О страхах и сюрпризах

Чу Ваньнин не нервничает. Совершенно. Глупо было бы нервничать в такой ситуации — это было даже не знакомство с родителями, которое их паре точно не светило, а просто знакомство с друзьями. И их семьей. И одним молодым, добрым, красивым и нежным аспирантом Чу Ваньнина, который превосходит его по всем пунктам. Чу Ваньнин косится на уже полупустой флакон с успокоительным, но трясёт головой. Пить ещё больше точно не следует. От резкого движения прядь волос выбивается из высокого хвоста и скользит на лицо. Спешно подойдя к зеркалу, Чу Ваньнин пытается исправить положение. Сегодня ему нужно выглядеть идеально, насколько это вообще возможно, будучи им, и может быть тогда… Он замирает, так и не заправив прядку обратно в хвост. Боже, как же он жалок. Потому что больше всего Чу Ваньнин боится даже не ужина — Сюэ Чжэнъюн был немного шумным, но очень добрым, мадам Ван тоже очень тепло относилась к Чу Ваньнину. Проблемой мог стать только Сюэ Мэн, но Мо Жань и сам был острым на язык, так что опасаться не стоило. Больше всего Чу Ваньнин боится встречи Мо Жаня с Ши Мэем. Что если увидев этот прекрасный нежный цветок, Мо Жань наконец осознает, что зря связал себя отношениями со старым засохшим деревом? Что если это станет концом, разбив переполненный счастьем мир Чу Ваньнина, которого он не заслуживал? Он бы мелочно предпочёл и вовсе никогда не знакомить Мо Жаня и Ши Мэя, но раз уж Мо Жаню всеми правдами и неправдами удалось стать аспирантом именно в университете Сышен и именно под руководством самого Чу Ваньнина — рано или поздно они бы всё равно познакомились. Перед глазами мгновенно пронеслись ужасающие картины того, как Мо Жань признаётся, что им нужно расстаться, потому что он влюблён в Ши Мэя и это взаимно, а потом Чу Ваньнин несколько лет вынужден наблюдать их счастье ежедневно и так близко от себя. Прервать разыгравшееся воображение, уже закинувшее его на свадьбу Мо Жаня и Ши Мэя, где он вынужден сидеть в углу и смотреть, сумел только звонок. Чу Ваньнин быстро направляется к входной двери, но, положив руку на защёлку, понимает, что пальцы подрагивают. Жалок это не то слово, которое может передать его ничтожность. Снаружи конечно же обнаруживается Мо Жань, тут же схвативший его в объятия, стоило закрыть за ним. — Мо Жань! — не сдерживает вскрика Чу Ваньнин, когда его неожиданно поднимают в воздух. — Прости-прости, — обезоруживающе улыбается Мо Жань, опустив его на пол. — Просто ты так восхитительно выглядишь, а я так соскучился. — Мы виделись только вчера, — хмурится он. Стоило бы отреагировать как-то иначе, признаться, что тоже скучал, поцеловать, может быть. Но Чу Ваньнин не умел иначе и не знал, как это побороть. — Я знаю, — Мо Жань перехватывает его руку, целуя каждый подрагивающий палец, отчего Чу Ваньнину кажется, что он сейчас сгорит. — Но я всё равно очень соскучился. — Нам пора, а то опоздаем, — вместо ответа переводит тему Чу Ваньнин. Руки Мо Жаня тёплые, губы мягкие, и это прогоняет все страхи обратно во тьму. Мо Жань заводит выбившуюся прядь ему за ухо, нежно погладив щёку кончиками пальцев. — Не нервничай, баобэй, всё будет отлично. И у меня тоже есть для тебя один сюрприз. Чу Ваньнин смотрит вопросительно, но получает в ответ лишь любимую улыбку. Его наконец отпускают, давая накинуть плащ и захватить телефон и ключи, а потом они вместе спускаются к машине. Без объятий Мо Жаня мгновенно становится холодно. У входа в дом семьи Сюэ Чу Ваньнин вновь нерешительно замирает. — Ваньнин? — ласково зовёт Мо Жань из-за спины, опуская ладонь ему на плечо. Но Чу Ваньнин сбрасывает её, разворачиваясь, притягивая Мо Жаня к себе за воротник и яростно целуя. Что-то внутри нашёптывает, что это может быть их последний поцелуй, что стоит только Мо Жаню увидеть Ши Мэя, и всё кончится — поэтому стоит запомнить всё. Как перехватывает инициативу Мо Жань, как сплетаются их языки, так знакомо и порочно, как сильные руки на талии вжимают его в прекрасное горячее тело, и как близко смотрят на него тёмные глаза с фиолетовым отливом. Чу Ваньнин запоминает — и отстраняется с решительностью смертника, нажимая на звонок так быстро, чтобы не передумать и не убежать, схватив Мо Жаня за руку. Дверь открывает Сюэ Чжэнъюн и тут же сгребает Чу Ваньнина в медвежьи объятия. — Юйхэн! Я боялся, что ты не придёшь! Ты заходи, заходи, — машет он в сторону Мо Жаня. Тот ребячески ухмыляется и проскальзывает внутрь, оставляя Чу Ваньнина на растерзание его излишне ретивому другу. И тот, пытаясь отбиться от тысячи и одного вопроса, не может не думать о том, что вот сейчас внутри Мо Жань как раз знакомится с Ши Мэем, а его даже нет рядом, чтобы наблюдать момент краха всех своих надежд. Когда он наконец освобождается от Сюэ Чжэнъюна, вешает плащ и моет руки, пытаясь найти спокойствие в текущей воде, то все уже собрались в столовой. Чу Ваньнин заходит осторожно, ожидая чего угодно. Но Мо Жань лишь помогает расставить еду на столе, мгновенно вскидывая голову, стоит ему войти, и тепло улыбаясь. Чу Ваньнин ощущает себя человеком, которому удалось выжить в катастрофе, которая должна была неизбежно его убить. Сюэ Мэн ворчит что-то в сторону Мо Жаня, а тот в ответ показывает язык, но Чу Ваньнин косится на Ши Мэя. Он сидит за столом, тихо обсуждая что-то с мадам Ван. Мо Жань на него не смотрит и занимает место напротив, жестом приглашая Чу Ваньнина сесть рядом. На пустовавшее до этого место рядом с Ши Мэем садится Сюэ Мэн — и тут же хмурится, окинув их всех взглядом. Не позволяя Сюэ Мэну заговорить и прервать мирную атмосферу, Чу Ваньнин слегка откашливается, привлекая внимание. — Вы наверное уже познакомились, но это Мо Жань. Он мой возлюбленный, — голос едва не подводит, когда он произносит это. Но Мо Жань смотрит на него и улыбается, осторожно обхватив его руку под столом. То, что в этих глазах какое-то слишком большое количество ехидства, Чу Ваньнин понимает лишь когда Сюэ Мэн вскакивает опрокинув стул и принимается тыкать пальцем в Мо Жаня, возмущённо задыхаясь: — Ты!.. Ты!.. Ты! Собака! Да как ты посмел! Чу Ваньнин злится, уже готовясь одёрнуть совсем распоясавшегося ученика, но Мо Жань усмехается: — Что такое, Мэн-Мэн, не ожидал? — Да я тебя! — почти кидается на Мо Жаня Сюэ Мэн, удерживаемый только повисшим на его руке Ши Мэем и строгим окриком матери. — Сюэ Мэн, немедленно прекрати оскорблять А-Жаня! Сюэ Чжэнъюн лишь широко улыбается. — Ты всегда был мне как семья, Юйхэн, но я не думал, что мы и правда сумеем однажды породниться. У тебя наконец взгляд просветлел, да и А-Жань никогда не выглядел таким счастливым. Чу Ваньнин перестаёт что-то понимать. Или наоборот — наконец понимает? Он поворачивается к виновато улыбающемуся Мо Жаню. — А вот и сюрприз, — уголок его губ чуть дёргается, как бывает иногда от нервов. — Сюэ Чжэнъюн и мадам Ван — мои дядя и тётя, вырастившие меня, а вот этот павлин, — он кивает в сторону Сюэ Мэна, злобным взглядом сверлящего его в ответ, — мой двоюродный брат. И я знал о том, что те твои друзья, к которым мы едем, именно они. Чу Ваньнин выслушивает это спокойно. А затем вынимает свои пальцы из чужой хватки и встаёт из-за стола. — Прошу прощения, мне нужно выйти, — извиняется он, ни на кого не смотря, и на деревянных ногах выходит на улицу, едва не врезавшись в дверь. Холодный воздух середины октября ударяет в лицо, принося хоть какое-то облегчение. Мысли кружатся так, что начинает тошнить, а тело бьёт крупная дрожь. Зачем Мо Жань это сделал? Почему не сказал раньше? Он хотел посмеяться? Неужели они все лишь хотели над ним посмеяться? На плечи ложится тяжёлое пальто, в которое его мгновенно заворачивают, а на животе смыкаются знакомые руки. — Так и знал, что ты вылетишь на улицу в одном свитере. Холодно ведь, ты заболеешь, — шепчет Мо Жань куда-то в его затылок, вызывая мурашки по коже. Чу Ваньнин пытается вырваться, но Мо Жань держит крепко, отчего его трепыхания напоминают скорее маленького котёнка, чем взрослого мужчину. Чу Ваньнин обессиленно замирает, снося ещё и этот удар по своей гордости. — Почему? — спрашивает он, прикрыв глаза. Мо Жань, заметив, что он перестал сопротивляться, разворачивает его лицом к себе, вновь обнимая. Чу Ваньнин бы предпочёл остаться иначе, но единственное, что может — не открывать глаз, оставляя себе хоть какую-то защиту. — Ваньнин, очевидно, что я каким-то образом сделал тебе больно. Но поверь — это последнее, чего бы я хотел. Я действительно люблю тебя больше жизни, я не лгал тебе, и я давно хотел представить тебя своей семье, как своего возлюбленного, а не просто их давнего друга. Чу Ваньнин, всё же не выдерживает, открывая глаза. Мо Жань выглядит умоляюще. Он никогда не мог противостоять ему. — Тогда зачем было всё это? Зачем скрывать? — А ты бы стал встречаться с племянником своего лучшего друга? Чу Ваньнин каменеет, и Мо Жань понимает ответ без слов. — Вот именно. Я и так едва смог добиться тебя, потому что ты отчего-то вбил себе в голову, что у тебя ужасный характер, ужасная внешность и ужасная разница в возрасте со мной, хотя всё это далеко не так. Если бы ты знал ещё и это, то не дал бы мне и шанса. И Чу Ваньнин не может спорить. Он и правда едва сумел поверить, что Мо Жань действительно мог заинтересоваться кем-то вроде него. Но, как доказала сегодняшняя ситуация с Ши Мэем — и то не до конца. Если бы он знал, что Мо Жань — племянник Сюэ Чжэнъюна, то не стоял бы сейчас здесь, в его объятиях. Словно прочитав его мысли, Мо Жань продолжает. — Я бы всё равно добивался тебя, сколько бы времени это ни заняло. Но иметь возможность уже сейчас обнять тебя — бесценна. Прости за то, что не сказал, что нечаянно обидел. И не вини дядю, я сам попросил его не говорить тебе. — Он знал? — вскидывается Чу Ваньнин, едва не попав макушкой Мо Жаню по подбородку. — Конечно, они все знали. Кроме Мэн-Мэна, сам понимаешь почему. — И никто не был против? — ситуация казалась всё более нереальной. — Конечно нет. Только настоятельно сказали мне беречь тебя, но я и сам собираюсь делать это до конца своей жизни, так что всё прошло отлично. Единственной проблемой мог стать Сюэ Мэн — ты и сам видел, но поверь, я знаю кое-что про его отношения, что точно не должны знать дядя и тётя. У него ситуация намного хуже, так что попытайся он и дальше тебя расстраивать своим поведением — я не побоюсь ему об этом намекнуть. Чу Ваньнин мудро решает не спрашивать, уткнувшись обратно в плечо Мо Жаня. Горячая ладонь ложится на шею, прикрывая от холодного ветра. — А Ши Мэй? — не выдерживает он. Получается слишком тихо, так тихо, что он сам едва себя слышит. — Что? — Как тебе Ши Мэй? Мо Жань молчит, и сердце начинает биться быстрее. Неужели опасения всё же были не напрасными? — Ваньнин, баобэй, ты что, ревнуешь меня к Ши Мэю? — говорит наконец Мо Жань. И в голосе его столько удивления, что Чу Ваньнину отчего-то становится стыдно за себя. — Он добрый, юный и красивый, а я… — Моя единственная любовь, — перебивает его Мо Жань. — А с Ши Мэем мы знакомы ещё с младшей школы, вечно влипали в передряги втроём с Сюэ Мэном. Он мой хороший друг, мы переписывались те годы, когда я учился в Японии, пересекались после. Но поверь, у меня никогда не было желания начать с ним встречаться. Чу Ваньнин молчит, пытаясь осмыслить то, во что неожиданно превратился этот вечер. — Ваньнин? — всё ещё неуверенно зовёт Мо Жань. — То есть в каком-то смысле это всё же знакомство с родителями? — неожиданно даже для себя выпаливает он первую попавшуюся мысль. Мо Жань замирает, а затем смеётся чисто и искренне. Чу Ваньнин всё же отрывает лицо от его плеча, заворожённо смотря на такого счастливого Мо Жаня. — В каком-то смысле — да, — отсмеявшись отвечает тот. И наклоняется, чмокнув Чу Ваньнина в нос, в щёку, в лоб, а затем принимается расцеловывать всё его лицо, пока Чу Ваньнин сам не ловит его губы своими. — Я сказал, что мы вернёмся через пару минут, — голос Мо Жаня чуть хрипит, что совсем не помогает вернуть ясность сознания. — И если мы не появимся сейчас, то за нами точно выйдет или дядя, который потом будет весь вечер радостно причитать, или Сюэ Мэн, который не упустит шанса испортить вечер. Чу Ваньнин кивает и сам тянет Мо Жаня обратно в дом, только сейчас заметив, что тот был в одной толстовке, а в своё пальто завернул его самого. Их возвращение встречают радостно, и даже Сюэ Мэн почти не бурчит, глядя на их сплетённые пальцы. — Вы наверное уже познакомились, — слегка усмехаясь говорит Мо Жань, приобняв Чу Ваньнина за талию, — но это Чу Ваньнин. И он — любовь всей моей жизни. У Чу Ваньнина пылают уши, когда это признание встречается одобрительными улыбками всех, считая даже Сюэ Мэна, хоть тот и пытается это скрыть. Тёплое пальто, горячие пальцы, сплетённые с его собственными, яркая улыбка Мо Жаня и радость при их возвращении за стол — всё это пылает в его сердце неудержимым костром, в котором сгорают все страхи, жившие когда-то во тьме его сознания.