Танец Белого Клинка

Когда он впервые увидел ее? Наверное, в тот момент, когда меч Кучики Рукии пронзил его грудь, наполнив тело бурлящим потоком чужой духовной энергии. Холодной, словно прикосновение пронизывающего ледяного ветра, дующего с гор зимой. Смертельный холод сковал его тело, дыхание пресеклось, сердце пропустило пару ударов, а перед глазами начало темнеть. Весь мир окутала ночь, и казалось, что от нее не будет пробуждения. На секунду Ичиго посетила мысль, что эта шинигами обманула его. Что пронзившие его тело ледяной клинок сейчас достигнет сердца и убьет его. Но боли не было. Лишь ощущение пронизывающего холода. А потом тьма сомкнулась него. Она была кромешная, густая и холодная; но вместе с тем мягкая и обволакивающая. И в этой темноте, в неторопливом танце кружились и сверкали крошечные огоньки. Бледно-серебряные, почти прозрачные. — Снег? – потрясенно выдохнул Ичиго, осматриваясь по сторонам. Только что он находился на улице, возле своего дома,сотрясаемого натиском голодного Пустого, и вдруг оказался здесь. Посреди бескрайнего заснеженного поля, по колено утопая в сугробе. Далеко на севере искрился заиндевевший лес, темные ели которого выглядели нарядными, украшенными серебристой глазурью игрушками. Этот пейзаж казался почти умиротворяющим. Почти. Если не считать того, что огромный Пустой вот-вот должен был полакомиться душами Карин и Юзу. — Что за..? Куда я вообще попал? – сквозь зубы процедил Ичиго, затравленно оглядываясь. И тут увидел… это было настолько неожиданно и настолько прекрасно, что в первые мгновения подросток даже не мог понять, что именно он видит. Открывшееся его взору напоминало колдовской танец, сплетение струй ледяного пламени, медленное кружение звездной метели, из вихрей которой изящной и неторопливой походкой выступила она. Молодая женщина, прекрасная и нереальная в своем ледяном совершенстве. Морозный туман был плотью ее, одеяния казались сотканными из мерцающего ледяного пламени; за спиной реяли крылья снежной метели. Она шла к нему, легко переступая по сугробам босыми ногами, при этом не проваливаясь в снег и не оставляя следов. — Кто ты? – спросил Ичиго, потрясенный неземной красотой незнакомки, остановившейся в паре шагов от него. Молодая женщина взглянула на него с загадочным выражением лица, которое, наверное, можно было бы интерпретировать как «прохладную доброжелательность» и что-то произнесла. Он не услышал, что именно. Лишь видел, как шевельнулись ее бледные губы, но не расслышал ни звука. Ветер унес слова женщины, и они утонули в завывании разыгравшейся вокруг метели. Это огорчило Куросаки. Почему-то он очень хотел услышать голос снежной женщины, который наверняка был столь же прекрасен, как и ее облик. Может быть, еще лучше. — Прости, я не расслышал. Ты можешь повторить? – попросил Ичиго, чувствуя себя полным идиотом, по нескольку раз переспрашивающим одно и то же, и слегка виноватым жестом растрепал рыжие волосы. Все-таки было не слишком вежливо столь настойчиво добиваться ответа от незнакомой женщины, да еще, перед этим не представившись самому. Однако, ее неожиданное появление спутало мысли юноши и он не смог удержаться. — Содэ но Шираюки – ее голос оказался подобен шороху хрупких льдинок и заледеневших ветвей. Имя, семь мерцающих нот, каждая из которых распускалась снежным цветком, оставляя привкус мороза на губах. — Содэ но Шираюки? – переспросил Ичиго, пробуя на вкус ее имя. Женщина вздрогнула. В глядящих на него льдисто-голубых глазах застыло выражение удивления, смешанного с ужасом. Одновременно с этим собеседница перестала казаться такой эфемерной и призрачной; обрела человеческие черты. Но, черт возьми, как же она была хороша! Ичиго смотрел на нее и четко осознавал, что никогда не встречал никого, подобного ей. Ее кожа была бледной и чистой, как снег на горной вершине и прекрасно сочеталась с белым, цвета зимнего утра, кимоно, повязанным роскошным нежно-розовым бантом. Бело-голубые, подобно морозным узорам на стекле, волосы были уложенными в сложную прическу. Спереди ее лицо обрамляли две пряди, одна – длинная, скрепленная заколкой из пятиконечного, темно-синего камня, украшенного изображением пятиконечной звезды белого цвета, другая – короткая, едва достающая до линии ключиц. Сзади же голубоватые локоны были убраны в низкий пучок, сколотый точно такой же заколкой. Ее силуэт красиво и четко выделялся на фоне серебрящегося снега. Безусловно, она была самой красивой женщиной, какую он когда-либо видел в своей жизни. Справившись со своими эмоциями, Содэ резко шагнула к нему. Смазанная от быстрого движения тень, вспышка белого цвета на темном фоне. Это было настолько неожиданно что парень несколько раз моргнул. — Ты произнес мое имя? – это был не вопрос, а утверждение. Ичиго медленно кивнул в замешательстве пытаясь понять, что же он сделал не так. А Содэ но Шираюки протянула руку и с нежностью провела бледной рукой по его щеке. Он вздрогнул; не столько от холода сколько от некого, неведомого ранее чувства. — Пожалуйста, сделай снова – это был добрая, мягкая просьба и Куросаки почувствовал, что он обязан сделать это сейчас. – Произнеси мое имя, мне так давно не приходилось слышать его. Голубые глаза женщины смотрели на него умоляюще и с такой тоской, что молодой человек просто не смог отказать. — Конечно, Содэ но Шираюки – подсознательно, Ичиго чувствовал, что это имя что-то значит, и лишним подтверждением тому были расширившиеся светлые глаза и детский восторг, мелькнувший на бледном лице. — Да. Это мое имя. – ощутив покалывание сотен крохотных иголочек в районе спины, Ичиго скосил глаза назад и обнаружил две странности. Во-первых он был облачен в форму шинигами, наподобие той, что носила Рукия. А во вторых у него за плечом, на перевязи висел меч, окрашенный в чистый белый цвет. Его лезвие было прохладным на ощупь… совсем как кожа женщины, стоявшей сейчас перед ним, но в рукояти чувствовалось наличие тепла. — Это… вы? – он уже и сам догадался, но все равно должен был спросить. Должен был задать этот вопрос. — Это я, это мой меч – спокойно кивнула Содэ но, накрыв своей ладонью его пальцы, лежавшие на рукояти – Не бойся, я теперь твой Занпакто. А ты, Куросаки Ичиго, теперь мой хозяин. Он был поражен тем, насколько приятным оказалось ее прикосновение, как удобно легла ее тонкая рука в его собственной. Сколь успокаивающим было ее присутствие. Он был ужасно опечален, когда Содэ но отстранилась и убрала руку. — Теперь иди, пришло время тебе защитить твоих сестер – произнесла она, глядя на Ичиго все с той же, слегка отчужденной, прохладной добротой. Он кивнул а женщина растаяла в белой мгле так же внезапно, как появилась. Рассыпалась миллионом снежинок, которые тут же подхватил и унес свирепый вихрь. Парень остался один, посреди бескрайнего поля, продуваемого ветрами со всех сторон. Все вокруг заволокло белое марево. Ичиго прикрыл лицо рукой, пытаясь защититься от летящих в глаза острых снежинок… а когда ветер утих, и он снова смог открыть глаза и осмотреться, снежная страна исчезла, уступив место привычной обстановке возле дома семьи Куросаки. Как будто ничего не было, как будто все, что он увидел, было причудливым сном. Оказавшись лицом к лицу с Пустым, которым рычал на него в голоде и ярости, Ичиго чувствовал спокойствие. Страха не было, его дыхание оставалось ровным, разум его был кристально-чист. Кучики Рукия смотрела на него в испуге, не в силах понять: что происходит? Как этот мальчик, эта человеческая душа смогла не только стать шинигами, но и использовать ее занпакто. Она не верила ни своим глазам, ни ушам: — Танцуй, Содэ но Шираюки – лезвие его гигантского духовного меча сделалось уже и тоньше, приобрело белый цвет и украсилось длинной снежно-белой лентой. Сделалось самым красивым занпакто во всем Обществе Душ. — Сомэ но Май, Цукисиро. – тихо произнес Ичиго, не понимая слов, приходивших откуда-то из глубин его существа и бесстрашно взглянул в глаза бросившемуся на него Пустому. В следующий миг вся улица замерзла. Покрытый плотными напластованиями льда Пустой раскололся и сгинул с протяжным жалобным подвыванием. А посреди безлюдной в этот поздний час улицы, освещенный приглушенным светом ночных фонарей остался стоять рыжеволосый подросток в черном кимоно и с прекраснейшей белой катаной в руках, на рукояти которой гордо реяла шелковая белая лента. И бесчисленные кристаллы льда кружились вокруг него, сверкающими звездами оседая на рыжих волосах и развевающейся одежде. И казалось, что сама зима кружит незримо вокруг этого юноши, окутывая его аурой мягкого холода. А может быть, так оно и было, просто этого никто не видел?