А в её глазах небеса

— Погодка сегодня особенно паршивая, возможны несчастные случаи. Оставайтесь с нами и ждите прогноза на пять дней вперёд! — вещал по радио до тошноты бодрый голос диджея Тридогнайта. Я бросила взгляд на зелёный экранчик своего пип-боя. Температура +43 ºC, в обед, скорее всего, будет уже все 58. Паршивая — это, пожалуй, ещё мягко сказано! Через каких-то несколько часов заброшенные пустоши превратятся в выжженную пустыню. Выживаемость в такое время практически равна нулю. Надо возвращаться в город, да поскорее, иначе я рискую поджариться. Присев на минутку на обломок горячего от солнца цементного блока, я достала бутылку с чистой водой и сделала два маленьких глотка, совсем крошечных, чтобы немного смочить горло и губы. У меня осталась всего одна бутылка, а значит, воду необходимо экономить, как бы сильно ни хотелось пить. И прежде чем двинуться дальше, я огляделась вокруг. Огромные кучи мусора возвышались со всех сторон, подобно неприступным скалам. Возможно, свалка не самое лучшее и безопасное место (хотя давайте будем до конца честными — в пустошах не бывает безопасных мест), и единственная причина, по которой я пошла этим путем, — здесь есть так необходимая мне в эту минуту благодатная тень. Положив бутылку в сумку, я достала бейсбольную кепку, нахлобучив её пониже, практически на самые глаза, подняла ружьё и направилась вглубь свалки, не забывая прикрутить звук радио, чтобы музыка не гремела на всю округу. Из динамика пип-боя лилась задорная джазовая мелодия. Воздух дрожал от жары. Воняло нечистотами, причём так сильно, что у меня закружилась голова. Дышать приходилось через раз, мерзкий смрад скапливался на кончике языка, вынуждая сплёвывать драгоценную слюну. А может, всё-таки зря я пошла через свалку? Мало ли какие твари обитают в этих мусорных скалах. Я подняла голову и посмотрела на небо. Сквозь грязное жёлто-коричневое марево, почти сливающееся с землёй, виднелся одинокий бледный диск солнца. Ужасно унылое зрелище... Я с пелёнок не видела неба, только на фотографиях в старых довоенных журналах, но однажды мне пришлось совершить побег из убежища и… Эх, наверняка я должна быть благодарна хотя бы за эту малость, что щедро вручила мне в руки внезапная свобода. Однако мне всё равно хоть разочек хотелось посмотреть, как оно выглядит без этой отвратительной дымки цвета какашки, что заволокла весь небосвод. Дурацкая мечта наивной девушки, которой не дано было сбыться, по крайней мере, в ближайшую сотню лет точно. На ходу я в сотый раз проверила есть ли патроны в моей самодельной двустволке. Оружие, находящееся все время под рукой, добавляло уверенности. Я научилась его заряжать за три секунды. Хм, много… противник может оказаться быстрее. Надо бы за две. Под ногами хрустело битое стекло. Над кучами мусора с гулким жужжанием роились дутни — крупные насекомоподобные мутанты с хоботками вместо рта. Стараясь лишний раз не привлекать внимания этих тварей, я свернула влево. Вдруг послышались странные звуки. Чтобы гул не заглушал их, пришлось выключить радио и отойти от скал с дутнями ещё немного. Похоже, где-то яростно лаяла собака, а ещё я уловила крики и ругань. Покидать мусорные скалы не хотелось. Пусть они воняют и полны скрытых опасностей, но выбираться под палящие лучи солнца — выше моих сил, да и останавливаться нельзя, сейчас время работает не на моей на стороне. Однако меня разобрало любопытство, что бывает, кстати, нечасто, обычно я стараюсь не вмешиваться в чужие дела. Осторожность прежде всего! Держа ружьё наготове, я направилась в сторону, откуда доносился лай. Благо идти было недалеко. Вскоре впереди открылась небольшая площадка. Возле ржавой сетки, которая отмечала территорию свалки, громоздились в ряд контейнеры, переполненные очередными отходами. Увиденное заставило меня резко остановиться и поднять ружьё. На площадке толпились люди. Едва разглядев шмотки, ирокезы и татуировки, я сразу узнала рейдеров — местных психов столичной пустоши. Вооружённые битам и тесаками, они отбивались от крупной собаки. Рядом уже валялись двое с перегрызенными глотками. Дело плохо. Позади пса на земле лежал в крови мужчина, видимо, его хозяин. На моих глазах, с необыкновенной проворностью избегая ударов, собака повалила очередного рейдера и порвала ему глотку, затем кинулась за вторым, который ударил её битой. Стоило ли вмешиваться? За месяцы выживания в этом суровом мире я научилась заботиться прежде всего о себе самой. И усвоила только одно: хочешь выжить? Никому не доверяй и бесплатно ничего не делай. Закон пустошей. Пока я раздумывала, пёс благополучно разделывался со вторым. А третий, воспользовавшись тем, что псина нещадно рвала его приятеля, замахнулся мачете, и тут грянул выстрел. Пёс отскочил в сторону, рейдер со стоном рухнул на землю, а я усмехнулась, опуская ружье. И рука не дрогнула! Теперь остались только мы с псом один на один. Он зарычал и медленно двинулся на меня, не испугавшись даже двустволки. Когда пёс приблизился, я заметила, что он во многом отличается от других собак. Местные псы, мутирующие под воздействием радиации, имели облезлую шерсть и гниющую кожу, почти отстающую от мяса. Я до сих пор с содроганием вспоминаю их налитые кровью глаза и капающую из пасти красную пену. Но этот был совсем другим. Радиация абсолютно не затронула его покрытое серебристо-серой шерстью мускулистое тело, разве что глаза, которые были необычайными. Левый — голубой, а правый — карий. Но что-то мне подсказывало, что мутация тут была совершенно ни при чём. Псина угрожающе надвигалась. Опустив ружьё и стараясь не делать резких движений, я присела на одно колено, чтобы быть с псом на одном уровне. Ещё немного — и он бросится на меня. Но, несмотря на очевидную опасность, я продолжала сидеть на месте и даже не шевельнулась, только зажмурилась, когда собака преодолела ничтожное расстояние между нами и громко, яростно залаяла, обдавая моё лицо горячим дыханием. Это был не первый безумный поступок, который я совершала за свою недолгую жизнь, однако адреналина успела хватануть прилично и мысленно отругала себя за несусветную глупость. Инстинкты никогда меня не подводили, и всё же нужно хотя бы изредка думать головой. Пёс какое-то время обнюхивал моё лицо, пару раз больно ткнул своим чёрным влажным носом в мой нос, а потом жалобно заскулил и отошёл к трупу хозяина. Судя по одежде, это был самый обыкновенный мародёр, но, похоже, он сильно любил своего питомца, потому что, когда я открыла глаза, пёс лёг рядом с трупом, положив голову на лапы. Ну и ну. Воистину, только собака способна на такую преданность в этом проклятом мире. Время шло. Пип-бой показывал температуру +47 ℃. Оставаться здесь становилось слишком опасно, однако ни я, ни пёс так и не двинулись с места. Я лицезрела огромное горе в умных собачьих глазах, и то, как мохнатый бок прижимается к холодному боку мертвеца. Меня посетили неутешительные мысли. И дураку понятно, что пёс тоже обречён, если останется здесь, и я, скорее всего, вместе с ним, но почему-то не могла уйти, наблюдая за ним из спасительной тени мусорного контейнера. Подул горячий ветер, гоняя по свалке полиэтиленовые пакеты, обрывки старых газет и плакатов. Пот ручьями струился по телу, пропитывая комбинезон. Дышать становилось всё труднее. Мучила невыносимая жажда, отчего вода становилась не просто потребностью, а навязчивой идеей. «И какого чёрта я всё ещё здесь?» — мысленно задалась я вопросом, поймав на себе в эту самую минуту внимательный взгляд пса, и приняла не самое лёгкое для себя решение. Пёс тихонько зарычал, когда я приблизилась. — Мне очень жаль, приятель. Можешь не верить, но я отлично понимаю, что ты чувствуешь. Мой друг тоже погиб, он не хотел выдавать моего отца смотрителю, и тогда его... избили до смерти, — говоря это, я ощутила ком в горле. Пёс жалобно заскулил. — Послушай... я хочу предложить тебе составить мне компанию. Я знаю, что не смогу заменить тебе покойного хозяина, но в такие тяжёлые времена всем нужен напарник. Мне будет не так страшно, тебе — не так одиноко, а добычу обещаю делить пополам, что скажешь? Пёс не шевельнулся. Я нахмурилась. — Если ты останешься здесь, то вскоре присоединишься к своему хозяину, понимаешь?! Никакой реакции. Что ж, я сделала всё, что смогла, не тащить же его силком, верно? — Прощай, приятель, — я, подавив злость, направилась дальше. Глупый пёс! Времени оставалось всё меньше, и жара делалась просто нестерпимой. Почти покинув свалку, я позабыла об осторожности и ускорилась, но тут же замерла, услышав за спиной тяжёлое дыхание, и резко обернулась. Моя злость мгновенно куда-то испарилась, когда я увидела пса, который, слегка прихрамывая, нагнал меня, остановившись, склонил голову набок и вывалил влажный язык.

***

Вдалеке показалась высокая стена Мегатонны, и мы решили притормозить, чтобы немного перевести дух. Я лила оставшуюся воду из бутылки на ладошку, а пёс жадно слизывал. За это время я успела сделать два открытия. Во-первых, мой новый напарник оказался не мальчиком, как я раньше думала, а девочкой. Во-вторых, у неё и правда были потрясающие глаза. В них хотелось всматриваться бесконечно. Ясный, абсолютно чистый, без каких-либо вкраплений голубой и с янтарными прожилками коричневый. Точь-в-точь как небо на картинке старого журнала, только намного реальнее. Так вот как оно выглядит в жизни... это чистое небо. Осторожно поглаживая пса, я внезапно совершенно отчётливо поняла: даже если буду голодать, ни за что на свете не продам и не съем эту собаку, в чьих глазах плещутся огромные, как сама вечность, небеса.