Кроличья нора

Вы еблей хотите? Их есть у меня!

Ван Ибо падал. Он падал, падал и падал — и конца-края не было видно этому падению. Не то, чтобы он хотел, чтобы оно кончалось — напротив, он мечтал, чтобы оно длилось как можно дольше, ну или как минимум вечность. Однако кончить пару раз в ближайшее время он был бы очень даже не прочь. Это был кролик — беленький и пушистенький, весь такой аккуратненький, нежный кролик, с розовым носиком и прелестнейшими передними зубками. Очень совестливый и пунктуальный — оттого-то он так сильно и переживал, что может опоздать, чего ни в коем случае не должно было случиться! Кролик был очень воспитанный, заботливый и чуткий ко всем окружающим — в том числе вышестоящим и подлежащим… И даже крайняя спешка не позволяла ему воспрепятствовать Ибо упасть в него — точнее, в его нору, в его кроличью нору. Ибо уже давно заприметил белого кролика, снующего в дремучем лабиринте суеты шоу-бизнеса и старавшегося угнаться за одному ему известными стандартами. У кролика явно были проблемы со временем — он постоянно оглядывался и очень переживал, стремительно несясь вперёд на первой звёздной скорости. И, как и полагается звезде, он освещал собой мрачные реалии, срезая тёмные углы и указывая путь… Но за ним было не угнаться. Однако, Ибо не был бы собой, если бы бросил начатое на полпути и не добился бы своего. А то, что это его кролик, Ибо понял сразу — сразу и бесповоротно, в какие бы крутые повороты и виражи ни заносила их лёгкая рука нелёгкой судьбы героев сцены. Так и началось его падение. Кролик не возражал. Сложно было рассматривать как возражение постоянно мелькавший перед глазами белый хвостик, призывно манящий не сбавлять оборотов и лишь увеличивать скорость. Со стороны могло показаться, что он постоянно убегает — но нет, он просто очень торопился, и всё же делал всё возможное, чтобы Ибо не сбился с пути и попал… куда нужно. Ну, вот Ибо и попал. В кроличьей норе было темно. Оказывается, белой и пушистой была только шубка кролика — но стенки его норы были тёмными и полными загадок. В норе оказалось темнее, чем в шоу-бизнесе — путь был неизвестен, сценарий не прописан, цель не ясна, хотя Ибо уже начал догадываться... Оставалось только кончить. Главное было — не потерять. Ни белого кролика, ни себя в нём. И в его норе, да. И Ибо очень старался. Не потеряться. Выходило с трудом. Входило полегче — особенно когда уже не в первый раз. И всё же Ибо понял, что давно потерял ориентацию. В пространстве. Насчёт времени, правда, он был уверен ещё меньше — его время было расписано по минутам и, к сожалению, не им самим. Забегая вперёд — а спереди, смею вас заверить, вид был не менее шикарен — хочу заметить, что что бы дальше ни происходило, это происходило в падении. Вот вроде бы и сад, и лес, и тропинка, и гриб… Кстати, о грибах: Ибо считал себя непревзойдённым экспертом, потому что лучше, чем кто бы то ни было, знал расписание грибов — чуть ли не лучше, чем своё собственное. Так вот, что бы ни происходило, произлежало или произлетало — а могло, между прочим, и произсидеть, как, например, те милые создания, с которыми ему довелось познакомиться на чаепитии, которым ему не удалось угоститься, что, правда, кролик затем компенсировал ему лихвой (лихва, кстати, была зачётной — даром что невежи называли её кто локвой, кто кинзой), да — так вот, что бы там ни было или не ни было — оно было в падении. Впадении в Ибо. Может быть, вы думаете, что, стремясь прояснить, я лишь сгущаю краски? Отнюдь. Впадение — такое, как было у Ибо — не могло быть невзаимным, особенно учитывая, какая у него нюдь… Нет, правда, вы видели Ван Ибо, да? Ну вот. Особенно в 4 утра. То есть, проще говоря, все описываемые события и были по сути падением Ван Ибо — падением вверх, в бесконечную высь, в бездонную глубину широты собственных взглядов из-под, казалось бы, полностью закрывающего обзор козырька чёрной, как кроличьи зрачки, кепки. Ну или как кроличья нора — без разницы — и то, и другое, как оказалось, было бездонным. А лес тем временем шелестел августейшей листвой, тропинка, змеясь, привела к глубоким раздумьям, что вились клубами над знакомой улыбкой, иной раз клубясь вилами — но это не точно, улыбка, как правило, была выше этого. Отмахиваясь от дыма и стоявшего столбом хвоста, Ибо чихнул на условности и вломил как с одной, так и с другой стороны одновременно. — Здро, бро! Его, разумеется, послали, как направо, так и налево, но наш герой не ходит в обход — поэтому он махнул на ветку и уселся рядом с улыбкой — пусть не императорской, но как минимум королевской. Кора дуба с ветки посыпалась на шляпку гриба — оттуда сурово заворочались, подставляя кальян. Кора дуба — полезная штука. Две. Всё это смутно что-то напоминало… Но разница была не в том, что Ибо не носил голубое платье с оборками — нет, он вполне мог бы, почему бы и нет? Разница была в том, что за кроликом его вело — да ещё как! — но не любопытство. Вернее, не только оно — далеко не только оно. Как далеко — мы уже выяснили — осталось лишь пройти этот путь. То есть — пропасть.