Replace my broken parts I need someone to fix me My heart won't heal Cause something's missing…
***
— Мне это надоело. Сколько ещё мы будем прогонять одно и то же? Альфа внезапно сорвался. Грубо отставив гитару, он спрыгнул со сцены репетиционной и принялся ходить кругами по комнате. Его хвост метался из стороны в сторону, едва не задевая оборудование и лежащие повсюду провода. Омега вздохнул и тоже убрал инструмент, пока Мист, Воздух и Земля озадаченно переглядывались. — Сколько ещё это будет длиться? Мы всё отработали идеально, а нового материала до сих пор нет! Они вообще собираются назначать нового фронтмена? — Альфа, угомонись. Я понимаю, что тебе надоело. Нам всем тоже. Но лучше так, чем ничего не делать. — Омега устало сел на край сцены. — Да и разве не ты больше всех хотел отставки Папы? Вот теперь и нет материала. — Земля поднялся, разминая спину. — Хотел. И рад! С ним вообще стало невозможно работать. Я не знаю, что с ним случилось, но он совсем зазнался. Ах, ну да, он же у нас звезда, а мы тут так, полезные декорации. На нас можно забить. Фото, интервью, общение с фанатами. Это всё для нашего Папы, а музыканты обойдутся. — Хватит, Альфа, ты перегибаешь. Мы тоже получали предостаточно внимания. Разумеется, он всегда был центральной фигурой, но про нас никто не забывал. — Ой, кто бы сомневался, что ты это скажешь. Не нужно оправдывать его. Тебе-то хорошо было, конечно. Урвал свой кусок славы, дорогой Омега, любимчик публики! Тебе вообще было плевать, что он творит, ты был на всё согласен. Привязался, словно дворовой пёс. — Мне было не плевать, — Омега шумно выдохнул. Его хвост агрессивно застучал по полу, когда он окончательно спустился со цены. Почуяв назревающую бурю, остальные гули стали подходить, готовые вмешаться, если ситуация выйдет из-под контроля. — О, ну да, конечно! Только почему-то ни к Первому, ни ко Второму ты не был так лоялен. — Я всегда делал ровно то, что нужно. — Неужели? А вот мне показалось, что ты у него был, как ручная собачка. Что же ты тогда тут забыл, раз твоего хозяина убрали, а? — Альфа встал перед оппонентом, самоуверенно скрестив руки на груди. Он, как и любой огненный гуль, был страшен в гневе, и сейчас почти дошёл до точки кипения. Земля согласно кивал, поддерживая то одного, то другого. Терпение Мист подошло к концу. — Так, довольно! — будучи спокойной по натуре, гулетта искренне ненавидела любые конфликты в коллективе, а в последнее время они случались всё чаще. — Вы оба перегнули. Гитаристы удивлённо уставились на неё. — Ты, — она ткнула в грудь Альфы, — совсем перегибаешь палку со своей неприязнью! Довольно, он больше не фронтмен, пора успокоиться. Рога Альфы аж загорелись от негодования. — А ты, — она ткнула пальчиком в Омегу, — действительно слишком привязался к Терцо. Тебе тоже пора смириться с тем, что его место займёт кто-то новый. Как будто мы не видим, насколько ты стал несобранным. — Мист, зря ты в это лезешь, — выпалил квинтэссенция. — Ты не так долго была с нами, чтобы хорошо понимать, как обстоят дела. — Ох, вот как? Ладно. Хорошо. Ссорьтесь дальше. Я пойду сделаю кофе, вы знаете, где меня искать. Позовёте, когда будете готовы репетировать. Басистка удалилась, слегка раздражённо помахивая хвостом. Воздух устало вздохнул. — Мне кажется, стоит на сегодня закончить. — Согласен. Мне тоже нужен перерыв.***
Омега неспешно шёл по коридорам Духовенства, погружённый в свои мысли. Вопрос Альфы о том, что он всё ещё делает в группе, почему-то задел его сильнее, чем он ожидал. Отвратительно было и то, что ответа на этот вопрос у упыря не было. Он играл с Примо. Играл с Секондо. Но только сейчас всё потеряло смысл. Ни для кого не было секретом, как они с Третьим сблизились. Люди с самых первых призывов старались сохранять дистанцию с гулями, это всегда был просто контракт, заключённый с силами Ада. Но с Терцо вышло иначе. Он хранил в сердце собственную тьму, запертую глубоко и скрытую ото всех, даже его братьев. И именно в Омеге он почувствовал что-то родственное. Именно ему не побоялся открыться чуть больше, подпустить чуть ближе, чем обычно позволялось. С тех пор им обоим было, кому довериться, и они считали это величайшим из даров Ада. Но с того злополучного дня, когда Папу Эмеритуса Третьего при всех стащили со сцены, всё снова стало рушиться. Он больше не пел, даже в стенах Духовенства, не посещал репетиции гулей, хотя раньше всегда следил за тем, чтобы написанные им треки исполнялись безупречно, и всё чаще запирался в комнате. Омега остановился, принимая непростое решение. Альфа был прав. Квинтэссенция чувствовал, что ему больше нечего делать на сцене. Не теперь, когда его единственный близкий друг не будет стоять с ним рядом. Не важно, что будет дальше. Не важно, какое решение примет Духовенство относительно его участи. Он больше не будет играть для кого-то другого. Осталось только рассказать об этом самому Терцо. Добравшись до личных покоев Третьего, гуль отрывисто постучал, взволнованно переминаясь с лапы на лапу в ожидании ответа. Прошла лишь пара секунд, и с той стороны раздалось короткое «Войдите». Терцо выглядел не лучшим образом. Волосы слегка растрепались, а вместо обычного идеально выглаженного костюма — только чёрные брюки и наполовину расстёгнутая рубашка. Он сидел за своим рабочим столом, на котором вместо бумаг в этот раз стояла бутыль напитка характерного зелёного цвета. Абсент был признаком того, что Папа находился не в лучшем расположении духа, но гуль счёл, что это будет не так уж критично. — Омега? Что ты тут делаешь? Ты должен быть на репетиции. Что-то в его голосе сильно напрягло гитариста, но он постарался проигнорировать это. — Я пришёл, чтобы обсудить кое-что. — Иди и репетируй. Тебе скоро играть для нового фронтмена, — мужчина лишь отмахнулся, отвернувшись к стене. — Но я… — Омега! Я сказал уходи, — Терцо резко встал со своего места и повернулся к гитаристу. При этом в его взгляде сквозил такой холод, что гулю стало не по себе. — Альфа был прав, ты действительно изменился… Хорошо, я зайду в другой раз. Наверное. Омега вышел, громко хлопнув дверью. Не со зла, просто не удалось сдержать переполнявшие его эмоции. Обида, раздражение и непонимание смешались воедино. Разве был он виноват в случившемся? Разве был он виноват в решениях Духовенства? Слишком горький осадок для такого короткого разговора.***
Сад вокруг церкви всегда был лучшим местом для отдыха. И гули, и многие братья и сёстры греха иногда находили время, чтобы остаться среди цветов наедине со своими мыслями. Омега обзавёлся этой привычкой ещё когда группу возглавлял Примо. Первый Папа предпочитал посещать сад в чьём-нибудь молчаливом сопровождении, и сам гуль скоро обнаружил, что получает от этих прогулок такое же удовольствие. Так и сейчас, он сидел на скамейке среди розовых кустов. Маска лежала на коленях, чтобы не мешаться. Её было не обязательно носить на территории Духовенства, но гули предпочитали использовать их на всех репетициях, чтобы на концертах было привычнее. Его уединение было прервано, когда из-за угла показалась Мист. Она тихо приблизилась, словно не решаясь вмешиваться в чужие размышления, но всё-таки спросила: — Могу я присоединиться? — Она неловко кивнула на свободное место рядом с другом. — Да, конечно. И… — гуль слегка замялся, подбирая слова. — Прости за сегодняшнее. Я действительно перегнул. Я не имел в виду ничего такого… Я просто… Я был не в себе. — Да, я понимаю. Не беспокойся… — Знаешь, я наверное уйду из группы. Я ходил к Терцо, чтобы поговорить с ним об этом, но не сложилось. — Погоди? Сегодня ходил? — Она выглядела слегка растерянной. — Да. А что? — Ох, неподходящее время ты выбрал. — В чём дело? — Теперь уже настала очередь Омеги волноваться. — Ты пропустил новость. Новый преемник объявлен. С завтрашнего дня мы репетируем вместе. Вместо ответа гуль тяжело вздохнул и закрыл лицо руками. Конечно, Терцо был взвинчен. Он наверняка узнал новость одним из первых и от этого был не в себе. Но Мист, поделившись новостью, только нахмурилась ещё больше. Было что-то особенно тревожное в её подёргивающемся хвосте и взгляде, направленном в землю. — Мист? Что-то ещё? — Дурное предчувствие не отпускало. — Нет, ничего, — гулетта замолчала, и между ними повисла тяжёлая тишина, подобная затишью перед бурей. Неожиданно тихо она заговорила снова. — Как ты думаешь, Альфа смог бы… убить Терцо? — Альфа? Нет. Он, конечно, придурок, но это чересчур даже для него, — несмотря на уверенный ответ, гуль напрягся. Слишком уж неправильным был момент для вопроса. — А я не уверена. Вот теперь Омега был напуган по-настоящему. Он встал со скамейки и опустился на корточки перед басисткой, старательно заглядывая ей в глаза. — Мист? Она промолчала, отведя взгляд. — Мист? Прошу, умоляю, ответь мне, только честно. У тебя есть весомая причина сомневаться? Она кивнула. И тогда Омега сорвался с места. Побежал, забыв про упавшую на землю маску. Сейчас всё было неважно. В голове крутилась только одна мысль — найти Терцо. Он должен быть ещё в своей комнате. Благо, до неё недалеко — минута и он уже рядом. Сейчас Омега ворвётся к нему, распахнёт дверь, а Папа, всё ещё раздражённый, накричит на него за то, что потревожил, влетел без стука. Но это будет не важно. Главное, что он будет живой. Гуль с силой дёрнул дверь, не думая о том, что она может быть заперта с другой стороны, и та легко поддалась. Пусто. Он заглянул, чтобы убедиться, что в комнате действительно никого нет. Помявшись на месте, вспомнил о небольшой гостиной, где братья иногда собирались, чтобы провести время вместе. Конечно, наверняка Терцо отправился туда, чтобы обсудить с ними нового фронтмена. Он поспешил в гостиную, и его сердце на мгновение замерло, когда он увидел, что дверь была приоткрыта. Он дёрнул ручку и застыл. Его ноги подкосились. Омега рухнул на пол, но в тот момент ему показалось, что это рухнул мир вокруг. Терцо действительно был там. Лежал неподвижно у стола среди разбросанных карт уно. Нелепая простота картины делала только больнее. Ни мраморного зала, ни торжественных одежд. Словно перед ним был не Папа Эмеритус, а обычный человек. Откинув эти мысли, гуль снова вскочил на ноги. «Ты же квинтэссенция, идиот, не расслабляйся, сделай же что-нибудь!» — пронеслось у него в голове. Омега приподнял голову Терцо, тщетно стараясь разглядеть хоть малейший признак того, что ещё не поздно. Взяв его ещё тёплую руку в свою когтистую лапу, отчаянно стал вливать в него всю имевшуюся в нём силу. До последней капли, до боли, до изнеможения. Бесполезно. Слёзы пришли вместе с осознанием: он больше никогда не откроет глаза. Омега плакал. Рыдал, прижимая к себе тело своего единственного близкого друга. Он уже никогда не сможет сказать Терцо, как ему жаль. Что он не хотел быть резким. Что он готов уйти из группы, лишь бы не играть больше для других. Извиниться. Как он мог не заметить надвигающейся беды? В какой момент он упустил, что Альфа перешёл грань? Почему не почувствовал опасности? Не уберёг… — Ты всё-таки успел повидаться с ним в последний раз. Гитарист вздрогнул. Он был так погружён в своё горе, что не услышал шагов. Подняв взгляд, он с трудом смог поверить в то, что видит. Перед ним стоял его недавний друг и коллега по группе, но новая маска, какие прежде ещё не использовались, помешала сразу узнать его. Вспыхнувший гнев придал небывалых сил. — Альфа! Как ты мог?! — Омега подскочил, хватая огненного упыря за грудки и впечатывая в стену раньше, чем тот успел дёрнуться. — Как ты мог?! Ради чего?! Кто тебя надоумил?! — Это просто сделка. С Сестрой Император, — злобно прохрипел тот. — Его жизнь в обмен на светлое будущее в новой эре, в которую я отправлюсь без тебя. Омега уже было занёс кулак, намереваясь выместить всю свою боль на предателе, но остановился и опустил руку. — Ты просто жалок. Ты поверил ей. Думаешь, она будет держать при себе того, кто смог убить своего лидера? — Он уже им не был. — Не важно. Ты допустил ошибку, Альфа. И скоро ты это поймёшь. Но вот его кровь со своих рук ты уже не смоешь. — И пытаться не буду.***
В такой час, на удачу Омеги, в библиотеке редко кого можно было встретить. Вряд ли бы кто-то попытался прервать его уединение. Упырь перебирал книги по обрядам одну за другой, ища что-то, ведомое лишь ему. На столе рядом кучкой лежали ритуальные принадлежности: нож, свечи, травы, камни. И всё-таки кто-то пришёл. Он узнал походку басистки по звуку шагов, а по тому, как они замерли прямо за его спиной, понял, что она оказалась там не случайно. — Мне жаль, — её голос звучал особенно печально. Омега тяжело вздохнул. — Ты знала? — Да. Но я… не решилась тебе рассказать. Это была задумка Император. Мист виновато склонила голову, сцепив руки перед собой. Она тоже чувствовала вину на случившееся. — Когда она успела? — Как только мы закончили репетицию. Альфа ушёл сразу после тебя, насколько я знаю. А потом, через несколько минут, он вернулся и позвал нас. Сказал, что Сестра предложила ему сделку, но всё должно быть в тайне от тебя, потому что ты, ну… ручной пёс Терцо, как он выразился, — она тоже вздохнула. — Я отказалась сразу. Это было безумием. Но он говорил с таким воодушевлением о том, что она дала ему новую маску, как доказательство того, что он займёт место в новой эре, где не будет тебя… Я испугалась, что он может правда решиться. И я… Прости. Она не договорила. Случившееся повисло тенью и над ней. Гулетта хорошо понимала, что своим молчанием она подписала смертный приговор. — Я тебя не виню. Ты поступила правильно. Для гуля. Я так думаю… Надеюсь, дальнейшее тебя не коснётся. — А что ты делаешь здесь? — она была рада возможности перевести тему. Да и слова Омеги немного облегчили её ношу. — Ищу информацию об отмене ритуала. А потом собираюсь найти Примо и попросить его вернуть меня обратно в Ад. У меня больше нет причин оставаться здесь. — Мне жаль… Эти слова прошлись по сердцу, словно нож, заставив Омегу вздрогнуть вновь. — Мист? — Ни Примо, ни Секондо тебе уже не помогут. Ты не застал, но… — Я понял, — он с силой захлопнул том, который держал в руках. В тот миг что-то в его душе надорвалось окончательно. Оставив книги лежать там, куда он их бросил, он направился к выходу, коснувшись рукой плеча гулетты на прощание.***
Остаток дня Омега провёл, заперевшись в своей комнате, мучительно дожидаясь ночи, чтобы можно было добраться до подвалов незамеченным. Когда суета в Духовенстве наконец утихла, он неслышно выскользнул из своей комнаты и обходными путями, чтобы точно не попасться никому на глаза, направился на самый нижний подземный этаж. По пути он остановился перед комнатой Мист и просунул ей под дверь небольшую записку. Она поймёт. И расскажет остальным, чтобы его не искали. В подвалах было темно, свечи в этой части Духовенства обычно не зажигались, если не проводилось никаких важных ритуалов. Но гулю было всё равно. Адские создания отлично видят в темноте. Сейчас это было как никогда на руку. Омега толкнул массивную дверь, и она поддалась, словно почти ничего не весила. Когда она с тяжёлым скрипом закрылась, оставляя гуля одного в темноте небольшого каменного зала, он начал подготовку. Начертил круг и символы, зажёг чёрные свечи, подпалил сухие травы. Сделав глубокий вдох, он вошёл в круг, держа в руках кинжал. Его хвост тяжело волочился по полу, и гуль опомнился только когда едва не стёр несколько важных знаков. Но вот унять дрожь в руках всё не выходило. Ритуал самоизгнания — самое мучительное, что только мог бы испытать гуль. Омега не раз слышал о том, какую агонию испытывают те, кто проходит через него, но решение уже было принято. Тихо шепча заклинание, он занёс над собой ритуальный нож.***
Альфа рычал, бросался и бил по полу хвостом, но пересечь защитный круг не мог. Всё-таки люди, возглавлявшие Духовенство, были не идиотами, и знали, что делать с теми, кто слишком буянит. Теперь гули оказались в ловушке в том же ритуальном зале, в котором несколько часов назад совершил обряд квинтэссенция. — Омега был такой же своевольный нахал, как и Терцо. Но, по крайней мере, он немного облегчил мне задачу. Сестра Император ходила по залу, разглядывая тех, кто ещё вчера был её музыкантами, держась на безопасном расстоянии. В своём истинном виде, без масок, они стояли, не понимая, как до этого дошло. Кроме Мист. Гулетта с самого начала догадывалась, чем всё закончится, и теперь смирно стояла, глядя на продолжающего беситься Альфу с осуждением. — Слух о том, что среди вас может быть предатель, неверный миссии, начал ходить ещё давно. Теперь я убедилась. Я прекрасно знаю, кто зачинщик, но у меня нет ни времени, ни желания разбираться с тем, кто из вас принимал в этом участие, а кто нет. Она остановилась, глядя в глаза огненному упырю. — Скажи, Альфа, ты правда думал, что я оставлю подле себя того, кто может убить собственного господина, если ему пообещают награду? Наивный глупец. Она сделала ещё несколько шагов и остановилась перед робкой гулеттой. — Мист, мне жаль. Ты правда мне нравилась. Я хотела бы видеть тебя и в новой эре, но увы. Благодари своего друга, что утянул вас всех за собой, — она жестом указала на Альфу. Развернувшись, эта решительная женщина направилась прочь из зала, не оборачиваясь, игнорируя все летящие ей в спину проклятия из уст огненного упыря. Она только махнула рукой своим помощникам, чтобы они начали ритуал изгнания. Мист смотрела ей вслед, понимая, что с самого начала победитель в этой игре был определён. Не имело никакого значения, какое решение бы принял Альфа. Судьба этого слишком своевольного и дерзкого гуля была решена давно: он бы всё равно отправился обратно в Ад. Но вместо того, чтобы уйти с достоинством, он замарал свои руки, втянув в это Землю и Воздух. А расплачиваться пришлось им всем. Последние свечи были зажжены и в зале зазвучали слова заклинаний. Скромная гулетта закрыла глаза, принимая свою участь.