Люди-инвалиды

Ветер гонял снежинки по крыше небольшого двуэтажного домика на окраине города. Декабрь рисовал на окнах ледяные произведения искусства, едва ли касаясь их пальцем. День сменял вечер. Великобритания, стоя на кухне, любовался тем, как приходит закат, лениво затягивая светлое небо, обретающее фиолетовые оттенки. Он быстро пройдёт, а всё остальное останется. Фонари зажигались один за другим, отгоняя подступающую тьму. Бритт, обжигая горло горячим чаем, открыл окно, впуская в тёплый дом ненужный холод ради получасовой слабости — просмотром заката. Он до дрожи в коленях любил смотреть, как небосвод, будто в сказке, меняет цвета и особенно ему нравилось, когда он был, как сейчас, лиловым. Солнце падало за горизонт. Британия, замерзая, взял со стула плед, такой же холодный. Видимо, британец потерял счёт времени, раз уж и некогда тёплое покрывало стало прохладным, и множество снежинок металось по полу, тая. Придётся орудовать тряпкой, а пока можно полюбоваться небом. Таким неестественно прекрасным, с волшебными, чуть розоватыми и голубоватыми облаками. Омегу из мыслей выбил звонок в дверь. Великобритания, закрыв окно и сильнее укутавшись в плед, пошёл открывать дубовую доску на двух петлях. На пороге его дома стоял Советский Союз. На его плече висела громоздкая сумка, которую он обычно носил на собраниях и нигде более. - Вечер добрый - СССР, улыбнувшись, зашёл в дом, вытирая ноги об коврик и пытаясь стряхнуть с них снег. - Добрый, добрый. Ты по какому поводу? - Бритт помог гостю снять пальто и повесил его на крючок. - Да так...Скоро узнаешь. - Хорошо. Судя по этому - Британия взглядом указал на сумку - Нам нужно в комнату. Работу на ночь глядя подкинули? - Не совсем... - Чай будешь, кофе? - Нет, спасибо. Не стоит. Британец, кивнув, пошёл на второй этаж. Коммунист следом. Омега зашла в комнату синих и чёрных цветов с белоснежным полом. Положив плед на кровать, он сел на неё, похлопав ладонью по месту рядом — без слов говоря русскому сесть, что тот и сделал. - Ну так? - Великобритания потянул ножки к двери. - В общем мне нужно тебе кое-что сказать - альфа открыл сумку, отстегнув кнопку. Бритт вопросительно на него посмотрел. Союз достал из недр аккуратно сшитой кожи небольшого, примерно пять сантиметров в высоту, плюшевого мишку, протянув его Британии. - Я...Я люблю тебя - СССР отвёл взгляд; он явно краснел, но на его и без того алом лице этого не было видно - И я заметил, что ты тоже на меня косишься на собраниях, а потом прячешь глаза, так что решил признаться. Мне показалось, что это взаимно. Британец прижал к голове пушистые уши, осторожно взял мишку в руки и прижал его к себе, сжимаясь — испуган. - Нет? - как-то грустно спросил коммунист. - Я не заинтересован в отношениях. Не хочу, чтобы опять было больно - омега уткнулась носом в макушку игрушки. Русский, понимая, что своими возгласами о том, что с ним тяжело и горько не будет сделает только хуже, выдохнул, кладя ладони на свои колени. - Мы можем остаться друзьями? - альфа заметно потух. - Да. Я очень хочу, чтобы ты был моим союзником - Великобритания посадил мишку на свою подушку, держа его за маленькую лапку. - А, если не секрет, то кто сделал тебе больно? - поинтересовался Союз. - Это не важно. Он просто воспользовался мной и ушёл - Бритт шмыгнул. - Урод - вслух прокомментировал СССР. - Всё к лучшему. Теперь я знаю, что не каждому можно доверять. - Но одному же будет скучно - коммунист достал из сумки небольшую коробочку конфет, которую положил на тумбочку рядом с постелью. - Вечер без любви, утро без обиды. Люди-инвалиды. Люди-инвалиды... Британия положил голову на плечо русскому, обнимая его большую тёплую руку. - Я ведь тоже люблю тебя - прошептал он - Я хочу просыпаться с тобой в одной кровати, готовить тебе завтрак и приносить его в постель, смотря, как ты улыбаешься и треплешь мои волосы с ушами. Хочу ходить с тобой к озеру и кормить маленьких милых уточек, которые будут радостно крякать при виде нас с тобой. Хочу, чтобы ты прижимал меня к себе крепко-крепко, говорил, как любишь и никогда не бросал, но боюсь того, что с тобой может случиться что-то страшное, необратимое. У тебя может случиться государственный переворот и ты умрёшь. Ты можешь уйти к другому, сказав, что "потерянных не ждут, печальных не хотят" и рассказать всем, какой же я доверчивый и доступный, а я ничего не смогу сделать, так же, как и если нам придётся расстаться не потому, что разлюбили, а из-за обстоятельств. А я уже привыкну к тому, что ты спишь рядом и, если я просыпаюсь по вине кошмара, целуешь в макушку, говоря, что всё хорошо и мне не о чем волноваться. Альфа, на мгновенье застыв, обнял британца, гладя его по спине. - Хочу, чтобы ты, возвращаясь домой с работы, понимал, что тебя ждёт вкусная горячая еда и я, я тоже жду, очень сильно - к горлу омеги подступил ком, который он отогнал запахом шоколадных пряников — феромоном Союза - Хочу, чтобы ты любил меня даже тогда, когда мне грустно или я пьян, чтобы отводил до постели и укладывал спать. Хочу, чтобы, если я был не прав, ты всё равно обнимал меня и говорил, какой же я дурашка, но твой. Хочу прижиматься к тебе, когда страшно и ласкаться, если всё хорошо. Хочу взять твою футболку и довольным бегать в ней по дому, и в кофте, в этой - Великобритания сжал рукав свитера СССРа - Она пахнет тобой. Хочу забраться под неё и радостно фырчать, засыпая, чтобы ты меня не выгонял, а наоборот обнимал, а я сопел тебе в шею. Хочу любить и быть любимым... - Залезай - коммунист задрал кофту, позволяя Бритту исполнить одно из своих заветных "хочу". Британия, аккуратно забравшись русскому на колени, влез к нему, обняв Союза. - Я никуда не денусь. Если сменится власть — я ослабну, но не умру: последние лет двести ни одна страна не умерла вследствие государственного переворота. Мы пометим друг друга и никто нас не разделит, они не имеют права лезть в нашу личную жизнь. Не зря же она так называется. Британец, улыбнувшись, чмокнул СССРа в шею. Коммунист, подняв английский клубок, носом провёл по уху Великобритании, довольно хмыкнув. - Чай с молоком - промолвил он, имея ввиду запах Бритта. Британия улыбнулся, поднимая футболку и прислоняясь к русскому, чувствуя его тепло оголённым участком тела и приятную дрожь. - Хочешь что-нибудь? - спросил альфа. - Спать. И чтобы ты был рядом - британец, взяв Союза за подбородок, опустил его взгляд на себя. - Прямо так сразу?Ну хорошо, как скажешь. Великобритания, обретая цвета спелого томата, выпрямил ушки, накрывая своими губами чужие. Поцелуй был лёгким, без пошлостей и сладостных сцепок языками, лишь тихая дрожь и желанная взаимность. СССР, отстранившись от мурчащего Бритта, снял кофту и, стянув с Британии футболку, надел на него свой свитер, после чего положил британца на кровать. Коммунист, встав, убрал в шкаф майку и выключил свет, далее вернувшись к омеге и укрыв её и себя одеялом. Великобритания сразу же потянулся к мягким ушам русского, лаская их. Совсем скоро со стороны Союза послышалось глухое мурчание, чем-то похожее на рык. - Ну а теперь спи - СССР притянул Бритта к себе, обнимая его - Тебе завтра ещё довольным бегать по дому в моей кофте. Британия, мягко улыбнувшись, прижался к коммунисту. Он заснул, окутанный теплом холодным зимним вечером под тяжёлым тёмно-синим небом, от которого его скрывала крыша.