Воспитанник капитана

      Когда на пороге дома Йегеров появился невысокий мужчина с чёрными, прямыми волосами и пугающими серо-синими глазами, Арлерт подумал, что это явился сам король Ада. Армин даже раскаялся, что в этот день, как обычно, пошёл к друзьям делать уроки, а не вернулся после школы домой. Но позже оказалось, что это дальний родственник Микасы, который совсем недавно узнал о том, что её родители погибли и намеревался забрать девочку к себе.       Микаса Аккерман была приемной сестрой Эрена Йегера — близкого друга Армина. Втроём они играли и бегали по округе ещё с самого раннего детства, выводя соседей своим громким смехом и маленькими шалостями. Сам Арлерт тоже рано лишился обоих родителей и воспитывался дедушкой, так что очень хорошо понимал подругу и был искренне рад, что ей повезло с опекунами в лице родителей Эрена.       И вот теперь их привычный мир угрожал разрушить явившейся из ниоткуда родственник Микасы, о котором никто никогда не слышал.       Эрен, пока его родители разговаривали с внезапным гостем, наворачивал круги по комнате, где они втроём засели, и шипел что-то, напоминающее: «пусть только попробует» или «я ему не позволю». Армин с тоской думал, что угрозы друга вряд ли будут осуществимы, ведь даже не смотря на небольшой рост и молодое лицо, этот мужчина был явно сильнее щуплого семилетнего Эрена. Поэтому светловолосый мальчик пересел поближе к Микасе и робко дотронулся до её руки, пытаясь принять, что это последний раз, когда они видятся друг с другом.       Но их страхи, к счастью, не оправдались. Леви Аккерман, как звали невысокого мужчину, не стал забирать Микасу от приёмных родителей. Он сообщил, что тоже рано стал сиротой, и рад, что у его дальней сестры есть крыша над головой и заботливые опекуны. Мистер Аккерман лишь попросил разрешения навещать родственницу, на что Йегеры ответили согласием.       Эрен после его ухода долго плевался ядом и шипел, чтобы этот «мрачный тип» больше не появлялся в их доме, пока Карла не осадила разошедшегося сына. Микаса же на появление родственника отреагировала практически безэмоционально, но она в принципе не часто выражала яркие эмоции, и в этом Армин нашёл их с мистером Аккерманом сходство.       И всё же, к разочарованию Эрена, Леви-сан вновь появился в их доме через неделю. Прошёл на кухню, куда его пригласила Карла, поставил на стол пакет с подарками для детей и молча неспешно выпил предложенный чай, очень странно держа в руках фарфоровую чашку. К детям он не лез, лишь пристально наблюдал, как они обедали после школы, и от его взгляда даже вечно ёрзающий Эрен сидел с идеально ровной спиной и спокойно ел нелюбимый им суп.       В следующий раз господин Аккерман пришёл, когда они играли во дворе перед домом, и, поздоровавшись с Карлой молчаливым кивком головы, сел на лавку, вновь сканируя всё вокруг своим пугающим взглядом. Украдкой следя за ним, Арлерт подумал, что Леви-сан хоть и выглядит страшно, но в его молчании, определённо, есть свои плюсы. Во всяком случае он не лез к ним и не сюсюкался, как большинство уважаемых дам — дедушкиных знакомых. Мистер Аккерман просто наблюдал за ними, и, кажется, этого ему было вплоне достаточно для общения с родственницей.       Постепенно это стало обыденностью: Леви-сан приходил примерно раз в неделю, приносил подарки, пил чай и присматривал за ними. Эрен больше не шипел змеёй, увидев мужчину, и к радости матери вёл себя удивительно хорошо. И эти визиты так бы и остались тихими и молчаливыми, если бы в один из дней господин Аккерман не выловил Армина на улице.       Тот день не задался у мальчика с самого утра: дедушка сообщил, что не сможет провести этот выходной вместе с ним из-за большого количества заказов и, быстро доев завтрак, ушёл в свою часовую мастерскую. Армин уже привык к тому, что тот очень много работает, чтобы обеспечить их, но всё равно немного расстроился и случайно столкнул свою любимую кружку с маленькими голубыми незабудками на пол. Та, не выдержав столкновения с каменным полом, разбилась на множество осколков.       Расстроившись окончательно, Армин отправился бродить по городу в печальном одиночестве и нарвался на местных хулиганов, от которых ему всегда доставалось. Обычно на выручку ему всегда приходили Эрен с Микасой, но в этот раз их не было рядом. И отмутузила бы его шпана на славу, если бы позади него не выросла тень господина Аккермана. Хулиганы, не решившись связываться с военным, быстро исчезли за углом, а капитан, крепко, но не грубо схватив несчастного Арлерта за шкирку, потащил к Йегерам.       Карла, увидев их, немедленно вытащила аптечку и начала обрабатывать ссадины Армина, которого всё же немного поваляли по земле, одновременно с этим пытаясь угомонить сына. Эрен рвался отомстить за лучшего друга, но был остановлен Микасой и пронзительным взглядом господина Аккермана.       Армин старался «не отсвечивать», надеясь, что Леви-сан отвлечётся на что-нибудь и забудет о произошедшем — уж больно рассерженным выглядел мужчина, когда прервал побои. Но как только госпожа Йегер закончила с ссадинами, господин Аккерман вдруг резко шагнул к Арлерту. Мальчик сжался, не зная, чего ожидать от мужчины, но тот неожиданно схватил запястья Армина и заставил его встать в защитную стойку.       — Когда понимаешь, что не сможешь избежать побоев, всегда закрывай жизненно-важные участки тела, — ровным, со стальным нотками голосом произнёс капитан и приказал принять стойку самостоятельно.       Армин, разумеется, растерялся и всё напутал, так что Леви-сану пришлось показывать ему ещё раз. А потом мужчина гонял бедного Арлерта ещё час, пока не уверился, что тот сможет принять стойку за доли секунды.       Армин после такой тренировки мечтал только о том, чтобы его оставили в покое, а сам он мог свалиться на диван и перевести дух. Леви-сан уже давно не пугал его так, как в первый раз, но мальчик слишком смущался от такого пристального внимания к себе. Тем более он постоянно ошибался, и мужчине приходилось всё время поправлять его. А вот Эрена эта тренировка, кажется, привела в восторг.       — Капитан Леви, — Армин даже вздрогнул от такого обращения друга к господину Аккерману — он как-то не замечал за Эреном восхищения родственником Микасы, — научите меня драться! Ну, пожалуйста! Я тогда всегда буду защищать Армина с Микасой! Пожалуйста-пожалуйста!       Арлерт тихо фыркнул: Микаса могла постоять за себя не хуже имеющего немалый опыт в драках мальчишки и, по правде сказать, Эрену до уровня сводной сестры было, как до Луны.       — Не сегодня, — ёмко обозначил мистер Аккерман, но видя упрямый взгляд Эрена, пообещал, — в следующий раз.       Капитан ушёл, а Йегер принялся рассказывать, как он станет самым крутым в городе и покажет всем обидчикам сестры и лучшего друга, где раки зимуют. Армин же просто надеялся, что в следующий раз всё внимание Леви-сана будет отдано Эрену, а его самого оставят в покое.       Но его надеждам, разумеется, не суждено было сбыться: господин Аккерман не впечатлился отговоркой мальчика о большом домашнем задании и выгнал их всех троих на улицу. Эрен фонтанировал бурным восторгом, разучивая «военный» приём, а Армин старался не сгореть от стыда — у него ничего не получалось, и Леви-сан вновь и вновь подходил к нему, чтобы заново показать правильные движения. Арлерт каждый раз думал, что уж теперь его точно отпустят, но капитан словно не замечал его неуклюжести, видимо, твёрдо решив научить мальчика самообороне.       А потом всё стало ещё хуже, потому что Эрен зачем-то сказал господину Аккерману, что Армин самый умный в их классе, и мужчина принялся задавать ему вопросы, касающиеся школьных предметов. Арлерт мысленно обещал другу все кары, какие только смог придумать, но продолжал давать верные ответы, чем заработал одобрение в глазах капитана.       После этого визиты Леви-сана стали намного оживлённее — он терпеливо учил их некоторым приёмам, изредка, если был в настроении, рассказывал какие-то истории, а однажды даже свозил их на фестиваль.       Эрен, и до этого грезивший о военной академии, всеми правдами и неправдами пытался выпытать у капитана зрелищные приёмы или какие-нибудь профессиональные тайны, постоянно следуя за ним любопытным восторженным хвостиком. Господин Аккерман на его уговоры не вёлся и никогда не говорил больше, чем считал нужным. Эрен порой начинал канючить из-за этого, но мужчина просто игнорировал его и, лишь если Йегер переходил границы, награждал его строгим предупреждающим взглядом. Мальчику этого всегда хватало, чтобы успокоиться и перестать досаждать господину Аккерману.       Микаса не показывала явного восторга, но Армин чувствовал, что ей очень нравятся тренировки Леви-сана. Девочка, как и её родственник, не любила много болтать, так что во время визитов капитана чаще всего молчала, но старалась держаться рядом с дядей, наслаждаясь его обществом. Леви-сан на самом деле приходился ей кем-то вроде дальнего кузена, но из-за большой разницы в возрасте Микаса предпочитала обращаться к нему так.       Сам же Арлерт неожиданно для себя оказался под пристальным вниманием господина Аккермана. Военный часто устраивал ему «допросы», расспрашивая о школьных успехах, и всегда чрезвычайно внимательно слушал, когда мальчик, подрагивая от волнения, рассказывал о том, что прочитал на досуге. Армина не привлекало военное дело, но он очень любил естествознание и историю, зачитываясь подвигами героев прошлых веков.       Леви-сан всегда хвалил его за любознательность. Мужчине было чуждо яркое проявление эмоций, но ёмкого «молодец» Армину было вполне достаточно, чтобы почувствовать себя счастливым.       А однажды мальчик случайно подслушал разговор господина Аккермана с родителями Эрена. Арлерт не хотел этого делать, но услышав, что взрослые упомянули о нём в разговоре, тихонько притаился в коридоре, мысленно почему-то приготовясь к худшему. Но капитан, наоборот, отметил, что он довольно способный ребёнок и мозги станут его главным оружием в жизни. Армин вытер отчего-то заслезившиеся глаза рукавом кофты и прошмыгнул к друзьям в гостинную. Он уже успел прочитать несколько страниц красочной книги, которую ему недавно принёс Леви-сан, как в комнату вошёл сам капитан и, пристально взглянув на мальчика, положил руку ему на светлую макушку. Армин покраснел — он не сомневался, что мужчина знает о том, что он подслушивал.       Со временем Арлерт перестал так сильно волноваться, когда господин Аккерман обращал на него внимание, и даже стал ждать этого. Капитан производил впечатление холодного, нелюдимого человека, но Армин узнал его достаточно, чтобы понять, что это не так. Мальчик подозревал, что тот не умеет выражать свои эмоции из-за непростого детства — по случайным оговоркам взрослых Арлерт понял, что мама Леви-сана умерла у него на руках, когда тот был совсем маленьким ребёнком, и он был вынужден провести несколько голодных дней наедине с её холодным телом, пока его не забрал дядя.       Армин искренне сопереживал мистеру Аккерману и испытывал облегчение, что не был свидетелем смерти своих родителей. Мальчик даже не помнил их, но дедушка говорил, что они были замечательными людьми и отличными учёными, но погибли во время экспедиции. Арлерт, конечно, хотел бы почувствовать, каково это иметь папу и маму, но был рад и тому, что живёт с родным дедушкой, а не в приюте. Да и в доме Йегеров его принимали, как родного. И даже господин Аккерман уделял ему внимание, хоть открыто и не выделял среди троицы друзей.       Армин был вполне доволен своей жизнью, пока однажды утром не смог разбудить своего дедушку. Мальчик тормошил его, звал, но пожилой мужчина всё равно не открывал глаза. Взволнованный, Арлерт бросился к Йегерам, надеясь, что отец Эрена — доктор по профессии, — сможет разбудить дедушку. На краю его сознания билась мысль, что это бесполезно, но ребёнок игнорировал её. Как это может быть бесполезно? Все знают, что если человек заболел, то ему нужно обратиться к врачу. Вот посмотрит господин Йегер его дедушку, и тот обязательно поправиться и проснётся.       Ворвавшись в дом друга, Армин нашёл глазами отца Эрена и, схватив его за рукав, потянул к выходу, рассказывая о том, что произошло. Мальчику хотелось, чтобы мужчина немедленно отправился к дедушке, но тот вдруг спал с лица и как-то по-особенному погладил Арлерта по голове.       — Карла, вызови, пожалуйста, скорую и полицию, — серым голосом произнёс господин Йегер и вновь пригладил пушистые волосы Армина.       — А зачем полицию? — мальчик нахмурился, совершенно не понимая, что происходит: больным людям полицию не вызывают.       Отец Эрена присел перед ним на корточки и начал мягко объяснять, но Арлерт не понимал, о чём он говорит. Что же происходит? Армин перевёл взгляд на своих встревоженных друзей, на госпожу Йегер, у которой почему-то оказались слезящиеся глаза, и вдруг понял: его дедушка больше не проснётся. Никогда.       Всё вокруг вдруг стало таким пустым, что Армин сжался, пытаясь спрятаться от этого. Сквозь охвативший его холод он почувствовал, как кто-то поднял его на руки, и вцепился в этого человека, только чтобы не потерять тепло, исходившее от него.       Рядом суетились люди, но Армин не понимал, кто это и что они делают. Всё было, словно в густом тумане, через который невозможно разглядеть лиц, только силуэты. Иногда эти силуэты подходили совсем близко, и мальчик, пугаясь, прижимался к тому, кто его держал. Армин не слышал ни звуков, ни речи окружающих, весь мир для него сейчас сузился до тепла, которое излучал держащий его человек.       Арлерт пришёл в себя внезапно. Только он был во власти тумана, как вдруг очнулся на незнакомой кухне. Справа, на плите, кипела в кастрюле вода, грелся чайник, из крана текла вода, а через окно проникал шум улицы. Мальчик поёжился — звуков внезапно стало слишком много. В ответ на это его спины коснулась тёплая ладонь, и Армин медленно поднял голову, внезапно осознав, что сидит у кого-то на руках.       Этим кем-то неожиданно оказался господин Аккерман. Мужчина посмотрел на пришедшего в себя мальчика, и Арлерт уловил в его взгляде еле различимое облегчение. Мысли пока не выстраивались в логическую цепочку, так что ребёнок сосредоточился на глазах капитана, вблизи оказавшихся совсем не такими пугающе-непроницаемыми, какими показались ему при первой встрече. Лоб мужчины пересекали несколько неглубоких морщин. «Наверное, он часто хмурится», — отстраненно подумал про себя Армин и потянулся, чтобы коснуться небольшого, еле заметного шрама рядом с левой бровью мужчины.       Сзади вдруг закипел чайник, и мальчик, крупно вздрогнув, вцепился в плечи капитана. Леви-сан похлопал его по спине, показывая, что всё в порядке. Но Армин уже пришёл в себя и залился краской от того, что доставил мужчине столько неудобств, заставив взять себя на руки. А потом он вспомнил, почему капитан сделал это, и на его глаза навернулись горячие слёзы. Господин Аккерман совсем тихо вздохнул, словно его раздражало собственно бессилие, и положил руку мальчику на затылок, позволяя уткнуться в своё плечо.       Когда слёзы отступили, Армин с благодарностью принял от капитана чистый платок и чашку тёплого чая, от которого приятно пахло мятой, но от печенья отказался. Промелькнула мысль, что похожее печенье очень любит его дедушка. Точнее любил.       — Что теперь со мной будет? — спросил Армин, поднимая на мужчину свои большие голубые глаза. — Меня определят в детский дом?       — Нет, — господин Аккерман отставил свою чашку и сделал маленькую паузу, словно подбирая лучшие по его мнению слова, подходящие для сложившейся ситуации. — Ты останешься со мной.       — С Вами? — Армин ожидал чего угодно, но не этого. Капитан приходил к ним по большей части из-за Микасы и вряд ли мечтал забрать себе неуклюжего мальчишку-сироту. — Но… Я бы мог жить у Йегеров… — Арлерт не хотел, чтобы мужчина подумал, будто он чем-то недоволен, но не мог не сказать об этом.       — Они хотели взять тебя под опеку, — не стал отпираться Леви-сан, — но у них уже есть два ребёнка, а работает в их семье только господин Йегер.       Армин кивнул. Это было справедливое замечание, и мальчик ни за что в жизни не позволил бы себе стеснять кого-то. Но он всё равно не понимал мотивов капитана, решившего взять его под свою опеку.       Допив чай, мальчик направился в ванную, между делом заметив, что на нём совсем новая одежда, тем не менее идеально соответствующая его размеру. Внезапно Армина настигло осознание, что до дома Йегеров он бежал в одной пижаме.       За окном ещё не стемнело, но Леви-сан настоял на том, чтобы мальчик всё равно лёг спать. Армин не сопротивлялся, чувствуя себя уставшим. Он даже не успел толком разглядеть спальню господина Аккермана, в которой его уложил мужчина, — сон настиг его, как только голова коснулась подушки. Интуиция подсказывала, что завтра мальчику предстоял непростой день, но Арлерт не стал спрашивать об этом у мужчины, решив, что ему не помешает выспаться перед предстоящими испытаниями.       Интуиция не повела его — Армину предстояло пережить похороны его дедушки. На церемонии было много людей — всё же господин Арлерт был уважаемым человеком и за всю жизнь заимел множество знакомых. Пришедшие почтить его память желали выразить Армину свои соболезнования, но им препятствовал хмурый военный, не подпускавший к мальчику никого, кроме Йегеров.       Сам Армин этого даже не замечал. Он смотрел только на фотографию дедушки и вспоминал все счастливые моменты, которые были с ним связаны. Дедушкины шутки, присказки, привычки — всё это вспоминалось сейчас с такой живостью, словно старый часовщик стоял прямо напротив своего внука.       — Армин, — мальчик вздрогнул и, оглянувшись на позвавшего его Леви-сана, с удивлением понял, что церемония уже закончилась.       Безропотно взяв капитана за руку, Арлерт вышел с ним на улицу, стараясь не замечать жалость, исходящую от глазеющих на него взрослых. Сев в автомобиль капитана, мальчик обнаружил, что в салон уже были загружены коробки с его вещами. Это оказалось кстати — Армин не был уверен, что сможет сейчас зайти в их с дедушкой квартиру. Может быть чуть позже, но не сейчас.       До дома капитана они доехали в полном молчании. Арлерт пытался примириться с утратой, а господин Аккерман не хотел тревожить его в такой момент. По прибытии Леви-сан заново показал мальчику квартиру и отнёс его вещи в выделенную для него комнату. Раньше мужчина использовал еë как подсобное помещение и изредко как гостевую спальню. Теперь же здесь предстояло жить его осиротевшему подопечному.       Армину по большей части было всё равно, где ночевать, его больше интересовали правила, которые Леви-сан установит для него. Правила, действительно, были, но их оказалось совсем немного: слушаться капитана, поддерживать порядок в своей комнате и не стесняться просить о помощи, если это будет нужно. На последнем пункте Армин слегка покраснел, потому что господин Аккерман, как всегда, попал в самую точку — мальчик чувствовал вину за то, что мужчине пришлось забрать его к себе, и поэтому решил ни за что не беспокоить капитана своими проблемами.       Удивило мальчика и то, что Леви-сан не стал переводить его в другую школу. Старая, в которой Армин учился вместе с Эреном и Микасой находилась на другом конце города, но господин Аккерман был намерен каждое утро лично отвозить своего воспитанника на занятия и забирать после их окончания. Мальчику было неудобно, что капитану из-за него придётся нарушать привычный ритм жизни, но был искренне ему благодарен — он лишился последнего кровного родственника и потеря контакта с Йегерами в этот момент была бы для мальчика чрезвычайно болезненной.       В школу Арлерт вернулся через неделю после похорон, приветствуя друзей небольшой, но живой улыбкой, и был моментально заключён в крепкие объятия.       — Мы переживали за тебя, — взволнованно произнесла Микаса, вглядываясь в лицо Армина, будто надеялась найти там подтверждение тому, что с ним всё в порядке.       — Как ты? — Эрен осторожно взял друга за руку и еле заметно сжал, выдавая своё беспокойство, — Леви-сан хорошо к тебе относится?       Армин интуитивно взглянул в окно, выходящее на парковку у школы, где ещё несколько минут назад стояла машина господина Аккермана, и ответил на вопрос друга утвердительным кивком. Мужчина и правда хорошо относился к нему: несмотря на свою молчаливость и внешнюю угрюмость, капитан старался сделать так, чтобы Армин на новом месте чувствовал себя в максимальной безопасности, и по-своему помогал мальчику справиться с болезненной утратой. Арлерт не любил показывать свои слёзы, чтобы его не считали слабым и чересчур чувствительным, а потому если и плакал, то только в одиночестве. Но тоска по дедушке порой накатывала так внезапно, что мальчик не успевал уединиться. И тогда Леви-сан прислонял его к себе, делая вид, что его ни с того, ни с сего настигла спонтанная нежность, а слёзы ребёнка, стремительно пропитывающие его рубашку, здесь совершенно ни при чём.       Забота господина Аккермана таилась в мелочах — в поправленной перед выходом на улицу шапке, в ароматном чае по вечерам, в полке, специально заказанной для книг Арлерта, в немного грубоватом укрывании одеялом… Армин замечал всё это и ценил, хоть пока ещё немного робел перед педантичным капитаном. Было заметно, что Леви-сан не привык открыто выражать свои эмоции и тем более делить с кем-то свою жилплощадь. Но он старался, изо всех сил старался, чтобы Армин со временем смог назвать его квартиру своим домом.       На то, чтобы привыкнуть к произошедшему у Армина ушло около двух месяцев. Порой он вскакивал среди ночи и начинал судорожно оглядывать спальню, не сразу осознавая, где находится. И лишь заметив книжную полку, которую соорудил для него Леви-сан, ребёнок успокаивался, вспоминая, что находится под опекой капитана.       Несколько раз, забывшись, мальчик звал дедушку, а потом, увидев вместо него господина Аккермана, краснел и, скомкано извинившись, скрывался в ванной. Переживать такие моменты было труднее всего — мальчику постоянно казалось, что дедушка вовсе не умер, а просто ушёл из дома по делам и скоро вернётся.       Леви-сан не высказывал ни малейших возмущений из-за подобного, только пододвигал воспитаннику ароматный чай и ставил на стол какие-нибудь сладости. Любые, кроме печенья, которые всегда напоминали Армину о его потере.       Арлерт понимал, что мужчина на собственном опыте знает о его состоянии, а потому ведёт себя с ним максимально корректно: не лезет с пустыми разговорами, не пытается насильно отвлечь его от горевания… Леви-сан вообще говорил мало, а свободное время предпочитал проводить за чтением или, как ни странно, рисованием. Но на небольшие прогулки Армина он вытаскивал периодически — они не ходили в многолюдные места, могли вообще лишь несколько раз обойти дом, но это помогало мальчику не замкнуться в себе.       А потом в один из вечеров, которые они, как обычно, проводили за чтением, к ним заглянули сослуживцы господина Аккермана.       Капитан шипел на них не хуже раздражённого кота, ругая за внезапный визит и нарушенный покой, пока Армин во все глаза рассматривал незнакомцев. Высокий голубоглазый мужчина, которому Леви-сан доставал лишь до плеча, располагал тёплой улыбкой и, судя по погонам, был начальником Аккермана.       — Эрвин Смит, — представился он, протягивая робеющему Армину свою большую руку. Мальчик слабо пожал её и постарался встать поближе к опекуну, но на его пути возник второй визитёр.       — Какой милашка! — стройная женщина с каштановыми волосами, собранными в высокий хвост, подскочила к нему, как только сбросила в прихожей верхнюю одежду, и Арлерт невольно сравнил её с безумными учёными из фильмов.       — Очкастая, прекрати пугать окружающих своей физиономией, — выплюнул в её сторону господин Аккерман и как-будто невзначай положил руку Армину на плечо.       — Ну, Леееви! Ты же сам скрывал этого милого ребёнка от нас!       — Ничего я не скрывал, — мигом отозвался на заявление Ханджи Зое, как звали женщину, господин Аккерман. — Просто не стоит травмировать ребёнку психику общением с такими ненормальными, как ты, — Ханджи задохнулась от негодования, но в долгу не осталась.       Наблюдая за перепалкой двух капитанов, Армин вдруг понял, что сохраняющий бесстрастное выражение лица даже в такой обстановке Леви-сан очень напоминает ему Микасу, а эмоциональная Зое — вечно рвущегося куда-то Эрена. А вот сам Арлерт оказался похож на Смита, который попытался мягко успокоить своих подчинённых, и как ни странно у него это получилось довольно быстро.       Позже, когда гости уже ушли, Армин решился спросить у опекуна:       — Господин Аккерман, они же Ваши друзья?       Леви-сан ничего не ответил, продолжая вытирать вымытые фарфоровые чашки полотенцем, даже не обернувшись к воспитаннику. Мальчик понурил голову, жалея, что осмелился заговорить об этом, и соскользнул со стула, чтобы уйти к себе в комнату, но замер, услышав тихий голос мужчины:       — Наверное, да. Во всяком случае я без колебаний доверю им прикрывать свою спину.       На этом вечер был закончен, и Армин ушёл чистить перед сном зубы, не дожидаясь указаний мужчины. И, уже лёжа в кровати, вдруг понял, что Леви-сан — военный. Не то чтобы он не знал этого раньше, просто сейчас Арлерт осознал это в полной мере. Из всего этого выходило, что мальчик в любой момент может вновь оказаться без крыши над головой, если с его опекуном что-то случится. Это так взволновало Армина, что он всю ночь проворочался в кровати, пока за час до рассвета к нему не пришёл хмурый и ужасно сонный капитан.       Оглядев перекрученные простыни и скомканное одеяло, мужчина решительно приблизился к кровати мальчика и, подхватив его подмышки, словно пушинку, поставил на стул, чтобы не мешал поправлять постель.       Арлерт был рад, что в комнате всё ещё царил сумрак, иначе мистер Аккерман точно бы увидел, как сильно загорелись его щёки. Капитану не было свойственно проявлять нежность, отчего такие моменты Армин воспринимал, как что-то исключительное.       Расправив постель, Леви-сан переместил ребёнка в кровать таким же способом, каким и поднял, а затем сел на край и посмотрел на Арлерта взглядом, велящим ему рассказывать о всех своих переживаниях. И мальчик был уверен, что если он сейчас попытается соврать, что его ничего не тревожит, то проиграет в ту же секунду, как откроет рот.       — Я боюсь, что окажусь в детском доме, — еле слышно прошептал Армин, но господин Аккерман всё равно его услышал и выразительно поднял бровь, из-за чего мальчику пришлось уточнить, — Вы же военный… С Вами всякое может произойти…       Леви-сан тяжело вздохнул, а потом, положив руку на макушку Армина, ответил:       — Я не собираюсь умирать. По крайней мере, пока ты не станешь совершеннолетним, — и, прежде чем Арлерт подумал возразить, добавил, — к тому же месяц назад я перевёлся в штаб, так что не думай хоронить меня раньше времени. А теперь спи. И не смей снова переворошить постель, иначе свяжу, — и вышел из комнаты.       Армин не очень впечатлился угрозой, хотя и предполагал, что мужчина вполне может осуществить её. А потом мальчик вдруг вспомнил фразу про штаб. Неужели капитан перевёлся только из-за него? Да нет, у господина Аккермана точно были свои объективные причины для этого. Или всё же из-за него?..       Поездка к Йегерам стала для Армина настоящим подарком. Мальчик не был в доме друзей всего пару месяцев, но по ощущениям, казалось, прошла целая вечность. Господин Йегер встретил его радостной приветливой улыбкой и потрепал по светлым волосам, а Карла заключила Арлерта в мягкие объятия.       — Мы очень рады твоему приезду, дорогой, — сказала она мальчику и, поцеловав его в лоб, достала из духовки ароматный пирог, приготовленный специально к его приезду.       Армин вдохнул этот умопомрачительный запах и прикрыл глаза, чувствуя спокойствие и умиротворение. Словно он вновь вернулся в те времена, когда дедушка был ещё жив, а главной проблемой были школьные контрольные. На мгновение ему даже показалось, что всё произошедшее — лишь плохой сон, но негромкий голос Леви-сана, благодарящий госпожу Йегер за чай, не давал усомниться в реальности.       Весь тот день Армин провёл за шумными играми с друзьями. Их смех и крики были слышны на всю округу, отчего соседи неодобрительно качали головами, а решившие отдохнуть в кроне ближайший деревьев птицы, стремительно улетали прочь. Но Армин совершенно не чувствовал за это вину — друзья помогли ему отвлечься от терзающих его переживаний, и мальчик хотел сполна насладиться этим временем.       Поэтому когда Леви-сан сообщил, что им пора возвращаться домой, Арлерт даже немного расстроился. Ему не хотелось, чтобы этот замечательный день заканчивался, но господин Йегер пообещал, что он обязательно приедет к ним ещё, и мальчик послушно собрал свои вещи.       Леви-сан плавно вёл машину, лавируя среди других автомобилей, а Армин, прислонившись лбом к прохладному стеклу, думал о том, что чувствует. На душе было легко, а обещание новой поездки к друзьям ощущалось радостным предвкушением. Внезапно Арлерт представил, что было бы, если бы после смерти дедушки он попал в приют. Ни о каких визитах к Йегерам тогда бы ни шло и речи, а все всё свободное время Армин проводил бы в одиночестве, прячась от других детей в каком-нибудь укромном месте — застенчивый от природы, мальчик тяжело сходился с новыми людьми и почти никогда не находил точек соприкосновения со сверстниками.       — В следующий раз можешь позвать Эрена с Микасой к нам, — негромко, как и всегда, произнёс господин Аккерман, останавливаясь на светофоре. Армин оторвался от стекла и уставился в затылок капитана неверящим взглядом. Он не ослышался? Ему правда можно сделать это? — Даже с ночевкой, — добавил мужчина, чуть помедлив, и нажал на педаль газа.       Армин расплылся в восторженной улыбке и, произнеся слова искренней благодарности, вновь прислонился к окну, уже представляя, как замечательно они с друзьями проведут время.       Следующая неделя прошла в спокойствии и предвкушении скорой ночевки. Арлерт так грезил об этом, что порой даже переставал слушать учителей, из-за чего тем приходилось звать его по нескольку раз. Но даже это не могло омрачить мальчика.       Армин не переставал мечтать о ночёвке и дома, так что не было ничего удивительного, что в один из вечеров он не заметил, как господин Аккерман открыл дверь неожиданно нагрянувшему гостю. Мальчик просто услышал рядом с собой незнакомый голос и, вернувшись в реальность, испуганно отшатнулся от нависшего над ним мужчины средних лет с несколько грубой щетиной и тёмными волосами.       — Ну, привет, парень, — произнёс он чуть хрипловатым голосом и усмехнулся, хотя со стороны его улыбка была больше похожа на оскал.       Армин вжался в спинку дивана и перевёл взгляд на господина Аккермана, мысленно посылая ему мольбу о помощи. Капитан заметил это и, раздражённо вздохнув, грубо оттеснил мужчину плечом.       — Ты его напугал, — выплюнул он, но гость ни сколько не обиделся, вместо этого вдруг растрепав аккуратную причёску Леви-сана.       — Ты тоже шугался меня первое время, — усмехнулся мужчина, не реагируя на злобно шипящего на него капитана, а потом вновь обратился к Армину, — я — Кенни Аккерман, дядя этого оболтуса, — представился он, без стеснения махнув рукой в сторону разозлённого (или на самом деле смущённого) таким обращением Леви-сана.       — Армин Арлерт, — робко ответил мальчик, пожимая руку гостя и пряча тихие смешки от растрёпанного вида всегда педантичного капитана.       — Вот и познакомились, — широко оскалился Кенни-сан и растрепал теперь уже волосы Армина. — Леви, ну-ка накрывай на стол, мы с малышом проголодались.       Капитан что-то раздражённо пробурчал — Арлерт не смог разобрать что именно, — но всё же направился в сторону кухни. Кенни-сан озорно подмигнул немного растерянному мальчику, как бы убеждая его не волноваться из-за ворчливости своего племянника, и подтолкнул вслед опекуну.       Во время ужина Армин непрерывно следил за старшим Аккерманом и внимательно вслушивался в его разговор с Леви-саном. Из всего услышанного он сделал вывод, что Кенни-сан тоже был военным и что это именно он забрал маленького Леви после смерти его матери. Отчего капитан не перенял шумный характер или хотя бы некоторую общительность своего дяди для Армина так и осталось загадкой.       — Ужин закончен, не смею тебя задерживать, — буркнул Леви-сан, как только тарелки всех присутствующих опустели. Арлерт испугался, что его дядя непременно разозлится на него за это, но тот только покачал головой, всем своим видом показывая, что не собирается уходить так быстро.       — Леви, Леви, мы же не виделись целую вечность, а ты уже меня выгоняешь. — Капитан раздражённо повёл плечом, но Армин вдруг понял, что, несмотря на грубость, его опекун на самом деле привязан к дяде. — К тому же ты даже не сообщил мне, что взял под опеку ребёнка, — глаза Кенни-сана подозрительно блеснули, — вот скажи, почему даже Смит узнаёт об этом раньше меня, а, несносный мальчишка?       Леви-сан задохнулся от возмущения, а Арлерт обескураженно распахнул глаза. Кто бы мог подумать, что грозного капитана Аккермана, пугающего всех в диаметре несколько километров, могут назвать «несносным мальчишкой»?       Кенни-сан же тем временем снова растрепал волосы Армина и подтолкнул из кухни:       — Принеси-ка мою сумку, малыш. Я кое-что купил для тебя.       Подарком старшего Аккермана оказались несколько красочно иллюстрированных книг с дорогими глянцевыми страницами, тёплый свитер, как нельзя кстати подходящий к одолевавшим в этом году холодам, и сборная модель «Санты-Марии» — корабля Христофора Колумба, на котором он открыл Америку.       От последнего подарка Армин пришёл в трепетный восторг — он никогда не решался просить у дедушки дорогие игрушки, а на новые книги копил из карманных денег. Поэтому не восхищаться сборной моделью он просто не мог, и уже сейчас представлял, как красиво будет смотреться «Санта-Мария» на его письменном столе.       — Нравится, малыш? — спросил у него Кенни-сан, придвигаясь ближе, словно тоже желая получше рассмотреть принесённые им подарки.       — Очень, — только и смог восторженно выдохнуть Армин, а потом, сам не ожидая такого от себя, обнял старшего мужчину. Тот рассмеялся порывистости Арлерта, и его смех отдавался низким гулом прямо под ухом мальчика.       — Уже поздно, — коротко обозначил Леви-сан, и Армин без возражений собрал подаренные ему вещи, чтобы унести в свою комнату.       — Доброй ночи, господин Аккерман, — пожелал мальчик Кенни-сану, а потом решился робко спросить, — Вы же ещё придёте к нам в гости?       — Непременно, — оскалился в улыбке мужчина и на последок вновь потрепал воспитанника своего племянника по волосам.       Армин улыбнулся ему в ответ и направился в спальню, но вдруг остановился на пороге гостинной и быстро, боясь передумать, коротко обнял своего капитана, тихо шепнув ему в рубашку «спокойной ночи». Мальчик надеялся, что Леви-сан поймёт, что он хотел бы сказать намного больше и в полной мере выразить ему благодарность за возможность называть квартиру военного своим домом. По умиротворённому взгляду капитана, когда тот пришёл укрыть почти заснувшего ребёнка одеялом, Арлерт понял, что мужчина верно истолковал его жест.       После этого Кенни-сан приходил ещё несколько раз, и в каждый заставлял Леви-сана негодовать, выводя своими фразами или действиями, словно забывал, что перед ним уже взрослый мужчина, а не нескладный подросток. Армин наблюдал за ними, изо всех сил пытаясь спрятать рвущиеся наружу смешки, но скрыть от капитана Аккермана что-либо было просто невозможно. Поэтому в один момент, оскорбившись до глубины души, Леви-сан сообщил им с Кенни-саном, что больше не станет готовить для них свой фирменный чай. Старшему Аккерману с Армином не оставалось ничего, кроме как отправиться в магазин за редким видом любимого напитка капитана, чтобы загладить свою вину.       Эрен с Микасой тоже часто приезжали к Армину, как и он к ним. Поэтому мальчик не чувствовал себя брошенным или изолированным от остального мира. Наоборот, примерно раз в месяц капитан забирал всех троих друзей и возил их на ярмарку, в кино или ещё куда-нибудь, тихо ворча, что Арлерта из дома приходится вытаскивать буквально силком. Мальчик краснел, но ничего не мог с собой поделать.       Так незаметно прошла зима, а затем весна и лето, и Армин с удивлением обнаружил, что прошёл уже год с дедушкиной смерти. Он всё ещё скучал по нему, но окружающие мальчика люди не давали ему погрузиться в отчаяние, помогая продолжать жить дальше. Рассуждая обо всём этом, Армин не переставал думать, как ему повезло с друзьями и капитаном. И когда он по несчастливой случайности сломал на уроке физкультуры руку, то первым, кого он вспомнил был именно Леви.       Господин Аккерман стремительно вошёл в палату, выглядя при этом так, словно мчался на чрезвычайное происшествие государственной важности. Бледный, с взъерошенными волосами и съехавшей с одного плеча курткой, он выглядел несколько комично, но даже так продолжал пугать окружающих резкими чертами лица и непроницаемым взглядом. Но для расстроенного случившейся неприятностью Арлерта он был самым нужным человеком в данный момент.       — Армин, что случ…? — начал было капитан, которому позвонили прямо посреди совещания и сообщили, что с его воспитанником случилось что-то страшное, не сообщив при этом ничего конкретного. Аккерман был готов испепелить школьную администрацию за столь неинформативный звонок, и, извинившись перед Смитом, тут же поехал в больницу.       — Леви, — всхлипнул вдруг Армин, прерывая речь опекуна, и, как только тот сел рядом с ним, уткнулся носом в его рубашку. Арлерт и сам не понял, почему так остро отреагировал на произошедшее и почему при виде капитана ему захотелось расплакаться, как маленькому. Но ощущение безопасности, исходившее от мужчины, было сейчас очень кстати.       Господин Аккерман шумно выдохнул и через мгновение положил ладонь на голову воспитанника, давая время успокоиться и взять эмоции под контроль.       — Пойдём домой, — обозначил мужчина через некоторое время, и Армин только согласно кивнул головой. Отчаянно хотелось поскорее оказаться в их квартире, свернувшись калачиком в кресле Леви, пока сам капитан будет готовить для него чай.       Мужчина помог воспитаннику накинуть верхнюю одежду и, подхватив на руки, чтобы тот ненароком не сломал себе что-нибудь ещё, вышел из палаты. В голове билась мысль, что нужно обязательно написать дяде о том, что сегодня он, наконец, перестал быть для Армина господином Аккерманом и стал просто Леви.