губы и прикусывая их.
– Веди их сюда, всех отмоем. И не стреляй глазами. Этот земляной для хандже, Чимин, – отчеканила девушка. Она явно была старше.
– Слушаюсь и повинуюсь, госпожа Хваса, – захихикал тот, исчезая так же быстро, как и появился.
– Вот же!.. Несносный мальчишка. Как его ещё император в евнухи определил.
Под ворчание госпожи Хеджин в парильню привели ещё несколько человек, которых тоже тщательно отмывали от пыли долгой дороги. После им всем выдали простую одежду и отвели в небольшую залу, где их уже ждал Тэхён.
– Приветствую вас во владениях Великого Солнца Корейской Империи. Вам выпала великая честь - вы станете наложниками, красивыми, умными и талантливыми кисэн для нашего Великого императора. Всем тонкостям научу вас я, Ким Тэхён - правая рука Солнца Империи, Хван Хёнджин, – по левую руку паля омега с острым взглядом колких и строгих глаз, – и Пак Чимин - наши евнухи, – по правую руку. Тот парень, что забегал в парильню. – Некоторые из вас уже знакомы с ними. Будете выполнять все требования и покладисто учиться, то сможете остаться здесь. А ежели нет, то с позором воротитесь в родные края.
Голос Тэхёна был строг, поэтому Намджун в повиновении склонил голову и внимательно слушал того, кто буквально подобрал его с улицы. Нэщи тщательно разглядывали небольшую толпу, оценивая каждого с ног до головы. Хёнджин после речи Тэхёна приказал всем прибывшим раздеться до наготы, чтобы одежда не скрывала их тел.
Альфы, пытаясь перебороть стеснение, выполнили приказ, а паль и нэщи рассматривали их, перешёптываясь и что-то записывая в свои бумаги. Страшно неловко, будто бы их, как убойную скотину, оценивали, решая где и что продавать после. Хёнджин и Чимин ещё и ощупывали будущих кисэн, дабы понять крепость их тел. Светлоликий альфа рядом с Намджуном, что прибыл с севера, густо покраснел, когда нежные пальцы омеги проскользили по его коже, вызывая табун мурашек. Чимин это заметил, тихонько хихикнув.
– Неужто ни единый омега не касался тебя? – веером он поднял за подбородок опущенное в повиновении лицо раба, встречаясь с глубиной смоляных глаз.
– Нет, я чист.
– Похвально, – нежная улыбка коснулась пухлых губ нэщи, заставляя альфу снова густо и ярко краснеть.
– Чимин, не нежничай с ними, – рыкнул Хёнджин, возвращая своего друга из мира грёз. – Они для императора.
– Я помню, дорогой Хёнджин, – мгновенно ответил старший нэщи, чуть закатывая глаза и переходя к другому альфе.
Но взгляд его так и возвращался к светлоликому альфе с красными щеками из-за смущения. Забавный парнишка и полностью во вкусе нэщи. Жаль только, что он действительно принадлежал целиком и полностью хандже.
Всем будущим кисэн выделили небольшие комнатки, которые вели в одну большую общую залу, где они должны были учиться, есть и принимать гостей. Так и началась гаремная жизнь.
Намджун довольно быстро сблизился с Мин Юнги, Ли Минхо и Хан Джисоном. Они много времени проводили вместе, общаясь о прошлой жизни и предполагая, что будет в новой. Юнги прибыл с богатых северных земель, поэтому его кожа довольно бледная, ибо он принадлежал к знатному роду Мин. Минхо и Джисон с разных районов востока, поэтому они мало чем отличались от Намджуна. Они с самого начала держались вместе, хотя и ссорились постоянно. Однако и Намджун, и Юнги постепенно заметили их нездоровый интерес друг к другу. Если Джисон уходил с Хёнджином куда-то по делам, то Минхо постоянно искал их и спрашивал о Хане. Так было и наоборот. Утром они ссорились, в обед молчали и игнорировали друг друга, а вечером ворковали в саду. И так каждый день.
Быть может они оба и не замечали, но Намджун, да и многие альфы в гареме, прекрасно видели тот самый влюблённый и нежный блеск в глазах этих двоих, когда они глядели друг на друга. Особенно ворковал над этим Бан Чан, что был наложником императора вот уже пять лет. Однако до императора он так и не дошёл, его к рукам прибрал второй паль - Феликс, что довольно долгое время был в разъездах по империи.
– Вам бы, ребята, поговорить нормально, – начал Юнги за обедом, когда эти двое снова поцапались.
– Я пытался, но разве он меня слушает? – фыркнул Минхо, демонстративно не замечая Джисона напротив него.
– Юнги прав. Вы ведёте себя как маленькие дети. Вам стоит поговорить. Немедля.
– Именно, – подытожил Бан Чан, присоединяясь к их трапезе.
– А вот пусть Минхо и начинает разговор, раз он такой умный, – зарычал Джисон, бросая гневный взгляд на Ли.
– Ты действительно ребёнок, – вздохнул Минхо, переключая внимание на Бан Чана, чем только сильнее разозлил Хана.
Альфа фыркнул и поднялся, удаляясь с трапезы, дабы прогуляться в саду и хотя бы немного успокоиться. Да, его друзья были правы, он действительно вёл себя, словно маленькое капризное дитя, но только так Минхо обращал внимание на него. Хан пытался взять себя в руки, стараясь скрыть то, как сильно его влекло к альфе. К альфе. Не омеге, хотя он и находился в гареме императора.
– Хан, – вдруг окликнул его знакомый голос, – поговорим?
Джисон согласился. И не ведал он, как сильно пожалеет, что раньше они не поговорили вот так по душам и наедине, ведь он узнал, что Минхо тоже жизнь мёдом не казалась. Альфы делились чувствами и переживаниями, каким-то образом оказываясь к самой середине ночи прижатые друг к другу в крепких объятиях. Как это произошло, ни один из них не скажет, ибо сам не знает. Но, возможно, всему виной волшебная магия тихого сада и обстановки уединения, обещавшая им, что никто их здесь не найдёт.
Такие встречи и разговоры стали происходить всё чаще и чаще, чем вызвали тревогу у Хёнджина, что приглядывал за ними. Лишь одним вечером он проследил за ними, не ожидая, что увидит любовь и нежность между двумя альфами из гарема. До поры, до времени Хван молчал, но ему и говорить ничего не нужно было. Каждый во дворце знал, что эти двое вместе.
И до императора дошла эта весть, но он не стал выгонять влюблённых или воспрещать им что-то. Он выделил им общую комнату и велел переучить их на помощников евнухов, чем немало удивил весь двор.
Намджун же восхитился благосклонностью и добротой хандже. Он и не думал, что правитель Великой Империи мог поступить вот так. Такой поступок крайне поразил альфу.
Намджун за время обучения, пока им выделяли свободное время на прогулки, всё ждал возможности хотя бы глазком поглядеть на императора. Лишь однажды ему это удалось, и то он видел только лишь белоснежную кожу владыки и его превосходный профиль с мягкой улыбкой со слегка задумчивым взглядом. Но и этого было достаточно, чтобы сны альфы стал посещать человек с сахарной кожей и сводить его с ума своими речами голосом императора и своей недостижимостью.
Он вроде бы и был рядом - лишь руку протяни, а когда Намджун желал прикоснуться к нему, оказывалось, что между ними была бесконечная бездна. Император был слишком далеко. Он непостижим и неприкасаем для такого раба, как простой кисэн в его собственном гареме. Этот омега был подобен чуду и некому дарованию свыше. Бесподобен и абсолютно совершенен.
Намджун лишь смел мечтать хоть когда-нибудь вкусить чужую кожу, что наверняка сияла перламутром под светом солнца и изящно переливалась под луной. Император - голубая мечта грубоватого альфы, что поглядывал на военных, желая обучиться искусству сражения, которое так завлекло его после знакомства с ильбаном. Они изредка виделись, но всё же не теряли связь друг с другом. Намджун кое-как упрашивал Тэхёна отпустить его на пару часов к Хосоку, а тот нехотя, но всё же давал добро на встречу. Обсуждали они многое и многих, например, то, что двое альф в гареме познали любовь друг с другом.
– Неужто Джисон и Минхо? – усмехнулся Хосок, отпивая чай, что приготовил для него Намджун.
– Да.
– Настолько они заскучали по омеге, что слились воедино?
– Это любовь, а не просто плотские утехи, о коих ты думаешь.
– И ты застал их за этим?
– Что ты, нет. Хёнджин рассказал.
– Хёнджин? – глаза Хосока явно стали в два, а то и в три раза больше. – Тебе?
– Да, мы сдружились наконец.
– Чудеса.
В одном ильбан был прав - император был мало заинтересован в своём гареме. Даже давнишние жители частенько болтали о том, что владыка ни разу их не вызывал к себе в покои по непонятным для них причинам. Альфы размышляли, что тот был занят некоторыми перестройками в иерархии своих подчинённых и приближённых, поэтому Солнцу Империи было не до утех. Однако обычно такие разговоры быстро пресекались евнухами или самим палем, что вовремя появлялся в гареме.
Влетало хорошо от строгого омеги императорского двора, поэтому приходилось исполнять его приказы. Тэхён был особенно придирчив к Намджуну, поэтому альфа частенько получал по пальцам или спине указкой. Мышцы совсем не привыкли держать тело прямо, ведь до этого они всё время таскали громадные мешки риса, вогружая их на повозки или животных, что отвозили драгоценную крупу в столицу. Но он старался особенно кропотливо, когда евнухи растягивали его мышцы и обучали танцу.
Хёнджин, как и Тэхён, был вооружён деревянной указкой, что проходилась порой по спинам альф из-за неточности движения. Он был крайне строг, поэтому будущие кисэн тяжко вздыхали и еле плелись, когда узнавали, что сегодняшний день они проведут с младшим нэщи. Сначала письмо и чтение, затем этикет и речь, после танцы до заката солнца, поэтому сил к концу дня не оставалось ни у кого.
Однако паль частенько начал замечать, что один очень любопытный будущий кисэн начал сбегать на улицу в часы отдыха, дабы поглядеть на огни столицы и яркие звёзды в небе, коих он не видел из-за того, что деревня его находилась в лесу. А тут такой простор, что было видно весь чёрный купол, усеянный мерцающими точками. Кисэн глазам своим драконьим поверить не мог из-за такой красоты, стараясь каждый раз насчитать больше звёзд, чем в прошлый раз, и пытаясь запомнить их расположение на небе.
– Что ты здесь делаешь? – рыкнул Тэхён, отвлекая и пугая Намджуна, что тот аж чуть не вскрикнул.
– Напугал… Я тут… – замешкался кисэн. – Я всего лишь смотрел на звёзды.
– Один?
– Абсолютно.
– И никакого придворного омеги здесь нет?
– Нет, – Намджун осмотрел пруд и двери, ведущие за пределы территории императорского двора. – Только ты. С чего бы кому-то ещё тут быть?
– Мало ли. У некоторых омег течка сейчас, того и гляди, альфы с цепи сорвутся и обрюхатят.
– Я верен императору, – прорычал на нелепое обвинение Намджун.
– Да ну? Чем докажешь?
– Здесь никого нет. Я никогда не был связан с омегой. Только лишь при обучении, когда ты сам заставлял это делать.
Меж их глазами сверкали искры злобы и недоверия. Ещё чуть-чуть и молнии засверкали, но Тэхён фыркнул в некоем поражении и отвернулся.
– Ступай в дом, – отчеканил. Он явно не любил проигрывать. – Нечего по улицам в такой час шастать.
Намджун, что едва слышно прорычал от раздражения, направился к дому кисэн.
– Ах, да, – продолжил Тэхён. – Позови сюда Чонгука. Немедля, если он не спит.
– А ежели спит?
– Тогда не буди.
– Слушаюсь, достопочтенный паль, – съёрничал Намджун, за что ему прилетело тапочком по затылку.
– Каков наглец, ты посмотри.
Однако Намджун выполнил просьбу. Благо Чонгук не спал и после слов друга счастливый ускакал на улицу. Весь дворец знал об их отношениях, поэтому император разрешал им видеться и никогда не звал к себе любимого своего дорогого паля. И снова Намджун был восхищён добротой хандже, ведь вроде бы гарем целиком и полностью принадлежал ему, но он позволял быть вместе тем, кто любил друг друга. А это достойно уважения.
Конец обучения подоспел неожиданно. Намджун много готовился, вычитывая из книг снова и снова, как ему ходить, говорить, двигаться и вести себя с людьми из приближённых к императору. Он знал всё наизусть, но всё равно пробегал глазами по строкам, чтобы освежить память. По ночам он упражнялся в каллиграфии, а рано утром - в ведении чайной церемонии, чему уделял большое значение Тэхён. Все его слова и наставления пролетали в голове Намджуна, когда он вновь и вновь разливал чай по чашкам в нужном порядке.
День самого экзамена Намджун мало помнил, зато запомнил вечер, что навсегда врезался ему в память. Зал специально украшенный цветами для них и драгоценными камнями, которые любой мог преподнести в качестве подарка кисэн. Музыканты в уголке с улыбками на лицах рассматривали большое количество гостей и бродячих артистов, что прибыли во дворец для развлечений. Чиновники и знатные люди приоделись в нарядные ханбоки, ведя светские беседы друг с другом. Шумно, но красиво и празднично.
– Волнуешься? – тихо спросил Юнги у Намджуна.
– Ага, аж руки трясутся.
– У меня тоже. Жаль только, что императора мы сегодня толком не увидим, если служить ему не будем.
Намджун хотел было что-то сказать, да только Тэхён начал представлять их. Кисэн вышли из своего укрытия. Тишина окутала большой зал. Гости и чиновники замолкли в ожидании, разглядывая красавцев-кисэн, что скрывали свои лица за масками. Только началась музыка, как каждый из них, словно читая мысли друг друга, начали двигаться в унисон.
Маски были сброшены под тяжёлый удар барабанов, что заставил многих людей вздрогнуть. Сильные и смелые взмахи рук сочетались с аккуратной поступью, дабы показать всем присутствующим, что они не простые люди, а сами кисэн императора. Движение бедром - звон украшений. Чёткий шаг и плавный прыжок, а за ними следовали полы их белоснежных пышных ханбоков. Взгляд в пол - покорность и робость. Взгляд вверх - гордость и целеустремленность.
Молодые мужчины показывали свою силу, заигрывали с публикой глазами, улыбались нежно и мягко и кружились, демонстрируя всех себя. После общего танца кисэн начали ухаживать за достопочтенными гостями и развлекать их. Честь находиться рядом с императором выпала Джисону, из-за чего он сильно волновался и едва заметно дрожал.
Однако не знал несчастный альфа, что вовсе не на него пал взор повелителя, а на того, кто его палей развлекал да беседовал с ними без конца, стреляя своими драконьими глазами и показывая глубокие ямочки. Тэхён действительно угадал тогда, что этот мальчишка будет полностью в его вкусе.
Император позвал Намджуна в тот же день, когда тот закончил обучение и правая рука владыки доложил о вхождении в гарем новых рабов.
– Приведи ко мне сегодня того, о котором так много говорил, – улыбнулся Сокджин, прогуливаясь босиком по саду, чувствуя каждую травинку, что касалась его стоп, и любуясь цветами на деревьях.
Подол его одеяний следовал за ним, собирая мелкие капельки воды с мягкой и сочной зелени. Императору слишком нравились подобные моменты единения с природой, что так приветливо отзывалась на его приход, купая владыку в тёплых лучах солнца. Сокджин вновь мягко улыбнулся, подставляя лицо небесному светилу и лёгкому ветерку, что озорничал в саду, играя с листвой и цветами.
– Будет исполнено, – правая рука следовал за своим императором, неся в руках его обувь.
– Тебе бы тоже отдохнуть, Тэхён.
– Как я смею? Не все дела ещё завершены.
– Чонгук уж там наверное совсем без тебя заскучал. Всё жаловался мне на днях во время обеда, что я совсем тебя не отпускаю.
– Простите великодушно, – замешкался паль, после сгибаясь в глубоком поклоне.
– Не стоит. Просто проводи с ним больше времени, а то так и уведу его у тебя, – шутя подметил омега.
– Хорошо. Послушаюсь Вашего совета.
– Ступай. Тебе ведь ещё сегодня за подготовкой альфы следить.
Тэхён поклонился и поспешил в гарем, откуда забрал альфу в умывальни. Немало тогда удивились остальные кисэн, ведь впервые за долгое время император позвал к себе хоть кого-то. Намджуна весь вечер готовили к заветной встрече, намыливая его в горячей воде и приводя в порядок. Ему расчесали волосы и уложили их красиво. Перед самым выходом на его плечо и грудь Тэхён самолично повесил украшение в виде цепей с красиво переливающимися камнями и бусы из молочных шариков. Видимо, дары моря. Эта красота невозможно морозила горячую кожу Намджуна, предоставляя неудобство, но он быстро забыл об этом, стоило ему только войти в покои императора.
Полумрак окутывал роскошную спальню, что была освещена свечами по периметру. Император восседал на подушках, изучая какие-то письмена и даже головы не поднимая. Однако последовал тяжёлый вздох, а бумаги были отложены на небольшой столик. Внимание императора пало на кисэн, что неловко переминался с ноги на ногу. Одного лишь взгляда жгучих чёрных глаз было достаточно, чтобы навеки полюбить того, кто будет недосягаем для Намджуна. И ему подарили этот взгляд. И Намджун пропал навеки окончательно и бесповоротно.
– Станцуй для меня, – голос тихий и чарующий. Он разливался нежной карамелью в душе Намджуна.
Омега присел на покои, начиная наблюдать за действиями кисэн. Альфа стал медленно танцевать, звеня цепями и показывая всего себя императорским хищным глазам, что были будто мёдом к нему приклеены. По коже бродили мурашки от такого внимания и осознания, что его, раба и плебея, сейчас желал самый могущественный омега в стране. Крепкие мышцы, что сформировались из-за тяжёлой физической работы на полях, красиво перекатывались и выступали из-под поцелованной солнцем кожи. Намджун едва заметно прикусывал губы, стараясь не глядеть на повелителя и двигаться как можно изящнее.
– Довольно. Подойди ближе, – поманил Сокджин своим голосом альфу. – Хочу видеть всего тебя.
Намджун, скрывая смущение и подавляя его всеми силами, сделал несколько шагов к императору, не смея поднять на него взгляд. Украшения холодили кожу, отвлекая от навязчивых мыслей об омеге, что сидел совсем близко. Только сделай ещё шаг да руку протяни, и коснёшься повелителя. Будто бы сон стал явью. Это мучало и заводило только сильнее, но альфа старался подавлять в себе это дикое желание.
– На колени.
Раб не смел ослушаться, поэтому опустился на колени, замечая белоснежную кожу ног императора. Намджун сглотнул вязкую слюну, в мыслях желая коснуться и почувствовать наверняка сахарный вкус. А омега улыбнулся хитро-хитро, ведь прекрасно видел дёрнувшийся кадык альфы и его взгляды. Сокджин медленно провёл пальцами ног по бедру своего раба, не сводя с него глаз, что блестели азартом и неким наслаждением. Император касался осторожно и вёл ногу вверх, прямо к губам альфы, задевая холодные украшения на плече и груди.
– Можешь коснуться.
И с выдохом наслаждения Намджун нежно коснулся губами перламутровой кожи омеги, втягивая сладковатый запах от душистых ванн. Альфа стал покрывать ногу императора поцелуями, придерживая её руками и совсем забываясь в удовольствии и своих чувствах. Хотелось скорее поглотить омегу и вкусить его полностью, оставляя яркие цветы на его бледной коже. Цветы-отметки, знаки принадлежности и собственности.
– Не наглей. Будь тише и нежнее.
Намджун остановился, но не оторвался от чужой ноги. Он стал медленнее целовать, не засасывая кожу и не смея оставить свою отметку. Он губами касался будто бы лепестков цветов вишни, что цвела за окном. Ничего слаще Намджун не пробовал ни разу в своей ничтожной жизни. Даже мёд, который он вкусил совсем недавно в гареме, не мог сравниться с кожей императора.
– Простите. Грешный раб позволил себе отметить Вас, – с придыханием ответил Джун, впервые поднимая взгляд на императора. – Я грешен.
Сокджин улыбнулся, сбрасывая ногу на пол, и поднял подбородок альфы своими пальцами, тщательно рассматривая его лицо. Лисьи глаза внимательно изучали раба, а руки сами стали гладить чужие щёки и волосы, ощущая небольшую жесткость тёмных локонов.
– Ползи ко мне.
И Намджун подполз ближе, ожидая приказов. А император медленно касался слегка кривоватыми пальцами украшений на чужом теле, следя за реакцией альфы. Тот держался, но всё же едва заметно вздрагивал от холода. Щёки полыхали алым, а кожа раба горела огнём, и омега это чувствовал, ведь жар чужого тела пробивался даже под белые одеяния повелителя.
– Тебе очень к лицу эти цепи. Изумительный контраст.
– Вашего раба приодели ради Вас. Дабы я стал достойным, чтобы явиться к Вам в покои.
Сокджин резко притянул к себе альфу, останавливаясь в миллиметрах от его губ. Намджуна пробила дрожь, а руки так и жаждали коснуться такого идеального и прекрасного императора. Вблизи он ещё великолепнее. Его запах забивал лёгкие, медленно сводя с ума и опустошая голову от мыслей. Слишком уж прекрасен. Но касаться первому ему было запрещено. Нельзя. Поэтому Намджун ногтями впивался в собственную ладонь, чтобы отрезвить себя и сдержать порыв, за который его могли лишить головы.
– Придворные хорошо постарались, – император буквально выдохнул эти слова в губы своего раба.
И Намджун бы коснулся омеги, но не смел. Пока ему не дадут разрешения, он не имел права двигаться. Он тяжело дышал, прикрыв глаза и ожидая слов или действий императора. Омега был так невозможно близко, но и в то же время так далеко. Это действительно сводило с ума.
– Хороший мальчик.
Император сам поцеловал Намджуна, позволяя таким образом касаться его, трогать и любить. И альфа практически сразу набросился на него, прижимая к себе и наслаждаясь вкусом чужих губ. Намджун понимал, что нельзя было так, но он всё же не удержал себя. Императора хотелось касаться, его хотелось любить, хотелось без конца покрывать его нежную кожу поцелуями. Хотелось быть с ним и ласковым, и грубым. Хотелось слишком многого одновременно, но если он сделает так, как желает, то точно лишится головы. Намджун так же резко отпрянул, как и набросился, прикрывая рот рукой и коря себя за содеянное.
– Простите...
– Скажи мне своё имя. То, которое тебе дали при рождении, – вдруг потребовал слегка растрёпанный император.
– Намджун. Меня зовут Ким Намджун.
– Гений с юга, значит. Твои родители, видимо, очень рассчитывали на тебя. Но не будем об этом. Согрей меня своим жаром, гений с юга.
Император медленно стянул с себя одежды, являя взору альфы совершенное великолепие чистой, светлой и мягкой кожи. Намджун практически перестал дышать, разглядывая бархат живота и груди повелителя, что блестели розовым кварцем в огоньках свечей по всей комнате.
– Можешь коснуться. Я не воспрещаю, – его замешательство заметили.
Император тихо посмеялся, касаясь грубоватых рук Намджуна и ведя их к себе. Мысли мгновенно покинули голову, как только альфа коснулся омеги и ощутил мягкость чужой кожи. Всё внутри раба моментально перевернулось, руки задрожали, а желание накатывало волнами размером с гору. Вот так легко касаться чего-то недостижимого и запретного приравнивалось к некоему чуду в голове Намджуна.
– Как мне обращаться к Вам? – кое-как смог вымолвить альфа, что глазами не отрывался от таких нежных на вид сосков.
– Зови меня Сокджин. И обращайся ко мне на "ты".
– Разве мне позволено?
– Я император, и я разрешаю, – вновь посмеялся омега, притягивая ближе к себе неловкого Намджуна, что всё никак не решался коснуться повелителя должным образом. – Прямо сейчас мы с тобой равны. Ты просто Намджун, а я просто Сокджин.
– Хорошо...
– Позови меня по имени, мой гений с юга.
– Сокджин...
Намджун, дрожа всем телом то ли от страха, то ли от дикого желания, обнял омегу и поцеловал так, будто крыло бабочки коснулось чужих губ - невесомо и едва ощутимо. Вот только Сокджину было этого мало. Он хотел больше, сильнее, более страстно.
– Не бойся, – прошептал в губы омега.
– Я и не боюсь, – альфа вновь прильнул поцелуем, только уже вёл он себя увереннее.
Намджун медленно уложил Сокджина на нежную простыню, избавляя его от остатков такой ненужной сейчас одежды. Альфа не отрывался от чужих губ, пока не искусал их вдоволь и не наигрался с чужим языком, доводя омегу до тихих стонов. Сокджин буквально плавился под ним, особенно он выгибался, когда чужие поцелуи дошли до чувствительной шеи и живота. Омега едва ли не вскрикнул, когда на его бедре остался след от чужих зубов, что был практически сразу окружён нежными касаниями губ. Жар дыхания Намджуна опалял чувствительную кожу и доводил до дикого желания. Ещё ни разу Сокджин не хотел кого-то так сильно, что внутри него всё тряслось и тянулось к альфе.
Намджун заметил алые щёки омеги, что были прикрыты тонкими руками. Он тихо усмехнулся и оставил несколько поцелуев на чужих запястьях, после раскрывая лицо и рассматривая Сокджина под ним.
– Ты так прекрасен. Не закрывай своё лицо. Позволь мне лицезреть тебя и твою красоту, – тихо прошептал Намджун, оставляя губами касания крыльев бабочки на чужих щеках, веках и губах.
– Всё не прекращаешь мне льстить.
– Я говорю чистую правду.
– Стоит ли мне верить тебе?
– Думаю, да, Сокджин.
От произнесённого низким хриплым голосом альфы собственного имени омегу пробрала дрожь. Что только творилось в его голове в этот момент, никто не ведал и не знал. Даже он сам. Желание полностью захватило его мысли, заставляя притянуть ещё ближе к себе Намджуна, дабы получить поцелуй.
– Позови... Позови ещё...
И альфа после каждого касания губами кожи омеги звал его по имени, пока не добрался до дырочки, что так соблазнительно истекала смазкой. В тусклых огнях свечей Сокджин смотрелся ещё соблазнительнее, что заставляло голову кружиться и желать только одного - доставить ему удовольствие и отправить в рай экстаза.
– Можно попробовать тебя?
– Не спрашивай. Просто делай то, что хочешь, – задыхаясь и дико краснея, ответил омега.
– Тогда расслабься.
Намджун оставлял многочисленные поцелуи на бёдрах императора, иногда покусывая его кожу и спускаясь всё ниже и ниже, пока шероховатый язык на пробу не прошёлся по дырочке Сокджина, заставляя того заскулить и выгнуться в пояснице. Грубоватые руки нежно скользили по впалому животу и ногам, что доводили своей мягкостью до одурения и некого беспамятного наваждения.
Император медленно насаживался на язык кисэн, что с причмокиванием и наслаждением тщательно вылизывал его. Слишком уж хорошо. Да настолько, что всё происходящее казалось очередным сладким сном, которые посещали альфу после единственной встречи с омегой.
С громким чмоком и высоким стоном Сокджина, Намджун, наконец, оторвался от него. Не хотелось, конечно, но одного языка будет недостаточно. Он пристроился к бёдрам Сокджина, наблюдая за его диким желанием в глазах. Намджун нагнулся к омеге, целуя его щёки и веки и отвлекая, покуда он медленно и неторопливо начал входить в него. Сокджин вскрикнул в чужие губы, напрягая абсолютно всё тело. Да, он готовился, да и альфа растянул его языком, но он не думал о том, насколько большим будет его кисэн.
– Постой… – всхлипнул омега, крепко цепляясь за чужие плечи.
– Я не двигаюсь. Расслабься, – поцелуи участились, и нежность в перемешку с заботой так тронула сердце Сокджина, что тот практически пустил слёзы. На это отреагировал альфа практически сразу. – Настолько больно? Я сейчас же!..
Однако договорить ему не дал именно омега, притягивая ближе и целуя в губы, делясь благодарностью за ласку.
– Не спеши. Всё хорошо, я просто не привык.
– А слёзы?
– Это… другое. Я после тебе сообщу.
Намджун толкнулся на пробу, когда омега полностью расслабился в его руках. Волна мурашек прошлась по их телам практически одновременно. Сокджин впился ногтями в широкую спину альфы, стараясь удержаться и успевать за ним. А тот всё не прекращал сыпать комплименты и поцелуи, куда попадёт.
Под аккомпанемент сладких высоких стонов удовольствие накрыло альфу довольно быстро. Он вовремя вытащил и излился на тело омеги. Сокджин догнал его следом, укладывая Намджуна на перепачканного в их семени себя. Они не могли отдышаться, волны удовольствия всё ещё отдавали глухим эхом по их телам.
Кисэн медленно поднялся, обнаруживая, что всё это время лежал на омеге, на которого он кончил. Как учил его Тэхён, надо было прибрать, что он и сделал. А как закончил, хотел было уйти, да Сокджин остановил, попросив остаться с ним до рассвета. Намджун подчинился, ложась обратно на постель, что пропиталась запахом их любви.
Император улёгся на грудь альфы, слушая стук его сердца и размышляя обо всём на свете. Намджун чужие думы не прерывал, старался вести себя тихо, да только пальцы сами каким-то чудом начали расчёсывать длинные волосы Сокджина.
– Скажи, – неожиданно начал омега, – только я тебе нужен?
– Только ты. Зачем мне ещё кто-то, если мне позволено касаться тебя?
– А ежели влюбишься?
– Я уже, – с улыбкой на лице альфа коснулся губами чужой макушки, не прекращая перебирать и расчёсывать длинные волосы омеги.
– Вот как...
– Я влюблён в тебя. Я мельком видел тебя ещё во время своего обучения, но и этого было достаточно, чтобы я начал сходить с ума и видеть тебя во сне.
– Не знал, что являлся к тебе в сон.
– Из-за того, что я мог видеть тебя, лишь когда я спал, я не желал просыпаться. Уж больно ты был красив, да и игрался со мной так искусно, что нельзя было не влюбиться.
– Как сладко ты звучишь. Что ж, у тебя есть возможность доказать все свои слова.
– Я докажу. Клянусь.
***
Сегодняшний день в гареме проходил тихо и спокойно. В столицу вернулся несколько дней назад Феликс - второй паль императора, а это значит, что Тэхён мог выдохнуть и немного отдохнуть, наконец уделяя внимание своему избраннику. Вот только тот опаздывал уже, поэтому омега смог заняться своим любимым делом - оценить качество драгоценных камней и придумать из них украшения.
Император и его будущий паль росли вместе, поэтому Тэхён учился этому искусству у лучших мастеров, изучая огранку и пайку металла. Из неказистого камня он создавал красивые украшения, в которых ходил он сам, император и несколько близких им обоим людей. Только вот для своего альфы Тэхён ещё ничего не сделал. Всё дела дворцовые, да обучение кисэн время отнимали, хотя он старался поздней ночью набросать эскиз будущего великолепия для его Чонгука. Кстати, о нём.
– Опаздываешь, кролик, – усмехнулся Тэхён, как только его суженый влетел в его покои.
– Извини, Бан Чан задержал, – запыхался альфа. Бежал. – Всё никак он не мог выбрать, в чём ему пойти сегодня к Феликсу.
– Вот как. Садись, я пока дело себе нашёл. Это ненадолго.
– Удивительно красивые камни, – Чонгук присел рядом с омегой, разглядывая драгоценности. – Ты изготовишь из них что-то?
– Да, но я покуда не решил, что именно, – мягко улыбнулся Тэхён, крутя в руке кварц. – На что пал твой глаз?
– Зелёный.
– Изумруд - символ мудрости, надежды и проницательности. Камень, что не терпит измен… Хороший выбор.
– У него такие свойства? – паль позволил ему взять камень и разглядеть его получше.
– Именно. По древним сказаниям времён новой звезды изумруд символизирует любовь и успех, верность и искренность, веру, мужество и предвидение. Он подходит тебе.
– Конечно, я ведь только твой, – их взгляды встретились.
Тэхён улыбнулся и кивнул на молчаливую мольбу чёрных глаз. Чонгук аккуратно оставил поцелуй на его губах, присаживаясь вплотную. Омега отвлёкся от работы, заключая альфу в объятия и завлекая его в танцы языками. Они действительно давно не виделись, поэтому оба изголодались друг по другу. Тэхён крепко цеплялся за сильные плечи и спину Чонгука, пока тот пытался завладеть лидерством. Да только не мог, уж больно хорошо омега целовался. Да и знал он все его слабости, поэтому в следующий момент альфа был прижат к полу, пока Тэхён восседал рядом.
– Знаешь, я вот придумал одну игру, – издалека начал Тэхён, подбирая изумруд побольше.
– Что за игра?
– Не кончить без моего разрешения, – прошептал омега в улыбке.
– Мы же играли в такое. Разве она новая?
– Сейчас будет видоизменённая.
Омега стянул с него ханбок, забирая со стола большой сферический изумруд диаметром в сантиметр.
– Понял, что я собираюсь делать? – продолжал улыбаться Тэхён, рукой начиная играть с чувствительной головкой.
– Кажется, да…
– Вот и славно, – омега стал водить руками по органу любимого, чтобы он уже начал скулить, а после не давать ему то, чего он так хотел.
Камень на головке сильно хладил кожу и заставлял содрогаться, покуда нежные пальцы омеги скользили по коже ствола. Альфа выгибался навстречу, прикусывая губы и желая излиться, но не мог. Слишком уж холодно.
– Уже? Гляди-ка какой шустрый, – по-лисьи улыбнулся Тэхён, немного сбавляя темп. – Нельзя пока. Я не разрешал.
– Пожалуйста… Мы ведь… так давно не виделись. Прошу, – умолял Чонгук, цепляясь за простыни и канюча глазами о разрешении.
– Нет, мой родной. Рано пока что.
Сладкая пытка продолжилась, а Чонгук с каждым движением понимал, как мало силы осталось у него, чтобы сдерживаться. Он извивался и скулил, желая достигнуть пика блаженства, но омега не позволял. Он игрался с холодным камнем, водя его по уретре и наблюдая, как ноги альфы поджимаются ближе. Тэхён и сам безумной жаждой желал его, но он хотел подарить любимому больше удовольствия, ведь они давно не виделись.
Пока его альфа скулил и рвал простыни своими руками, омега забрался на него, убирая камень и быстро заглатывая чужой член. Чонгук выгнулся змеёй навстречу, хватаясь за тёмные волосы и слегка направляя Тэхёна. Альфа прекрасно понимал, что не выдержал бы долго, поэтому сообщил своему суженому, что он вот-вот кончит. Тэхён усмехнулся, втягивая щёки и создавая вакуум. Его кролик тут же излился, а он проглотил, будто бы это была вода.
– Тэ!.. Зачем? Это же грязно.
– Ни капли, – улыбнулся омега, усаживаясь рядом с любимым.
Чонгук, не задумываясь, уложил голову на его бёдра, находя в таком положении покой, а после и сон, когда Тэхён начал гладить его по волосам. У них ещё много времени впереди. Всё успеют.
***
Сокджин нежился в тепле постели, ластясь к чужим рукам и улыбаясь так совершенно дурно, что самому не верилось, что с ним такое вообще могло бы произойти. Время с Намджуном казалось ему сладким сном наяву, ведь не могло же ему быть так хорошо и радостно рядом с другим человеком. Обычно люди причиняли ему много боли, когда ещё юный император начинал доверять им и привязываться. А здесь... Намджун был похож на щенка, что любил своего хозяина больше собственной жизни и молил лишь об одном - никогда его не бросать. Это казалось очаровательным омеге, поэтому он понемногу присматривался к кисэн. Да так присмотрелся, что сам не заметил, как отдал своё сердце взамен на чужое.
Да и в руках альфы император чувствовал себя безопасно и надёжно. Будто бы он изначально знал, что Намджун сделал бы для него всё, что тот бы пожелал. Стоило только шепнуть кисэн об этом. Он стал бы для омеги щитом от невзгод, рукой и плечом, на которые можно опереться, любовником, другом, советчиком. Да кем угодно, лишь бы иметь возможность каждый день, каждый час и каждую минуту видеть императора.
– Хочу остаться с Вами навечно, – тихо пробурчал Намджун куда-то в макушку Сокджина.
– Тебе не стоит так сильно привязываться ко мне.
– Почему?
– Жизнь со мной тяжела и опасна. У тебя появится много врагов, что будут желать твоей смерти. Умрёшь ты, умру и я, – омега нежно огладил крепкую спину, проходясь пальцами, что ощущались на разгорячённой коже прохладным шёлком.
– Я останусь, – тут же вскочил Намджун, падая на колени у ног императора, что успел присесть на край ложа. – Я сильный, я всё выдержу. Только позвольте остаться подле Вас и защищать Вас.
– Для моей защиты есть стража, так что не стоит так утруждаться, – улыбнулся Сокджин, запуская пальцы в чужие волосы.
– Тогда я!..
– Тише, тише. Я хвалю и ценю твоё рвение, но не стоит так растрачивать своё чудесное тело. Всё в шрамах будет ведь.
– Я стану не люб Вам? Или уродом в Ваших глазах? Верно, не достойны шрамы прикосновений Ваших изумительных и нежных рук.
Император засмеялся, да так, что чуть было не упал спиной на ложе, на котором и восседал. Уж больно мил был перед ним кисэн, что умолял глазами дать ответ и позволить ему быть рядом с Сокджином. Слишком очаровательно.
– Неужели не заметил, пока любил меня? У меня и у самого шрамов предостаточно, так что не противны они мне, – омега коснулся чужих щёк, приподнимая голову альфы к себе. – Я лишь не хочу, чтобы ты страдал и жил в чужой и своей боли.
– Я всё равно не сдамся.
– И даже против моего слова пойдёшь?
– Если это поможет остаться рядом с Вами, то пойду.
– Каков хитрец, ты просмотри.
– Я хочу быть рядом. Всегда.
– На все готов ради меня?
– Да. Я настолько сильно люблю Вас, что готов стать ветром, лишь бы нежно играть с Вашими волосами и спасать своей прохладой в знойный день. Я настолько сильно люблю Вас, что готов стать дождём, лишь бы касаться Вашей кожи и слышать Ваш смех, пока Вы меж моих капель видите весь мир. Как тогда, в саду. Я настолько сильно люблю Вас, что готов стать Вашим солнцем, лишь бы согревать Вас и будить по утрам, своими первыми лучами.
– Слова твои красивы, но есть ли в них хоть капля правды - это нам предстоит выяснить. А сейчас иди ко мне. Согрей своим жаром. И позови меня по имени, мой гений с юга.
– Сокджин... Моё сокровище... Моё дарование свыше...
Намджун медленно подобрался ближе, целуя протянутую руку и совсем глаз не сводя с императора. Узнай об этом кто из учителей альфы, то в миг бы он нагоняй получил. Нельзя было глядеть открыто на повелителя, а Намджун оторваться не мог от красоты персиковых щёк омеги и его красоты. Будто бы околдован аль зачарован глубиной чужих глаз, что так и манили к себе. Сокджин улыбался так мягко и привлекательно, кладя руку на скулы своего драгоценного кисэн и медленно подтягивая его к себе. Альфа аккуратно обнял императора, забываясь и растворяясь в запахе его волос, что были собраны в идеально уложенный пучок, дабы не мешать своему хозяину.
– Того и гляди, с ума сойдёшь из-за меня, – засмеялся омега, притягивая ближе к себе и впиваясь пальцами в чужую спину.
Намджуна пробрала мелкая дрожь от ногтей императора на своей коже сквозь одежду. По обыкновению повелитель делал так только во время их ночных встреч, поэтому голову раба тут же заполнили воспоминания о нежной любви меж ними.
– Даже если и сойду, я не пожалею об этом, ведь буду думать только о Вас.
– Ты мне льстишь.
– Это чистая правда. Я не посмел бы приукрашивать или лгать, – Намджун оторвался от омеги, заглядывая ему в глаза.
– Вижу, ты действительно честен со мной. Именно это мне и нравится. Ты никогда не обманешь меня.
– Никогда, – повторил Намджун, целуя чужие руки, которые уже держал в своих ладонях.
– Ты похож на щенка. Ты абсолютно верен мне.
– Ради Вас и Вашей улыбки я стану Вашим личным сторожевым псом.
– Лучше стань моим любимым человеком. Будь со мной.
– Всегда.
– Позови меня.
– Сокджин. Моё сокровище. Моё сердце, – кисэн медленно направлялся к плечам императора, оставляя нежные поцелуи на тонкой коже. – Моя любовь. Мой император. Я готов на всё, ради Вас.
– Тогда согрей меня, – улыбнулся омега, плавясь от прикосновений. – Коснись меня.
Намджун притянул к себе любимого и впился настойчивым и страстным поцелуем в такие желанные губы. Сейчас было всё иначе, ведь внутри, хоть и снова полыхал пожар желания, было некое чувство того, что омега уже начинал доверять ему больше, чем остальным во дворце.
– В этот раз, – Сокджин оторвался первый и уложил альфу на лопатки, – всё будет по-моему. Никаких толчков. Почувствую, сразу попрошу Тэхёна отвести тебя обратно в гарем. Понял?
– Да, Сокджин.
Мерзавец. Понял, что у омеги есть особая слабость к его же имени, пользуется теперь этим. Но так даже интереснее. Одежды на них не было, поэтому Сокджин залез на него сверху, осматривая свои владения. Он глупо посмеялся, слегка царапая грудь Намджуна ногтями, чем заставил того зашипеть и прикусить губу. Эротично.
Сокджин медленно опустился на член альфы, смотря исключительно ему в глаза и наблюдая, как менялись его чувства - трепет, нежность, любовь, страсть, желание. Всё это ураганом носилось в чёрных глазах дракона. И это безумно нравилось омеге, что уже начал медленно скользить до основания по члену альфы, выбивая из себя кислород своими собственными силами.
Яркие искры стали появляться перед глазами, пока Намджун не схватил его цепко за бёдра. Альфа осторожно уложил его на себя и дал время привыкнуть.
– Не так сразу. Вчера была бурная ночь, поэтому всё может болеть.
– Оно уже… – проскулил Сокджин, вновь ногтями цепляясь за спину альфы.
Намджун ласковыми движениями водил пальцами по спине и пояснице омеги, шепча ему что-то милое и весёлое. Тот хихикал, иногда дёргаясь от слегка неприятных ощущений внизу. Альфа целовал, стараясь отвлечь от боли, пока Сокджин сам не поднялся с его груди.
– Не больно?
Однако ответом послужил первый толчок, что заставил альфу снова шипеть, а омегу довольно громко застонать. Сокджин едва ли сдерживал дрожь своего тела, ибо с первого раза попал по той самой точке. Он готов был кончить, да только не хотел вот так быстро всё заканчивать, поэтому медленно, но верно он начал скакать на своём кисэн. Намджун старался исполнить приказ и не толкаться, впиваясь пальцами в нежные бёдра и гулко рыча от наслаждения.
Кататься долго не пришлось, ибо они оба были на взводе, поэтому омега излился первый, падая прямиком на альфу. Член Намджуна всё ещё находился внутри Сокджина, пока тот пытался отдышаться. Он и не заметил, как хватка на его бёдрах усилилась, зато прекрасно почувствовал, как альфа начал толкаться сам. Омега вскрикнул, продолжая высоко выстанывать имя своего кисэн, что быстро вбивался в него. За секунду до того, как Намджун кончил, его член благополучно оказался вне тела Сокджина, дабы избежать последствий.
Пусть и был день, но они смогли уснуть, испытывая негу от того, как хорошо им было. Вдвоём.
***
Намджун по своему обыкновению находился в покоях императора, наблюдая за тем, как тот работал и читал большое количество отчётов со всех концов большой страны. Хотелось как-то помочь, но альфа не ведал, как именно, покуда ему в голову не пришла гениальная идея. Он быстро сбегал за фруктами, а после принёс их императору, начиная кормить его, чтобы Сокджин хотя бы немного расслабился.
Омега посмеялся, но заботу принял, после совсем откладывая бумаги и ложась на колени своего любимого мужчины. Тишина меж ними была комфортной и непринуждённой. Они оба знали, что в любой момент они могут прервать её и начать говорить, не замечая, как проносится время. Именно это любил император в своём кисэн, что сейчас пытался обратить его внимание на себя, игриво трогая кончик носа омеги.
– Покормишь меня?
– Если только позовешь меня по имени и попросишь правильно, – захихикал император, игриво отправляя виноград в рот.
– Покорми меня, Сокджин, – альфа вылез из-под него, садясь практически напротив. – Прошу тебя. Пожалуйста.
– Ты умоляешь меня?
– Да, молю тебя, Сокджин. Покорми меня.
– Хорошо, – усмехнулся омега, укладывая несколько небольших шариков фрукта на свой живот. – Можешь приступать. Только аккуратно. Ты ведь хороший мальчик и не хочешь сделать больно своему любимому?
– Да, да, я хороший мальчик. Я никогда не сделаю больно своему повелителю.
Намджун жадно облизнулся, уверенно кивая во время своей речи, и нагнулся над Сокджином, аккуратно съедая с него виноград и задевая чужую кожу губами. После каждого касания, как впервые, по телу омеги пробегали сотни мурашек. Лёгкое смущение всегда в такие моменты касалось его щёк, окрашивая их в прелестный розовый оттенок.
– Ничто на свете не сравниться с тобой и твоим великолепием, Сокджин, – тихий шёпот обжигал кожу, разнося волны возбуждения и мурашек по всему телу. – Ни один фрукт в мире никогда не будет слаще тебя и твоей кожи.
– Мой хороший мальчик помнит, как меня нужно дразнить, да? – пьяно улыбался Сокджин, прикусывая губы и зарываясь пальцами в волосы кисэн.
– Я бы и не смог забыть. Никогда.
Влажный язык прошёлся вниз по животу, заставляя омегу немного выгнуться в пояснице из-за приятной щекотки. Крепкими руками Сокджин был подхвачен под спину и крепко притянут к горячему и любимому телу. Шеи коснулись влажные губы, оставляя прохладные поцелуи. Сокджин смеялся и в удовольствии прикрывал глаза, отдаваясь целиком и полностью во власть альфы.
– Поцелуй меня, Намджун. Сейчас.
Намджун выполнил просьбу, концентрируя внимание на тяжёлом дыхании меж поцелуев и на трении друг об друга.
– Можно я?..
– Нет, мой гений с юга. Сегодня нам нельзя. Завтра со всей империи чиновники прибудут. Хочу ходить нормально, ибо на одном разе мы с тобой не остановимся, – хихикал омега, притягивая любимого для поцелуя.
Альфа не сопротивлялся, поддаваясь лёгкому напору и утопая в чужих губах. Он одними губами старался показать, насколько важен и любим Сокджин, а тот принимал абсолютно всё, ластясь к рукам. Лишь начав задыхаться, они смогли оторваться друг от друга, и то альфа сразу на шею и грудь кинулся.
– Намджун, нет.
Приказ. Альфа сразу перестал, отрываясь от кожи императора.
– Я знаю, что ты хочешь. Поверь мне, я тоже желаю тебя, но завтра слишком важное мероприятие. Давай проведём ночь просто за разговорами, м?
Разве он мог отказать? Разумеется, нет.
Сокджин сквозь стену дождя наблюдал за природой родного сада, прислушиваясь к шуму капель и плавно вдыхая волшебный воздух, что был наполнен свежестью и запахом цветов в перемешку с ароматом мокрой земли. Небо, что хоть и было затянуто серыми тучами, уже спешило окраситься у горизонта в цвета заката, что предвещал непогоду ещё и на завтра. Император лишь улыбнулся, медленно водя глазами по саду, цепляясь за особо крупные и яркие цветы или за птиц, что прятались в листве или купались в небольших лужах.
– Император, – тихо-тихо позвал повелителя Тэхён, не решаясь отвлекать громкостью своего голоса.
– Что такое?
– Господа чиновники желают видеть Вас.
– Какая жалость, что они решили это сделать сейчас. А ведь природа во время дождя так чудесна и откровенна, что не хотелось упускать такой вид. Но раз требуют, так тому и быть.
Сокджин последовал за Тэхёном мягкой и практически беззвучной поступью, делая каждое своё движение эталоном грации и изящества.
Он совсем не знал, что за ним наблюдал его верный раб, что тихонько вздыхал от воспоминаний о прошедшей ночи из окошка в доме для кисэн. Намджун сейчас всё бы отдал, чтобы вот так просто пройтись вместе с императором по саду, разговаривая о всяких глупостях и обо всём на свете, как это было сегодня с утра. До того момента, как Тэхён не потревожил их и не отправил кисэн обратно в дом.
Намджун тяжело вздохнул, возвращаясь к книге. Она уже мало интересовала его, но он всё же пытался вновь окунуться в её суть. Выходило плохо, ведь мысли были заняты лишь одним человеком, что взглядом своих лисьих глаз навеки забрал его сердце.
Он совсем не ожидал, что за ним прибудет Тэхён и отведёт его в залу, где его снова будут все рассматривать. Кисэн шёл гордо, держа нос по ветру и не обращая внимая на каких-то чиновников. Однако вся уверенность, будто бы вода, испарилась в следующий момент.
– Мы желаем нанять этого кисэн, – из чужих губ это было страшно слышать.
Мир практически рухнул. Намджун не хотел. Не желал кого-то другого, кроме императора. Ему ничего не было нужно, только бы быть с одним лишь Сокджином всю жизнь. Он даже согласен не касаться его никогда больше, только бы видеть и слышать любимого.
Сокджин заметил дрожь пальцев своего драгоценного кисэн и его волнение, решаясь на отчаянный поступок.
– Этот дракон принадлежит мне. И только лишь мне, – император оголил ногу, и Намджун сразу же пал на колени, припадая к сахарной коже омеги губами и слегка скрываясь за белоснежными лёгкими одеяниями владыки. Сообразил правильно.
– Это всего лишь кисэн.
– Это мой дракон. Дракон под властью лиса, – усмехнулся омега, поглядывая на альфу у своих ног. – Он принадлежит только мне. Он мой будущий и единственный муж.
Последние слова императора повергли всех чиновников в дикое удивление, ведь никто из них не думал, что какой-то жалкий и никчёмный кисэн станет мужем великого императора. Многие из них собирались предложить кандидатуру своих сыновей и дочерей на пустующее место престола
– Это невозможно, – сразу же пошли волнения. – Кисэн и муж императора? Он же необразованный и не знает ничего.
– Зато он верен мне. Верен настолько, насколько это вообще возможно. Никто из вас никогда не сравниться с ним в этом. Он единственный всегда был на моей стороне и поддерживал любое моё решение.
– Он кисэн! Он обязан это делать!
– У него есть абсолютная верность мне! – вдруг закричал император, осаждая чиновников и ставя их на место. – Лишь он один хочет, чтобы я здоров, заботясь искренне обо мне. Лишь он один здесь чист и невинен, если сравнивать его с вами. Каждый из вас хоть когда-нибудь, но задумывался предать меня, свергнуть меня или того хуже убить. А мой дракон чист в своих помыслах. Лишь он один видит меня и только меня на престоле Корейской Империи. Таков мой дракон.
Никто не смел перебивать императора, да и после окончания его речи ни один из чиновников не проронил ни слова. Им нечего было сказать или добавить, поэтому после громкого приказа Тэхёна, они все вместе с палем покинули залу.
Как только закрылась дверь , император присел обратно, любуясь драконом, что вкушал его кожу.
– Достаточно. Ты отлично показал себя.
– Это честь для меня. Слышать от Вас такие слова сродни благословению. Только вот кто же за меня обсудит с вашей матушкой свадьбу и отправит Вам письмо? Да и подарить я могу Вам лишь себя и своё сердце.
– За тебя поручится Тэхён. А на такой дар я согласен. А теперь поднимайся и обними меня уже. Негоже мужу императора на коленях стоять.
– Перед Вами я стоял бы вечность. Вы как-то говорили не привязываться к Вам слишком сильно, – любящий и безумно обожающий взгляд раба проскользил по одеждам императора, – но я уже прикован к Вам настолько крепко, что никому на свете не оторвать меня от Вас.
– Каков наглец, ты посмотри, – нежные пальцы огладили чужую щёку, не ожидая, что Намджун будет ластиться, как щенок. – Иди ко мне.
Дважды повторять не нужно было. Намджун подскочил на ноги и уселся позади императора, обнимая его и укладывая омегу на себя. Его руки нежно прижали своё великое сокровище ближе к себе, а нос погрузился в небольшую причёску, пытаясь надышаться любимым маслами на волосах омеги.
– Такому плебею как я Вы позволили приблизиться к Вам. Да ещё и так близко.
– Довольно слов, – улыбнулся омега, очерчивая пальцами черты лица того, кто так нежно обнимал его. – Лучше бы оставил на мне свои цветы.
– Вы... Позволяете мне?..
– Конечно. Ты же ведь мой любимый дракон и мой будущий муж.
Намджун медленно спустил чужие белые одеяния с хрупких, но в то же время таких сильных и могущественных плеч, покрывая спину нежными касаниями своих губ. Вдоль изящных позвонков величественной шеи он оставлял свои цветы, тихо, но с нескрываемым удовольствием сходя с ума от запахов и ощущений. Император улыбался и всё хвалил своего раба, пока тот медленно двигался поцелуями к чувствительным ушам омеги.
– Только Ваш. Только Ваш дракон и ничей больше, – как мантру, тихо повторял Намджун, целуя чужую мочку с крупными серьгами.
По телу омеги прошлись волны мурашек, заставляя его дурно улыбаться и прикусывать губы от желания.
– Раз ты мой дракон, то я волен делать всё, что вздумается?
– Конечно. Я сделаю всё, что Вы попросите.
– Тогда неси меня, – глаза в глаза. – Сейчас же отнеси меня в покои.
– Слушаюсь, мой господин.
Намджун исполнил приказ, за что получил награду. Он аккуратно уложил свое сокровище на одеяла, любуясь им и его очарованием. Слишком уж пленили его лисьи глаза хандже, чей владелец не собирался отпускать его вовеки. Ханбок императора был медленно раскрыт, и кожи смог коснуться небольшой холодок тяжёлого дыхания кисэн, заставляя её покрываться мурашками. Сокджин позволил драконьим цветам распуститься на его теле. Небольшие, едва заметные, но всё же красивые бутоны рассыпались по шее, груди, животу и бёдрам омеги. Дракон спускался медленно, с наслаждением вкушая вновь и вновь кожу любимого человека и прислушиваясь к его тяжёлому дыханию, перерастающему в тихий скулёж. Он прекрасно знал, что его ненаглядный хотел большего, но он ждал. Ждал, пока его попросят правильно.
– Эй, – практически задыхаясь от чувств, проскулил омега. – Ты ведь мой хороший мальчик? Самый лучший, так ведь? И только мой хороший мальчик, да?
– Да, господин, – от похвалы разряды молний проходили по спине.
– Позови меня. Позови меня, мой гений с юга.
– Сокджин, – вот оно. Вот тот их обыденный призыв к большему.
Эта мольба снимала все цепи и оковы раба и кисэн с него. Намджун становился равным Сокджину, поэтому мог себе позволить касаться его, не спрашивая разрешения. Мог любить так, как хотел. Сокджин полностью принадлежал ему, и только ему.
Меж разведённых бёдер Намджун аккуратно поцелуями прошёлся по всей длине члена, уделяя особое внимание головке. Нежный язык проходился снова и снова по чувствительной уретре, внимая стоны его сокровища. Губы двигались вниз, накрывая всю длину приятным теплом. Сокджин зашипел, хватаясь за волосы любимого.
– Будешь контролировать?
– Хах, – усмехнулся, – а разве это воз-!..
Сокджин прервался на полуслове, ведь чужой язык прошёлся меж его ягодиц, заставляя поджимать ноги и выгибаться в спине.
– Сядь, – практически приказ. – Сядь на меня.
– Как в прошлый раз?
– Нет, сейчас я прошу тебя сесть на мой язык, мой любимый Сокджин.
Омегу пробрала дрожь от такой просьбы и от звучания собственного имени. Знал ведь, как это действовало на него. Сокджин поднялся, позволяя Намджуну лечь на постель. Альфа развёл руки, как бы приглашая любимого к себе. Сокджин аккуратно опустился на прямиком на лицо дракона, когда его бёдра оказались в объятиях чужих крепких рук. Омега старался не слишком сильно садиться на лицо Намджуна, но тот надавливал руками, из-за чего тот медленно опустился полностью, сразу же ощущая, как язык прошёлся по его дырочке.
Приятные ощущения небольшой заполненности прошлись по телу сокровища, когда Намджун уверенными движениями толкался в него языком. Он тщательно изучал стенки, вызывая щекотку и волны мурашек прямиком по позвоночнику. Сокджин едва ли мог себя сдержать, снова цепляясь за волосы своего любимого. Удовольствие и слегка непристойные звуки снизу создавали приятные ощущения, что медленно сначала расползались по всему телу, а после концентрировались внизу живота, желая выйти наружу. Омега пытался сдерживаться, но это плохо получалось.
– Джун, мой гений с юга, я…
– Быстро ты, – горячее дыхание и опаляло, и холодило смоченную смазкой и слюной чувствительную кожу вокруг. Это сводило с ума окончательно и бесповоротно.
Юркий язычок снова начал толкаться внутрь, продолжая ласкать омегу, пока его владелец наслаждался сладкими стонами и мольбами прекратить. Но дракон не собирался подчиняться. По крайней мере, не сейчас. Он продолжать вылизывать, ощущая напряжённость и дрожь чужого тела, которая усиливалась с каждым толчком. Стоны стали выше и чаще, а это значит, что его сокровище вот-вот изольётся всего лишь от вылизывания. Через пару толчков языка Сокджин выгнулся, сильнее хватаясь за чужие волосы и брызгая семенем куда-то на подушки.
– Я же… – снова задыхался и почти не соображал омега, – Я же просил перестать.
– Я не хотел останавливаться. Хотел доставить тебе удовольствие.
– У тебя получилось.
Сокджин дышал глубоко, стараясь прийти в себя, пока Намджун вылезал из-под него и укладывался рядом. Альфа наблюдал за уставшим, но довольным омегой, что свалился рядом с ним, тут же оказываясь в крепких объятиях.
– Погоди, – вернулся в реальность сокровище, – а ты?
– Потом.
– Но…
– Потом, Сокджин, потом. Отдыхай.
И омега снова попался на этот приём, успокаиваясь и полностью расслабляясь в тёплых и всегда нежных с ним руках. Он даже и не заметил, как провалился в сон, хотя и не желал заканчивать эту ночь вот так. Намджун заметил спокойное и глубокое дыхание своего сокровища, аккуратно оставил поцелуй на его затылке и отправился в мир грёз вслед за любимым.
На следующий день Намджун прошёлся с чхонсачхоронгом вокруг всей территории императорского дворца, возвращаясь за Сокджином. Пусть и в малой степени, но они исполнили обряд бракосочетания, чему была несказанно рада матушка императора.
Было решено, что после возвращения Намджуна в качестве гёнса они проведут полноценный обряд, который окончательно свяжет их судьбы и жизни.
Так и прошёл год. В ожидании, надежде и молитвах о здоровье и сохранности жизни Намджуна.
Император первый получил весточку о том, что его войско вернулось в империю. Он несколько дней себе места не находил, пытаясь сдержать свои тревоги и эмоции. Уж больно он ждал лишь одного своего самого любимого и драгоценного гёнса, которого он не видел целый год. Сердце трепетало и требовало любимого, но нужно было ждать.
Войско вошло в столицу через десять дней после получения весточки. Бравые воины возвращались домой с улыбками, желая поскорее прийти к семье. Намджун же шёл практически в ногу с Хосоком, чтобы одним из первых войти во дворец и наконец увидеть того, ради которого он начал всё это.
– Предвкушаешь? – хохотнул ильбан.
– Мы не виделись слишком долго.
– Ничего, наверстаете ещё.
– А вдруг я не люб ему буду из-за этих шрамов?
– А ты у него напрямую ответ спроси и всё узнаешь сам. Нечего гадать. Спроси, как останетесь вдвоём.
Намджун пал на колено, пытаясь не поднять голову по привычке. Сейчас они с императором ни коим образом не связаны, поэтому он не имел права даже взгляд бросить на великого омегу их империи. Но он знал, что они принадлежат друг другу. И этого было достаточно.
После приветствия воинов и восхваления их храбрости и доблести, Намджун получил записку от императора. Тэхён тайно отдал её, дабы никто не увидел этого.
– Я рад, что ты вернулся, – улыбнулся омега, кланяясь воину и оставляя его в покое.
Альфа быстро прочёл записку, уже предвкушая сегодняшнюю ночь. Император звал его к себе. Снова. Сокджин снова выбрал его, несмотря на долгую разлуку. Дракон мягко улыбнулся, направляясь в парильню, дабы привести себя в порядок перед долгожданной встречей с любимым.
Стоя перед дверью в покои императора Намджун нервничал, будто бы он снова впервые был здесь. Мандраж накрыл его с головой, но гёнса постарался взять себя в руки, выдыхая и поднося костяшки пальцев к деревянному препятствию, что отделяло его от любви всей его жизни. Тихий стук в дверь привлёк внимание хандже, заставляя его подняться и чуть пройтись по комнате. Намджун вошёл медленно, не сразу поднимая глаза на омегу.
– Ты здесь, – прошептал Сокджин, не скрывая тёплой улыбки.
– Я прибыл к Вам, император.
– Рад снова видеть тебя, Намджун, – император коснулся чужой щеки, поглаживая шрам большим пальцем. – Коснись же меня, как в былые времена.
– Я уродлив. Я не смею касаться Вас.
Однако в разрез своим словам, Намджун целовал внутреннюю часть ладони императора, медленно ведя губами от красивых пальцев до запястья. Как же он скучал. Как же ему этого не хватало. Год разлуки сказался на нём, ведь именно сейчас он чувствовал неуверенность в своих действиях и словах перед любимым омегой.
– Ты прекрасен. Кто бы что не говорил, но ты красив, Намджун. Пусть твоё тело и украшено шрамами, но они все до единого любимы мной.
– Вы мне льстите.
– Как я могу, – улыбнулся император, заглядывая в глаза любимому человеку. – Взгляни на меня. Разве я способен на лесть?
Глаза в глаза. Как и раньше. Все сомнения исчезли, словно по щелчку пальцев. Намджун понял, чего ему не хватало всё это время - этой безграничной нежности и любви в лисьих глазах, что давным давно смотрят только на него. Сокджин его спасение. Сокджин его же гибель. Но он и не был против этого.
– Вы способны свести меня с ума Вашими чудесными лисьими глазами, – посмеялся Намджун, оставляя нежный поцелуй на родных губах.
– Я скучал, – тихо прошептал повелитель, прячась в шее альфы, чтобы вновь вдохнуть любимый запах своего мужчины.
– Я тоже бесконечно тосковал по Вам.
– Мы одни.
– Я слишком скучал по тебе, – Намджун крепко обнял омегу, втягивая его природный аромат в перемешку с мягким и ненавязчивым шлейфом цветочных ванн.
Готовился. Его император готовился ко встрече с ним. Маленькая мысль, а сколько чувств и эмоций она вызвала, будоража всего альфу. Намджун уложил омегу на спину, нависая над ним и глазами вымаливая разрешение коснуться его. Император кивнул, принимая всю любовь своего драгоценного воина.
Сокджин купался в нежности альфы и наслаждался теплотой его рук на своём теле. Они оба изголодались друг по другу, поэтому совсем не могли оторваться. Уж слишком долго на этот раз они были в разлуке. Намджун притягивал ближе, целовал беспорядочно, куда попадёт, и что-то шептал так нежно-нежно, что голова шла кругом и хотелось глупо смеяться. Этот альфа пьянил похлеще любого соджу. В его объятьях хотелось остаться на целую вечность, и, будь то возможно, Сокджин веками грелся бы в его руках, ни за что на свете не отпуская от себя любимого.
– Останешься? – задыхаясь от любви и нежности, прошептал омега.
– Я бы не смог уйти.
Всего несколько слов, а как прошибали они сердце, что так жаждало любви и ласки все эти месяцы. Сокджин плавился под альфой, притягивая ближе и крепче к себе, чтобы любимый точно никуда не смог уйти, и слегка царапая спину и плечи сквозь одежду. Омега с усердием втягивал аромат Намджуна, что обволакивал его с нежностью и трепетом, будто бы умоляя любимого вновь принять его.
– Ждал меня, моё сокровище? – поцелуй в щёку.
– Да.
– Скучал? – поцелуй в лоб.
– Да.
– Позволишь вновь распуститься цветам на твоей коже? – лёгкий поцелуй в губы.
– Да. Я весь твой, мой гёнса. Мой защитник. Мой альфа. Мой любимый.
Улыбку счастья слегка омрачили слёзы, что катились по красным щекам. Намджун аккуратно смахнул их, оставляя нежный поцелуй на губах омеги. Он вернулся. Вернулся домой.
– Позови меня. Позови меня по имени, мой гений с юга.
– Сокджин, моё сокровище. Я вернулся.
