1.
Паша Вершинин в свои пять был чудесным маленьким мальчиком – про таких говорили «маленькие ангелочки» и долго умилялись. Светлые волосы, огромные серо-зеленые глазищи, обаятельная улыбка, которой можно было сразить кого угодно. Кого угодно, только не Сергея Костенко, притаившегося черной тенью за ближайшим деревом на детской площадке. Его не особо волновало, что могут подумать люди – в случае чего можно было предъявить липовые документы сотрудника ФСБ. Он смотрел на сидящего в стороне от всех и строящего песочный замок, больше напоминающий кучку чего-то нелицеприятного, Пашу, и хмурился. Не то, чтобы ему доставляло удовольствие наблюдать за бегающими орущими детьми, просто нужно было убедиться, что все под контролем, и на этого пацана не нападет какой-нибудь маньяк или не упадет кирпич с крыши. Хотя, последнему Костенко бы помешать не смог, как бы не пытался. Вдруг он почувствовал, как край его плаща осторожно дергают, и опустил взгляд. А это как произошло?! Рядом с Сергеем стоял, хлопая своими пушистыми светлыми ресницами, этот самый пацан! И когда он успел настолько задуматься, что упустил его из виду? Вдруг Вершинин открыл рот и произнес: - Ты выглядишь грустным. Это потому, что тебя не зовут играть? Хочешь, построим вместе замок? Костенко оторопел. Он никогда раньше не взаимодействовал с детьми настолько близко, что даже на секунду не нашелся, что ответить. - Нет, малыш, извини, - наконец, взял себя в руки он. - Я уже слишком взрослый, не помещусь в песочницу. - Тогда может поиграем в магазин? - не отставал Паша. - У меня есть деньги, я могу купить у тебя куличик. Он засунул руку в карман своего комбинезона и вытащил смятые, в каких-то местах порванные листья сирени, протягивая их Костенко. Мужчина не знал, куда деваться – к такому его жизнь явно не готовила, но он, повинуясь какому-то внутреннему чутью, присел на корточки перед Вершининым, оказываясь с ним одного роста. - Куличика у меня нет, - начал он, - зато есть вот это. Он вытащил из кармана несколько ирисок, которые пару дней назад зачем-то взял на пожевать из большой миски на кассе какой-то автомойки. Глаза Паши даже как будто засветились восторженно. - Бери, малыш, иди играй, - сам не зная, почему, улыбнулся Костенко. «Пока тебя не потеряла твоя мама, а меня действительно не приняли за маньяка». - Спасибо, спасибо! - счастливо протараторил Паша и убежал обратно в песочницу, оставив Сергея со смятыми листьями в руке. И что это, к черту, было? Костенко мысленно выругался сам на себя, садясь в машину и уезжая подальше от детской площадки. Обещая себе, что больше он так не проколется.2.
Паше восемь, и это его день рождения. Он был как никогда счастлив провести его со своими друзьями в кафе, где есть целый сухой бассейн и огромный надувной батут. Костенко, сидевший в другом конце зала и прихлебывавший из пластикового стаканчика отвратительно горячий черный чай в пакетике, думал, что ужаснее развлечения и быть не может. Какой смысл барахтаться в куче пластиковых шариков, а потом до одури скакать по надувным горкам с пальмами, получая при этом заворот кишок после съеденного торта? Но Паша был несказанно рад, он с громким смехом и визгом махал руками над шарами в бассейне и прыгал среди надувных пальм, выкрикивая периодически: - Леш! Прыгай сюда! - Ты водишь! - Леша, не поймаешь! У Костенко уже голова начинала болеть от всех этих оров, а таких детей здесь было немало. Зато представлялась возможность понаблюдать не только за Пашей, но и за его другом, Лехой Гореловым, который в детстве казался не таким отморозком, каким Костенко его помнил в 1986 году. Хотя, конечно, Леха интересовал его гораздо меньше, он и сам не до конца понимал, почему. Наверное, потому что Паша был в этой компании… лидером, что ли. Костенко не хотел признаваться сам себе, что мальчишка его зацепил еще там, в Припяти. Что-то было в нем такое, от чего он не мог оторваться. Его раздумья прервало движение где-то справа, и он машинально выставил руку, ловя кого-то за ворот кофты быстрее, чем сообразить, кто это. - Ой… спасибо, - послышалось сдавленное, и Костенко чуть не отшатнулся от неожиданности, понимая, что только что спас от разбитого носа самого Пашу, поскользнувшегося на ровном полу. - Аккуратнее будь, малыш, - почти беззлобно бросил Сергей. - Мне уже восемь! - надул губы Вершинин, всем видом показывая, что он уже взрослый. - Что ж, тогда с днем рождения тебя, - сам того не ожидая, произнес Костенко, тут же отвешивая себе мысленный подзатыльник. Ну кто его за язык тянул? - Спасибо, - просиял Паша. - Подождите… это же вы мне продали ириски тогда? Костенко всем своим видом пытался не показывать, как сильно напрягся. Что ж это такое, почему все шло наперекосяк. - Какие ириски? - натянуто удивленно произнес он. - Да, это были вы, - не слушая его, сам себе закивал Паша. - Очень вкусные. Сергей хотел было еще что-то сказать, но Вершинина уже унесло обратно к батуту. Он мысленно выдохнул – надо было валить, и как можно скорее. Костенко накинул куртку и уже встал из-за стола, как вдруг его окликнули: - Подождите! «Да ради всего святого» – простонал про себя мужчина, оборачиваясь. Паша стоял перед ним с куском своего деньрожденского торта в пластиковой тарелке. Он молча протянул его Костенко, улыбнулся и убежал. - Что же я делаю не так, - растерянно сказал Сергей сам себе, стоя на улице посреди сугробов и поедая торт, оказавшийся на удивление вкусным.3.
Костенко сам не думал, что его занесет в Питер этой осенью. Но работа есть работа – ему было поручено убрать какого-то банкира. С делом он справился относительно быстро и уже собирался уезжать из культурной столицы, перед этим посетив пару достопримечательностей. Он приехал на вокзал достаточно рано перед своим рейсом, чтобы неспешно загрузиться в поезд. Вещей у него было немного, но вопросы могло вызвать оружие, на которое у Костенко предусмотрительно были все документы и разрешение на провоз, но подстраховаться не помешало бы. Сергей сидел на лавочке, наблюдая за проходящими мимо людьми, группами туристов и работниками вокзала. Вдруг его внимание привлекла подозрительно знакомая светлая голова, и он даже подавил желание протереть глаза, ведь такого быть не могло. Оказывается, могло – это был самый настоящий Паша, почему-то один, и выглядевший напуганным, хоть и отчаянно пытающимся это скрыть. С их последней встречи он заметно вытянулся – ему уже было десять, но судя по бегающим глазам, он оставался все таким же непутевым. - Да чтоб тебя, - себе под нос пробурчал Костенко. Если он потеряется сейчас и с ним что-то случится, то в будущем он уже никакой прибор в Припять привезти не сможет. «Да, это только ради того, чтобы получить прибор» – повторял Сергей сам себе, пока шел через весь зал к Вершинину. «Только ради того, чтобы предотвратить аварию». - Эй, малыш, потерялся? Паша молниеносно обернулся к нему, и на его лице отразилось удивление пополам с облегчением. Костенко хмыкнул – пацан совершенно не умел скрывать эмоции. - Что вы тут делаете? - тем не менее, спросил он. - Вы за мной шпионите, что ли? - Как будто у меня нет других дел, чем за тобой шпионить, - насмешливо ответил Сергей, однако, чувствуя холодок на загривке от того, насколько Вершинин был близок к правде, хоть и не в этот конкретный раз. - Ты-то что здесь делаешь? - С классом приехали на экскурсию в Эрмитаж. - И где же твой класс? Паша потупился и еле слышно шмыгнул носом. - Я не знаю. Горе луковое. Костенко боролся с желанием уйти и не появляться в поле зрения мальчишки еще восемь лет, но все же вздохнул и произнес: - Идем. Вершинин молча схватился за его руку своей маленькой ладошкой и чуть ли не побежал за мужчиной, отмеряющим холл Московского вокзала широкими шагами. Костенко хватило всего несколько минут, чтобы заметить группу школьников, в которых он без труда различил Горелова – тот уже становился похож на версию себя из будущего. - Вон твой класс, - кивнул он, и Паша радостно встрепенулся. - Спасибо! А зовут вас как? - уже почти убегая, спросил он. - Сергей, - Костенко проклял себя уже сто раз в ту секунду, когда выдал свое настоящее имя. Мог бы хоть другим назваться, старый идиот… - А я Паша. Спасибо еще раз! - и мальчишка скрылся между проходящими людьми. Костенко смотрел, как Вершинин подбегает к своим, как радостно хлопает его по плечу Леха, и ощущал себя самым большим неудачником на свете.4.
Он сдержал обещание, данное самому себе, и не появлялся около мальчишки целых четыре года, только изредка очень и очень осторожно наблюдал. За это время Паша еще больше подрос и начал играть в футбол. Задерживался подолгу на площадке во дворе, тренируясь сверх положенного, а приходя домой изучал тактики игры. Костенко все еще не понимал, что произошло, когда обнаружил себя сидящим на трибуне футбольного поля с, как всегда, чем-то недовольным лицом и скрещенными на груди руками. За эти годы он уже порядком облысел, и между бровями залегла складка от постоянного напряжения, но наблюдая сейчас за четырнадцатилетними парнями, гоняющими мяч в разные концы поля, он почувствовал себя на десяток лет моложе. Наблюдать за Пашей было достаточно любопытно – за его ударами по мячу, за стремительно меняющимися на лице эмоциями от забитых и не забитых голов, за тем, как он забавно морщился, когда кому-то из его команды свистел судья. Костенко поймал себя на мысли, что действительно болеет за Вершинина, и даже помотал головой, чтобы стряхнуть это наваждение. Серьезно, он уже двадцать три года жил мыслью о мести за свою разрушенную жизнь и желанием все исправить, а сейчас сидит на футбольном матче и болеет за команду человека, с которого все это началось? Бред. Он порывисто встал со своего места, протискиваясь между людей на трибуне, и уже подходя к выходу услышал свисток и голос комментатора, который радостно возвестил, что команда Паши выиграла. Вопли болельщиков перекрыли все остальное звуки, и Костенко против воли обернулся, чтобы увидеть, как игроки Пашиной команды сгрудились вокруг Вершинина, а потом взяли его на руки, подкидывая над землей. Сергей, как завороженный, стоял у выхода, так и не убирая руку с массивной двери, в которую собирался ускользнуть. Паша, счастливо хохоча, то взлетал, то падал обратно в руки команды, и в какой-то момент повернул голову, по чистой случайности через все поле встречаясь взглядом с Костенко. Смех его прервался на мгновение, сменившись недоуменной «о» на губах, но Сергей, не придумав ничего лучше в экстренной ситуации, поднял вверх большой палец и вымученно улыбнулся. Пашина радость вернулась, а мужчина спешно покинул спортивный центр, понимая, что окончательно пропал.5.
В шестнадцать Паша стал пытаться заводить дружбу с девочками, которые вились вокруг его смазливого личика стайками бабочек. Костенко на это только издавал какие-то неопределенные звуки под нос сам себе – видел, что у Вершинина получается не очень. Не то, чтобы его прямо радовал подобный расклад, – в конце концов, хоть он и знал его восемнадцатилетним по Припяти, это ничего не меняло, ведь парень все еще оставался несовершеннолетним в настоящем – но тем не менее, он убеждал себя в том, что если у Паши не будет какой-нибудь левой зазнобы, то он легче сорвется в поездку в Чернобыль. Так думать было удобно, и поэтому он предпочел именно эту версию, сознательно блокируя то, что мозг кричал уже давно – этот мальчишка будет твоим, и никуда от тебя не денется. В каком бы там ни было смысле. В один из весенних школьных дней Паша первый раз серьезно подрался. Родителям объяснил, что защищал девушку от хулиганов, но на самом деле его обозвал педиком мальчик из параллельного класса. Такого Вершинин стерпеть не смог, как бы ни пытался держать себя в руках, и позже за гаражами отмутузил несчастного так, что у того искры из глаз летели, под одобрительные возгласы Лехи. Уже потом, сидя один на скамейке в парке со сбитыми в кровь костяшками и разбитой губой, Паша закрыл руками лицо, пытаясь унять дрожь по всему телу. А вдруг этот выскочка не был неправ? С противоположным полом у Вершинина действительно не клеилось, как он ни пытался. Наверное, стоило переключиться на другое, но духу на это пока не хватало. Вершинину мучительно хотелось поддержки. Он снова, в который раз за последние несколько месяцев, подумал про своего личного хранителя, как он иногда про себя называл Сергея. Что бы он сказал ему? «Будь мужиком»? «Выброси из головы все эти глупости»? Какой-то бред. Да и какое ему дело до Паши, ведь все их встречи до этого были случайными. Хотя, чего греха таить, Вершинин бы очень хотел, чтобы это было не так, даже возможные шпионские игры его не пугали. Вдруг он услышал шаги за спиной и стремительно обернулся, ожидая возвращения того парня и будучи готовым дать сдачи. Но за спиной никого не было, только кусты, и Паша нахмурился. Он был точно уверен, что к нему кто-то приближался. Вершинин встал со скамейки, оставив на ней сумку с учебниками, и прошел в кусты прямо по газону. В них ожидаемо ничего не было. Паша еле слышно вздохнул – ощущение чужого присутствия не хотело покидать его, и он вернулся обратно к своей сумке, чуть не вскрикнув от удивления. Рядом с ней стоял пузырек перекиси водорода и немного ваты, а под всем этим лежал листок с мелкими наспех написанными буквами «будь собой». Костенко едва успел лечь на сидение своей машины, когда мимо нее пронесся на всех парах Паша – конечно, побежал искать, кто ему такого добра подкинул. Но больше мужчина так подставляться не собирался, поэтому, как только Вершинин скрылся за поворотом, вдавил педаль газа в пол и скрылся в неопределенном направлении. До осуществления его плана по спасению Припяти и своей нормальной жизни оставалось каких-то два года. И он был более чем уверен, что план претерпит изменения.+1
Паша думал, что такого просто не может быть, но все отрывки воспоминаний вперемешку с настоящим начинали складываться в какую-то неимоверно непонятную картину. Он мог дать руку на отсечение, что этот рыжий, излучающий тепло и спокойствие, молодой мужчина был тем самым Сергеем, которого он помнил с самого раннего детства. Только вот какого черта он делал в Припяти в восемьдесят шестом году? Тем не менее, он стоял совсем рядом и пил шипящий газиками квас, которым любезно угостил и Пашу. А Паша в один момент осознал, что, кажется, влюбился. Смешное слово в контексте ситуации, но Вершинин ничего не мог с этим поделать. Он бесповоротно влюбился в этого человека, прошедшего к нему сквозь время, и который был всегда рядом, когда это было нужно, даже когда сейчас этот самый человек его совершенно не знал. И какая разница, было ли это случайностью или нет. Даже сидя в кабинете и слушая крики по поводу их якобы странных паспортов, даже трясясь в милицейской машине на кочках, даже видя Сергея в дверях их камеры забирающим Игоря-подкастера – он не сомневался в своем выборе. Почему-то первый раз в жизни он был точно уверен, что делает. Когда их выкинуло обратно в темную заброшенную Припять их времени, Паша даже жалел об этом. Хотелось продлить присутствие рядом с этим человеком, хотя он почему-то не сомневался, что Сергей найдет его и сейчас. И когда Игорь, заикаясь, сказал, что что-то слышал, Вершинин задавил в себе порыв отправить его самого посмотреть, потому что он уже чертовски от всего этого устал. Но он знал, кого там встретит. Он осторожно вышел из бывшего здания КГБ с сумкой с аппаратом наперевес, в темноте не видя практически ничего, однако в ту же секунду его ослепил свет фар черного джипа. Того самого, который их всю дорогу преследовал. Паша выдохнул – паззл в его голове сложился. Дверь джипа открылась, и из нее вышел Сергей этого времени, почти такой же, каким Вершинин запомнил его на футбольном матче четыре года назад. - Ну привет, малыш.