Останься со мной до утра

      — Нет, ты не можешь… — Девушка хватается за край стола и опирается на него, опустив голову. Ее мир только что подкосился и мечты полетели в тартары, словно всегда там и были. Никто не позволит ей сделать и вдоха на свободе, так удачно затянув на шее удавку.              — Я должен. Обязан. — Молодой человек опирается спиной на дверь, преграждая путь к отступлению, которое явно будет лишь несбыточной мечтой глупой девчонки, что возымела смелости противиться судьбе. — Это ради всех.              — Минхо… Нет! Я ведь… — Девичьий голос срывается на крик, а из глаз так предательски покатились слезы, словно она кто-то настолько слабый, что не сможет выдержать стойко предстоящую жизнь в клетке из тысячи игл, что вопьются в самые слабые места.              — А что ты думала? Думала, можешь так просто жить беззаботно, пока я в твои годы страдал? — Поддаваясь вперёд, хозяин квартиры бьёт по стене рядом, оставляя от своего кулака лёгкую вмятину в тонкой стенке. Что ещё ожидалось от какой-то убогой квартирки, купленной в кредит на тридцать лет.              — Ты по своей глупости страдал! И все же… Ты пал так низко, что прибег к помощи вампиров. И я должна расплатиться за это? Избавь меня от этой глупости. — Отпрянув от стола, дева сокращает расстояние между собой и братом, хватая того за воротник футболки. — Ты просто идиот, который наделал глупостей и не пришел за помощью, решив откупиться чужой кровью! Ты жалок!              — Ты мелкая дрянь! У меня семья! Дети! — Оттолкнув от себя сестру, парень хватается за ткань на груди, указывая свободной рукой на дверь. — Пожалей хоть их, раз ты, дрянь, самовлюбленная сука, которой не важен ее брат! Ее семья!              — А у меня? — Делая пару шагов назад, девушка опирается ягодицами на край стола, закрывая ладонью свое лицо. Все плывет, жаждет утечь из ее головы и рук, предавая ее новому приступу слез, которые так и катятся по белоснежным щекам. — А как же я, Минхо? Мои мечты? Моя жизнь?              — А у тебя ничего! Ты одинока, Сиён! Твоя жертва будет расплатой за мои долги! — Все ещё уверенный в правоте своих действий, молодой человек отворачивается от плачущей сестры, надеясь как можно скорее расправиться с этой вопиющей трудностью своей жизни на пути к счастью. — Ты просто инструмент. Я просто хочу лучшего…              — Ты продал меня. Продал ему… — Поднимая свои глаза на юношу, Сиён тянется рукой в сторону брата, желает схватиться за свою опору, как в детстве, но та сыпится ей под ноги, оставляя одну. — Почему?              — Господин придет уже скоро. Надеюсь, ты не посмеешь осмелиться выкинуть что-нибудь. — Закрывая хлопком дверь, Минхо оставляет сестру наедине со своими мыслями и чувствами, надеясь лишь на одно — она слишком красива, чтобы не понравиться.              Привет, я Хан Сиён и меня продали вампиру.              Холод, что прошёлся по спине девушки, действительно заставлял дрожать, словно осиновому листу на ветру, что так беспардонно колышет своими потоками дерево. Сиён оборачиваться не желает, просто боится, надеясь постичь смерть быстрее, чем ей придется увидеть лицо своего убийцы. Вампиры кажутся ей уродливыми. Кажутся бесящими. Они пугают лишь тем, что сильнее и быстрее, но на деле такие же мерзкие и подлые, как и люди.              Да, они люди. Просто люди, ограниченные сроком жизни, старающиеся цепляться за любую возможность быть лучше, хотя на деле такие же, как и все. И Сиён клянётся самой себе, что если ее обратят — она убьется быстрее, чем когда-либо будет такой же, как они. Ни капли в рот. Ни сантиметра в сторону. Шаг влево, шаг вправо — расстрел самой себя пулями с кислотой в сердце. Это достойное решение собственной проблемы.              Хотелось бы ей так сказать.              — И чего ты стоишь в дверях, словно не знаешь зачем ты тут. — Обращаясь к своему названному гостю, дева глядит в окно, пытаясь понять, что же она ощущает. Что за пустоту внутри она держит, пытаясь быть спокойной. Хан оборачивается на скрип пола и замирает, следя глазами за фигурой у дивана.              — Зачем же торопиться? Я из тех, кто любит сначала все узнать, а лишь потом начинать трапезу. Люблю знать, что моя еда достойна того, чтобы быть съеденной не только из-за своей красоты. — Перекидывая ногу на ногу, вампир закидывает руку на спинку дивана, с интересом рассматривая свою оплату. — Ну что же, расскажи мне о себе, Хан Сиён.              Девушку передёргивает. То ли от страха. То ли от возмущения. Она впервые видит вампира, который не нападает, словно несдержанное животное, а пытается быть совершенно обычным и заинтересованным в своей жертве. Впрочем, она вообще впервые видит вампира, который на видок то очень даже ничего. На секунду Сиён кажется, что начинает симпатизировать своему «охотнику», но тут же отметает все мысли прочь, отворачиваясь от мужчины.              — Для начала, невежество, представься, а лишь потом требуй от меня что-либо. Твоя «еда» желает знать на какое имя бронировать место в самом горячем котле ада. Не гоже сидеть там одной. — Сдавленно улыбнувшись, Хан оперлась на подоконник позади себя, сложив руки под грудью. — И так, Господин, как ваше имя?              — Мое имя? Жертва впервые спрашивает мое имя, мне даже неловко как-то. — Пожимая плечами, вампир усмехается, оголяя клыки, чуть приспустив голову, чтобы прикрыть глаза волосами. — Мое имя достаточно символично связано с адом, дорогая. Оно покажется тебе достаточно необычным, и оно последнее, что ты запомнишь. Баал. Можешь кричать его, когда я возьму тебя.              — Баал? Странное имя, хотя ладно. Такому, как ты, вполне подходит. — Поджав губы, девушка пропустила весьма двусмысленную фразу мужчины мимо ушей. Мало ли какие пристрастия у таких, как он, людей силы и могущества, и таким, как она, людям мечты и желаний, совсем не понять их стремлений и говора. — Ладно, раз ты такой хорошенький упыренок, то, так и быть, расскажу тебе чего. Я… Хм, не знаю, зачем ты хочешь все это узнать…              — Я не люблю принимать в плату людей. Я хочу узнать о тебе лишь для того, чтобы сделать выводы о том, достойная ли ты плата, или мне стоит подождать. — Поднимая глаза, молодой человек, замечает, как поменялась в лице Сиён, удивляясь его словам. Сиён. Красивое имя, достаточно. И говорить его приятно. Баал, наверное, раз двести произнес его, обжевал, чтобы понять как тянуть гласные. — Я хочу знать о том, стоит ли мне тебя и вправду есть или оставить в покое.              — Ох, так ты настолько переборчив и дотошен, Баал. — Приопустив голову, Хан усмехается и пожимает тут же плечами, делая некоторые выводы о личности именно этого вампира. — Хорошо, раз ты настолько и дальше честен со мной, то я расскажу тебе. Мне абсолютно до лампочки то, что ты собираешься со мной делать. У меня нет парня, и похоже моя семья совсем хотела положить хуй на меня, отдав тебе. Отец полицейский, который всегда только и делал, что смотрел на мои победы так, словно я ему должна. Мать всегда молчала, когда он перегибал, боясь осуждения. А брат завистью подавился, когда узнал, что я занимаюсь тем, что мне нравится. Так что ты хочешь услышать, Баал? Просьбу оставить в живых? Или просьбу сделать вампиром?              Молодой человек молча продолжает глядеть на свою жертву, даже и не зная, чего он хочет в действительности от нее услышать. Она первый человек из тех, кого Лев встречал, кто не молит о пощаде, а просто насмехается над ним, показывая не лучший характер. Такой человек, как Сиён, ценится за то, что умеет сказать правду и не боится это сделать, даже зная, что может пострадать от собственных слов. И разве можно такую, как она, так безрассудно съесть? Такое расточительство непозволительно, хотя Баал на деле до последнего не уверен в том, хочет ли он сохранять жизнь кому-то, вроде этой ужасной девчонки.              — Ты язык проглотил или сказать мне нечего, невежество? — Вздернув нос, девушка взывает к ушедшему в раздумия вампиру, замечая, что он наконец пошевелился, подняв свои глаза на нее. — О, неужели, так ты не сдох. А я уже хотела проверить не уснул ли ты, или не истекла ли твоя пятилетка. Я не хочу убирать после тебя весь песок, который останется от такого, как ты.              — Ты красивая.              — Чего…?