Перепишем историю?

      Он большую часть жизни считал себя уникальным. Самым умным, самым могущественным, самым достойным. Окружающие этого не видели и он был готов на многое чтобы эти кретины прозрели. Он хотел чтобы его наконец оценили. Ведь он не знал никого кто был бы столь же искусен, чтобы обмануть саму Смерть. И даже та неудача с Поттерами не развеяла его убеждений, лишь сделала еще более озлобленным на весь мир. Поттеров, а точнее уцелевшую малявку, которой в заслуги приписывали его падение, он ненавидел сильнее всего.       Именно поэтому девчонка была выбрана как жертва в ритуале - показать всем идиотам, что она всего лишь ребенок, которому повезло. Но что-то пошло не так. Вместо преданных сторонников с кладбища его забрала Поттер. И благоговейного страха к нему она не испытывала, просто усыпила и забрала тельце. Будучи в глубоком сне он ощущал себя почти... счастливым? Его окутывала магия, баюкая в своих теплых объятиях, пела ему колыбельные и шептала о том как рада что он дома. Дома? У него никогда не было дома.       Потом спящий разум словно полоснуло горячей болью и будь у него возможность он бы вопил срывая голос. Но голоса не было. Боль проходила медленно, но с каждым часом он чувствовал себя все более... целым? Он давно позабыл это чувство.       А потом он проснулся. После многих лет скитаний в форме духа он впервые ощутил тело. Не то подобие жизни, что представлял собой гомункул. Он чувствовал себя живым и здоровым. Боясь спугнуть это ощущение и выяснить, что ничего не изменилось, он осторожно, на ощупь, не открывая глаз, пошевелил рукой. И она ему подчинялась! Наткнувшись на то что, очевидно, было его телом, он больше не мог сдержать любопытства и посмотрел на свою руку. Она была настоящей. Не крохотные костлявые пальчики, а крепкая ладонь, со здорового цвета кожей и ниточками вен под ними. "Неужели эти кретины все же смогли провести ритуал, а девчонка ему приснилась?". От мыслей отвлек смешок.       Рядом с кроватью сидел его последний кошмар. Поттер, с какой-то стати перекрасившаяся в блондинку.       - Добрый день Гарнет. Ты проспал почти 14 часов. Адаптация души и разума в новом теле шла дольше, чем я думала. - "Какой к гиппогрифу Гарнет? Она не знает кто перед ней? Ну тогда можно поиграть". Но поиграть не вышло. Девчонка прекрасно знала кто перед ней. На вопросы отвечала поверхностно, не вдаваясь в подробности. Назвала братом и вручила якобы проверку крови. Вот только в ней значился такой абсурд, что веяло подставой. Когда эта ненормальная заявила, что он будет сидеть дома пока за ум не возьмется, его накрыло. С него было достаточно этого фарса и он собирался уйти немедленно. И плевать что палочки у него нет, с Поттер и так справится. Стоило попытаться колдовать, как обе руки полоснуло болью. Ограничители? Да, именно они. Пока Том это осознавал девчонка собралась уходить. Его разум затопила ярость и он, как в старые приютские времена, решил нападать так. Уж голыми руками он убивать умел. Он так думал, но каким-то образом оказался лежащим на полу, щекой прижимаясь к прохладному дереву. Получив возможность встать он понял что остался в комнате один.       Дверь оказалось не просто заперта, он не мог коснуться даже ручки. Разбить окна не получилось, хоть он попробовал все тяжелые предметы в комнате. Он не знал сколько времени крушил комнату в приступе бессильной злости. Стоило ему немного успокоиться и сесть прямо на пол, думая как скинуть ограничители, поломанная мебель начала восстанавливаться, не иначе домовики потрудились. Через несколько часов, когда он уже испробовал все известные ему методы снимания блоков, так и не придя к желаемому результату, на столике у окна начал появляться ужин. Больше всего он походил на маленькое пиршество, потому что свободного места на столе попросту не было, а в самом центре композиции возвышался торт с пятнадцатью свечами. Что этот день можно было назвать его вторым рождением Том был согласен, однако не был согласен с возрастом. Но долго возмущаться этому обстоятельству он не стал, организм уже некоторое время настойчиво просил еды, потому Риддл, проверяя каждое блюдо в меру возможностей на наличие зелий, с огромным удовольствием поел. Он не ел уже чертовых четырнадцать лет! Та бурда которой его поили последний год не в счет. Хоть паранойя и вопила, но ослабеть на радость зазнавшейся девчонке в его планы не входило.       Почти целую неделю он провел взаперти. Кричал, требовал разговора, ломал все что подворачивалось под руку. Но зараза не приходила. От скуки и проступавшего отчаяния в омут он заглянул. И лучше бы этого не делал, потому что отличить настоящее воспоминание от поддельного он мог. И картина ему не нравилась. Его осудили за его прошлое обещав наказание в случае если он не исправится. Вот только виноватым он себя не считал. И упрямо отвергал прозвучавшую информацию о том что Поттер действительно его родственница. Принять это означало принять и все остальное.       Оставленные книги тоже выводили из себя. Каждая из них со своих страниц в наглую кричала ему в лицо что он идиот. Придурок, что обрек свой разум на безумие, а душу на вечные мучения. И как бы он не хотел, чтобы это было ложью, но каждая страница книги имела полупрозрачную печать Гринготтса. Абрахас в свое время потратил целый вечер, рассказывая молодому Тому, насколько серьезно нужно воспринимать эти печати - гоблины дорожат своей репутацией сильнее собственных жизней. К концу недели он был готов признать, что будь у него эти книги в его реальные пятнадцать, он пошел бы другим путем, без крестражей. Если девчонка эту его ошибку исправила и ему действительно пятнадцать, то у него впереди целая жизнь, чтобы найти другой вариант. Этот вывод немного примирил его с вынужденным заточением.       Остальные книги он лишь пролистал, не трудясь запомнить хоть что-то. Вот собственная биография его заинтересовала. И разозлила. Кто-то откопал детали о которых он никому не рассказывал. Свидетелей не оставлял же вроде бы...       Лишь когда он ознакомился со всеми книгами Поттер соизволила придти. Он решил ей подыграть. Рене так Рене. Брат, ну пусть будет брат. Только бы говорить начала. Крестражи действительно собрала, поехидствовала, что он испоганил артефакт без которого его не признают наследником Слизеринов. А потом удивила, медальон она ищет, готова вернуть дневник и что куда важнее Нагайну. И ведь вернула, всего лишь с запретом вредить жильцам дома красавица змея была вольна гулять где захочет и жить с ним. "Подкуп? А этот ужин, что выглядел допросом? На кой черт ей моя исповедь? Думает покаюсь?" А ведь чем дальше они заходили в разговорах, тем больше своих ошибок он замечал...       Через несколько недель она пропала и не появлялась два дня, домовики молчали. И нет, саму девчонку было ни капли не жаль если она вляпалась, но думать о том, что с ней что-то случилось, а его ограничители постоянные и он застрял взаперти, не хотелось. Но думалось. Она приперлась ночью второго дня и флегматично наблюдала за его истерикой, словно ничего другого не ожидала. Это тоже выводило из себя. А потом предложила подраться. Обычный маггловский мордобой в котором девчонка открылась с новой стороны. Драться она умела и получала от этого удовольствие, в чем сама же и призналась, предложив сделать подобные "тренировки" постоянной практикой. Он не стал признаваться, что это предложение немного ослабило тугой клубок мрачных мыслей, мешавших ему спокойно жить. И да, ему тоже понравилось.       Вопрос о метках застал врасплох. Конечно он знал и думал об этом. За несколько недель он не единожды пытался дозваться до своих последователей через метку, но власти над ней больше не имел. Успел вспомнить всех кто принял от него этот знак и поминутно морщась признавал, что уже тогда, четырнадцать лет назад, они уже порядком изменились под давлением его безумия. Это начало его мучить, потому когда Поттер спросила как их снять внутренняя борьба с собственным эго продлилась недолго. Если девчонка сможет снять метки, хоть с некоторых, быть может будет не поздно помочь некогда влиятельным и умным волшебникам вернуть свои позиции? Вернуть разум. Вернуть их к тому состоянию в котором годы назад он счел этих волшебников достойными стать его последователями. Сейчас они таковыми, увы, не были. Уже следующим утром его собственную руку обожгло болью и длилось это почти час, пока он с шипением метался в кровати. Когда все закончилось он ощутил как рвется одна из нитей связи, соединявшая его с Беллой. К собственному удивлению он понял что ощущает благодарность к мелкой Поттер. Беллой он в свое время восхищался, но то во что она превратилась в последствии вызывало у него... вину? Очередное доказательство того что Поттер его кровная родственница он вновь проигнорировал.       В следующую ночь она вновь постучала в дверь спрашивая о юном Регулусе. Мальчишка. Так бестолково умереть. Том крутил в руках оставленную предсмертную записку и еще долго после ухода девушки думал о Блэке. Долго потому что понимал - "это я убил его. Талантливого мальчишку, сына школьной знакомой, что всегда была добра ко мне". Таких глубоких сожалений он не ощущал давно.       В следующие месяцы он раз за разом переживал не самые приятные моменты, делая пометки в памяти о том до скольких его последователей Рене смогла добраться. Да, он даже мысленно начал так ее называть, привыкая и к своему новому имени, сочтя его более "интересным" в сравнении с маггловским именем отца. Нужно же ему имя, под прежним его могут вычислить значительно быстрее. А "сестрица" не отрицала, что удерживать его вечно не будет.       Получив возможность выходить из комнаты Гарнет потратил не один день изучая открывшееся пространство. Но как бы он не надеялся найти лазейку, все двери были заперты, лестницы не подпускали к себе, а окна не разбивались, даже если ронять на них шкаф. Домовики, что послушно выполняли мелкие поручения вроде стирки, наотрез отказывались сотрудничать, а при попытках угроз просто исчезали. Приказывать оказалось бесполезно, единственным человеком в доме, чье слово - закон, была Рене. Порядком расстроившись Гарнет периодически, осененный идеей, пробовал новые способы покинуть дом или снять ограничители, но уже без прежнего огонька и рвения.       В конце третьей недели случилось "нечто" выбившее Гарнета из колеи. Незадолго до обеда на его правой руке появилась малюсенькая оранжевая звездочка - свидетельство вассальной клятвы в которой он был сюзереном. Это было ошеломляюще. Да, в прежние годы он получил немало клятв верности, но ни одной вассальной. А тут... Стоило ему немного придти в себя и начать думать, как появилась вторая, а потом третья.... К вечеру их стало девять. Девять, Мерлин! К вечеру, отбросив множество невозможных вариантов, он был готов к осознанию того что девчонка не врала - она Глава Рода, частью которого он является и эти клятвы дали ей. Он пытался отрицать, но с каждым часом было все труднее это делать. Пришедшая на ужин Рене теорию подтвердила, а выслушав его стала выглядеть такой уставшей, что в нем кольнуло... сочувствие? На следующее утро он был познакомлен с Дварохом - управляющим делами Певереллов и в присутствии Гарнета повторил проверку крови. Теперь отрицать очевидного он не мог. Рене действительно была его сестрой. И свое обещание с просвещением она выполняла с полной отдачей, какой бы уставшей не была. А Гарнет впервые начал воспринимать всерьез ее слова. Порой матеря себя за то что невнимательно слушал Малфоя.       Начало сентября принесло очередное потрясение. Рене решила взять его с собой в поездку по Европе. Он ожидал, что будет сидеть взаперти годами, но не прошло и месяца как... Всего несколько клятв, весьма ожидаемого содержания и он получил возможность покинуть давно надоевшие стены. Да и свою позицию об их взаимодействии она высказала ясно. Уж наивной он ее не считал, потому ожидал подвоха. Ждал его во Франции, нервно ловя каждую ее фразу.       Оказавшись в книжном магического квартала Парижа он был готов молить всех богов, чтобы ему хватило денег на счету для покупки раритетных изданий нескольких книг, и не важно если на остаток поездки ничего не останется. Он эти книги мечтал купить еще когда сам путешествовал по миру, но тогда его сбережений было недостаточно. Аккуратный вопрос о том каков баланс его счета чуть не вызвал остановку сердца и точно вызвал ухмылку у этой... заразы.       - Почему столько? - Шокировано прошептал парень, не в силах представить сумму. И причину.       - Это традиция старых семей, для каждого члена Рода открывается счет и на него переводится сумма достаточная чтобы прожить достойную жизнь. При экономном расходе даже чтобы поднять детей хватит. Дело в том, что этот счет станет откупным, положенным тебе если Род от тебя отречется. Отречься это одно, но бросить без средств к существованию это уже несколько жестоко. Так считали наши предки, в этом я с ними согласна.       Гарнет просидел половину вечера в обнимку с книгой и пытался осознать, что каким бы он не был, сколько бы вреда он не причинил этой девушке, о его будущем, даже покинь он Род, она позаботилась...       Если Париж ему почти не запомнился, то в Берне Гарнет словно впервые за многие годы начал дышать. Прекрасный исторический город так и манил пройтись по его улицам, спокойно, не торопясь. Поездка в Милан была... удивительной. Рене спокойно и невозмутимо ознакамливалась с учебной программой маггловского университета и говорила убедительно. Вопрос о том чем он планирует заниматься если станет сквибом застал Гарнета врасплох. Он о таком никогда не думал. Уже будучи знакомым с тем какие наказания мог получить за свои дела, этот вопрос, брошенный словно между делом, он воспринял всерьез и пока сестра ходила из кабинета в кабинет он задержался у стенда для поступающих. Количество возможных профессий удивляло, но не привлекало, пока он не наткнулся на брошюры по политологии, юриспрюденции и политике. Он два дня проваливался в мысли об этих направлениях и в конце концов спросил можно ли и ему поступить. Гарнет с удовольствием понаблюдал за шокированной сестрицей и с чувством выполненной гадости отправился спать, думая куда стоит заглянуть на следующий день в Риме.       Но в Рим они не поехали. Не сразу. Потому что Рене решила пойти ему навстречу и помочь с поступлением. На все проволочки нужно было лишь два дня, которые они бродили по городу. Не подгоняемая планами сестрица решила разнообразить культурную программу и в первую очередь потащила его в картинную галерею. Он признавал что это все красиво, но не особо впечатлился картинами, впечатлило его то с каким восторгом ко всему вокруг отнеслась Рене. В какой-то момент она просто вытащила из сумки большой альбом и начала рисовать. Сначала прямо на ходу, оставляя на листах лишь схематичные наброски непонятных ему вещей, а потом в одном из залов просто уселась на пол у ничем не примечательной, скучной картины и начала воодушевленно рисовать. Посетители смотрели на нее с недоумением, смотритель выставки подошел, явно желая призвать девушку к порядку, но заглянув в лист, на котором уже прослеживались элегантные очертания диадемы, похожей на ту, что была на женщине с лошадиным лицом на портрете, у которого уселась Рене, лишь улыбнулся и вернулся к своему месту. Гарнет побродил по комнате, осмотрев все что мог, тоже заглянул в лист и удивился увидев кроме диадемы еще и серьги которых на картине не было. Присев рядом с сестрицей он наблюдал как под уверенными росчерками карандаша появляются еще и кольцо с ожерельем, что очень гармонично составляли красивый комплект. Которого и в помине не было на портрете. Отличалось и количество украшений и их общая стилистика, но смотрелось достойно. А Гарнет был вынужден признать, что из Рене в будущем получится хороший если не ювелир, то дизайнер украшений.       Они пробыли в галерее до самого вечера, но он уже не был против, с интересом наблюдая за работой девушки. Она на эти часы о нем словно и позабыла, он удивлялся этой беспечности, пока на улочке города его словно дернули за тонкую веревочку привязанную к запястью - в двадцати метрах от него глядя прямо на Гарнета стояла Рене, она отстала, а он и не заметил, зато теперь знал на какое расстояние может отойти без срабатывания оповещения. Отстала Рене потому что ей на глаза попалась вывеска театрального представления. Как он оказался на опере даже сам себе Гарнет ответить не мог, и хоть в целом это было захватывающе и интересно, но все же не в его вкусе. Что не помешало им обсудить увиденное и даже найти общие предпочтения.       Следующий свободный день они почти полностью провели в различных магазинах. От того мракобесия что творилось весь день Гарнет очнулся лишь разбирая свои покупки. Где был его разум весь день он ответить не мог. А сестрица лишь слегка поехидствовала, но без старания, настроение у нее было хорошее. Он вообще заметил, что к нему она не относится так уж негативно. Она была насторожена, внимательно за ним наблюдала, но не притесняла его ни в чем сверх необходимого.       Последние полдня в Милане они провели подготавливая его документы и собирая все необходимое для учебы. Мелкая ехидна в красках расписала перспективы ближайших лет учебы, поставив условие, что учиться он будет без мухлежа магией. Нужна оценка - заработай знаниями.       - Учеба нужна не для галочки в документах. У тебя есть возможность учиться новому и будь добр ей воспользоваться. Работать придется много, особенно с учетом того что свидетельство о школьных оценках поддельное и тебе придется нагнать заявленный уровень знаний. И еще, братец, я СОВы буду в июне сдавать, ты когда планируешь?       Чертовы СОВы, чертовы экзамены! Зачем он вообще это ляпнул? Но идти на попятную поздно и не привык он сдаваться не начав, потому выслушав комментарии, осмотрел груду учебников, пособий и доп.литературы грустным взглядом. "И это все нужно освоить за четыре месяца?" - билась в его голове отчаянная мысль. А еще СОВы, чтоб их кошки съели.       Последний день поездки пролетел как в тумане, дав Гарнету понять, что хоть Рене и общается с ним вполне нормально, но не доверяет. Потому в Риме они не задержались и оказались вновь дома как раз к истечению срока временных клятв. И несмотря на легкую досаду это обстоятельство лишь добавляло баллов уважения его сестрице. Она была умна, расчетлива. И к счастью для него он осознал, впрочем, не сразу, была готова строить между ними возможность к сотрудничеству и нормальным взаимоотношениям.       После поездки будни Гарнета стали неожиданно насыщенными. Он для виду посопротивлялся идее утренних пробежек, но видя как легко дистанция на десяток миль дается сестрице он твердо решил что вскоре не будет ей уступать. То что она называла зарядкой вводило его в шок и бешенство. Мелкая, вся такая хрупкая на вид и такая сильная, гибкая на самом деле. То как она перетекала из одной сложной стойки в другую выбивало у него из легких воздух. Как можно так двигаться? Он видел подобное лишь на выступлениях гимнастов. Она гимнасткой не была и явно к такому не стремилась. Но была до ужаса пластичной и выносливой. Это бесило и заставляло выбиваться из сил в попытках повторить. О том что он чуть не свернул себе шею в попытках повторить одно из простых на его взгляд упражнений, Гарнет сестре не говорил. Увидев как проходят ее "разминки" он начал понимать почему она так хорошо дерется, она знала свои преимущества и умело ими пользовалась, в то время как он был вынужден догонять ее используя не самые красивые приемы уличных драк. Домовики лишь грустно вздыхая приносили очередную баночку с мазью после каждой их тренировки. А Гарнета после каждого успеха захватывал азарт очередного не объявленного вызова, который он с радостью и предвкушением принимал. И конечно, никогда бы в этом не признался.       Сразу после завтрака они вдвоем прогоняли вопросы экзаменов СОВ. В первый день он хотел послать сестру в... Запретный лес за ромашками. Но после нескольких вопросов, которых не было в его программе обучения, подавил свое возмущение и начал вчитываться. Сестрица в школьных предметах была неплоха, даже спорила и доказывала свою точку зрения. Иногда даже была права! Потому эти занятия вскоре стали весьма интересными, а перспектива прогнать все темы с опытными наставниками воодушевляла.       Свободного времени как такового просто не было, потому что из чистого упрямства он хотел доказать что может получить прекрасные оценки и в маггловском вузе. Показать свой ум и упорство. Поначалу через силу, а потом уже увлекшись он целыми днями сидел над учебниками. Разговоры с Рене за ужином уже перестали раздражать и он начал воспринимать ее мнение к разным историям весьма полезным, она порой лучше него видела торчащий кончик белой бороды так и маячивший в некоторых ситуациях. Диппет же ему не на пустом месте отказал в работе.       А потом подкрался Мабон. Весь день Гарнет выполнял все поручения сестры, откровенно не понимая их смысла. Он не понимал почему домовики не могут закончить уборку грядок - видно же что специально для них оставлены по рядку морковь, свекла, капуста и прочая растительность. Зачем собирать опавшие яблоки самим - эльфы на что? Зачем собственноручно зажигать свечи во всем доме? Таких вопросов за день накопилось много, но он их не задавал, опасаясь нарваться на ту же лекцию, что много лет назад ему давала Вальпурга. О важности праздников колеса года, о том как важен праздник последнего урожая и почему выполняя эту работу маги чтят память предков, выказывают уважение Природе, Магии и Жизни. Он помнил. Но не понимал.       Ночью, после ритуала представления Предкам Рене мягко вытолкнуло из комнаты и он остался один на один с многими поколениями тех кто был до него. Очень разочарованными в нем поколениями. Под пристальными, осуждающими взглядами ему хотелось просто исчезнуть. Было не по себе. Как окоротить живых он знал, но что делать с мертвыми?       - И вот это последний мужчина Рода? - Тяжелым басом спросил старик в мантии с регалиями некромантов. От его взгляда по коже Гарнета побежали мурашки размером с пикси.       - Боюсь что это так Адальмунд. - Ответила ему женщина с высокой прической и строгими чертами лица. - Не пойму чем мы так согрешили, что судьба нашего Рода в руках этого идиота. Радует что он не Глава, это дает надежду. Девочка у нас умная, она может справиться. Но ты посмотри в его мысли, он же не прочь сам ее убить, представься такая возможность. Может не стоит оставлять за спиной Наследницы этого предателя?       - Я тоже не в восторге Изабель. Но ты же знаешь, за него просили, да и Рене еще не сдалась, вот решила семье его представить. - Смотря на Гарнета взглядом патологоанатома проговорил мужчина во фраке. На воротнике блеснул знак гильдии целителей. - Вот и решим, что делать с потомком, по-семейному. - От этого предложения юноше стало не по себе.       - По-семейному? - Хрипло переспросила женщина в платье с корсажем, ради этого оторвавшаяся от трубки с табаком. А после зловеще усмехнулась. - Можно и по-семейному. Видишь ли милок - обратилась она к Гарнету, что сам того не заметив уже стоял на коленях. - Певереллы никогда не были склонны к милосердию. Всепрощением мы не грешили. Да и светлыми нас назвать трудно. Такими уж нас создала Прародительница. Иногда мы даем второй шанс, но никогда не даем третьего. Второй шанс ты получил, осталось его не прое...       - Аматис! - Вскрикнула молодая девушка, а стоявший рядом с ней мужчина закатил глаза и прикрыл впечатлительной особе уши. Продолжил уже он.       - Моя кузина имела ввиду что права опозорить Род у вас нет. Либо вы становитесь частью семьи, либо вам придется встретиться с нашим... неудовольствием. То что мы давно ушли не означает что мы не сможем проклясть из-за грани. Не смертельно, конечно, но приятного будет мало. Наш Род угасал и был обречен сгинуть в небытие когда появилась Рене и взвалила на свои плечи ответственность за наш Род. И за эту девочку мы будем стоять горой. Если посмеете ей навредить отлучение от Рода станет меньшей из ваших проблем. Мстить мы умеем и в общем-то любим.       - Однако, - перебила мужчину женщина с неестественной даже для духа бледностью. - ты пока что часть Рода. Пока ты его часть защита семьи распространяется и на тебя. Лучшее что ты можешь сейчас сделать для самого себя - учиться. Сестра дала тебе фору в два года, пока она готова нести за тебя ответственность закрывая глаза на твою неграмотность. Воспользуйся этой форой. Без поддержки Рене ты мало чего сможешь достичь, многие двери так и останутся для тебя запертыми, хоть ключи к ним и принадлежат тебе по праву рождения. Я считаю, что будет справедливым если мы дадим Наследнику тот же срок на осмысление себя и своего наследия. - Обратилась она уже к окружавшим ее духам, а те, даже недовольные таким решением, лишь склонили головы и Гарнет задался вопросом - кем же она была, раз ее авторитет имеет вес среди всех этих душ. - Да будет так. Ты, Гарнет, либо осознаешь частью чего являешься, либо навсегда это утратишь. Чтобы не быть голословной поясню, самым понятным тебе примером. Лучше всего ты понимаешь силу, ведь так? Сейчас ты черпаешь свою силу от Камня Рода, силу, которую приумножали многие поколения твоих предков. Если Род от тебя отречется эту силу ты утратишь и по способностям будешь равен обычному магглорожденному. Не спорю, ты можешь наследовать второму Роду, но право наследования еще нужно доказать. Знала я Салазара, у него были высокие требования к Наследникам, сейчас ты проверку пройти не сможешь, в тебе нет необходимых... знаний. Не так, у тебя нет нужного понимания. С пониманием тебе пытается помочь Рене, но и ты сам должен приложить усилия. Господа, мы заболтались, Прародительница будет недовольна - слишком долго приоткрыта завеса. Потретируете потомка на Самайн.       Десятки духов, так же как и пришли, растворились туманной дымкой, словно их не было. Пришибленный новостью Гарнет лишь заметил как ему помахала ручкой улыбчивая девочка лет четырех. Не верить словам Рене было просто. Не верить десяткам душ, как один видящих в нем потомка было бесполезно. Ушедшие за грань не умеют лгать. Об этом Абрахас рассказывал. Потому-то Елена Рейвенкло бегала от него по всему замку - солгать не могла, а говорить правду не хотела. Одно дело слово в графе фамилии, совсем другое пообщаться с вполне реальными предками. Предками ткнувшими носом - потомком они недовольны, а без поддержки Рода он не сильнее большинства. Судя по отзыву еще и глупее. Права была неназванная женщина - силу он понимал лучше всего и становиться самым обычным не хотел.       Последним потребовавшимся подтверждением стал никак не реагировавший на Гарнета артефакт Слизерина. Что надолго погрузило юношу в задумчивое состояние. Ему было страшно, о чем он молчал и признаваться не хотел. Но стал внимательнее относиться ко всему что Рене говорила или делала. Вскоре заметил нечто что должно было привлечь его внимание давно - она не просто расспрашивала его о прошлом, она его анализировала, обдумывала и было в чертах ее лица такое понимание рассказанного, что это немного пугало. Его насторожило когда он вспомнил с каким откликом она слушала о бомбежках Лондона и тех диких периодах в охваченном войной городе, даже спросил, как она может понимать, так ярко понимать о чем он рассказывает, словно видела все сама - такая скорбь мелькала в ее взгляде.       - Я всегда много читала, школьная программа меня не устраивала, мне было в ней тесно. Учителя как один ворчали что читаю не то что нужно, а я смотря в опросники думала, что фигней страдают они. Так я воспринимала историю. Мне было мало сухой выжимки статистики с перечислением важнейших событий - я закапывалась глубже. Вторая мировая... нет, я не застала тех ужасов, не видела их своими глазами, но воображение у меня яркое. Я читала мемуары, воспоминания очевидцев, что пережили тот ад. И порой эти описания были до тошнотворного подробными, что без проблем можно представить себе и умирающих от голода детей, словно в своих руках держишь истощенное тело, сгорающих заживо в танках солдат, буквально чувствуя запах горелой плоти и металла, полностью лишившихся чувств медсестер видевших слишком много смертей. Я не видела сама, нет, но чужую боль осознать вполне способна, я не бесчувственная тварь, что смогла бы отправить пару сотен изможденных людей в газовую камеру. Ты видел лишь частичку тех ужасов, но это не умаляет пережитого. Твои боль и страдания не становятся меньше от того что кому-то пришлось хуже. Если хочешь я принесу тебе документы, не сухую статистику, а то какой была та война для людей, не для главнокомандующих с их планами, а простых людей, у которых были чувства.       И принесла... хроники, мемуары, рассказы, фотографии... Ужасающие своей неприкрытой горечью и болью. Фотографии, от которых у побитого жизнью психопата переворачивалось все в душе. Впечатлило - мягко сказано. И именно после этого чтива Гарнет вспомнил, что в юности как таковой ненависти к магглам у него не было. Ее не было и в его изначальных планах реформ. Где и когда произошло это изменение? Чьими стараниями? Его начали посещать более яркие сны. В первые дни чтения принесенных документов ему снился охваченный войной Лондон. Но чем дольше он размышлял, чем больше думал о себе в более поздние годы... тем чаще он видел себя на месте тех, кого до ужаса боялся в детстве. Когда-то давно он был жертвой войны, а в итоге стал палачом. Это осознание не давало ему покоя.       Время шло, пролетел сентябрь, октябрь начался с знакомства с наставниками. Рене они в большинстве своем знали и были крайне удивлены наличию у нее брата, но видимо в клятвы входило и отсутствие вопросов, потому никто не спрашивал как так получилось. Сколько бы он не ворчал в присутствии сестры - ему нравилось. Учеба всегда ему нравилась. А тут не шарлатаны набранные по объявлению, Мастера, знания которых выходят далеко за рамки школьной программы, охотно делящиеся этими знаниями, развернуто отвечая на любые вопросы. Более того, на время занятий ему вернули палочку и ослабили ограничители. Гарнет провел в эйфории от мысли о родной палочке весь вечер, проворочался всю ночь сбивая простыни и с трудом дождался окончания завтрака, за которым последовал еще один сюрприз - палочек две - сестры с одинаковой сердцевиной. Он с благоговейным трепетом держал их в руках и чувствовал единение, какого не было никогда прежде - вдвоем они работали куда охотнее чем поодиночке. Это он понимал на уровне инстинктов и как бы не посмеивалась над его попытками колдовать сразу двумя палочками Рене, он знал - именно так и нужно. Так правильно. Но получалось... откровенно плохо. Это выводило из себя и заставляло прикладывать больше усилий, особенно на фоне сестрицы, которая колдовала вообще без палочки. Красиво колдовала, он в пятнадцать так не мог, но у него и не было индивидуальных наставников. Но как бы хороша она не была, до его уровня сейчас, ей было далеко.       Наступивший Самайн выбил из легких воздух. В первый раз потому что Рене за завтраком была непривычно тихой, а потом сказала, что на занятиях ее не будет, она собиралась навестить могилу родителей. Гарнет, частенько забывавший кто сделал ее сиротой, пропустил мимо ушей почти все занятия придавленный неожиданным грузом вины. Впрочем к обеду Рене, став более спокойной нежели утром, вернулась и предложила прогуляться. И пусть под очередные клятвы, но на улицу, к людям.       Второй раз он потерялся узнав, что празднично украшенный торговый квартал был основан этой взбалмошной девицей и принадлежал Роду. То есть потенциально принадлежал и ему. Выгоду от такого вклада он просчитал очень быстро. Поистине волшебное место больше напоминавшее магические кварталы Европы, а не прогнившей в своих болотах Британии. Рене, не спрашивая хочет ли он того, утянула Гарнета в хороводы у костров, затянула в ресторан, протащила по локациям с легендами. Везде, куда только можно попасть, они побывали.       Когда наступила их очередь обращения к предкам, Гарнет растерялся, что Рене заметила сразу.       - Ты не обязан обращаться к нашим общим предкам. У тебя есть как минимум один человек что искренне тебя любил. Меропа, какой бы она ни была, сделала все от нее зависящее, чтобы дать тебе жизнь. Томас бросил ее на ранних сроках и если бы она не хотела твоего рождения, тебя бы не было. Ты мог бы обратиться к ней. Я уверена, она тебя услышит.       Так Гарнет и поступил. Очередным потрясением стало то что он действительно был услышан. В всполохах огня он четко разглядел улыбающееся лицо молодой женщины. Она не была красавицей, но эта мягкая добрая улыбка была такой очаровательной, что у Гарнета захватило дух. Меропа... мама, не заговорила с ним, но его окутало теплом, словно обернуло пледом и на душе стало так спокойно, словно он избавился от застарелой раны. Что впрочем так и было. Его всегда мучил вопрос о реальных причинах его рождения. Мнение своего отца он знал, тот маггл ясно все высказал перед своей смертью, мама же на долгие годы была для него загадкой и в ту ночь на Самайн он получил ответ, который хочет знать каждый ребенок - его мама его любила.       За этим оглушающим ощущением, что бальзамом разлилось в душе, Гарнет не сразу заметил еще одной важной вещи. Он начал ощущать отклик на каждое свое действие во время празднования. Будь то зажженная от костра свеча или завязывание ярких лент на букеты трав - он чувствовал в этих жестах магию. Древнюю как сам мир и невероятно сильную. В простых действиях, в простых словах была магия. Ей было пронизано все на площади. Он широко распахнутыми глазами взглянул вокруг и понял, что таким он мир еще не видел, не чувствовал.       Ни он, ни Рене не знали, что планировавшие продолжить разговор с потомком Певереллы передумали это делать, потому что мальчишка, наконец, позволил себе ощутить эту грань Магии и ее традиций. "Не столь уж он безнадежен" - заключили предки и решили понаблюдать, прежде чем вновь высказывать шагнувшему на нужную тропинку потомку как он не прав в своих взглядах на жизнь. А сами Гарнет и Рене так и не заметили, что лед в их отношениях треснул, хоть его осколкам предстояло таять еще многие месяцы. Но искренняя забота и искреняя же благодарность... они порой творят чудеса.       Ноябрь для Гарнета начался с долгого и затяжного психоза. Нет скучно ему не было, придумать себе занятие он мог. Но без взбалмошной сестрицы было как-то... ладно, было скучно. Вечерние разговоры ему уже вполне нравились и ей он спокойно рассказывал вещи о которых не знала ни одна душа. Было забавно порой наблюдать как едва морщится ее носик, когда ей не нравились особенно пикантные моменты. Да и утром без нее подраться было не с кем, а тело требовало активности. Нет, домовики выпускали его на пробежки, вот только впечатления были уже не те. Он начал скучать по совместно проведенному времени.       Целых восемь дней мелкая ехидна шлялась неизвестно где и объявилась к обеду девятого дня. Всхуднувшая, бледная и уставшая. Что делала рассказывать не хотела, но странно ухмылялась, особенно на ужине, когда сказала, что завтракать они будут вместе с гостем. Гарнет решил, что она откопала еще одного наставника и уточнять не стал, как и излишне над этим думать. А утром его ждала сбывшаяся сказка. Сам Геллерт Грин-де-Вальд в их доме! С учетом того что в таком вопросе Рене лгать бы точно не стала, это он уже давно понял, то гость действительно был перед ними. Изможденный внешний вид пожилого мужчины просто кричал о том что тот был отнюдь не на курорте. Сам Темный Лорд, речи которого молодой Том разбирал на цитаты и подражал им в собственных выступлениях, сразу же подтвердил невероятную догадку - эта... змеюка, умудрилась проникнуть в Нурменгард, на минуточку самую охраняемую в мире тюрьму, и вывести пленника. Уму непостижимо.       Геллерт был загадкой, которую хотелось изучить до каждой буковки, потому получивший молчаливое согласие сестры Гарнет сразу же начал расспрашивать гостя буквально обо всем. И во многом был сбит с толку. Тот жесткий политик, каким его видел Певерелл со страниц газет, уже давно пересмотрел многие свои поступки и идеи, о чем неустанно повторял, подробно расписывая почему это были нежизнеспособные фантазии, а не стоящие свеч цели. Дорвавшийся до общения с таким необычным человеком Гарнет был готов до хрипоты спорить с Рене, отвоевывая себе время на беседы, но быстро передумал, понимая, что это бесполезно. Она редко отступала в спорах, если что-то для себя решила. Но то что он согласился с ее условиями не означало, что в последующие дни он не пытался пробраться на второй этаж или иначе встретиться с Геллертом. Пытался. Но ограничения в передвижениях и бдительный присмотр домовых этого не позволили. Ну и никто ему не стал рассказывать, что сам гость, уважая волю хозяйки дома, сторонился этих встреч без надзора.       Весь следующий месяц Гарнет провел в жарких дискуссиях с человеком которого искренне уважал и под его влиянием был вынужден пересмотреть свои взгляды на многие вещи. Впрочем со многим он и так был согласен, но отстаивал позицию из упрямства, не желая признавать вслух, что прежде думал не тем местом, где хранятся мозги. А Грин-де-Вальд словно взял над юношей шефство и приносил на беседы книги, предлагая вместе поразмыслить над их содержанием, что опять же выливалось в долгие многораундовые споры. Гарнет недовольно косился на улыбающуюся сестру и с новыми силами вливался в обсуждение, не замечая сам, как в конечном итоге они приходили ровно к тому выводу, что написан на страницах старых книг.       Начало декабря порадовало начавшего нервничать Гарнета известием о том что Геллерт задержится на неопределенный срок, примерно на полгода. Выдохнув с облегчением, он перестал так сильно наседать на мужчину с вопросами, но все отведенное на их встречи время проводил с максимальной пользой, начав то что советовали Предки - учиться, а учиться он предпочитал у человека имеющего авторитет, потому именно Грин-де-Вальду адресовались вопросы о традициях и прочей Родовой "мути" которую Гарнет плохо понимал. А Геллерт плохо понимал как таким неучем может быть чистокровный волшебник, но терпеливо объяснял юнцу прописные истины, видел что тот слышит о них не впервые, но не верит, потому старался рассказывать максимально доходчиво. Со временем, очень медленно, но процесс пошел.       Собравшая двух мужчин в послеобеденное время, что само по себе было необычно, Рене выложила на стол несколько документов в трех экземплярах.       - Герр Грин-де-Вальд, я последовала вашему совету и обратилась к Фламелю, он готов дать свою экспертную оценку. Я хотела узнать у вас подробнее что он за человек и как следует себя вести. Так как Гарнет поедет в Париж со мной ему будет не лишним тоже послушать.       Так Гарнет узнал о странной эпидемии пятнадцать лет назад и о том кто скорее всего приложил к ней руку, а Геллерт, после некоторых размышлений огорошил молодежь своими рассуждениями.       - С Николасом нужно быть осторожными. Внешне он может показаться божьим одуванчиком, весь такой белый и пушистый, не смотрите на внешность. Он алхимик, создавший философский камень, а для этого необходимы эманации смерти тысяч людей. Шесть столетий назад такая смертность была обыденной, но не думаете же вы что чума появилась сама собой. Нет, выпустил ее не он, он скорее темный целитель, а не чернокнижник или заклинатель мертвых. Проклятиями и поднятием мертвецов он не увлекался и напрасных жертв не оценит, вне зависимости от того насколько благой кажется самоучке цель. Потому-то эманации умерших и были собраны - материал пропадает, да еще и фонит отравляя все вокруг. Философия его отличается от людской. И некромант он превосходный, смог же усилиями лишь пары юнцов усмирить адское пламя бушевавшее чуть ли не на треть Парижа. За эти годы к нему не осмелились соваться не только из-за его силы, но и из-за того что политика ему глубоко безразлична, ему не важно кто у власти. Но он поборник традиций и отступления от них он не потерпит. Свой кодекс чести у него тоже есть, именно поэтому алхимия и некромантия не расцвели буйным цветом по всему миру. Он пресекал попытки энтузиастов готовых пойти на что угодно ради цели. Если ваши подозрения верны и Альбус приложил руку к новой эпидемии Фламель вполне может сам пойти против него крестовым походом. Потому что искусственные эпидемии противоестественны и нарушают баланс сил. Николас потратил больше столетия в свое время этот баланс выравнивая. Вам, с вашим опытом, пытаться его обманывать бессмысленно, он читает людей как книги. По крайней мере так это описывают немногие кто встречался с ним лично. Если не хотите ненароком его оскорбить лучше говорите строго по делу и не забывайте кто перед вами. Он опасен, за себя и свою семью порвет любого, а если сочтет что вы нарушили какой-то покрытый метровым слоем пыли закон - заставит ответить за это.       Напутствия были мрачными, но энтузиазм Гарнета от этого только возрос. С таким человеком встретиться! Второе Рождество вне очереди! На самой встрече говорила исключительно Рене, дав брату возможность понаблюдать и до мурашек по коже почувствовать ауру этого волшебника. От него просто веяло потусторонней силой. Поймав это ощущение Гарнет с шоком заметил, что схожий, пусть и очень слабый, фон имеет и его сестра. Стоило ему это осознать как он едва сдержал удивленный вздох - вспомнил после каких обстоятельств обрел сестру и все стало до жути очевидно. Он сидел в помещении с двумя некромантами, один из которых, судя по ауре, мог убить их обоих лишь взмахом руки. Гарнет ненадолго выпал из реальности усваивая это незнакомое ощущение - словно он букашечка рядом с хищником, способным убить и не заметить. Он пришел в себя лишь под конец разговора, когда Фламель уже подписывал документы и сетовал о том что последняя Поттер безвременно погибла, а они о ней не позаботились. Впрочем причину по которой не позаботились он себе придумал сам, а они предусмотрительно не стали разубеждать мужчину в его выводах. То что он видел их сквозь защитные артефакты вызывало новую волну беспокойства и что либо комментировать не хотелось.       Следующую неделю Гарнет наблюдал как сестрица оживленно с кем-то переписывается расплываясь в отвратительной влюбленной улыбке. Кем бы не был тот парень по другую сторону артефакта-почтальона, он его заранее ненавидел, а признавать что не хочет делить Рене с каким-то недоумком он не хотел даже перед самим собой. Помимо этого неделя пролетела незаметно. Уже порядком позабытое волнение от экзаменов вернуло его в более счастливые юношеские годы и он даже для виду не сопростивлялся, когда взбалмышная девица вновь тянула его поучаствовать в каких-то развлечениях дабы отпраздновать сданный экзамен.       Вторая встреча с Фламелем оставила неизгладимое впечатление. Ученый был зол, это чувствовалось буквально каждой порой кожи и хотелось позорно залезть под стол. От этого поступка его удерживало собственное упрямство и непрошибаемое спокойствие сестры. Если в начале разговора Гарнету казалось что та просто не чувствует этого воздействия вошедшего в раж волшебника, в красках описывающего какие болезни намешаны в той гремучей смеси убившей ее деда, то под конец он понял, аура некроманта на нее мало влияет потому что она сама уже ступила на этот путь. Он провел остаток вечера в размышлениях о том почему это так сильно ощущал он сам, тоже же некромантию практиковал. Через несколько часов он был вынужден вспомнить об одной вещи. Судя по его проверке крови все старые навыки обнулены и нарабатывать их нужно по новой, о чем Рене уже не раз говорила, когда у Гарнета не получались с первого раза хорошо знакомые чары. Так четко он ощущает ауру некромантов именно потому что хорошо с ней знаком, раньше у него даже печать второго круга в этом искусстве была, но так как больше он ей не обладал, то и защиты от своих "коллег" не имел. А так как крестражами он заниматься не планировал, инферналов еще лет тридцать назад признал бесполезными, а хороших книг с проклятиями найти пока не представлялось возможным, то жалящую мысль о возвращении печати пришлось отложить до лучших времен. Однако, за эту неделю он хорошенько присмотрелся и знал, что Рене пока достигла лишь первого круга печати, что грело душу.       К тому времени незаметно подкрался Йоль и Гарнет уже куда охотнее принимал участие в обязательных ритуальных действиях, да и Геллерт занимался этим вместе с ними, весьма доходчиво объясняя суть и значение каждого действия, каждой ленточки и пенечка, так что сухие строчки книг обретали смысл. Уговорить Рене пригласить Геллерта на празднование в Розмари было преступно просто и он предполагал, что она и сама этого хотела. Потому праздник был еще интереснее. Вместо изможденного старика на прогулку вышел здоровый и привлекательный мужчина лет пятидесяти. Пока двое спускались по лестнице Гарнет внимательно оценил как они смотрятся вместе и фыркнул от сложившейся картинки. Оба блондины, с высокими скулами, безупречной осанкой и абсолютно одинаковым шкодливым выражением лиц. Он не знал о чем думала Рене, но и Геллерт, которого на людях велели называть Эрдмутом, и Гарнет понимали какие ассоциации у случайных свидетелей вызовет эта парочка. Когда Грин-де-Вальд заговорщески подмигнул младший Певерелл заметил цвет глаз и усмехнулся еще раз - оба были карими, цвета молочного шоколада, как у него самого, потому когда Геллерт подхватил второго подростка под руку он принял правила игры, готовясь разыгрывать публику.       Вечер прошел волшебно. Заслушавшись сначала рассказами Геллерта о заснеженных зимах в Альпах, он с не меньшим удовольствием узнал историю создания ХидденХама и Розмари, удивляясь изобретательности сестрицы. Вот так просто провести вокруг пальца Министерство! И все законно! Гарнет с несвойственным ему волнением наблюдал как Геллерт проводит обряды и радовался как за самого себя что они получаются, даже бросил благодарный взгляд на Рене, видя как она советуется с торговцем книжной лавочки о списке полезных сквибу книг.       Январь стал поворотным в истории Гарнета. Не только как последняя ступень принятия себя, но и принятия сестры. Все началось прямо в утро новогодней ночи, когда Рене пришла домой вооруженная словно на войну, с головы до пят залитая чужой кровью, от нее на несколько метров фонило смертью и от этого непроизвольно вставали дыбом волосы на руках. К моменту когда она спустилась к завтраку выглядя обычной девочкой из хорошей семьи, он уже успел накидать с десяток вариантов того чем она занималась ночью, но настоящий рассказ не шел ни в какое сравнение с его теориями. О Тенях и Стражах он слышал впервые, а вот рассказ о детстве сестры его потряс. Он слушал и мысленно строил параллели со своей историей, видя закономерности и схожести. Вот только две пережитые ей смерти в его собственную историю не вписывались. В подробности она не вдавалась, но он и так понимал какими были эти смерти, одна от побоев, другая в огне. Он заранее составлял композицию букетиков на могилы идиотов сделавших жизнь Рене такой, вынудивших ее стать той кто она сейчас. Потому что на одного Дамблдора у нее были грандиозные планы. Остальные, он был уверен, расплатятся тоже по полной стоимости.       Пояснивший для Гарнета историю со Стражами и Тенями Геллерт зародил в его сознании сомнения. Если эти твари такие опасные, что для противостояния им были созданы духи природы, то как Рене могла убить такого? Явно не по силам девчонке. На провокацию она отреагировала спокойно и пригласила своего старого наставника. Стоило поединку начаться как весь скептицизм Гарнета начал растворяться в четких и быстрых движениях девушки. Она была смертоносно прекрасна. Затаив дыхание Гарнет наблюдал как с присущим ей спокойствием девушка уворачивается от пролетавшей мимо стали, обретая незнакомую ему звериную грацию. Если наставника он воспринимал именно как опытного бойца, то в ней он увидел воплощение дикого зверя, что вышел на охоту. Из чистого упрямства он ответил на вопрос Геллерта что все еще не понимает что такого особенного увидел и получил ответ.       - Ты смотришь и не видишь. Представь себе какой контроль нужно иметь чтобы остановить занесенный со всего размаха клинок в паре миллиметров от кожи жертвы. Она весь поединок сдерживалась чтобы не нанести смертельного ранения. Будь у нее цель убить, она бы сделала это в пару движений, я в этом уверен. А теперь подумай вот о чем. Она прекрасно владеет холодным оружием, наложи на это ее умение колдовать без палочки и представь насколько это смертоносное сочетание. Используя эти навыки по отдельности она уступит по силе некоторым, что вскоре пройдет с приходом опыта, а вместе они станут приговором для любого кто встанет на ее пути. А теперь еще один факт, ее воспитал волк, так что чувства жалости к своей цели она не может иметь априори.       Гарнет задал еще несколько вопросов, просто чтобы Геллерт изложил свое видение более развернуто, что старшего порядком раздражило, но юноше нужно было ухватить ускользающую мысль. В голове словно щелкнул выключатель и множество образов слились в один. И хищная улыбка и стремительность движений, что проскальзывает и в обычной жизни. Ее маниакальная потребность держать тело в тонусе. Сложный характер с его острыми гранями. Образ девчушки в милом платье с бантиками наконец наложился на хищницу что он увидел этим днем. Сложившийся пазл ввел его в ступор на несколько дней, а когда осознание улеглось Гарнет впервые четко для себя решил - он хочет быть семьей этой сильной девушки. Он действительно этого хочет.       Стоило ему принять Рене как семью, осознанно принять это и желать этого, как подсознание начало перестраиваться. Смутное ощущение себя частью Рода начало прорастать в его душе и сказываться на магии. По рекомендациям Геллерта он начал проводить ежедневные и еженедельные ритуалы, что очень ускоряло процесс принятия. Но произошедшее на Имболк все равно повергло его в шок. Гарнет уже откинув свой скептицизм о бесполезности абсурдных действий выполнял их с полной отдачей и искренне провел полагающиеся ритуалы. Он периодически с затаенной надеждой доставал медальон Слизерина, не отдавая себе в этом отчета Гарнет достал его и в утро после праздника и к его удивлению, камень засиял.