***
— Как думаешь, всё прошло как надо? — Росен давно здесь не был, но прекрасно помнил, что звукоизоляция в доме достаточно хорошая, чтобы говорить посреди ночи во весь голос и быть уверенным, что никто этого не услышал. Хотя Криса это совершенно не успокаивало, но с этим придурком лучше никогда не спорить, мало ли на что напорешься: на кулак в харю или на нож в печень. «Это не звучит как шутка, хотя ею и является.» — это единственное, о чём успел подумать Крис, прежде чем Рос опять вытащил его из полудрёмы. Всё-таки эти таблетки были лучше, за последнюю неделю он хотя бы высыпался по-настоящему. Часто ему ничего не снилось, или являлись какие-то разноцветные картинки, всё время крутящиеся во все стороны, за которыми, возможно, что-то и скрывалось, но это мало волновало. Хотя бы не бессонница — уже хорошо. Но давно у него не было ситуаций, когда его упрашивают не засыпать. Последняя их общая ночёвка была в июне, всего лишь полгода назад. А ощущение, что это было даже не в прошлой, а в позапрошлой жизни. Было в этом что-то ностальгическое и спокойное. Удивительное чувство дежавю не вызывало беспокойств, а скорее мягко обхватывало руками и убаюкивало в своих объятьях. Крис помнит, как они гуляли ночами напролёт, как валился с ног под утро и как тащил Росена под руку до дома, потому что он и Тэнэ были почти единственными полностью трезвыми, Руфо был недостаточно силён, чтобы тащить на себе такую махину. В голове снова замельтешили картинки, но сейчас было не самое удачное время для этого. Сейчас он должен быть рядом с Росеном, собирающимся подарить ему бессонную ночь, как раньше. — Мы с тобой ведь почти никогда не общались вот так, — слово «наедине» было потерянно где-то между других, совершенно ненужных звуков, но Крис почти прекрасно слышал между строк, даже если и не умел читать по эмоциям, как остальные. — В детстве, помню, мы с Руфо устраивали "вечера откровений". Последнее словосочетание было специально выделено кавычками — пальцами в воздухе. К тому, чтобы сидеть в темноте, они уже привыкли, всё-таки уже три часа так сидят. Пока Крис сидел на кровати, прислоняясь головой к стене сзади, Росен подпирал собой дверь, словно кто-то может войти. Наверно, стоило уже слезть с кровати: только от нахождения на ней клонило в сон сильнее, чем от всех успокоительных вместе взятых. Всё ещё не до конца достроенная комната для гостей нравилась им только её наличием и удобной кроватью. Никто из них, кроме, наверно, самого Дэма, уже даже не хочет, чтобы его семья заморачивалась ещё и насчёт комнаты для малочисленных ночёвок. — И как они проходили? — не сказать, что Крис и правда сразу же заинтересовался при упоминании новой какой-то дружеской хуйни, которой у него никогда раньше не было, несмотря на то, что они дружат уже несколько лет, но желание узнать чуточку больше подзывало устроить подобный вечер уже сегодня. Если быть честными, они не могли точно сказать, стали они ближе за эти несколько месяцев разлуки или нет, но во всех них что-то надломилось. — Это было глупо в любом случае, — Крис почти услышал тихий смешок, сорвавшийся с чужих губ, который он сразу же захотел стереть, чтобы заранее избавиться от отвратительного «ты преувеличиваешь» или «всё нормально». Крис, может, и не был умником, но слишком уж часто за таким Росен скрывал намного больше, чем кто-либо из них мог заметить. Он не в порядке, чтобы тот не пытался укрыть, любой был готов протянуть ему руку помощи. Пусть хотя бы о своей матери подумает. — Тебе не будет интересно. Крис назвал бы себя человеком, умеющим быть терпеливым в нужный момент. Но не тогда, когда дело касалось его друзей, к тому же Рос — это далеко не тот человек, с которым стоит строить из себя божьего одуванчика. К тому же они все знают, что никаким паинькой он не является, как бы не думали другие. — Если я спрашиваю, значит хочу знать. — Росен сидел и смотрел в потолок, на лице его было что-то подобное усмешке. — Вы с Руфо были близки в любом случае. — Я похож на влюблённого человека? — Росен прыгал с темы на тему, когда у него была ломка, чтобы отвлечься, но сейчас все его мысли были заняты Руфо, и это было словно комбинированием между «желание забыть о боли» и «почувствовать ещё больше». Только в данной ситуации мало куда можно двигаться. Крис никогда не видел, как Росен плакал, кроме того самого дня октября и сегодня, в декабре. В любом случае виной этого был только один человек. — Скорее зависимого, у тебя ломка? Росен опустил голову и с откровенным непониманием уставился в ответ. Ясно, этот придурок не понимает, о чём ему втирают. Крис лишь устало выдыхает и, уже слезая с кровати, садится напротив него, облокачиваясь о ту самую кровать. — Признай, — Крис знает, что сколько не вглядывайся в лицо, ничего большего, чем то, что ему дают он не увидит. Но он продолжает пытаться. — Если бы Руфо не проснулся, ты бы тоже совершил самоубийство. Мы все знаем это. Нет. Росен не выглядит удивлённым, значит, он прекрасно знал об этом, просто не говорил об этом вслух. Крис больше не чувствует себя глупым после ошибок, но сама ситуация ужасна. Крис ненавидел себя за тот период времени, когда Кица пользовался им, а сам он ничего не делал. Им было по шестнадцать, они были лишь подростками, им хотелось «поэкспериментировать». Крис терпеть не мог это слово, сколько раз он успел услышать его? Сколько раз Кица сказал, что происходящее между ними лишь «дружеский, невинный эксперимент». Если бы он был зависим от Кицы, всё было бы ещё хуже.. — Выбирайся, —твёрдый, но по-своему мягкий голос Росена вытащил его из своего маленького мирка. Усталость отразилась в его действиях, чужая рука на шеи помогала заземлиться. — Не оставляй меня здесь одного. Чаще всего это фраза звучит с каким-то романтизмом, но именно в этом случае всё было по-другому. Эта фраза имела ввиду именно то, что собой обозначала с самого начала — без всякой философии. Росен не хотел оставаться один в этой комнате посреди ночи с размышлениями о своём смысле жизни и с Крисом, желающим видимо прожечь дырку в полу, в очередной раз тонувшим в своих тревожных и часто нелепых мыслях. — Когда-нибудь я дам тебе разрешение на убийство, — усмехнулся Крис и даже нашёл силы, чтобы посмотреть на своего собеседника. Слово «своё» должно было стоять в этом предложение предпоследним, но хватало и его призрачного присутствия, ощущавшегося кожей. — Ага, обещаю, что убью кого угодно, но точно не тебя. «Да, я определённо нашёл своих людей.»***
— Поздравляю с официальным временным освобождением по УДО! — Лия была громче всех. Все они уже знали, что она, в отличии от них, проведёт новый год в одиночестве в этой комнате, как и все шесть лет до этого. Новый год для неё не больше, чем напоминание, что прошёл ещё один год, а она последний раз была за пределами школьной тюрьмы, когда ей было одиннадцать. В следующем приближающемся году ей исполнится восемнадцать, и ей придётся выйти в огромный мир за пределами этих стен. — Вы обязаны привести мне подарки из своих Мухосрансков! — Хей, я вообще-то из второго по численность города приехала! А Наташка за дверью, вообще из столицы! — Санса не была очень раздражена, скорее пыталась скрыть своё волнение. У неё получалось хорошо, но недостаточно, чтобы утаить от всех, и недостаточно, чтобы Кица не смог заметить нервное теребление кольца и лишние движения, очевидно, для скрытия своего желания спрятаться, уехать подальше, засунуть свою подругу в чемодан и больше никогда не вернуться. Они все боятся за Лию. Стоит ли её оставлять одну? Почти все они уезжают, в школе остаются единицы и некоторые учителя. «Это самое спокойное с какой-то стороны время.» — сделал вывод Кица, слушая полночи истории Лии, которые по какой-то причине не заканчивались, но ни разу не удалось поймать её хоть раз на лжи. Но беспокойство было не остановить, что-то подсказывало ему, что почему-то он ещё пожалеет о своём решении, несмотря на то, что он решил для себя, что сожаления ни к чему не приведут и они бессмысленны. — Ну, ты же знаешь, какая она, — заговорила Кира, иногда бросая взгляд на входную дверь в комнату. Наташа, Кира и Санса — соседки по комнате. Они живут втроём, что не частое явление, но и комната у них несколько больше чем у остальных, так что это не приносит особых проблем им. Иногда это даже плюс. — Может решила все-таки не приходить. Лия в этот момент уже скуривала третью за вечер сигарету. Хорошо, что у них в комнате выведена из строя пожарная сигнализация. Кица не желает узнавать, как бы было, если бы его поселили в комнату с кем-нибудь в мужской части здания. Он точно не смог бы сдержаться от флирта и разного рода представлений, перед столькими элегантными, часто религиозными, гомофобными людьми. На это Кице почти нечего ответить. — Но у меня есть просьба, — и это было что-то нечто новое. Лия почти никогда не просит о помощи, никогда ни о чём не просит в общем. Это напоминает идиотов Руфо и Росена — два сапога пара. — Сохраните мои подарочки. На секунду Кица увидел за этим что-то большее, но, не зная, что лучше сделать, решил сказать кое-что нечто глупое. — Словно от подарков семьи можно избавиться. — многие бы подумали, что это слишком сентиментально. Для всех них это ещё норма. Многие из них понимали, что это не аргумент. А ещё ни у кого из них никогда не было кровной крепкой связи. — Я от подарков младшего никогда не мог отказаться к слову. На лице Лии снова появилась грустная улыбка. Кица надеялся, что выбор в сторону своих желаний, а не предчувствий был более правильным.