Чем пахнет ревность

Слэш
NC-17
Завершён
105
автор
Размер:
14 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
105 Нравится 5 Отзывы 16 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Примечания:
      В первый раз он замечает этот восхищённый взгляд, никак не умещающийся в рамки «начальник — подчиненный», когда Лебедев отдаёт Максиму кофе, отвергнутый самим экспертом несколько минут назад. Кирилл вернулся, чтобы забрать забытые на столе полковника ключи от машины и стал невольным свидетелем необъяснимо раздражающей сцены. Хотя, казалось бы, какая разница, кому Виктор решил сбагрить этот никчёмный псевдоитальянский эспрессо. У Кирилла от его острого химического запаха в носу свербило каждый раз. Не то что пить — стоять близко невозможно. Но несмотря на всё, остановившись у стола, даже забыв, зачем пришёл, он не мог поверить своим глазам. Пальцы слегка подрагивали от нервозности, даже в любимых перчатках эксперту вдруг стало слишком жарко и неуютно из-за увиденного.       Тем временем Максим смущённо поблагодарил своего начальника, едва ли не рдея щеками от такой заботы, и улыбнулся. Вроде и робко, но как-то странно, соблазняюще что ли.       Кирилл почувствовал гулкие удары крови в висках, ему словно не хватало воздуха. Отчаянно захотелось сбежать отсюда, а ещё лучше забыть об этом выводящим из равновесия происшествии. Очнувшись, он мигом схватил со стола ключи и резко развернулся, почти бегом преодолевая расстояние до двери.       Закончивший разговор Виктор только и успел посмотреть ему вслед, цепляясь взглядом за развевающиеся от стремительной ходьбы полы пальто.       — Товарищ полковник, а хотите я вас пиццей угощу? — спросил Максим, отвлекая от мыслей о внезапном возвращении и столь же быстром уходе эксперта.       «Чёрт с ним, непонятно с чего психует. Лучше его сегодня не трогать», — вздохнул мужчина, потирая ладони.       — А давай, — губы сами растянулись в довольной улыбке, когда он принял из рук подчинённого кусочек, вреднющий, но очень вкусно пахнущий копченой колбаской. — И где ты только берёшь такую вкуснятину?       Вопрос был риторическим, конечно же Лебедев знал, где все СБРовцы заказывают еду, но почему-то именно сегодня она показалась необычайно вкусной, а Максим — по-хорошему не деловым.       «Домашним, наверное», — подумал мужчина, с удовольствием смакуя пиццу и постепенно оттаивая под тёплым взглядом заботливых зеленоватых глаз.       Совсем иные чувства испытывал Кирилл, раздраженно захлопывая дверцу любимого автомобиля. В обычном состоянии он никогда бы не позволил себе такого кощунства, но сейчас всё внутри кипело и клокотало. Будто кровь в жилах закипела. По коже бегали противные мурашки, заставляя нервно дёргать плечами в попытке избавиться от неприятных ощущений.       — Твою мать! — не с первого раза попадая ключом в зажигание, он наконец рванул с места, изо всех сил стараясь выбросить из головы Максима и Виктора.       День был окончательно и бесповоротно испорчен, потому что раздражение, испытываемое по отношению ко всем окружающим неизбежно возвращается к тебе в двойном объёме. Вот и Кирилл успел получить свою порцию спустя полчаса, когда в очередной раз выслушивал гневную тираду бывшей жены на тему воспитания их взрослого сына. А вечером ещё и проснулся от звонка Виктора, выезд на место преступления, снова Максим со стаканчиком кофе, от картонки предсказуемо пахнет Лебедевым.       — Ты что ли продавцом кофе устроился? — не сдерживает злобы Кирилл, привычным движением возвращая на место фильтры.       Полковник, давно привыкший к саркастичному, временами колючему и огрызающемуся эксперту, искренне удивляется:       «И чем я его взбесил на этот раз? Даже кофе, вон — Максиму до приезда отдал. Правильно говорят, хочешь как лучше, получишь как всегда».       Стоя почти вплотную к нему, Кирилл поджимает губы, недовольно рассказывая про приметы и предположительное местонахождение убийцы. Изредка косится в сторону Максима и припечатывает его тяжёлым, исподлобья, взглядом.       — Я закончил, поеду спать, — выделяя последнее слово, очевидно показывает, что Виктор имел наглость прервать его сон.       Знакомое до мельчайших деталей лицо Кирилла кривится в скептической гримасе. Придирчиво осматривая полковника, он надеется, что тот извинится за поздний звонок или хоть как-то отреагирует. Лебедев молчит, а губы против воли расплываются в какой-то издевательской улыбке.       — Составить компанию? — неожиданно для самого себя выдаёт мужчина, окатывая шальным кипучим взглядом опытного соблазнителя.       Про таких как он женщины говорят «котяра», да он и вправду похож сейчас на сытого довольного кота.       На мгновение повисает звенящая напряженная тишина, Кирилл забывает как дышать и тонет, увязает в тёмном, тягучем, словно смола взгляде Виктора. Лебедев же запоздало понимает, что, пожалуй, на этот раз переборщил с пошлостью, но сказанного назад не воротишь. Нервно сглатывая, он не разрывает зрительного контакта, будто боится пропустить удар. Сердце неистово колотится в груди, то и дело замирая то ли в предвкушении, то ли в страхе.       У Кирилла на языке вертится около десятка саркастичных фраз разной степени обидности вроде:       «Спасибо! Обойдусь», — или. — «Спасибо, но ты не в моём вкусе».       Во рту пересыхает от волнения, он уже готов сбежать молча, но злость, одолевавшая его с самого утра, рвётся наружу, сметая все преграды на своём пути.       — Лучше составь компанию тому, кого пытаешься закадрить с помощью дешёвого кофе, — стараясь, чтобы голос звучал как можно безразличнее, бросает эксперт.       Не давая Виктору опомниться, мужчина спешно покидает место, теперь и его тоже, преступления. Лебедев провожает его взглядом до самой машины, усиленно размышляя о причинах такой вспышки гнева по отношению к Максиму.       «Неужели ревнует? — тут же отгоняет от себя эту мысль. — Нелепость какая-то. Он же вообще не способен любить, то есть любить как все нормальные люди. Ревновать, тем более! Тогда что, чёрт возьми, это сейчас было?! Может Алекс снова довёл или с Юлей опять разборки?»       — Товарищ полковник, там судмедэксперты ждут, — обрывает поток догадок Максим, вдруг оказавшийся слишком близко, — разрешите приступать…       Он осёкся, столкнувшись с замутнёнными тяжёлыми мыслями тёмными глазами Виктора, только истолковал всё по-своему, в свою пользу. Кто бы мог подумать, что можно быть таким счастливым от одного лишь взгляда своего начальника. Начальника, в которого ты, взрослый мужчина, сотрудник СБР, без пяти минут майор, влюблён как подросток с разыгравшимися гормонами. Максима пробрало от этого вязкого взора, всё тело вдруг затрепетало от накатившего тщательно сдерживаемого и скрываемого желания.       — Что? — переспрашивает полковник, лихорадочно соображая, чего от него хотят.       — Разрешите судмедэкспертам поработать, — хрипло повторяет Максим, останавливаясь взглядом на губах мужчины, и сглатывает набежавшую слюну.       «Как же я хочу вас, товарищ полковник», — проносится в его голове и заставляет покраснеть и отвести взгляд в сторону скопившихся за лентой зевак.       Виктор, конечно, не замечает перемены в поведении сотрудника, он кивает в знак согласия и отходит в сторону. Ему необходимо обдумать всё ещё раз. Слова Кирилла постоянно повторяются в сознании, словно сломанный проигрыватель заело на одной песне. «С ним определённо что-то не так, — всё больше волнуется Лебедев, — наверняка влип в неприятности, а попросить о помощи гордость или дурость не позволяет. Молчит до последнего, а потом спасай его, вызволяй из очередной зад.. западни».       Надо сказать, спасать Кирилла он был вовсе не против, ему даже нравилось видеть благодарность в глазах скупого на эмоции эксперта и, что греха таить, иногда получать порцию неловких, неумелых, но от того не менее ценных объятий. Только вот потерять своего несносного друга очень боялся, а тот будто магнитом притягивал неприятности на свою… голову.       «Подумаешь, кофе кому-то другому принёс, — продолжал внутренний диалог Виктор уже за рулем джипа. — Когда тебе предлагаю, ты же всё равно отказываешься. А если я выпью, так вообще житья не дашь со своими «отрава» и «как ты эту дрянь пьёшь». Вот и пришлось по-быстрому скинуть Максу».       Проскочил на красный, чертыхаясь, свернул на обочину — отдышаться. Ссора, если её можно так назвать, вышла на пустом месте. И виноватым себя Виктор не считал, но на душе было паршиво. Он чувствовал себя ребёнком, которого несправедливо и жестоко наказали.

***

      Всю ночь проворочавшись, пытаясь понять, почему его так выводит поведение Максима, внештатный эксперт окончательно зашёл в тупик. Абсурд! Он мог объяснить, как из диспрозия получить радиоактивные изотопы тербия, знал, что земля после дождя приобретает характерный запах благодаря геосмину, с лёгкостью мог перечислить сто восемнадцать химических элементов вместе со свойствами и способами получения, но собственные чувства не поддавались логическому анализу и не подчинялись законам точных наук.       Он долго вспоминал Виктора, его улыбку, озорной блеск шальных глаз, руки, ухоженные, мягкие, сильные. Вспоминал разговоры, их едкие шутливые перепалки. Определённо ему нравилось всё это. Лебедев единственный, с кем он может быть самим собой, не опасаясь обидеть или сказать лишнего. Да, он — его лучший друг. Сейчас, как никогда, Кирилл готов признать, что их связывает не только работа.       «Но разве при виде друга человек должен задыхаться, ощущать ускоренное сердцебиение и безумное желание касаться? Ощущать мурашки по коже, каждый раз, когда он наклоняется совсем близко, говяря что-нибудь на ухо, обжигая горячим дыханием». Кирилл шумно вздыхает, переворачиваясь на другой бок, сгибает ноги в коленях, подтягивая к животу — так спокойнее.       «Определённо не должен, если, конечно, не астматик и не неврастеник».

***

      «Я спокоен, умиротворённость пропитывает мои мысли, я абсолютно спокоен…» — повторяет про себя Кирилл, восседая на диване в позе лотоса. За последние дни он слишком часто раздражался по пустякам, а в голове скопилось невыносимо много дурацких забот. Медитация стала жизненно необходима, чтобы не срываться на всех подряд, демонстрируя свою уязвимость.       Через два часа эксперт в самом умиротворённом состоянии духа, насколько это вообще возможно, прибывает в СБР. Подходя к отделу Виктора, он на миг останавливается, прежде чем войти. Не хочется снова застать их с Максимом.       «Они же коллеги, вполне естественно, что Лебедев приносит ему кофе, и разговаривая, улыбается, — убеждая себя, проходит в светлое помещение со множеством столов и вперивших взгляд в монитор мужчин. — А Максим просто испытывает благоговение перед начальством, не более».       Увидев Лебедева, он чувствует, как дыхание предательски учащается, снова не хватает воздуха, в перчатках начинают потеть ладони. Виктор улыбается, поднимается навстречу, обходя свой стол и останавливается менее, чем в двадцати сантиметрах от него.       — Ну привет, — в глазах играет лукавый блеск, словно флиртует, — всё-таки решил почтить своим присутствием.       — Не будем терять времени. Что ты хотел мне показать? — в своей обыкновенной манере холодным тоном тушит этот огонь.       На секунду полковник огорчается, но всё как обычно, он знает, что от Кирилла не стоит ждать дружеских объятий. «Сегодня хотя бы не начал метать молнии», — уже хорошо. Недовольное выражение лица даже немного забавляет, а душу греет осознание, что он снова рядом, пусть строит из себя занятого — делового. Виктор всё равно рад, не сказать бы счастлив, его видеть.       Позволяет себе положить ладонь, чуть сжимая худое предплечье, усаживает на стул. Приятная на ощупь дорогая ткань с добавлением шерсти, пропитанная теплом тела. Неосознанно поглаживает:       — Посиди здесь, сейчас принесу. Кирилла потряхивает от противоречивых желаний, чтобы Виктор сделал так ещё раз, и больше никогда это не повторял. Возможно тело так реагирует потому, что к нему очень редко прикасаются посторонние люди.       — Возможно, — задумавшись оброняет он вслух, провожая взглядом фигуру друга.       «Ему идёт этот костюм, куплен на прошлых выходных, сегодня надел в первый раз — ещё не выветрился запах дешёвого ароматизатора с искуственными нотками кедра и пачули, используемого в магазине. Поглажен вчера, поздно вечером — сильный запах анодированного алюминия», — по обыкновению отмечает про себя Кирилл.       Стоит вынуть фильтры и он не может остановиться, без конца улавливая запахи и анализируя их. Непрекращающийся шквал, волна за волной, образ за образом. Настолько остро, будто происходит с ним самим.       Вернувшись, Виктор приносит прозрачный пластиковый пакет с синим галстуком внутри и кладёт на стол перед Кириллом:       — У нас новая улика, Шерлок, — шутит, хотя сейчас совсем не время, впрочем, как и всегда.       Эксперт сразу же берёт пакет в руки и, распаковав, приближает к носу. Лебедев смотрит с интересом, чуть склонив голову вбок, словно ребёнок в ожидании чуда.       — Мужчина, тридцать пять — сорок лет, полный, не слишком чистоплотный, злоупотребляет алкоголем, использует дешёвый одеколон, изредка посещает дешёвую химчистку с китайскими средствами, ездит на общественном транспорте, обедает в забегаловке с шавермой, — на одном дыхании выдаёт Кирилл, уже закрывая пакет.       Хоть Лебедев и привык, что эксперт может столько всего рассказать о незнакомом человеке всего лишь понюхав его вещь, но за ртом порой всё же приходилось следить, так и норовил открыться от удивления. Для большей надёжности полковник подпёр челюсть сцепленными в замок пальцами, смотря на него в немом восхищении.       Кирилл вздохнул, на мгновение закатывая глаза:       — Это не даёт нам ничего нового.       «Ну и пусть, — подумал Виктор, — ты всё равно бесподобен. И как только удаётся быть таким несносным и чертовски сексуальным? Чёрт! Сексуальным?!» Паника так отчётливо проступила на его лице, что эксперт не мог проигнорировать её.       — Что случилось? Тебе плохо? — всерьёз обеспокоился он, когда Виктор испуганно уставился на него, почти не моргая.       От него пахнуло не смесью адреналина, кортизола и норадреналина, как ожидал Кирилл. В ноздри хлынул поток тестостерона и дофамина с адреналином. «Что за?» — пару раз жадно втянув носом этот коктейль, он засомневался, не приключилась ли с ним обонятельная галлюцинация. Конечно, он и раньше улавливал исходящие от друга ароматы гормонов, но чаще всего это был окситоцин, вполне себе по-дружески безобидный или тот же тестостерон, только в меньшей концентрации.       Лебедев ощутил, как загорелись щёки под этим проницательным, словно препарирующим, взглядом. «Он понял», — с ужасом осознал мужчина, отводя глаза в сторону, лишь бы не видеть гнева и отвращения, которые несомненно отразятся на лице Кирилла. Осознание собственных чувств свалилось так не к месту, не ко времени, что хотелось хорошенько приложиться дурной головой об стол.       Мгновенно среагировав на утрату зрительного контакта, эксперт обернулся, прослеживая траекторию его взгляда. И лучше бы он этого не делал. Там, на расстоянии пары метров от них, замер Максим, с пачкой каких-то документов, видно, ожидая, когда наконец освободится начальник. У Кирилла горло перехватило спазмом, будто на шее сомкнулись руки невидимого убийцы. А самое главное, он ведь подспудно ожидал нечто подобное. Не может ведь Лебедев влюбиться в него, заносчивого, несносного, эгоистичного интроверта с осмофобией, гаптофобией — уверенными задатками агорафобии. Ему вдруг стало стыдно своих щедро и заботливо откормленных «тараканов». И вопросы вроде: чем он лучше меня, отпали сами собой. «Просто Максим - нормальный, обычный человек. Ест пиццу, пьёт дешёвый «итальянский» кофе из автомата, ходит на футбол по выходным. Витя с ним может и в бар пойти, и угостить чем угодно, не рискуя нарваться на укоризненную занудную тираду о вреде ГМО и химических добавок. Чем он лучше? Посмотрим правде в глаза. Да всем!»       Он снова взглянул на Лебедева, чуть прищурившись, неосознанно сутулясь, словно постарел на несколько лет за эту долгую минуту. Напоследок решил ещё раз насладиться драгоценной смесью ароматов, как выяснилось, возникшей не из-за и не для него. Жадно втянул запах витиного возбуждения, ощущая себя вором. «Какой же я глупец, — хотелось бы думать, — упустил своё счастье, но по-хорошему, оно мне никогда и не светило».       — Мне пора, — резко поднялся с места, больше не глядя на друга.       В этот момент Виктор с болью осознаёт, что потерял его. Глупо, по своей несдержанности, не смог скрыть чувства, потому что сам не был готов к ним. «А если навсегда?» — пронеслось в голове, услужливо рассекая образы на «до» и «после».       Вот они обнимаются на заброшенном заводе после поимки преступника, вот сидят в ресторане, и Кирилл осуждает ни в чём не повинную рыбу, за то, что та выросла в неволе, а он еле сдерживается, чтобы не расхохотаться. Вместе готовят самый полезный и здоровый ужин, сплошь состоящий из отборных овощей. Отборных, потому что Кирилл выбирал их на рынке больше часа. Вот недовольный ранним пробуждением, немного хриплый со сна голос отвечает по домофону, и не помня себя от счастья, Витя залетает в навороченный лифт, зная, что через пару минут увидит ЕГО. И есть десятки мест, где можно скоротать очередной вечер, но лишь один человек, с которым хочется его провести.       С досады на самого себя он ударяет кулаком по столу, так что все бывалые сотрудники отдела вздрагивают, оборачиваясь на шум, но Кирилл уже далеко и ничего нельзя исправить. Максим, как всегда в нужный момент, оказывается рядом, подходит сбоку и опускает ладонь на плечо. Кажется говорит что-то успокаивающее. Виктор не слышит, не хочет ничего слышать. Ему не нужен никто, кроме заносчивого, несносного, эгоистичного интроверта с боязнью запахов и прикосновений, прячущегося в своей квартире как рак-отшельник.

***

      «Как у тебя дела?» — безобидный казалось бы вопрос, но отчего так трудно позвонить и произнести четыре слова.       Виктор вот уже полчаса собирается с силами, пока безуспешно. Снова бродит по отделу, как тигр в клетке. «Всего лишь второй день без него, посмотри в кого ты превратился!» — отчитывает себя, глядя в зеркало в уборной, опираясь руками на раковину, словно боясь упасть. Действительно, после двух почти бессонных ночей, не упасть бы здесь, раскроив себе голову о серый холодный кафель. Глаза с красными прожилками выдают его состояние, щиплют, слезятся — раздражают.       Умывается ледяной водой, забрызгивая воротник, заходит в кабинку и, закрывшись, позволяет себе привалиться к хлипкой дверце. «Так не может продолжаться. Мы не дети, чтобы прятаться друг от друга. В конце концов я не маньяк и ни к чему его не принуждаю. Как бы смешно ни звучало, мы можем оставаться друзьями. И притвориться, что ничего не случилось».       — Виктор Алексеевич, у вас всё в порядке? — по ту сторону кабинки раздаётся взволнованный голос Максима.       «И какого хрена ему надо? Мало мне проблем, ещё этот повсюду таскается!»       — Иди работай, Максим, — пытается смягчить интонацию, но эмоции берут верх, выходит грубо.       Казалось бы, после такого явного «исчезни далеко и надолго», любой адекватный человек последует совету. Только вот влюблённых вряд ли можно считать адекватными людьми. Максим топчется на месте, то и дело сжимая кулаки. Он не понимает, что происходит с Лебедевым и совершенно необъяснимо испытывает вину перед ним.       С решимостью смертника останавливается напротив закрытой двери с потрескавшимся грязно-серым покрытием и сверлит взглядом металлическую ручку, будто та может повернуться по воле мысли.       — Что тебе от меня нужно?! Приду через пять минут! — рявкает совсем непривычно для себя полковник и зло пинает носком ботинка дверцу, так что она страшно грохочет и дрожит.       — Я просто… — начинает Максим и замолкает, не зная, стоит ли продолжать. — Я всегда рядом, если вам нужна помощь, я для теб.. для вас всё сделаю, Виктор Алексеевич.       Лебедев ошалело трёт глаза, готовый взвыть от абсурдности ситуации. Всё, что ему сейчас нужно — чтобы он наконец убрался подальше. «Враньё, всё что мне сейчас нужно, всё чего я хочу — видеть Кирилла, разговаривать с ним, чтобы всё было как раньше, — запускает пальцы в волосы, тянет до боли, пытаясь протрезветь. — Враньё! Враньё! Хочу целовать его и трахать до изнеможения. Да, чтобы он забыл обо всех своих фобиях и запахах».       Он чувствует как горячо и тягостно в паху разливается возбуждение. Дыхание сбивается, а перед глазами начинают плясать чёрно-белые мошки, будто сбился канал в стареньком дачном телевизоре. Стоило лишь подумать о нём, стройном и высоком, о небрежно выбритом подбородке и бледной шее, в которую так и хочется впиться поцелуем. С губ слетает тихий, едва уловимый судорожный вздох. Но Максим слышит и предпринимает последнюю отчаянную попытку получить желаемое. Оглядевшись по сторонам, словно преступник, негромко произносит севшим от волнения голосом:       — Виктор Алексеич, — слишком официально, неуместно, сразу же исправляется, мысленно настрочив заявление об увольнении и заодно завещание — Вить, я хочу быть с тобой.       «Это ещё что за бред?» — мигом отходит от морока Лебедев, но дверцу всё же открывает, чтобы посмотреть в глаза явно рехнувшемуся парню, а зря.       Стоит щеколде с тихим щелчком разомкнуться, как Максим, в состоянии лихорадочного возбуждения, дёргает дверцу на себя, а затем толкает застигнутого врасплох начальника обратно в кабинку. Лязгает щеколда, отрезая жертве пути к отступлению. Не давая опомниться, Максим вжимает его в стенку, захватывает кисти рук, подавляя попытку сопротивления.       — Ты долбанулся совсем?! — скорее сочувственно, нежели рассерженно спрашивает Виктор.       Но и рот ему тоже затыкают, поцелуем, в который Максим вкладывает всю накопившуюся страсть. Большим пальцем он давит на подбородок, вынуждая впустить. Горячее тело сводит с ума, заставляет забыть о том, что перед ним начальник, и карьера в СБР, вероятно, теперь окончена. Лебедев вырывается, дёргает придавленными к дверце руками, неразборчиво мычит что-то в чужие губы, нечаянно размыкая свои.       Максим не сильнее, но в данный момент у Лебедева просто не хватает сил противостоять не только ему, своим потребностям. Он сам хочет этого, пусть не с тем, кто сейчас перед ним. «А если закрыть глаза и представить», — образ Кирилла настолько яркий, мурашки по коже и жар разливается по телу. Полковник перехватывает инициативу, прикусывая мягкую губу, и вталкивает язык в горячий рот. Максим не против, впускает, весь трясётся от напряжения и неконтролируемого желания, притирается вставшим членом к бедру мужчины.       Виктор чувствует его сквозь ткань брюк и возбуждается ещё сильнее. Высвобождает руки из ослабевшего захвата, оглаживает спину, проводя ладонями всё ниже, сжимает напряженные ягодицы. Им не хватает воздуха, приходится отстраниться. Не открывая глаз, Лебедев делает пару рваных вдохов.       Он не видит ни раскрасневшегося лица Максима, ни блестящих глаз, зрачков начисто затопивших радужку, прокушенной губы, из которой просочилась капелька крови. Перед ним Кирилл, это его он сейчас целовал, его шею так нежно вылизывал, гладил стройное тело, сминал упругие ягодицы пальцами.       — Виктор Алексеич, — загнанно шепчет Максим, снова соскакивая на привычное обращение, — я хочу вас, так давно хочу…       В подтверждение словам снова вжимается членом, на этот раз меж бёдрами.       «Замолчи, замолчи», — мысленно умоляет Лебедев, чужой голос, определённо не принадлежащий Кириллу, рушит его хрупкую иллюзию. На ощупь, не разомкнув век, находит тёплые, влажные губы, отдающие привкусом металла, и снова проникает в жаркую шелковистую глубину. Максим стискивает за плечи, почти повисает на нём движется всё чаще, раз за разом задевая и его вставший член.       «Какой же ты нетерпеливый», — мужчина расстёгивает сначала его, а затем свои брюки, приспустив бельё, обхватывает пальцами оба члена, проводя сначала неспеша — на пробу. Его едва не накрывает оргазмом с первых движений, чудом удаётся продержаться ещё пару минут, пока наконец Максим не спускает в его ладонь, выстанывая своё удовольствие прямо в губы.       — Кирилл, — на грани слышимости шепчет полковник поглаживая его по волосам, медленно приходя в себя после пережитой вспышки наслаждения.       И только тут до мужчины доходит, почему его ласкали с закрытыми глазами.

***

      Стоя под потоками воды, Виктор пытается смыть с себя грязь этого дня. Кожа покраснела и начала гореть, но мочалка, стиснутая в руке, продолжает остервенело двигаться. Он готов стереть кожу в порошок, лишь бы не думать о том, что сегодня совершил, не чувствовать жгучего стыда перед Кириллом. И понимает ведь, что не обязан хранить верность, между ними же ничего нет. Или всё же есть? Стоит вспомнить о подаренных экспертом часах, как сердце упрямо пытается заставить мозг поверить в невозможное.       Обжигающие, почти кипяток, струи закручиваются вокруг стока, уносясь прочь, вместе с глупыми мечтами. «Я его просто не заслуживаю, — устало вздыхает Лебедев, облокачиваясь спиной на прохладный кафель, — никогда не заслуживал, а теперь ещё и Максим. Кто я теперь для них обоих? Сволочь! Просто похотливая мерзкая сволочь!»       От злости на себя ударяет кулаком по плитке, и себе по морде хочется врезать, да только лишних вопросов потом на работе не избежать. А после того, как Максим вылетел из туалета, на ходу поправляя ремень и рубашку, весь красный с припухшими губами, помчался по коридору, чуть не сбивая коллег, а Витя сглупил, ломанувшись его, оскорблённого, догонять… Да… судя по косым взглядам ребят, вопросов у них уже накопилось немало.       «Это тебе не секретарше под юбку лезть! Если до генерала дойдёт — обоих выгонит. Старой закалки мужик, голубков на службе терпеть не станет».       Хотя Виктор не спешил себя причислять к последним, странная тяга к Кириллу и нездоровый срыв с первым подвернувшимся под руку мужчиной, разумеется не в счёт. Только вот несмываемая грязь собственного поступка, кажется, намертво въелась в кожу — не отмыть.       Улёгшись на кровать, Лебедев с ужасом осознал, что Кирилл, будь он сейчас здесь, непременно унюхал бы его измену. Почему-то про себя никак иначе свой поступок он назвать не мог. «И что бы сказал? — буравя глазами темноту, вопрошал он. — Может съязвил бы в своей обычной манере. Мол, на мальчиков потянуло, правильно говорят, седина в голову.. Какая к чёрту седина! Чушь! Нет, он бы промолчал, наверное, только посмотрел с отвращением и больше не пустил бы в свой дом».       Промучившись до трёх часов ночи, Виктор наконец забылся беспокойным сном, больше походящим на кошмар.

***

      Он не выдерживает, заявляется домой к Кириллу, стоит забрезжить первым, осторожным рассветным лучам. Стоя на парковке перед дверьми лифта, Виктор чувствует как внутри натянутой струной дрожит напряжение. У него нет чёткого плана действий, что сказать — даже не знает. Но в душе всё выворачивается наизнанку от боли, так сильно хочется увидеть Кирилла, объяснить, попросить прощения.       Дыхание сбивается, кровь пульсирует в сонной, мерно дёргая, отдаётся в висках, как после погони за очередным преступником. Только преступник теперь он сам и бежать от себя некуда. Промотав в мыслях возможный сценарий того, как Кирилл пошлёт его подальше, всё же собирается с силами и нажимает «вызов». Бездушная камера таращится на мужчину пару самых долгих в его жизни секунд.       «Не ответит», — мелькает в голове. Весь как-то ссутулившись, он уже хочет уйти, сбежать, вот так, малодушно и по-детски глупо. И нет ничего страшнее тишины, зависшей над парковкой, как в избитом сценарии фильма ужасов. Сразу вспоминается ночь, проведённая в попытках отбиться от кошмаров. На лбу выступает пот, но Виктор уже не сможет сойти с места, его будто пригвоздило к бетону грузом вины, страхами, болью и отчаянным желанием во что бы то ни стало увидеть Кирилла.       — Привет! — слишком резко рвёт тишину на части знакомый до мурашек голос. — Что тебе нужно? — чуть помедлив. — Ладно, проходи.       «Вот так просто? — настораживается мужчина, отстранённо наблюдая, как бесшумно смыкаются за ним двери. — Никаких: «в такую рань припёрся» и «пойди погуляй часок, тебе полезно, а мне, будь добр, дай поспать».       Он не мог не заметить, каким подавленным и апатичным прозвучал ответ эксперта. Словно ему всё равно. Виктор оказался не готов к этому. Не так скоро. «Лучше бы накричал, послал, вспыхнул как обычно», — а вот это прохладное безразличие окончательно добивало и размазывало.       Противно пискнув, дверцы расползлись в стороны, впуская Виктора в стерильную чистоту до мелочей отпечатавшейся в памяти квартиры. Кирилл обнаружился сидящим на диване, завёрнутый в клетчатый плед по самую шею. На мгновение полковнику показалось, что тот трясётся. «Неужели заболел?» — испуганно подумал он, подходя ближе. Но нет, дотронувшись до вполне себе прохладного лба, мужчина облегченно выдохнул, усаживаясь напротив.       Кирилл заметно дернулся в сторону от его руки, словно боясь обжечься и посмотрел своими ясными глазами так затравленно, что в груди болезненно защемило.       — Зачем пришёл? — первым не выдержал затянувшегося молчания эксперт и вопросительно поднял брови, умудряясь при этом хмуриться.       Он выглядел как нахохлившийся воробей, который готов в любую минуту заклевать сунувшегося на его территорию незваного чужака. Только Виктора не так просто напугать, привык уже к холодному приёму. Теперь точно ясно, что Кирилл в полном порядке, раз начал выказывать своё недовольство.       Усаживаясь напротив, Виктор не сводил с него взгляда, обличающе тёплого. Как же он соскучился по этому невыносимому человеку, по каждой чёрточке лица: от небрежной небритости до пронзительных, сияющих стальным блеском глаз. Неприступный, он притягивал своей закрытостью, отстранённостью и манил всё больше, сам того не осознавая. Так и хочется разомкнуть строго поджатые губы поцелуем, растопить вечную мерзлоту, добраться до несомненно кипящих внутри эмоций.       — Да так, — небрежно бросил Виктор, — решил навестить. Вдруг ты заболел или умер. Надо же похоронить как следует…       Шутка явно была неудачной, судя по реакции скептически хмыкнувшего эксперта. Сам же он не смог сдержать нервный смешок.       «Всё-таки, надо было придумать хоть какую-нибудь правдоподобную причину, прежде чем приходить», — подумал полковник, лихорадочно соображая на ходу, что же ему могло бы понадобиться от Кирилла.       Но тот опередил его, привычным движением вынимая фильтры, и втянул воздух, на мгновение замирая. А затем посмотрел в бесстыдно довольные карие с нескрываемой злобой:       — А давай я скажу за тебя, — сел прямо, сцепив руки в замок, уложил локти на худощавые колени. — Вчера ты наслаждался обществом Максима в весьма интимной обстановке. И похоже, хочешь сообщить мне, что вы теперь — пара, только вот мне до этого нет совершенно никакого дела. И да, дешёвый гель для душа не способен полностью перебить запах биологических жидкостей.       Сказать, что Виктор опешил — значит сильно смягчить действительность. В голове у него бешено запульсировала кровь, а правое ухо чуть заложило от резкого скачка внутричерепного. Ухнувшее куда-то к желудку сердце вовсе затихло на пару секунд, а потом застучало в ускоренном темпе, грозясь выпрыгнуть из грудины. Спасительная ложь зависла на кончике языка, словно признавая собственное бессилие перед всезнающим экспертом. Лебедев с пугающей ясностью осознал, что сейчас можно говорить лишь правду, иначе будет только хуже.       — Всё не так, — охрипшим от волнения голосом выдавил он. — Да, я был с ним, но это ошибка. Минутная слабость.       Загнанно дыша, он впивался в Кирилла бешеным взглядом, и пальцами — в собственные колени, до боли.       — Я не хотел этого.       — Ну да, конечно, — невесело ухмыльнулся Кирилл, перебивая.       — Не хотел с ним! — раздражённо, с отчаянным надрывом вырвалось у Вити.       Оба резко замолчали. Лебедев — потому, что выдал себя с головой, а Кирилл просто пытался осмыслить его слова.       — То есть ты хочешь поставить меня перед фактом, что тебе нравятся мужчины. Не вижу логики, — эксперт подался вперёд, пристально всматриваясь в тёмные глаза друга, — какая мне разница. Ты ждёшь осуждения? Мне всё равно.       «Всё равно с кем ты спишь, главное, что не со мной», — так и не произнёс вслух Кирилл, нервно дрожащими руками возвращая фильтры в ноздри.       Виктор не знал, что делать, как теперь оправдаться, лишь смотрел на него и шумно дышал, пытаясь решиться на признание. «Тут уже пан или пропал», — справедливо заметил внутренний голос. Нервно сглотнув, Виктор поднялся со своего места, в два счёта приземляясь рядом с ним на краешек дивана. Близко, слишком близко, сердце стучит пульсом в висках, в голове ни единой мысли, кроме той, что жадно умоляет поцеловать Кирилла. Такой сонный и домашний он становился милым, будто и не было всех этих колкостей, сарказма, манеры строить из себя невесть что.       Виктор заглядывает в его глаза, словно просит разрешения, а затем тихо говорит:       — Мне не нравятся все мужчины, только ты. А теперь можешь меня бить.       До Кирилла не сразу дошёл смысл его слов. Поначалу он мог только наблюдать за тем, как шевелятся пухлые губы мужчины, совсем близко, в жалких сантиметрах. Сказанное будто долетело с опозданием, как раскат грома вслед за молнией.       На мгновение зажмурившийся в ожидании удара Виктор открыл глаза, потому что никакой реакции от эксперта не последовало. Кирилл смотрел на него недоверчиво, растерянно и не двигался, даже не моргал, чем вгонял друга в ещё больший ступор.       «Может ли он разыгрывать меня?» — по телу бежали мурашки, так хотелось поверить в ничтожную, крохотную надежду.       — Я говорю правду, Кирилл, прошу, прекрати анализировать, — надеясь, что правильно истрактовал его замешательство, выпалил мужчина, подвигаясь ближе. — Или дело во мне? Я тебе неприятен?       Тут уж Нюхач не выдержал, закатив глаза:       — Ты просто идиот, Вить.       В следующую секунду он резко поднялся на ноги, направляясь к кухонному шкафчику. Виктор сидел ничего не понимая и чувствовал себя согласно поставленному диагнозу. Но вот Кирилл вернулся к нему, утратив плед где-то посредине комнаты. Его стройная талия оказалась как раз напротив глаз мужчины.       — Открой рот, — Виктор приподнял бровь, бросая томный взгляд снизу. — Пошляк, я только прысну освежитель. Не могу целовать того, кто ест бургеры на завтрак. А ещё от тебя кошмарно несёт Максимом…       С этими словами он прыснул спрей, опустился рядом, отбросив флакон в сторону, и вынул фильтры, втягивая запах. Виктор не предпринимал попыток поцеловать его первым, потому что боялся спугнуть своего придирчивого гения.       — Совсем другое дело, — облегчённо выдохнул Кирилл, придвигаясь вплотную к мужчине.       Виктор сидел смирно, не перехватывая инициативу. Непривычно — уверенный ловелас со всеми, но не с ним. Как странно было вдруг оказаться по ту сторону баррикад, когда не ты разрешаешь себя любить, а сам с замиранием сердца ждёшь прикосновения и ласки.       Обхватив его гладко выбритое лицо ладонями, Кирилл на долю секунды остановился в считанных миллиметрах от желанных, манящих губ. Так дьявольски медленно, он, казалось, изучал реакцию на свои действия. «Ещё немного и доиграется», — самому себе пообещал Виктор, с трудом удерживаясь от того, чтобы не завалить его на спину.       — Предупреждаю, — голос Кирилла не выдавал никаких эмоций, — никакого секса, пока не отмоешься антисептиком. Я не шучу!       — Ну это уже беспредел, — беззлобно фыркнул Виктор, невольно облизывая пересохшие губы.       В ответ на такую дерзость мужчина обхватил его за плечи, притягивая максимально близко и горячие губы наконец прильнули сладким поцелуем. Это был сигнал, которого заждался Виктор. Не теряя времени, он принялся оглаживать спину и стройные бока Кирилла, незаметно переходя к пуговицам серой рубашки.       Вдруг Кирилл отпрянул, уставившись в бездонно-чёрные от возбуждения глаза напротив. Длинные пальцы потянулись к футболке, вызывая довольную ухмылку на лице Лебедева и обнажая милые ямочки на щеках.       — Это не значит, что я передумал, — поспешил обломать кайф Кирилл. — Ты сейчас же идёшь в ванную, там есть бутылочка антибактериального органического геля для душа. Моё изобретение, без отдушек.       Настала очередь Виктора демонстративно закатывать глаза. Но в ванную он всё же поплёлся, старательно игнорируя внушительный стояк, и мысленно мечтая наказывать эксперта в самых экстравагантных позах.       Оставшись в одиночестве, Кирилл выудил из нижнего ящика шкафчика пачку презервативов, и флакончик смазки без запаха, думая, что вот и настал светлый день в его жизни. Нюхач совершенно не ожидал, что внезапное увлечение Виктора мужским полом — прямое следствие неудовлетворённых желаний по отношению к нему. «Прав был дядюшка Фрейд», — усмехнулся он своим мыслям, аккуратно вешая брюки на спинку стула.       Ему до дрожи в коленях хотелось ощутить Виктора в себе. Впервые за все годы, так противоестественно, вопреки здравому смыслу, понимая, что тот распоследний бабник, и возможно, успокоится, получив желаемое. Но Кирилл не мог отказать себе в этой слабости, слишком сильно хотел его, чтобы отступить. Да, было страшно, что их близость окажется разовой акцией, особенно потому, что он не сомневался в умении друга доставлять удовольствие. Стало быть, ему неизбежно понравится, и, как следствие, непременно будет хотеться ещё, даже если потом Виктор решит всё прекратить.       Мучаясь подобными размышлениями, он не заметил, как тот вернулся в комнату, шлёпая босыми влажными ступнями по полу, встряхивая толком не высушенными волосами и разбрызгивая вокруг прохладные капли. Но стоило восхитительному запаху ворваться в нос, как Кирилл поднял на него глаза, жадно рассматривая сильные руки и торс, далее взгляд заскользил по полотенцу, обёрнутому вокруг упругих бедёр.       — Твою мать, — не смог придумать лучшего комплимента Кирилл, ощущая, как возбуждение горячее и вязкое, стекает вниз живота.       Виктор неосознанно облизнул губы, глядя на раздетого до боксеров мужчину. Сквозь тонкое полотенце отчётливо проступили очертания вставшего члена. Не теряя времени, он подошёл к Кириллу, загнанно дышащему от восхищения, красоты его плавных форм, и опустился рядом, сторицей возвращая подаренный пару минут назад поцелуй. Как приятно было гладить его выступающие рёбра, целовать чувствительную шею, слушая первые срывающиеся с нежных губ стоны. Давно уже Виктор не ощущал такой острой потребности доставить кому-то удовольствие, а не думать только о себе.       Но краем глаза он всё же цеплялся за прозрачный флакончик смазки и квадратные пакетики на журнальном столике. Кирилл тоже косился на них, изнывая от напряжения, извиваясь на узком диване под умелыми руками Лебедева.       — Вить, ты так и собираешься меня гладить или перейдёшь к делу? — саркастичным тоном, в своей обыкновенной манере, спросил эксперт.       — А тебе, я смотрю, не терпится, — широкая ухмылка растянула зацелованные припухшие губы мужчины.       — Не обольщайся, — продолжал браваду Нюхач, только вот сбитое дыхание и пятна румянца на щеках выдавали его с головой.       Долго уговаривать Лебедева не пришлось, получив своеобразное разрешение, Виктор скинул полотенце, быстро раскатал по твёрдому крупному члену презерватив и принялся щедро покрывать его смазкой. Кирилл смотрел на него горящими глазами, желая, чтобы это великолепие как можно скорее очутилось внутри. Возбуждение, похоже, напрочь отключило чувство самосохранения, ведь он даже перестал волноваться, как в него поместится такой внушительный член. Окончательно обнаглев, он стянул боксеры и принялся поглаживать себя, наслаждаясь подготовкой Виктора.       Когда же с приготовлениями было покончено, Лебедев улёгся сверху, лишая возможности двигаться, и требовательно развёл его ноги ладонями, пристроившись между худыми острыми коленями. Вновь выдавив на пальцы смазку, он вставил в узкое отверстие сразу два, вызывая недовольное шипение и болезненную гримасу.       «Твою мать, во что я ввязался?» — злился на себя эксперт, пытаясь хоть немного расслабиться, следуя указаниям Виктора.       Мягкие влажные губы принялись ласкать ключицу, а затем плавно перешли к соскам. Свободной рукой мужчина обхватил его опавший член и начал нежно покручивать кулаком вокруг, оглаживая розовую головку. Кирилл застонал, выгибаясь на диване и по инерции целиком впустил в себя пальцы Виктора.       — Твою ма-ать, — наслаждение было поистине крышесносное, когда шершавые подушечки проезжались по чувствительной простате.       Лебедев с пошлым хлюпаньем выпустил изо рта его сосок, чтобы удовлетворённо улыбнуться. У него стояло так крепко, что перед глазами плясали светлые круги. Возбуждение зудело внизу живота, требуя скорейшей разрядки. Не удержавшись, он пару раз провёл пальцами по собственному стволу, учащённо дыша, прикрывая глаза от облегчения и острого удовольствия. Крупная головка заблестела смазкой, пачкая пальцы прозрачной влагой.       — Ну как, продолжаем? — в тёмных глазах плескался азарт вперемешку с вожделением.       Вместо ответа Кирилл упёрся ему в грудь ладонью, вынуждая отстраниться. Признаться честно, Лебедев не ожидал такого поворота и не на шутку встревожился. «Да что, блять, не так?» Он уже представил, как вместо горячего тугого тела придётся довольствоваться собственной рукой, чтобы достичь разрядки.       Но Кирилл тут же развеял все домыслы, поворачиваясь спиной и вставая перед ним на четвереньки. Фарфорово-бледная кожа с россыпью веснушек была поистине прекрасна. Вот только просто созерцать это великолепие Виктор уже не мог, хотелось большего. Сладкая ноющая тяжесть стремительно разливалась в паху, вынуждая как можно скорее погрузиться в спасительный тугой вход.       Дрожа от напряжения мужчина с трудом протолкнул в него три пальца, вырывая из Кирилла новый стон. Однако судя по тому, как тот подался назад, стоило Виктору на одну фалангу вынуть их, это был стон удовольствия.       — Будет немного больно, постарайся расслабиться, — приставив головку к узкому отверстию, сказал он.       — Многообещающе, — не унимался Кирилл.       Лебедеву сейчас даже не надо было видеть его лица, чтобы понять, какую саркастично-недовольную гримасу тот состроил. «Какие мы нежные», — мысленно хмыкнул Виктор, подаваясь вперёд. Гладкие стенки обхватили член с такой силой, что он едва не кончил.       — Ох, чёрт! — выдохнул мужчина, вынимая обратно и пытаясь войти снова. — Ты слишком узкий, я сейчас кончу, если не расслабишься.       — Это что, угроза? — даже в такой момент Нюхач умудрялся отшучиваться, втайне надеясь, что Виктор всё же найдёт способ обуздать непокорные мышцы.       Немного поразмыслив, Лебедев опустил одну руку на член мужчины, оборачивая пальцы вокруг ствола, увитого узорами венок. И по мере того, как орган в ладони твердел, тугое отверстие постепенно расслаблялось. «С женщинами определённо проще», — невольно подумал Виктор, ощущая, как в лёгких не хватает воздуха. У него в прямом смысле захватывало дух от этой девственной задницы. И ради этой восхитительно узкой задницы он готов был постараться. Ни одну женщину он не хотел так сильно. Спустя долгих пару минут Виктор наконец смог войти полностью, пережимая основание, чтобы не спустить сразу.       — Давай уже, я больше не могу, — неожиданно прошипел Кирилл, призывно выпячивая ягодицы.       И правда, его член на ощупь стал тяжёлым и твёрдым. Обрадовавшись, что можно не сдерживаться, Лебедев принялся вколачиваться в тугое отверстие, почти укладываясь на спину мужчине. Всё-таки разница в росте немного мешала. Удерживаясь фактически на одной руке и коленях, Виктор однако ощущал лишь пронзительное удовольствие. То, как жадно смыкались вокруг члена атласно-гладкие стеночки, с лихвой компенсировало любые неудобства. К тому же Кирилл подстёгивал его возбуждение своими завываниями, по другому не скажешь:       — Твою-у-у ма-ать… пожалуйста, сильнее.       В какой-то момент Лебедев перехватил его за бёдра и принялся дёргать на себя с удвоенной силой, ощущая приближение разрядки. В ушах шумело, дыхание то и дело прерывалось, а внизу живота всё горело адским пламенем. Уткнувшись в каштановую макушку Кирилла, он ощутил такой знакомый волнующий запах, который стал последней каплей.       Дрогнув всем телом, Виктор кончил, наваливаясь на стройную спину вдруг притихшего мужчины. Но почти сразу спохватившись, решил помочь ему, и потянулся к паху Кирилла. Мужчина же перехватил его за запястье, и тяжело дыша, тихо, словно стесняясь, проговорил:       — Я уже.       — Оу, — только и смог выдавить Виктор, слегка удивившись, и на всякий случай ощупывая обивку на предмет доказательств, которые, к счастью, незамедлительно обнаружились.       Они перекатились на другую сторону дивана, привалившись головой к прохладному мягкому изголовью. Сияющие довольной улыбкой глаза Кирилла, вопреки презрительно поджатым губам, говорили о том, что ему понравилось.       — А знаешь, я ведь собирался перевестись в группу захвата, чтобы поскорее шлёпнули, — вдруг выдал Виктор, отрешённо глядя куда-то в стену.       — Ты рехнулся что ли? — Кирилл чуть не подскочил на месте, ощущая, как в груди заполошно стучит трепыхнувшееся сердце. — Зачем?       Витя наконец взглянул на него, на дне карих омутов плескались остатки жгучей горечи, не совсем ещё растворившиеся в океане покоя и удовлетворения.       — Я думал, что ты не хочешь меня видеть, после того, как учуял мою… к-хм симпатию.       Он будто извинялся за свои мысли, выглядел виновато, так щемяще трогательно, что Кирилл не удержался и притянул его к себе, приобнимая за плечо.       — Мы друг друга стоим, парочка идиотов, — усмехнулся мужчина, целуя Лебедева в макушку.       — Знаешь, твой запах напоминает мне о лесе, — спустя несколько минут тихо проговорил Кирилл, с наслаждением вдыхая терпкий запах кожи.       Виктор вопросительно покосился в его сторону, собственнически запуская начинающие мёрзнуть ладони за тёплую спину мужчины.       — Для меня лес — это покой и свобода, — пояснил Кирилл. — Мне с тобой также спокойно.       Странно и непривычно растроганный признанием, Лебедев прильнул к колючей щеке нежным поцелуем. Услышать такое от Кирилла — равносильно признанию в любви. Поэтому Виктор тихо ответил, ни капли не смущаясь:       — Я тоже тебя люблю.

***

      — Мы встречаемся уже полгода, а ты всё ещё не перестаёшь меня удивлять! — на лице Виктора отразилась смесь восхищения и плохо сдерживаемого веселья, улыбка буквально дрожала на губах, грозясь перерасти в приступ неудержимого хохота.       Кирилл, до сих пор педантично укладывавший вещи, склонившись над сумкой, резко выпрямился, почуяв неладное. «Только не это!» — сердце пропустило удар, предчувствуя страшное. Обернувшись, эксперт во все глаза воззрился на своего парня и ощутил, как по коже бежит холодок. Виктор держал в руке самый страшный компромат для издевательств, без малого, ночной кошмар Нюхача.       — Твою мать! — смачно выругался мужчина, в пару прыжков оказываясь рядом с ним. — Я же его прятал в сейфе!       Вырывать загранник из рук было уже бессмысленно, ведь Лебедев точно успел сунуть свой нос на первую страницу. Настоящий полковник СБР.       Откровенно издеваясь, Витя продолжал упираться, всячески сопротивляясь любимому, перебрасывая документ из одной руки в другую.       — Собачий нос?! Серьёзно, Кир, я удивлён, — поистине дьявольская улыбка невероятно бесила. — А тебе идёт!       Не прекращая попыток отнять свой паспорт, псевдо-Кирилл завалил Лебедева на диван, припечатывая сверху своим телом. А тот уже вовсю смеялся, нисколечко, ни капельки не сочувствуя.       — Если тебя родители нормальным именем назвали. — изловчившись мужчина наконец выдернул загранник из цепкой хватки, — это не повод меня стебать! Это нихера не смешно, Вить!       Но Лебедева было уже не остановить. Невероятным усилием тот поджал губы, пытаясь придать себе серьёзный вид, только глаза всё равно сияли озорным смехом. Он был похож на перекачанный воздушный шарик, готовый в любую секунду взорваться.       Кирилл, по-прежнему лёжа на нём, закатил глаза, обречённо вздыхая:       — Но там же по-эстонски, латиницей. Как ты понял-то?       Лебедев всё-таки не выдержал и прыснул смешком, глядя на своего раздосадованного парня.       — Переводчик, есть такое чудо техники, Кир. Ой, прости, Собачий нос.       Вне себя от негодования, пожалуй, слегка наигранного, но от того не менее праведного, Нюхач фыркнул и хотел было подняться с тёплого тела. Только сильные руки не торопились отпускать его, по-хозяйски прижимая ближе, вовсю лапая за ягодицы.       Витя примирительно улыбнулся, совсем как наигравшийся с добычей кот. Мелкие, ставшие уже родными, лучики морщинок протянулись от глаз к вискам.       — Не обижайся. Хочешь я завтра пойду и подам документы на смену имени?       — Пфф, — снова фыркнул эксперт, — скептически смерив его взглядом, но раздражения заметно поубавилось, — и как же ты себя обзовёшь?       На минуту задумавшись, Лебедев принялся нежно гладить его по спине, словно в попытке извиниться, ощущая как постепенно расслабляются напряжённые мышцы.       — Скажем… собачий хвост, — просиял Витя. — Как тебе? Или… эм-м… собачий хер?       — Очень смешно… — больше для виду нахмурился Кирилл, упираясь в спинку дивана, чтобы освободиться из плена объятий. — Пофантазируй тут, а мне пора в аэропорт.       Но не тут-то было, Лебедев, казалось, применил какой-то тайный боевой приём, потому что вывернуться из захвата снова не получилось.       — Отпусти! Вить, я же опоздаю, — нахальные карие глаза блестели совершенно невыносимо, улетать, на самом деле, категорически не хотелось.       Какое-то иррациональное отчаяние затапливало сердце, он боролся с желанием поцеловать упругие сухие губы и слегка придушить этого наглого кошару, чтобы наконец оставил в покое, не травил душу.       — А я хочу, чтобы ты опоздал, — вот так, честно, просто, глаза в глаза, как умеет лишь он.       — Ну что с тобой делать? — устав сопротивляться, Кирилл уронил голову на его плечо, обречённо вздыхая.       — Взять с собой, конечно, — горячий шёпот у самого уха, соблазнительно, слишком развратно. — Возьми меня и твой секрет умрёт во мне навеки.       — Ну всё, ты меня достал, — снова начал свирепеть мужчина, и воспользовавшись усыплённой бдительностью, резко подскочил на ноги, чуть не уронив Лебедева на пол. — Ещё раз намекнёшь и будешь спать на диване месяц!       — Собачий..       — Два месяца!       — …пояс.       — Три!       — Не-е! Три это много. Ты первый не выдержишь, — самодовольно заявил Витя, развалившись на диване.       — Давай поспорим! — азартно бросил Нюхач уже откуда-то из ванной.       — Я же пошутил, — с перепугу Лебедев, сразу же дал задний ход.       Конечно, с Кирилла станется, жил же столько лет без него, а три месяца и подавно перетерпит. А вот за себя полковник не мог поручиться, особенно учитывая, с каким коварным провокатором связался.       — Я так и думал, — усмехнулся Нюхач, возвращаясь в комнату с гелем для душа, зубной пастой и двумя зубными щётками в руках. — Ну ты будешь собираться или мне опять всё за тебя делать?! У генерала-то хоть сам отпросись.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.