Заведение твоей мечты, amigo

Вы когда-нибудь слышали о заведении на чёрной улице? Что скрыта меж домов в углах и переулках. «Bollos de tu madre» было одним из таких. Странноватая пекарня, как и вся улочка, в целом, смотрелись гармонично. Обшарпанные стены и тёмное окружение, с тёмным интерьером внутри, и битовыми хитами говорило о вкусе его владельца. По несчастью, его владелец работал там на постоянной основе, совершенно не стесняясь своего странного вкуса в музыке для пекарни. Множество людей представляют пекарни прямо противоположно. Везде свет, улыбки и тёплое кофе. Разве вас не душит это? Слишком крепкий запах, что прожигает лёгкие, а яркость света вокруг омертвляет глаза. По крайней мере вам так покажется после этого заведения. Там было намного приятнее для большинства, не особо привыкших к нынешнему обществу, людей. Странно было включать себя в это число, но он не мог, не принять это. С самого первого шага внутрь, он стал специальным гостем. Тем, кто мог продлить шоу до вечера, отчаянно флиртуя за счёт выпечки. Возможно, это было с первого взгляда, а возможно, с его тёплого пальто. Но в тот день он понял, что это место его, а выпечка и кассир — сногсшибательны. Ну, по большей части только Квакити с ног и сшибал, а еда просто была вкусной. Настолько, что он оправдывался ею уже как месяц, что бы заглядывать туда хотя бы раз в неделю. А что вы хотели? Бедный, одержимый едой студент… Ладно, его всё равно недавно отчислили. Удивительно, как Кваки легко терпел и принимал его, изредка, колкие шутки. Но приятным был факт, что ему всегда следовало в ответ, лакончиное: «Отсоси хуец, Сут». Не судите мужчину за любовь к садистам. Он просто любил это. Такой привычный посыл куда подальше и лёгкий рык с удаляющимися шагами. Он обожает эту картину. Квакити, почему-то, всегда злился на него меньше, чем на других. Например, к нему очень долгие недели клеился какой-то баран, в прямом смысле. Мужчина проходу не давал к пареньку, из-за чего ему лично пришлось выкидывать статного, но пьяного мужика из здания. Ему нравилось спасать эту принцессу, и получать небольшую скидку с лучшим флиртом в его жизни. Их всегда разделяла граница барной стойки. Хоть они и могли соприкоснуться руками, но никогда полноценно не трогали друг друга. Они были лишь хорошими знакомыми, работник и клиент, что любят накладывать друг на друга хуи. Но выглядело это так, будто два голубя пытаются намекнуть друг другу, что не против передёрнуть на того вечером. И оба этого не понимают. Он не хотел слушать Ники в тот день, когда она это прямо сказала после их похода туда. И всё же, он зашел таки дальше после её слов. И, чёрт, пока он по актёрски уводил тему в другое русло, держа чужой подбородок, он согласился с её высказыванием. Похожи ведь. Это было отправной точкой к необратимым последствиям. Они стали касаться друг друга разыгрывая комичные сценки ради собственного удовольствия. Конечно же, некоторые клиенты наблюдали за ними, но они и не скрывались. Им было плевать на чрезмерное внимание к их персонам рядом, самым важным при присутствии другого было увести чужое внимание к себе. Так, чтобы единственным, о чём оба могли думать, это собеседник и выпечка за стеклом как стоп-слово. Хотя, иногда оно всего лишь значило перерыв. А затем шёл очередной раунд.       Это было слишком странной игрой в шашки, где всех твоих фигур могла съесть одна единственная твоего противника. Сделай что-нибудь не то — укусит без раздумий, оставив тебя без головы и достоинства, затем спросив о булочке. Оба понимали затеянную за пару месяцев игру, слепо следуя немым правилам. Один день — они глупые любовники, что так желали прикоснуться друг к другу разок другой при разговоре. Второй — наркобароны, пытающееся скрыть собственный деловой разговор за кучей двойственных словечек. Третий — притворялись немыми пытаясь объяснить друг другу, что хотят и какую метафору имеют ввиду, зато хуй отменно показывали, гордясь своей креативностью. Четвёртый — тот самый раз, и та самая попытка под шафэ. Всегда находя друг к другу подход в определённый день не сговариваясь, можно было посчитать их магами, экстрасенсами. Но нет, оба понимали настроение друг друга за секунду, примерно понимая, какой сегодня сюжет можно отыграть. Это был их маленький театр, не выходящий за рамки знакомых.       Театр, что окончательно ломался в последнее время. ••• Сегодня было вполне себе дождливо, сыро и гнусно. Именно сегодня он поссорился со знакомым, что мог помочь ему. Но нет, им обязательно нужно было говорить на их неприятную тему. Вследствие чего его послали на все три стороны, говоря, что никакой помощи он не дождётся. Это было очень обидно, но он прекрасно понимал что оба были виноваты. Но знаете? Просто слишком сложно не начать говорить прямо о чём-то, когда оба и имеете это ввиду, скрывая под кучей ярлыков. Это мерзко. Но он и сам так делает. Сегодняшний день был отвратен, но у него были ещё дела. Позднее днём он встретился с Томми, обсуждая некоторые прикольные штуки, что парнишка собирается устроить. Его просят о совете, мнении и другом. Подсобить в начинании, что так не было похоже на него, но он согласился, хоть и сказал что комментировать сегодня ничего не будет.       Всё это привело их в бар, где по накатанной Томас замечал его подавленность. Просто отвратный день. И вместо того, чтобы остановить себя, или что бы его остановил Том, он напился. Вдребезги, со своим мелким бюджетом. Было плевать, главное боль в груди удушить. И даже уговоры друга, с беспокойными взглядами бармена ему ничего не дали. Он просто чувствовал, что чего-то не хватает. Последняя встреча с Кваки отдаётся тупой болью в висках, рассылая по телу нежданное тепло, мягко говоря, что он уже соскучился. Это было странно, но он принял ноющую боль в груди как возможность. А поэтому он попросил Томми заказать такси, и запряг его с собой на другой конец города. Так не свезло, что пришлось ехать около получаса, но зато боль сменилась приятным трепетом ожидания. И вот, он заводит своего несовершеннолетнего друга за углы нескольких домов, наконец заходя в излюбленное заведение почти перед самым закрытием. Квакити мгновенно окидывает его хмурым взглядом, вскоре, меняясь в лице за то же время. Недоумение проскальзывает за дерзкой улыбкой. Ох, этот мужчина не задумываясь сводит его с ума. Его пьяный мозг уже не может выдержать его.       Он не раздумывая широко улыбается, преодолевая немаленькое расстояния от двери до кассы в три шага, наконец наваливаясь на низкого парня с крепкими объятиями. Какое-то время брюнет не понимал что происходит, но услышав пьяный бред шатена, чуть оттолкнул его за стойку.       Тот остался лежать на той же стойке, совсем не замечая блевотных звуков от своего друга за спиной. Потом. Его взгляд был сосредоточен на Квакити, что в попытке понять чужой настрой, таки понял чего тот хочет. Это было странно, и это порвало их границы к чертям в ту же секунду, как оба подумали об этом. Но они хотели сыграть в эту игру. Попробовать то, что не решались сделать какое-то время.       Пару минут молчания с гляделками. И наконец мелодия из битов начинает играть вновь, как и голос Кваки уничтожает тишь в заведении. — Какую булочку тебе сегодня хочется, Вил? В своей привычной, флиртующей манере начал парень, слегка водя пальцами около чужих локтей на стойке перед ним. Где-то на заднем плане они услышали как Томс уже пытается выблевать свой желудок в дверях, пытаясь не смотреть на них. Его действия были слишком легко сопоставимы с издаваемыми им звуками. Но даже блюющий друг позади не остановил рой его мыслей, что крутился по отношению к одному низкорослому парню совсем рядом. — С присыпкой и сгущённым молоком, если позволишь. Незамедлительно ответил, явно, не здравомыслящий чужой мозг, всматриваясь в карие глаза выше. Лежать на стойке было неудобно, но смотреть на собеседника очень хотелось, и он продолжал. Он не заметил, как Иннит позади заткнулся, а Квакити с привычной улыбкой скрылся за дверями служебного помещения. Голова вновь взрывалась от появившейся возможности, лишь мельком сверкнувшей за дверьми комнаты. Не задумываясь, он легко перепрыгнул через какую-то там барную стойку, не слыша резких воплей друга. Внутри бурлила лава, стекая по его коже, распаляя. Адреналин взрывал виски, заставляя сердце выстреливать в его мозг горящими стрелами для симуляции его работы. Он не знал, что Квакити делал там, как он отреагирует на него, и его мерзкие действия. Да, он такой мерзкий прямо сейчас. Стоит прямо у этой едва приоткрывшейся двери, подзывающей в свой капкан. Чёртов Квакити, совращал его мозг, окутывая прозрачными нитями, заставляя его двигаться прямо за ним, плестись следом дабы схватить как он хочет. Было бы хреновым оправданием, скажи он, что его совращали, и он никого не насиловал. Это так. Если вдруг. У него просто нет пути отхода.       Хотя, зачем это он ему? Всё и так понятно. —       Ты ведь запал на меня, верно? Нагло прижимая чужое тело к близлежащей стене, позволяя небольшому потоку света очерчивать чужое лицо. То вроде бы было недовольным, но лишь лёгкий румянец и отсутствие сопротивления говорили сами за себя. — Зачем ты спрашиваешь, если так уверен? Так же нагло ухмыляясь прямо в чужое лицо, легко заявил кассир, всё ещё до боли сжимая кулак в его волосах, при этом мягко поглаживая спину. — Какой же ты у меня умный. А в курсе ли вы, дрессировщик, что кнут и пряник даются поочерёдно, а не одновременно? — Неужто чувствуешь себя хорьком в моих руках? Как льстит, Вилбур. — Всегда рад вам служить, принцесса. И начинается игра в молчанку. Кто сорвётся и скажет что-либо, прервав прекрасную паузу для выдумки колкостей и наслаждения чужим лицом. Это уже в привычке, заставляет мозг думать что бы сказать по поводу лица, причёски, одежды или нового маникюра. Но Квакити, как и всегда, удивляет его, ломает мозг и привычные границы. — На сегодня не осталось выпечки со сгущённым молоком, а поэтому тебе придётся сделать их самому. Это до блевотного мерзко, он согласен, но из уст этого шапкозависимого человека он принимает их за вызов. Самые мерзотные слова мгновенно заставляют его двигаться, давая ощутить мужчине ниже чуть ли не оргазм от того, что тот подчинился. Чужие губы искусанные, гиперчувствительные и чертовски мягкие. Их хочется раскрошить, уничтожить, так, чтобы мужчина под ним выл от его подлости и обещал более не позволять ему припечатывать себя к любой поверхности. Оба бы легко поняли, что это лишь ложь, и оба заигрались бы вновь. Рот мгновенно заполняется несколькими каплями крови от одного укуса. Его мгновенно оттаскивают за волосы, довольного, облизывающегося. И пилят таким недовольным взглядом, что так и хочется угодить, позволить ощутить себя лучше, зная, что другой ни капли не зол. Взгляд брюнета так и говорил ему, что он желает уничтожить его в ту же секунду. Хотя спустя секунду чужое лицо исказилось в удовольствии от очередного глубокого поцелуя. Кровь мешалась со слюной, создавая мерзкий водоворот во ртах, боль мешалась с чистым наслаждением от уничтожения собственных губ ответными действиями. Их обоих захватывал водоворот из того, что они не могли себе позволить ранее, но сейчас… Механический щелчок сбоку разрезал воздух вокруг, заставляя их отлипнуть друг от друга. Поворачиваясь на звук, они заметили легко выглядывающего из-за двери Тома, что с дьявольской лыбой убегал обратно, держа телефон. Единственное что они услышали, прежде чем сорваться с места и пойти колотить подростка, так это то, что он сделал это на память. Очень мило с твоей стороны, Томми, оборвать своему лучшему другу возможный потрясающий секс. Спасибо. И хотя позже он благодарил его за сделанное фото, он всё ещё ненавидит тот факт, что всё могло получиться в тот день. Он стал намного реже заходить в пекарню, чувствуя изменения в шапочнике с того самого дня. И хоть он эгоистичный придурок в какой-то степени, он не хотел доставлять этому парню ещё большую волну проблем и переживаний. Так бы и продолжалось, он бы ходил всё реже и реже. Может, вскоре даже и перестал бы, появись работа или более важный повод.       Но всё же, один раз ему приспичило зайти второй раз на неделе. И с помощью своей невероятной удачи, этот день выпал на тот, когда пекарня закрывается раньше. А поэтому, ему пришлось вновь ехать с другого конца города, просто потому что захотелось увидеть чужое личико. Хотя бы напоследок… а то вдруг. Это было так привычно, и походило на самый обычный день, когда он приходит первый раз за неделю, что можно было бы и забыть что сегодня пятница. Звон колокольчиков над дверью, слегка заглушаемый тихим битовым массивом, привычно вливающимся в уши, никак не мешал ему быстро пробежаться к стойке. Он не успел даже взглянуть в чужие глаза, как понял, что кассир слишком радостно и пошло одновременно улыбается ему. Это было…неожиданно. — Привет… Кваки. И именно после этого он замялся, мозг успел всё осмыслить, но язык пока не понял что у них экстренная остановочка. Чужие губы искривлённые в пошлой улыбке — это точный знак стоп для поезда в виде его сердца, что заставляет его жить. — Приветик, Вилб. Наглый, как и всегда. Что сегодня будешь? «Без каких-либо намёков», ответил парень, явно отворачиваясь от одного из столиков для клиентов у стены. Он всё понял, и быстро глянув туда, заметил какого-то странного типа, что слишком пристально пялился на них. Теперь картинка складывалась. До его бедной и несчастной принцессы вновь домогались, и она хотела устроить горячее шоу сегодня, чтобы оттолкнуть его. И, как говорит он сам себе: «Живём один раз, можно и в Техас». Сам придумал, сам и рад. Может, он слишком быстро и легко решил подыграть, но не судите его слишком строго. Он просто влюблённый в чужую улыбку идиот. — О-ох, благодарю тебя, любовь моя. Хотелось бы булочек с маком, если ты не против. Наклоняясь и к стенду с едой за стеклом, и к Квакити, он быстро глянул на него, дабы удостовериться, что он смотрит и слушает. И да, это было так. Он смотрел на него не отрываясь, ожидая ещё чего-нибудь. И он решил что стоит попытать удачу, они же не в Техасе пока что. «Будешь мне должен» Легко слетает с губ, когда он делает вид, что рассматривает другие сладости в ассортименте. Квакити всё так же не меняется в лице, но улыбается более благодарно. «Всё что угодно» А затем он отстраняется, вновь делая вид тупого влюблённого пекаря. — Всё для вас, месье. И он быстро сбегает во всю ту же комнату для персонала, разыскивая ту чёртову булочку. Не проходит и минуты, как улыбчивое лицо с новой шапочкой сегодня на голове появляется. Они всё так же делают вид, что являются неразумными кусками пластилина рядом друг с другом, что только и думают о сексе. Стоп, у него же есть желание, верно? И Квакити согласился на всё что угодно. Верно? И он говорит это, как только парень подходит достаточно близко с его заказом. Чужое лицо, притаскиваемое за подбородок ближе, на мгновение засветилось испугом, но актёрское мастерство этого человека так просто не сдуть. И ему приходится зашептать тому на ухо, делая вид, что он его целует в щёки. «Я хочу тебя на этой барной стойке сегодня вечером» И он отпускает его, забирает заказ и делает личико ангела. Всё что он слышит и видит в тот момент, как пекарь перед ним краснеет, смущённо отводит взгляд и кивает. Где-то позади мерзко скрипит стул и кто-то выходит из помещения. Оборачиваясь, он понимает что это тот странный мужик. Но возвращая глаза на кассира понимает, что тот всё такой же красный. Его мысли быстро вылетают из головы, в момент, когда парень перед ним наконец поднимает голову, и красуясь своими красными щеками, еле слышно шепчет. «После девяти» И он быстро ретируется в комнату для персонала, оставляя его с чёртовой булочкой в салфетке у этой стойки. Ему действительно дали шанс. Оставив деньги там же, он быстро ушёл, решив подготовиться как следует. Сегодня он должен быть неотразим, верно? ••• На часах без пяти девять, он выходит из-за одного из домов, прямо к эпицентру его головной боли сегодня. Света почти нет, всего лишь пара ламп работает где-то в глубине. Звонок над дверью гремит, оповещая о его заходе. На часах уже ровное время, но он всё равно слышит чужой голос. — Мы уже закрыты на сегодня. Кем бы вы ни были, идите прочь в нерабочее время! И шаги следующие за этим. А когда тот высовывается из освещённой комнатки и видит его, в тени, то осекается. Быстрый взгляд на часы в той комнате, и вежливая улыбка. — Не думал что ты хоть где-то пунктуален, Вилбур. — Как грубо, ожидал что опоздаю? Он проходит дальше, проходит в дверцы встроенные в барную стойку, и останавливается там же. — Честно, думал что вообще не придёшь. Хотя, нынешние обстоятельства говорят об обратном. Рад, что ты явился, а то долго задерживаться зря не хотелось. Квакити, лишь мельком взглянул на его потуги побыть интеллигентом, хмыкнул, вновь уходя в ту комнату. Он не знал зачем, но прошёл следом, смотря за тем, как тот что-то ищет среди кучи полок. — У тебя есть что-нибудь алкогольное? — Неужто так хочешь выпить со мной? Есть, но я не хочу пить слишком много. Смотря, как чужие ловкие руки достают бутылку коньяка и пару стаканов из другого ящика. Он подошёл ближе, вставая рядом и читая название спиртного. Обычный себе коньяк, ничего сложного в нём, как и в названии нет. Он пил подобный когда-то, даже помнит тот вечер и вкус. Но не потому что это было потрясающе, просто потому что это было по-обычному. — Оцениваешь этот вечер, как обычный стакан коньяка? Или есть другая причина подобного выбора? Его встретили глаза, смотрящие с явной издёвкой. — Нет, просто я особо не пью после работы, к твоему сведению. Особенно тут. — Но ради меня сделал исключение? Ох, ты заставляешь моё сердце трепетать… Тот только ухмыльнулся на это, приглашая его присесть за барную стойку вместе с ним. Он сделал это незамедлительно, пододвинул свой стул к другому так близко, насколько могла ему позволить совесть. Кваки быстро принёс саму бутылку и стаканы сюда, выключая свет в комнате для персонала, и закрывая дверь в заведение. Окна так же были зашторены, дополнительно закрытые штуками из магазинов, что похожи на гармошки у аккордеона. Странные сравнения всегда с ним, но с этим ничего не поделаешь. Наконец, Квакити сел рядом. Света почти не было, кроме едва различимой подсветки вдоль стен. В остальном было чертовски темно, но можно было разглядеть друг друга. Их ноги касались, чаще всего колено к колену, но иногда и бедра соприкасались. Например, когда он разливал им напиток. — Извиняюсь, что безо льда, и коньяк тёплый. Но что ты хотел? Это пекарня, а не бар. — Легко сказал Квакити, смотря за тем, как его лицо слегка искривляется при пробе спиртного. — Я и слова не сказал, куколка. Меня всё устраивает. Чужой скептичный взгляд, направленный на него, ни капли не смущал. Он лишь улыбнулся, уже привыкая к такой «подаче», отпивая алкоголь. Вопрос, застрявший на границе разума и чистого безумия от собственных желаний, так и хотел вырваться. Но парень рядом легко развеял все его мысли. — И с чего ты предложил всё это так резко? Не тот ли ублюдок поспособствовал? — Что? Нет, совсем нет. Я хотел сделать это намного раньше, просто боялся твоей реакции. Парень только и пилил его взглядом, а получив свой ответ стал просто рассматривать. Это было странно, но приятно. Когда чужой взгляд спустился до груди, его сердце будто пропустило удар, когда тот засмотрелся. Сегодня он выбирал рубашку всё утро, просто чтобы его неплохую форму оценил этот парень. Звучит странно как на языке, так и в голове, но правда остаётся таковой. Желание, мельком проступившее в голове при ответном рассмотрение парня, бы так и растворилось в пучине не сделанного. Но руки, почему-то сами потянулись к чужой талии. Мягко ложась на ту, и прикрываясь стаканом со спиртным, тот корил себя за чересчур поспешные действия. Но ощущая руку на собственном бедре, он вспомнил с кем имеет дело. Квакити и сам сейчас пил из своего стакана, прекрасно уживаясь с наглой рукой на талии. Даже когда та начала гладить его, тот только ухмылялся. А убрав стакан от губ, легко взглянул на него. Черти, что плавали в его глазах так и говорили о том, что сейчас хотелось бы изысков. Резкость и мягкость были, а где же ваши изыски? На этой неделе пока подобного не было. Ухмылка расплылась на его лице, пока он глядел на чужое. Рука на чужой талии продолжала гладить её, не отдаляясь куда-либо дальше. Глаза в глаза, руки друг на друге. Глоток коньяка для уверенности, и всё те же глаза напротив. — Чем же я заслужил такое отношение к себе, принцесса? — Что ты имеешь в виду? Тот чуть напрягся в его руках, а когда он приблизился к нему. Но прижимаясь к плечу позади и начиная шептать, он расслабился. — Твоё отношение ко мне, самому странному человеку которого можно было бы встретить, абсолютно отличается от того, которое ты проявляешь к другим клиентам. Скажи же мне, чем я это заслужил? Квакити в его руках лишь посмеялся, поднимая голову так, чтобы видеть его лицо. — Ты победил как минимум шестерых пьяных драконов в моём заведении, и. Чужая рука нагнула его лицо, так, что бы он вполне мог поцеловать бы собеседника в любой момент. — Ты не выглядел как типичный монстр из сказки даже по своему поведению. И на деле оказался той же противоположностью. Эти слова заставили его сердце застучать так сильно, и лицо улыбаться так сильно, что Квакити только и оставалось смотреть на это. — Всё, больше я не желаю тешить твоё эго. А то в следующий раз взорвёшься… Чуть посмеявшись, он таки взял чужое лицо в своё, быстро целуя. А отстраняясь, и получая совершенно неудовлетворённое лицо, вновь прыснул со смеху. — Точно больше не буду тебя хвалить… И ему наконец пришлось поцеловать парня нормально, поворачивая его удобно и пересаживая на свои ноги. Тот марафон поцелуев, что он устроил, дабы изнасиловать чужие губы до двух гиперчувствительных подушек стоило изменения позы. Парень на его коленях едва дышал, с ожиданием смотря в чужие глаза. Руки на затылке нагло сжимали волосы в кулак, заставляя скулить от боли и наслаждения чужой реакцией на собственный голос. Садистская улыбка быстро сползла с чужого лица, заменяемая смущённым лицом от ощущения чужих холодных рук под рубашкой. Он тянется к чужой шее, ничем не останавливаемый. Руки под рубашкой и язык на чужой шее, позволяющей делать с собой всё что можно, сносило крышу. Еле слышные вдохи и выдохи убивали в нём самообладание, что лопалось с каждой секундой лишь быстрее. Рубашка совсем скоро слетела, быстро снятая за пуговички, и полетевшая куда-то дальше, прямо на витрину за стеклом. Там ей и лежать. Совсем скоро он переместился ниже, выбивая из парня еле слышные стоны на грани с дыханием от языка на чужих сосках. Вскоре он оторвался и оттуда, ловя на себе вновь ждущий взгляд. Квакити даже не обратил внимание на то, что с него быстро стянули шапку во время лёгкого поцелуя в губы. Всё что он чувствовал, это руки под бёдрами и холодную барную стойку под задницей. Стаканов и бутылки уже не было там, лишь он сам с упирающимся членом в свой зад, сквозь ткань двух штанов и такого же количества боксёров. На губах чужие губы, а после открытия глаз и сам Вилбур без пальто и готовый раздеться для него совершенно до гола. Он показывал это всем своим видом, так же показывая, что это прекрасный момент. Момент, что бы он взял контроль и наконец показал ему, как с ним нужно обращаться. И он думает, что да, ему хотелось бы показать принцу, как стоит обращаться с ним. Он лично раздевает парня напротив за поцелуями, снимая чужую рубашку под размер, наконец лицезрев эту неплохую грудь. Вполне себе, честно сказать. Чужая тёплая кожа так сильно контрастирует с холодными руками на своих боках, уничтожая все мысли в мозгу. Но думать всё же надо, и он вновь целует парня напротив, снимая с себя такие мешающие джинсы, не без любезной помощи партнёра конечно же. Ему ведь всегда хочется сунуть руки куда не надо, и конечно же, куда надо. Чужие руки быстро переместились с бедёр к заднице, без стеснения лапая и показывая всё своё наслаждение, прижимаясь к чужому паху своим. А получая после очередного поцелуя укус, и убранные руки от чужого тела, прекращает. Улыбка на собственных губах даёт парню понять, что это лишь дабы прекратить определённые действия. Но оказываясь прямо у его члена, кажется, тот сомневается пару секунд. — Неужто ты передумал, Вилби? Сам же называл меня принцессой, так где королевское обращение? Именно это и стало недостающим толчком, заставляя парня внизу решится. Слегка надрачивая и проводя языком по всей длине, и получая тихие стоны, тот продолжает. К моменту, когда член наконец встаёт достаточно, тот уже берёт в рот больше чем головку. За парой минут тот оказывается у самого основания, останавливаемый за затылок Квакити. Заметив чужой пыл, он таки смиловавшись, решил не позволять тому делать подобное слишком быстро, не привыкнув. За парой минут чужое горло привыкает, и тот наконец начинает двигаться с позволения другого. Никогда не делающий минет Вилбур, всё же старается что-то из этого сделать, действуя с помощью чужих стонов. Он получается весьма неплохим, достаточно быстрым и умелым, если не думать о первом разе для его рта. Вскоре, когда чужие стоны переходят отметку «почти шёпот» до «полный голос», тот быстро прекращает, вытаскивая чужой, всё ещё эрегированный член изо рта и вставая. На чужой вопросительный взгляд, тот только наклоняется к лицу парня, параллельно окончательно снимая с его лодыжек трусы. — Неужели ты думал, что я позволю тебе кончить так быстро? Принцессу в тебе я уже ублажил, так как насчёт ублажить и садиста внутри тебя? — А ты видимо мазохист раз так резко всё прекращаешь? — Есть немного. Чужие трусы улетели куда-то к рубашке и штанам, пока тот доставал смазку из кармана и вновь нападал на чужие губы своими. Разрывая поцелуй и наклоняя парня так, как им было бы удобнее, он разогревает смазку быстро выдавленную на пальцы, и подносит те к чужому входу. Без вопросов, тот всё понимает и расслабляется, отворачивая краснеющее лицо в сторону. При проникновении, оказывается достаточно просторно. Настолько, что после подобного обнаружения туда спокойно входят все три пальца. А на чужой хитрый взгляд Квакити всё отворачивается, не давая взглянуть на своё лицо. Но перехватываемое рукой, то всё же останавливается, давая вкусить момент чужого искреннего смущения. — Неужели ты игрался с собой на перерыве? Как интересно. Кого представлял? — Ой, заткнись. Только тебя и представлял, дурья башка. Очередной глубокий поцелуй, инициированный только этим парнем, что прерывается его же стоном. Наконец он находит нужный угол, в который бьётся не переставая, заставляя парня под собой чуть ли не уничтожить своё горло от стонов и вдохов, вместе с его волосами в чужой руке. Пальцы быстро выскальзывают из того, всего через пару таких секунд. Ему приходится максимально быстро открывать презерватив, надевать его и открывать смазку, под чужим чересчур выжидающим взглядом. Он выглядел слишком горячо в той позе, в которой его оставили. А наблюдая за ним через свои ресницы тот убивал в нём последние частицы самообладания и разума, в принципе уничтожая его на месте. Но он всё равно заботливо попросил его вновь расслабится, и входя в него лишь головкой. На самом деле, привыкать тому было достаточно легко. Им хватило всего пары минут чтобы он оказался хотя бы наполовину, и уже быстрее полностью. Ожидание было заполнено поцелуями, как обычными так и глубокими, что такими были только в моменты, когда те случайно двигались. И всё же, спустя какое-то время тот наконец кивнул, хватая чужую голову своими руками. Поначалу движения были медленными, совсем неспешными и еле напоминали сами себя своей медленностью. А когда Вилбур наконец получил злой взгляд из-под ресниц и новую боль в затылке, наконец начал двигаться нормально. Постепенные ускоряющиеся движения легко сопровождались уже достаточно слышными стонами, почти на грани крика. Темп становился всё быстрее, шлепки кожи о кожу были почти одним звуком со звуками чужого наслаждения, такими же громкими и невыносимыми, уничтожающими слух и мозг. Под таким напором, давно не тронутый ничем и никем член Квакити всё же дал о себе знать. Красный, и с выступившими венами тот требовал к себе внимания. И очень любезно, но Вилбур предоставил его, дополнительно надрачивая парню почти в такт своим движениям. Всего за несколько минут таких действий, его тело не выдержало. Тот, сильно содрогаясь кончил прямо в чужую ладонь, продолжая постанывать с непрекращающихся толчков. Те замедлились и сбились, постепенно становясь сильнее и медленнее, намекая на скорый конец для Вилбура. Громко постанывая от оставшегося оргазма в чужое ухо, он наконец ощутил как парень сдаётся и кончает. Они остаются в подобном положении пока полностью не приходят в себя, восстанавливая дыхание, но продолжая время от времени целоваться. После пары минут они разлепляются, Вилбур выходит из него, снимает и выкидывает использованный презерватив в мусорку рядом. Помогает Квакити убрать всё после его оргазма, и вновь целует, но уже устало, и как бы на прощание. Подаёт вещи, и сам вскоре начинает одеваться под чужим взглядом. Сам Квакити не спешит, смотрит, и выглядит очень устало. Всего через пару минут, когда сам Сут уже одет и помогает ему, наконец произносит. — Поехали ко мне на такси, нужно поспать. А ловя чужую ухмылку понимает, что уже заранее он заказал такси. Почти десять, а значит осталась всего пара минут для полного закрытия пекарни. Как предусмотрительно.