pink glasses

— Малфой. Вот черт. Драко не ожидал, что Уизли будет дома: Гарри рассказывал, что она должна была уехать на очередной матч. Видимо, Поттеру не хватало времени не только на парня, но и на своих друзей. — Уизли, — Драко вопросительно приподнял брови, но Джинни не собиралась пропускать его внутрь, молча прожигая яростным взглядом. — Можно войти? — Ты знаешь, что тебе здесь не рады, — внутренняя борьба Уизли была почти осязаемой. Драко всегда удивляло, что ради Панси она готова была пожертвовать собственной гордостью. Он никогда не стал бы ставить свои чувства ниже чувств Поттера, какими бы замечательными не были их отношения. Не то чтобы их отношения были замечательными, раз уж он здесь. Стоило Драко зайти в комнату, как Панси вскочила на ноги и заключила его в объятия, обволакивая запахом духов. Сама по себе Панси была костлявой и едва доставала Драко до подбородка, но когда она была рядом, свободное место в комнате как будто заканчивалось. Она была везде; все было пропитано ее запахом, слегка прокуренный голос почти не замолкал, а ее местонахождение постоянно менялось: то она стояла рядом, постоянно касаясь его, то начинала нервно ходить по комнате, мелькая перед глазами. В обычном состоянии Драко раздражало бы ее неугомонность и навязчивое присутствие, не оставляющее никакого личного пространства, но когда он приходил к ней, Панси всегда идеально могла заполнить его пустоту. После таких визитов он снова начинал ценить равнодушие и вечное отсутствие Поттера, пусть и ненадолго. Панси усадила Драко на диван, не переставая повторять, как она рада встрече с ним. Уизли наблюдала за ними, спиной прислонившись к стене и всем своим видом выражая враждебность. Драко не удивился, когда узнал, что она была самой злопамятной сукой из всего круга общения Гарри. Может, именно поэтому они и сошлись с Панси: в них было столько похожего. — Хочешь чего-нибудь? — спросила Панси, гремя бокалами где-то за его спиной. Их квартира была настолько маленькой, что гостиная была совмещена с кухней, даже несмотря на огромные гонорары Джинни, которые позволяли Панси целыми днями сидеть дома и даже не пытаться делать вид, что она чем-то занята. Драко полагал, под крылом Уизли было достаточно тепло и хорошо, раз Панси, привыкшая к роскошной жизни, даже не возникала по поводу убогости их жилища. — Джинни, дорогая, не могла бы ты оставить нас наедине? Джинни промолчала, переместив свой свирепый взгляд на Панси. Какое-то время они просто смотрели друг на друга, безмолвно ведя какие-то переговоры, во время которых на лице Джинни сменилась дюжина различных эмоций, а затем она удалилась, скрестив руки на груди. — Чертов Малфой, — прошипела она достаточно громко, что Драко мог это слышать. Едва ли выпадки Уизли его задевали, скорее даже наоборот, но с каждым разом ему все больше казалось, что Джинни тяжело назвать взрослой девушкой. Если Поттер после травмирующего детства и войны повзрослел слишком рано, то Уизли, казалось, все еще оставалась вечно недовольной шестнадцатилеткой. В душе Панси всегда оставалась маленькой избалованной девочкой, так что немудрено, что они идеально подходили друг другу. Панси села рядом с ним с двумя бокалами в руках, но сразу же отставила один в сторону, положив освободившуюся руку ему на бедро. Драко ненавидел, когда его трогали, но Панси была его единственной подругой, поэтому он позволял ей. В Хогвартсе у них было немало споров по поводу излишней тактильности Панси, которые ни к чему не привели, и Драко пришлось смириться. Ещё Драко не любил алкоголь и Панси прекрасно это знала, но всегда наливала ему, пользуясь случаем и открывая новую бутылку. — Ты же мой гость, — любила повторять Панси, опрокидывая в себя почти весь бокал и даже не поморщившись: она пристрастилась к алкоголю еще в Хогвартсе, запивая свой страх, но едва ли тогда кому-то было до нее дело. Во времена войны все слизеринцы следили только за своей спиной. Драко поморщился, наблюдая за тем, как Панси вливает в себя виски. — Как Уизли позволяет тебе пить? Я думал, у нее четкая позиция по этому поводу, — Уизли называла это заботой. Драко считал, что она просто не хочет чувствовать этот тошнотворный запах на ежедневной основе. — Так и есть. Она всегда жутко злится, — Панси улыбнулась. — Гермиона дала ей книг по борьбе с зависимостями, и теперь мы вместе тестируем всякие способы оттуда. Ни один не сработал. Драко хочется сказать, что они никогда не сработают, пока Панси сама не осознает проблему и не захочет ее решить, что Панси уже стала настоящей алкоголичкой, а Уизли по большому счету плевать на нее, иначе она бы сделала что-то большее, чем использовала глупые советы из бесполезных книг. — Как ты терпишь ее? — вместо этого говорит он. — Она такая стерва. Панси улыбается еще шире. — Я знаю. Мило, да? Она своенравная леди, — Панси гордится Джинни и выглядит тошнотворно влюблённой, и Драко хочется взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Ему хочется вернуть ту Панси, которая сама доказывала ему, что отношения — это просто взаимовыгодных союз двух людей, не обязательно заинтересованных друг в друге. Тогда он отказал ей, потому что его не интересовали союзы, его интересовал Поттер, но вот где они теперь. Панси живёт с Уизли, получая из их отношений лишь походы в Нору по выходным и лучшие места на матчах по квиддичу, который никогда не любила, а парень Драко — спаситель всей Британии. — Не особо, — Драко хмыкает. — Она готова вцепиться мне в лицо. — Это только с тобой, — Панси мрачнеет и отворачивается, нервно кусает губы и делает несколько торопливых глотков. — Никак не может забыть… прошлое. Драко на секунду прикрывает глаза и тяжело вздыхает, пытаясь контролировать свой гнев. Про его прошлое знает вся страна, но им всем пришлось отсосать и смириться, что бывший Пожиратель стоит выше их всех. Даже Поттер смог простить его, а он самый справедливый человек из всех, кого встречал Драко, так почему этого недостаточно для Уизли? Не слишком ли много она о себе возомнила, осуждая парня Гарри Поттера? — Как тогда она простила тебя? Не я один натворил много дерьма в юности, — колкость задевает Панси, Драко может сказать это по тому, как мечется ее взгляд и напрягается ее челюсть, и какое-то время она не отвечает. — Любовь творит чудеса, — наконец произносит Панси, допивая свой бокал. Теперь Драко хочется смеяться, и усмешку контролировать даже сложнее, чем вспыхнувшую злость. — Любовь? О, это забавно, — Драко не верится, что Панси до сих пор не понимает, что все сказки Дамблдора про любовь, спасающую мир — это полный бред. Всю их жизнь любовь причиняла только боль, и Панси не может не знать этого: у нее очень плохо получалось маскировать свою влюблённость в него на пятом курсе, а потом была война… — Что смешного, Драко? — теперь Панси начинает злиться, и это странно, потому что раньше подвыпившая Панси становилась смешливой и весёлой. — Мы с Джинни встречаемся. Мы любим друг друга, так работают отношения! Когда Панси злится, ее голос становится выше, делая попытки воспринимать ее серьёзно еще более затруднительными. Ее покрасневшее лицо и домашняя пижама тоже не помогают. Драко хочется рассмеяться ей в лицо, но рядом с Панси ему всегда приходится сдерживать себя, иначе их общение не продлилось бы так долго. — Разумеется. Панси убирает руку с его бедра, и это действительно плохой знак. Драко винит во всем Джинни: без нее их встречи с Панси обычно проходят мирно. — Знаешь что? Если ты слишком черствый, чтобы любить кого-то, это не значит, что все вокруг такие же, — Панси поднимается с дивана, но теперь ее голос становится ниже, больше смахивая на злобное шипение. — И если все относятся к тебе как к дерьму, то дело в тебе, а не в них. Ты гнилой человек, Драко, и я поражаюсь тому, как сильно Гарри любит тебя. Панси уходит в сторону спальни, оставляя Драко в полном одиночестве, и он машинально вскакивает, готовый броситься за ней, как делает всегда, когда они ссорятся с Поттером, но останавливает себя. Панси не будет прощать его просто за красивые глаза, как всегда делает Поттер, а Драко не собирается унижаться перед ней, извиняясь. Не после того, что она ему сказала. Не то чтобы он хоть раз извинялся перед ней. В повисшей тишине у Драко начинает звенеть в ушах. На кухне Панси делать нечего, и после нескольких минут бесцельного копания в чужих ящиках, Драко направляется за ней. Он не уверен, зачем делает это. Может, чтобы доказать, что Панси все еще видит мир через розовые очки, и что все люди действительно одинаково плохие, просто кто-то скрывает это чуть тщательнее, чем остальные. Дверь в спальню приоткрыта, но на комнату наложено заглушающее. Панси прижимается к Джинни всем телом, уткнувшись ей в плечо, но Драко знает, что она не плачет, а просто ужасно расстроена. Джинни крепко обнимает ее обеими руками, пока ее губы беззвучно шевелятся. Впервые на глазах Драко Уизли не выглядит агрессивной или недовольной, теперь все наоборот: ее черты лица расслаблены, а сама она извучает надежность и спокойствие. Драко не заходит внутрь, — это было бы слишком даже для него — но молча наблюдает за ними еще несколько минут. Момент кажется слишком личным, но несмотря на это, Драко быстро становится скучно. У них с Гарри никогда не было таких сцен. И это к лучшему. Сегодняшний вечер прошел не так, как должен был, но все равно выполнил свою задачу. Как хорошо, что Поттер быстро привык к тому, что Драко не нужна его жалость.